Открытое письмо Фарах Диба

Открытое письмо Фарах Диба
~ 17 мин

Добрый день, фрау Пехлеви!1

Идея напи­сать Вам воз­никла у меня во время чте­ния «Нойен ревю» за 7–14 мая, на стра­ни­цах кото­рого Вы опи­сали свою шах­скую жизнь. При этом у меня сло­жи­лось впе­чат­ле­ние, что Вы плохо инфор­ми­ро­ваны о жизни в Иране. По этой при­чине Вы вво­дите в заблуж­де­ние также и чита­те­лей немец­кого иллю­стри­ро­ван­ного журнала.

Вот Вы, в част­но­сти, пишете:

«Лето в Иране очень жар­кое, и, как и боль­шин­ство иран­цев, я ездила со своей семьёй на Персидскую Ривьеру — на Каспийское море».

«Как и боль­шин­ство иран­цев»? Вы уве­рены, что ничего не пре­уве­ли­чи­ва­ете? В Белуджистане и Мекране2 , напри­мер, «боль­шин­ство иран­цев» — 80 % — стра­дают врож­дён­ным сифи­ли­сом. И «боль­шин­ство иран­цев» — это кре­стьяне с годо­вым дохо­дом менее 100 дол­ла­ров на семью. А у боль­шин­ства иран­ских жен­щин уми­рает каж­дый вто­рой ребе­нок — пони­ма­ете, 50 из 100 — от голода, бед­но­сти и болез­ней. А дети, кото­рые вынуж­дены ткать ковры по 14 часов в день, — они что, тоже ездят — в боль­шин­стве — на Персидскую Ривьеру на Каспийское море?

Когда летом 1959 года Вы вер­ну­лись из Парижа и отпра­ви­лись на Каспийское море, Вы, ока­зы­ва­ется, «сильно изго­ло­да­лись по пер­сид­скому рису и осо­бенно по нашим осо­бен­ным фрук­там, по нашим сла­до­стям, по всему тому, из чего состоит насто­я­щая пер­сид­ская тра­пеза и что можно найти только в Иране».

Должна Вам ска­зать, что боль­шин­ство иран­цев тоже изго­ло­да­лось — и не только по сла­до­стям, но и по про­стому куску хлеба. Для кре­стьян Мехдиабада, напри­мер, «насто­я­щая пер­сид­ская тра­пеза» состоит из раз­мо­чен­ной в воде соломы — и в каких-​нибудь 150 кило­мет­рах от Тегерана кре­стьяне под­няли вос­ста­ние про­тив [пра­ви­тель­ствен­ной] кам­па­нии по борьбе с соло­мен­ными чуче­лами, поскольку эти чучела явля­ются их основ­ной пищей. А ещё можно жить, пита­ясь кор­нями рас­те­ний и косточ­ками фини­ков, — жить недолго, конечно, и нехо­рошо, но изго­ло­дав­ши­еся иран­ские кре­стьяне пыта­ются. И уми­рают в 30 лет (это — сред­ний срок жизни иранца). Но Вы ещё молоды, Вам всего лишь 28 лет. У Вас впе­реди ещё целых 2 пре­крас­ных года — годы, кото­рые дей­стви­тельно «можно найти только в Иране».

Тегеран [при воз­вра­ще­нии из Парижа] Вы тоже нашли изменившимся:

«Дома росли как грибы после дождя, улицы стали шире и ухо­жен­ней. Мои подруги тоже изме­ни­лись: похо­ро­шели, стали насто­я­щими моло­дыми дамами».

При этом Вы умыш­ленно не заме­тили жилищ «мил­ли­о­нов внизу», напри­мер, не заме­тили тех 200 тысяч чело­век, что живут в южной части Тегерана, в «выры­тых в земле пеще­рах и пере­пол­нен­ных людьми гли­но­бит­ных лачу­гах, похо­жих на кроль­чат­ники», как писала «Нью-​Йорк таймс». Разумеется, шах­ская поли­ция тоже делает всё воз­мож­ное, чтобы такие кар­тины не оскорб­ляли Ваш взор. Когда в 1963 году тысячи без­дом­ных искали себе жилье в стро­и­тель­ном карьере, сотни поли­цей­ских вышибли их оттуда — чтобы не оскорб­лять эсте­ти­че­ские чув­ства тех, кто ездит летом на Каспийское море. Шах счи­тает вполне допу­сти­мым, что его под­дан­ные живут в таких скот­ских усло­виях. Недопустимым он счи­тает — как для себя, так и для Вас, — чтобы эти под­дан­ные попа­да­лись на глаза.

Но поло­же­ние в горо­дах ещё отно­си­тельно тер­пи­мое. «Я видел детей, — читаем мы в путе­вых замет­ках о Южном Иране, — кото­рые, словно черви, копа­ются в навозе и пита­ются сор­ной тра­вой и про­тух­шей рыбой». Конечно, Вы можете законно радо­ваться, что это — не Ваши дети. Но всё равно это — дети.

Вы пишете:

«В обла­сти науки и искус­ства Германия зани­мает — как и Франция, Англия, Италия и дру­гие вели­кие куль­тур­ные нации — веду­щие пози­ции. И это сохра­нится и в буду­щем».

Так пра­вит шах. Что каса­ется ФРГ, может быть, Вы лучше оста­вите область про­гно­зов [западно]германским поли­ти­кам от куль­туры — они всё-​таки больше Вас в этом пони­мают. А сами, может быть, ска­жете нам откро­венно, что 85 % насе­ле­ния Ирана негра­мотно и что из 15 мил­ли­о­нов иран­ских кре­стьян (а это 96 % насе­ле­ния) читать умеют только 514 480 чело­век? И что 2 мил­ли­арда дол­ла­ров помощи, выде­лен­ных Ирану на раз­ви­тие после свер­же­ния Мосаддыка3 в 1953 году, «рас­тво­ри­лись в воз­духе» (по заклю­че­нию аме­ри­кан­ских наблю­да­тель­ных сове­тов) — вме­сте со шко­лами и боль­ни­цами, кото­рые должны были быть постро­ены на эти деньги? И теперь шах направ­ляет в деревни армию — гово­рит, это для того, чтобы учить бед­ня­ков. «Армия зна­ний», так это назы­ва­ется. Люди будут рады, конечно: сол­даты заста­вят их забыть голод и жажду, болезни и смерть. Люди пом­нят, что шах ска­зал — с ред­ким циниз­мом — Губерту Хэмфри:

«Благодаря аме­ри­кан­ской помощи армия в хоро­шей форме, она в состо­я­нии спра­виться с граж­дан­ским насе­ле­нием. Армия не гото­вится вое­вать с рус­скими, она гото­вится сра­жаться с иран­ским наро­дом».

Вы пишете:

«Шах — про­стой чело­век, конечно, он лич­ность выда­ю­ща­яся, но в то же время он — доб­ро­по­ря­доч­ный чело­век, как обыч­ный, рядо­вой граж­да­нин».

Это зву­чит, мягко говоря, несколько эвфе­ми­сти­че­ски — если вспом­нить, что одна только моно­по­лия на план­та­ции опий­ного мака еже­годно при­но­сит шаху мил­ли­оны [дол­ла­ров США], если вспом­нить, что ещё в 1953 году героин был неиз­вест­ным в Иране нар­ко­ти­ком, а сего­дня — из-​за шах­ской «ини­ци­а­тивы» — 20 % иран­цев зави­симы от геро­ина. Людей, зани­ма­ю­щихся такими делами, у нас обычно назы­вают не «доб­ро­по­ря­доч­ными», а кри­ми­наль­ными — и изо­ли­руют от «обыч­ных, рядо­вых граж­дан».

Вы пишете:

«Единственное отли­чие моего мужа от дру­гих муж­чин — в его зва­нии, в том, что на него воз­ло­жена куда боль­шая ответ­ствен­ность и несрав­ненно более тяже­лая ноша».

Кем, инте­ресно, «воз­ло­жена»? Иранский народ не про­сил его пра­вить Ираном, а если кто и про­сил, то это была одна аме­ри­кан­ская сек­рет­ная служба (Вы зна­ете, какая — ЦРУ) — и, между про­чим, не бес­платно. Куда про­пала ино­стран­ная помощь, выде­лен­ная на раз­ви­тие страны, ска­зать пока не пред­став­ля­ется воз­мож­ным: те укра­ше­ния, о кото­рых мы знаем, что это он их Вам пода­рил, — диа­дема за 1,2 мил­ли­она марок ФРГ, брошь за 1,1 мил­ли­она марок ФРГ, кольца с брил­ли­ан­тами за 210 тысяч марок ФРГ, брил­ли­ан­то­вые брас­леты, золо­тая сумочка — до 2 мил­ли­ар­дов всё-​таки пока не дотягивают.

Но Вы не бес­по­кой­тесь: Запад не будет столь мело­чен, чтобы не про­стить шаху пару мил­ли­ар­дов укра­ден­ных дол­ла­ров, тор­говлю опи­умом и щедро раз­да­ва­е­мые взятки дело­вым людям, род­ствен­ни­кам, сек­рет­ным служ­бам — ну, и ещё немножко укра­ше­ний для Вас. Он же ведь — гарант того, что вновь, как при Мосаддыке, не будет наци­о­на­ли­зи­ро­вана неф­тя­ная про­мыш­лен­ность — во вся­ком слу­чае, не раньше, чем иссяк­нут неф­тя­ные запасы и исте­кут сроки под­пи­сан­ных шахом дого­во­ров. Он ведь — гарант того, что ни один дол­лар не попа­дёт в школы (в кото­рых, не дай бог, иран­ский народ смо­жет овла­деть зна­ни­ями — и затем исполь­зо­вать полу­чен­ные зна­ния в своих инте­ре­сах). Он ведь — гарант того, что иран­ская нефть не будет исполь­зо­вана для созда­ния иран­ской про­мыш­лен­но­сти и полу­чен­ная валюта не пой­дёт на закупки сель­ско­хо­зяй­ствен­ной тех­ники и созда­ние систем мели­о­ра­ции, чтобы оро­сить землю и обуз­дать голод. Он ведь — гарант того, что бун­ту­ю­щих сту­ден­тов и школь­ни­ков будут и впредь сажать под арест, а тех депу­та­тов пар­ла­мента, для кого бла­го­со­сто­я­ние страны — не пустой звук, будут хва­тать, пытать, уби­вать. Он ведь — гарант того, что 200-​тысячная армия, 60-​тысячная тай­ная служба и 33-​тысячная поли­ция, хорошо воору­жён­ные и откорм­лен­ные на аме­ри­кан­ские деньги и руко­во­ди­мые 12 тыся­чами аме­ри­кан­ских «совет­ни­ков», будут и впредь дер­жать страну в страхе. И поэтому нико­гда [при шахе] не про­изой­дёт того, что явля­ется един­ствен­ным спа­се­нием Ирана: наци­о­на­ли­за­ции неф­тя­ной про­мыш­лен­но­сти, как это слу­чи­лось 1 мая 1951 года при Мосаддыке. Нельзя резать курицу, несу­щую золо­тые яйца. И что такое мил­ли­оны, кото­рые шах пере­во­дит на свои счета в швей­цар­ские банки в Санкт-​Морице, по срав­не­нию с мил­ли­ар­дами, кото­рые при­но­сит иран­ская нефть «Бритиш пет­ро­леум ойл ком­пани», «Стандарт ойл», «Калтекс», «Ройял Датч — Шелл» и дру­гим англий­ским, аме­ри­кан­ским и фран­цуз­ским фир­мам?4 Видит бог, это и есть «куда боль­шая ответ­ствен­ность и несрав­ненно более тяжё­лая ноша», кото­рую шах дол­жен нести во имя при­бы­лей запад­ного мира — в отли­чие от дру­гих мужчин.

Но, может быть, Вы при­выкли думать не о пре­зрен­ных день­гах, а об аграр­ной реформе? 6 мил­ли­о­нов дол­ла­ров шах тра­тит на то, чтобы иран­ские пра­ви­тель­ствен­ные PR-​компании по всему миру выгля­дели как бла­го­тво­ри­тель­ные обще­ства. И они нас «про­све­тили»: до аграр­ной реформы 85 % сель­ско­хо­зяй­ствен­ных земель Ирана при­над­ле­жали круп­ным зем­ле­вла­дель­цам, поме­щи­кам, а теперь — всего лишь 75 %. Аж целых 25 % земель при­над­ле­жат теперь кре­стья­нам, кото­рые при учёт­ной ставке в 10 % годо­вых должны выку­пить эти земли в тече­ние 15 лет5 . Так что теперь иран­ский кре­стья­нин «сво­бо­ден»: он полу­чает не уро­жая, как прежде, а  (одну пятую — за работу, вто­рую — за землю, кото­рая ему при­над­ле­жит). А остав­ши­еся полу­чает и будет и дальше полу­чать поме­щик, кото­рый про­дал кре­стья­нину только землю, но не оро­си­тель­ные системы, посев­ной мате­риал и тяг­ло­вый скот. Так, посред­ством «аграр­ной реформы», иран­ского кре­стья­нина уда­ётся сде­лать ещё более зави­си­мым, ещё более бес­по­мощ­ным и ещё более уступ­чи­вым. Поистине шах — «интел­ли­гент­ный, оду­хо­тво­рён­ный» чело­век, как Вы очень пра­вильно заметили.

Вы пишете о том, как оза­бо­чен шах вопро­сом о наслед­нике престола:

«По этому пункту иран­ская кон­сти­ту­ция непре­клонна. Шахиншах Ирана дол­жен иметь сына, кото­рый в один пре­крас­ный день взой­дёт на иран­ский трон, в чьи руки шах пере­даст судьбу Ирана… По этому пункту кон­сти­ту­ция строга и непре­клонна»6 .

Как инте­ресно! А почему же во всех осталь­ных пунк­тах иран­ская кон­сти­ту­ция шаху без­раз­лична? Почему он — вопреки кон­сти­ту­ции — сам назна­чает пар­ла­мент и почему все пар­ла­мен­та­рии перед нача­лом работы обя­заны под­пи­сать про­ше­ние об отставке с откры­той датой? Почему в Иране нельзя издать ни строчки без пред­ва­ри­тель­ной цен­зуры? Почему на тер­ри­то­рии уни­вер­си­тета в Тегеране нельзя соби­раться больше, чем трём сту­ден­там вме­сте? Почему мини­стру юсти­ции в пра­ви­тель­стве Мосаддыка вырвали глаза? Почему судеб­ные про­цессы про­хо­дят при закры­тых две­рях? Почему пытки стали нор­мой иран­ской юсти­ции? Или в этих пунк­тах кон­сти­ту­ция не так «строга и непре­клонна»?

Вот — для нагляд­но­сти — при­мер пыток в Иране:

«В пол­ночь 19 декабря 1963 года сле­до­ва­тель начал допрос. Сначала он спра­ши­вает меня и запи­сы­вает ответы. Затем он пере­хо­дит к вопро­сам о вещах, кото­рые меня не каса­лись или о кото­рых я ничего не знал. Я мог лишь отве­тить ему, что ничего не знаю. Следователь уда­рил меня в лицо, а затем рези­но­вой дубин­кой стал бить по кистям рук — сна­чала по пра­вой, затем по левой. Он повре­дил мне обе кисти. После каж­дого нового вопроса он снова бил. Потом он заста­вил меня голым сесть на горя­чую элек­тро­плитку. В конце [пытки] он взял плитку и при­жи­мал ее к моему телу, пока я не поте­рял созна­ние. Когда я снова при­шёл в себя, он вновь стал зада­вать те же вопросы. Он при­нёс бутылку с кис­ло­той из дру­гой ком­наты, вылил содер­жи­мое в мен­зуру и оку­нул дубинку в сосуд…»

Вы удив­ля­е­тесь, что пре­зи­дент ФРГ, зная обо всех этих звер­ствах, при­гла­сил к себе Вас и Вашего мужа? Мы — нет. Расспросите-​ка его о том, как стро­ить кон­цен­тра­ци­он­ные лагеря и воз­во­дить в них бараки. Он боль­шой спе­ци­а­лист в этой обла­сти7 .

Вы не хотите узнать об Иране побольше? Недавно в Гамбурге вышла книга Вашего зем­ляка, кото­рый, как и Вы, инте­ре­су­ется немец­кой нау­кой и куль­ту­рой, кото­рый, как и Вы, читал Канта, Гегеля, бра­тьев Гримм и бра­тьев Манн. Книга Бахмана Нируманда под назва­нием «Иран: модель раз­ви­ва­ю­щейся страны или дик­та­тура сво­бод­ного мира?» — с после­сло­вием Ганса Магнуса Энценсбергера, изда­тель­ство «Ророро», акту­аль­ная серия, № 945, март 19678 . Именно из этой книги взяты факты и цифры, с кото­рыми я Вас вкратце озна­ко­мила. Я не знаю, есть ли такие люди, кото­рые после про­чте­ния этой книги могут спо­койно спать по ночам, не сты­дясь того, что про­ис­хо­дит у Вас на родине.

Мы не хотим Вас оскор­бить. Но мы не хотим и того, чтобы [западно]германскую обще­ствен­ность оскорб­ляли такие вещи, как Ваша ста­тья в «Нойен ревю».

С глу­бо­ким уважением,

Ульрика Мария Майнхоф

1967

Нашли ошибку? Выделите фраг­мент тек­ста и нажмите Ctrl+Enter.

Примечания

  1. Фарах Диба — тре­тья жена послед­него иран­ского шаха Мохаммеда Реза, вто­рого пред­ста­ви­теля дина­стии Пехлеви. Поэтому ниже У. Майнхоф демон­стра­тивно и вызы­ва­юще назы­вает Фарах Диба «фрау Пехлеви».
  2. Исторические обла­сти на юго-​востоке Ирана, насе­лён­ные, наряду с этни­че­скими пер­сами, также белуджами и ара­бами; при шахе вхо­дили в состав оста­нов (про­вин­ций) Систан и Белуджистан, Хормозан и Керман.
  3. Мохаммед Мосаддык был премьер-​министром Ирана в 1951–1953 гг. Он добился при­ня­тия в 1951 г. закона о наци­о­на­ли­за­ции неф­тя­ной про­мыш­лен­но­сти Ирана; наци­о­на­ли­зи­ро­вал круп­ней­шую Англо-​иранскую неф­тя­ную ком­па­нию (АИНК), а в ответ на под­рыв­ные дей­ствия Лондона разо­рвал в 1952 г. дипло­ма­ти­че­ские отно­ше­ния с Великобританией. Ограничил власть шаха. 19 авгу­ста 1953 г. в резуль­тате орга­ни­зо­ван­ного ЦРУ воен­ного пере­во­рота Мосаддык был сверг­нут и аре­сто­ван, а затем осуж­дён на 3 года заклю­че­ния.
  4. По согла­ше­нию, заклю­чён­ному шахом с Международным неф­тя­ным кон­сор­ци­у­мом в 1954 г., неф­тя­ные раз­ра­ботки Ирана пере­да­ва­лись этому кон­сор­ци­уму на таких усло­виях: «Бритиш пет­ро­леум» — 40 %, «Ройял Датч — Шелл» — 14 %, аме­ри­кан­ским ком­па­ниям — 40 % и «Компани фран­сез де пет­роль» — 6 %. Доходы дели­лись между шахом и кон­сор­ци­у­мом по прин­ципу «пять­де­сят на пять­де­сят».
  5. Ирония У. Майнхоф ста­нет понятна, если осо­знать, что при ставке в 10 % годо­вых при усло­вии рав­ных выплат сто­и­мость выкупа за 15 лет вырас­тет — в зави­си­мо­сти от спо­соба начис­ле­ния про­цен­тов — в 1,8, или в 2, или в 2,5, или даже в 4 с лиш­ним раза (а если запаз­ды­вать с выпла­тами — ещё больше). А нужно ещё сде­лать поправку на инфля­цию!
  6. У. Майнхоф спе­ци­ально выде­ляет эти слова Фарах Диба, поскольку брак с пер­вой женой Мохаммеда Реза Пехлеви — Сорайей — был рас­торг­нут под тем фор­маль­ным пред­ло­гом, что Сорайя не родила сына-​наследника. При этом Мохаммед Реза содер­жал во дворце гарем из 200 налож­ниц и при­об­рёл позор­ную славу насиль­ника двор­цо­вых слу­жа­нок.
  7. У. Майнхоф имеет в виду скан­дал, раз­ра­зив­шийся в 1967 г. вокруг пре­зи­дента ФРГ Генриха Любке после пуб­ли­ка­ций в прессе мате­ри­а­лов, раз­об­ла­чав­ших его нацист­ское про­шлое (во вре­мена гит­ле­ризма Любке про­ек­ти­ро­вал бараки в нацист­ских конц­ла­ге­рях). В марте 1968 г. жур­нал «Штерн» потре­бо­вал отставки пре­зи­дента. В резуль­тате раз­ра­зив­ше­гося скан­дала поли­ти­че­ский истеб­лиш­мент ФРГ пошёл на досроч­ные пре­зи­дент­ские выборы, что поз­во­лило избе­жать отставки Любке и заме­нить его на посту пре­зи­дента внешне при­лич­ным спо­со­бом.
  8. Б. Нируманд — полит­эми­грант из Ирана, про­жи­вав­ший тогда в Западном Берлине. Его книга, содер­жа­щая боль­шое коли­че­ство цифр и фак­тов и опро­вер­га­ю­щая шах­скую про­па­ганду, про­из­вела огром­ное впе­чат­ле­ние на запад­но­гер­ман­ские левые и либе­раль­ные круги. Г. М. Энценсбергер — зна­ме­ни­тый в 60–70-е гг. запад­но­гер­ман­ский лево­ра­ди­каль­ный поэт, кри­тик и эсте­тик.