Житие святого Балабанова

Житие святого Балабанова
~ 17 мин

Источник

Говорить про Алексея Октябриновича Балабанова, неза­ви­симо от оре­ола, создан­ного вокруг него кри­ти­кой, крайне трудно. Особенно если работа по воз­ве­ли­чи­ва­нию режис­сера велась не один деся­ток лет. Журнал «Сеанс», кото­рый издал новинку, все­гда нахо­дился в пер­вых рядах, про­слав­ля­ю­щих оче­ред­ную нетленку от Балабанова. Даже если в каком-​либо номере не было имени мэтра, то в конце, в выход­ных дан­ных, все­гда при­сут­ство­вали слова: «Благодарим Кинокомпанию „СТВ“», в кото­рой режис­сёр являлся соучре­ди­те­лем. Свежевышедшая книга прак­ти­че­ски воз­дви­гает памят­ник сво­ему герою. В под­бор­ках прессы по филь­мам поло­жи­тель­ных отзы­вов более 90%, осталь­ные — ней­траль­ные, даже если взяты из руга­тель­ных тек­стов. Кувшинова срав­ни­вает Балабанова с Триером, Тарантино, Ханеке и пр., а фильмы «Брат» и «Брат-​2» с «Одиссеей» и «Илиадой» Гомера, соответственно.

По мне­нию био­графа, «не исклю­чено», что гол­лан­дец ван Вармердам вдох­нов­лялся в 2013 году кар­ти­ной «Про уро­дов и людей» (1998), а сви­тер Данилы Багрова с «боль­шей долей веро­ят­но­сти» пере­ко­че­вал во фран­шизу про Джейсона Борна. А еще Балабанов «стал пер­вым (и остался един­ствен­ным) пост­со­вет­ским режис­се­ром, кото­рого видели и с кото­рым на про­тя­же­нии пят­на­дцати после­ду­ю­щих лет све­ря­лись все (от десант­ни­ков до кино­кри­ти­ков)», что сложно пред­ста­вить в отно­ше­нии «Кочегара», не оку­пив­шего даже сто­и­мость плёнки, на кото­рой были напе­ча­таны 108 про­кат­ных копий фильма (в кино­те­ат­рах этот фильм посмот­рело 22 тыс. чело­век; послед­ний — «Я тоже хочу» — 30 тыс. зри­те­лей). В общем, такое изда­ние про­сто про­сится в серию «Жизнь заме­ча­тель­ных людей», тем более, что к лету труд Кувшиновой дол­жен выйти повторно, уже отдель­ной кни­гой. Жаль, что с объ­ё­мом чуть под­ка­чали, так что на коре­шок даже не наби­ра­ется. Из 147 стра­ниц текст зани­мает всего 78, осталь­ное — фотографии.

Работа Кувшиновой заслу­жи­вает отдель­ного вни­ма­ния, так как явля­ется осто­вом изда­ния, создан­ного согласно кон­цеп­ции двух редак­то­ров «Сеанса». Биография якобы писа­лась много лет, в то время как осталь­ные тек­сты из книги или взяты из про­шлого, где могли быть напи­саны на ско­рую руку, либо дати­ро­ваны 2013-​м годом, что не при­даёт им мону­мен­таль­но­сти. Тем более, учи­ты­вая спе­ци­а­ли­за­цию жур­нала «Сеанс» на эссе­и­стике, осо­бого ана­лиза в рабо­тах кино­кри­ти­ков и жур­на­ли­стов не сыс­кать. Квинтэссенцией стиля здесь явля­ется текст пуб­ли­ци­ста Михаила Трофименкова, пред­став­ля­ю­щий собой набор иско­вер­кан­ных цитат и аллю­зий на фильмы Балабанова вроде «Сиамские бра­тья Маркс: Каин и Авель», или «Не Бом ты мне, гнида чер­но­жо­пая…» При этом фами­лия режис­сёра нигде не упо­ми­на­ется. Любителей подоб­ных опу­сов среди чита­те­лей жур­нала доста­точно, поэтому сомне­ваться отно­си­тельно рас­ку­па­е­мо­сти книги не при­хо­дится. При самом неваж­ном рас­кладе, тысяч­ный тираж может разой­тись среди мно­го­чис­лен­ных авто­ров пери­о­ди­че­ского изда­ния и их род­ствен­ни­ков, если это вообще акту­ально при финан­со­вой под­держке Федеральных орга­нов печати.

Биография режис­сёра содер­жит отно­си­тельно мало мест, где автор гово­рит о Балабанове в тре­тьем лице. Основой для книги послу­жили интер­вью, кото­рые при­во­дятся в тек­сте боль­шими кус­ками. Кувшинова будто не захо­тела рабо­тать с мате­ри­а­лом, видимо, желая, чтобы в итоге полу­чи­лась не био­гра­фия, но сбор­ник вос­по­ми­на­ний совре­мен­ни­ков и самого героя книги. Какой-​либо ана­лиз твор­че­ства Балабанова отсут­ствует напрочь. Плюс ко всему, у тек­ста осо­бая хип­стер­ская тональ­ность. Мария Кувшинова еще недавно писала для «Афиши», что чув­ству­ется в её слоге. Для ярко­сти в пас­сажи добав­ля­ются обо­роты на англий­ском языке и сло­вечки типа «доппель­ган­гер», исполь­зу­ю­щи­еся в слен­го­вых вари­ан­тах значений.

Заметно, что иде­а­лом для автора явля­ются экзер­сисы Романа Волобуева — друга пара­док­сов, чья вир­ту­оз­ность печат­ного слова стре­мится к ста про­цен­там при нуле полез­ного содер­жа­ния. Чего стоит одно пред­ло­же­ние Кувшиновой:

«Так зри­тель вслед за героем ста­но­вится залож­ни­ком тра­ги­че­ской иро­нии одно­вре­мен­ного зна­ния и незна­ния, согну­того в дугу вре­мени, в кото­ром про­шлое и буду­щее сопри­ка­са­ются, словно ого­лен­ные про­вода» (об опыте про­смотра фильма «Кочегар»).

Но не будем рас­те­каться по пусто­по­рож­ним пас­са­жам, чья един­ствен­ная роль — запол­не­ние пустот и раз­вле­че­ние хип­сте­ров. Достаточно скон­цен­три­ро­ваться на эпи­зо­дах мани­пу­ля­ции с обще­из­вест­ными фак­тами, кото­рые много лет рету­ши­ро­ва­лись, либо отри­ца­лись авто­рами «Сеанса». Речь идёт о пра­вом националистическо-​патриотическом уклоне Балабанова, вкупе с антисемитизмом.

Режиссёр нико­гда не скры­вал своих взгля­дов, за кото­рые любого дру­гого дея­теля его круга сожрали бы с потро­хами. Как бы ни выго­ра­жи­вали его друзья-​кинокритики, объ­яс­няя поступки пер­со­на­жей филь­мов исклю­чи­тельно осо­бен­но­стями вымыш­лен­ных харак­те­ров, никто не тянул за язык Балабанова в интер­вью, когда он объ­яс­нял поли­ти­че­ские собы­тия в исто­рии России «еврей­скими иде­ями». За анти­се­ми­тизм с ним отка­зался здо­ро­ваться его настав­ник — Алексей Герман, хотя книга впер­вые трак­тует этот обще­из­вест­ный момент как одно­сто­рон­нее дей­ство (якобы Балабанов с Германом здо­ро­вался). В книге при­во­дится интер­вью с кри­ти­ком Денисом Гореловым, кото­рому режис­сёр в ответ на мне­ние о том, что «Про уро­дов и людей» хоть и пово­рот­ное собы­тие, но бесов­щина клас­си­че­ская, ответил:

«Это ты урод. Ты кре­щё­ный вообще?»

Балабанов в прин­ципе не выгля­дит куль­тур­ным чело­ве­ком. Юношей, бла­го­даря роди­те­лям из номен­кла­туры, он в 1980-​м пол­года про­был на ста­жи­ровке в Великобритании. Сначала зна­ние языка и поездки по Европе поз­во­ляли ему вооб­ра­жать места для съё­мок так и не осу­ществ­лен­ной «Камеры обскуры». К концу жизни он водил к себе домой бом­жей, кото­рым пока­зы­вал своё кино. Еврейские козни были не самым страш­ным (или стран­ным), во что верил Балабанов. Режиссёр был уве­рен, что еги­пет­ские пира­миды постро­или ино­пла­не­тяне (на эту убеж­дён­ность автор био­гра­фии, в пра­во­слав­ном ключе, отме­чает: «Не так важно, какими сло­вами мы гово­рим о своём стрем­ле­нии вверх»), а также не сомне­вался во вне­зем­ном про­ис­хож­де­нии кыштым­ского кар­лика Алёшеньки Хорошенького. Фильмы тоже обжи­га­лись не богами: кон­цеп­ция «Про уро­дов и людей» выросла из вин­таж­ного пор­но­аль­бома, кото­рый Балабанов купил в музее соот­вет­ству­ю­щего направ­ле­ния, отчего даже пытался вста­вить садо-​мазо в «Брата 2».

Звезда Балабанова не горела бы так ярко и долго, если бы не его друг и дело­вой парт­нёр Сергей Сельянов. Именно он нахо­дил сред­ства на оче­ред­ные про­екты режис­сёра в пери­оды затяж­ного общего без­де­не­жья кино­от­расли. Кроме этого, Сельянов — автор кон­цеп­ции тес­ного вза­и­мо­дей­ствия госу­дар­ства и оте­че­ствен­ного кине­ма­то­графа, с отда­чей послед­него в виде про­дук­ции пат­ри­о­ти­че­ского содер­жа­ния. Именно Сельянов обка­ты­вал это на филь­мах Балабанова «Брат» и «Брат-​2», со вре­ме­нем заняв одно из веду­щих мест в пуле госдо­та­ци­он­ных кино­ком­па­ний. За два года до появ­ле­ния на свет Данилы Багрова на Михалковской сту­дии «ТриТэ» про­дю­сер снял доку­мен­таль­ный фильм «Русская идея» (сце­на­рист — муж глав­ного редак­тора «Сеанса»), при­чём на англий­ские деньги. Уже в этой ленте, пере­кли­ка­ю­щейся с твор­че­ством Балабанова, Сельянов рас­ска­зал о духов­ной мис­сии нашей страны-​наследницы Византии, и о том, как Эйзенштейн, Пудовкин и Довженко пред­став­ляли доре­во­лю­ци­он­ное про­шлое в нега­тив­ном свете. Патриотический запал про­дю­сера не кон­чился и после смерти Балабанова, при­ме­ром чего явля­ется лента «Околофутбола», кото­рую никто из питер­цев не пожу­рил за ксе­но­фоб­ский эпи­зод с раз­гро­мом кафе.

Помимо долж­но­сти экс­перта в Фонде кино, а также уча­стия в мно­го­мил­ли­ард­ных про­ек­тах «Единой России», Сергей Сельянов — дав­ний друг жур­нала «Сеанс». Обо всех фор­мах вза­и­мо­от­но­ше­ний сто­рон можно лишь дога­ды­ваться, но пер­со­наль­ная бла­го­дар­ность про­дю­серу неиз­менно фигу­ри­рует в конце печат­ной вер­сии изда­ния, наряду с боль­шими чинов­ни­ками и ген­ди­рек­то­ром «Первого канала».

В 1997-​м «Брат» стал удач­ной обкат­кой пра­вого реван­шизма в усло­виях общего упадка нации. Образ и раз­го­вор­ный стиль Данилы Багрова сыг­рали боль­шую роль в ста­нов­ле­нии ими­джа кан­ди­дата в пре­зи­денты Владимира Путина. В Москве висели бил­борды «Данила — наш брат! Путин — наш пре­зи­дент!» Собственно, «сила» Багрова не исто­щи­лась до сих пор, о чём уже всему миру напом­нил Севастополь, за кото­рый отве­тили бан­де­ровцы. Но вот как трак­тует это Кувшинова:

«Не Балабанов в „Брате 2“ при­ду­мал неф­тя­ной пат­ри­о­тизм путин­ской поры — он пер­вым почув­ство­вал на себе и опи­сал то, что должно было вот-​вот сот­каться из воз­духа, при­ни­мая гораздо более урод­ли­вые формы…»

В каче­стве хлип­ких дока­за­тельств при­во­дятся слова Юрия Гладильщикова, образца 2000-​го года, где тот гово­рит про «двух питер­ских интел­лек­ту­а­лов», сняв­ших про «силу в правде» с иро­нией. Хлипкие — потому что в дру­гом месте напи­сано про неод­но­крат­ные изви­не­ния кри­тика за непра­виль­ное пони­ма­ние посыла Балабановского «Брата» из-​за общего «пост­со­вет­ского кон­тек­ста», что довольно-​таки странно слы­шать от якобы «глав­ного кино­кри­тика страны конца 90-​х».

В дру­гом раз­деле изда­ния о фено­мене «Брата» выска­зы­ва­ются в схо­жем тоне. Евгений Марголит образца 2004 года, пишет следующее:

«Не Балабанов с Сергеем Сельяновым — самые глу­бо­кие и талант­ли­вые худож­ники поко­ле­ния — сде­лали этого пер­со­нажа Героем, — но мас­со­вая кино­ин­ду­стрия. Авторы создали тест, а сам фильм — точ­ней­ший диа­гноз состо­я­ния ауди­то­рии. Родство, кото­рое ощу­щает зри­тель с Героем — вир­ту­ально».

Редактор «Сеанса» Василий Степанов в 2013-​м пишет о «Брате 2» следующее:

«В 2000 году фильм ещё мог выгля­деть как заиг­ры­ва­ние со зри­те­лем, пара­ли­зо­ван­ным ощу­ще­нием наци­о­наль­ной непол­но­цен­но­сти. Сегодня он кажется ско­рее пред­ска­за­нием, преж­де­вре­менно отра­зив­шим ту како­фо­нию смыс­лов, кото­рая чуть позд­нее орга­нично уко­ре­нится в пат­ри­о­тич­ных голо­вах».

Раскрывать пат­ри­о­ти­че­скую сто­рону Балабанова в подоб­ном ключе, — прак­ти­че­ски, пре­ступ­ле­ние про­тив правды, сове­сти и здра­вого смысла. В книге неод­но­кратно цити­ру­ется интер­вью Сельянова, в кото­ром он также гово­рил про то, что не ожи­дал от пуб­лики столь вооду­шев­лён­ного при­ёма дей­ствий пер­со­нажа Данилы Багрова. Это, как и искрен­ний вос­торг про­дю­сера с режис­сё­ром, не даёт осно­ва­ний трак­то­вать замы­сел созда­те­лей как про­во­ци­ро­ва­ние пуб­лики столь исклю­чи­тель­ным для того вре­мени способом.

Версию исто­рика совет­ского кино Марголита можно легко опро­верг­нуть тем, что мас­со­вой кино­ин­ду­стрии ни в 1997-​м, ни в 2000-​м не было (в 1997-​м был уста­нов­лен анти­ре­корд посе­ща­е­мо­сти кино­те­ат­ров за всю пост­со­вет­скую исто­рию). Фильмы сни­ма­лись на коленке, за гроши, без пер­спек­тив ком­мер­че­ского про­ката. Следовательно, то, что делали Балабанов с Сельяновым, они делали, прежде всего, для себя, но не ради резуль­та­тов зара­нее про­счи­тан­ных «тестов». Режиссер сам, напря­мую, гово­рит об этом, попутно отвер­гая ком­мер­че­ский расчет:

«Да, как и все режис­серы, я сни­маю для себя самого».

В том же интер­вью конца 90-​х Балабанов гово­рит про то, что хочет снять пат­ри­о­ти­че­ский фильм, а также про нера­вен­ство людей и то, что кав­казцы должны жить у себя дома. Этому вто­рит Никита Сергеевич Михалков, чьи слова, выне­сен­ные пер­выми на зад­нюю сто­рону обложки, авторы пра­вить не реши­лись (а ещё с цитаты нашего самого глав­ного кино­де­я­теля начи­на­ется, соб­ственно, книга, что отдает каким-​то конъ­юнк­тур­ным офи­ци­о­зом «СК-​Новостей»):

«Я счи­таю, что „Брат“ и „Брат 2“ — абсо­лютно потря­са­ю­щий срез, откро­ве­ние и чая­ние гигант­ского коли­че­ства людей. Это насто­я­щее народ­ное кино, в кото­ром жажда спра­вед­ли­во­сти играет самую глав­ную роль».

К несча­стью, интел­ли­ген­ция не в силах при­нять эту правду, и поэтому при­ду­мы­вает кучу отго­во­рок и оправ­да­ний в отно­ше­нии «Братьев», коими напич­кана рецен­зи­ру­е­мая книга. Вообще, на Балабанове пишу­щая бра­тия посто­янно совер­шен­ство­вала своё перо, с каж­дым разом выду­мы­вая всё новые при­чуд­ли­вые интер­пре­та­ции быто­вого наци­о­на­лизма, шови­низма, анти­се­ми­тизма и про­чих непри­гляд­ных -измов режис­сёра. Когда на «Кинотавре» пре­зи­дент Гильдии кино­ве­дов и кино­кри­ти­ков Виктор Матизен, осно­вы­ва­ясь на уставе, при равен­стве голо­сов у «Груза 200» и «Простых вещей» Попогребского, засчи­тал свой голос за два не в пользу Балабанова, под­нялся страш­ный скан­дал. Вся питер­ская группа в знак про­те­ста, что её фаво­риту ничего не дали, вышла из гильдии.

Минусов редак­тор­ского и тех­ни­че­ского харак­те­ров можно найти предо­ста­точно, поэтому при­ве­дём основ­ные. Прежде всего, это отсут­ствие ссы­лок на при­ве­дён­ный мате­риал (нельзя ска­зать, что везде, но про­пус­ков много). Потому что, напри­мер, цитата из «Каравана исто­рии» образца 1995 и 2013 — это прин­ци­пи­ально раз­ные вещи, вли­я­ю­щие на содер­жа­ние. Да и пра­вила оформ­ле­ния подоб­ных изда­ний таковы, что ссылки нужны, даже для спе­ци­а­ли­зи­ру­ю­щихся на эссе­и­стике кри­ти­ков. Но в книге нет даже ука­за­ний на то, откуда бра­лось более десятка ста­тей про­шлых лет, цели­ком пред­став­лен­ных во вто­рой части.

Одна из широко раз­ре­кла­ми­ро­ван­ных сто­рон изда­ния — это фото­гра­фии, часть из кото­рых пуб­ли­ку­ется впер­вые. Но все фото, коих дей­стви­тельно много, раз­ме­щены без под­пи­сей, что сни­жает цен­ность самого факта их при­сут­ствия. Потому как, чтобы понять, кто или что изоб­ра­жено на кар­тинке, нужно хорошо ори­ен­ти­ро­ваться в твор­че­стве режис­сёра, что даже не все­гда дости­га­ется про­чте­нием при­ле­га­ю­щего текста.

Из про­чих суще­ствен­ных недо­стат­ков стоит выде­лить пре­не­бре­же­ние автора био­гра­фии дати­ров­кой собы­тий. Кувшинова будто не любит даты, отчего чита­тель вынуж­ден гадать, зимой какого года про­ис­хо­дят ука­зан­ные собы­тия, как, напри­мер, в слу­чае с нере­а­ли­зо­ван­ным про­ек­том «Американец». А если автор ещё при этом оши­ба­ется в годе начала Второй Чеченской войны (в книге — 1998), то ситу­а­ция может вко­нец запу­таться, учи­ты­вая связку ряда дей­ствий с невер­ным годом. Вообще, в таких слу­чаях в био­гра­фи­че­ских кни­гах при­во­дят хро­но­ло­гию основ­ных собы­тий жизни глав­ного героя. Дата — родился, женился, выучился, про­хо­дили съёмки, пре­мьера и т. п. Но тре­бо­вать про­из­ве­сти такую работу от редак­ции, кото­рая нико­гда ука­за­тели в свои книги не встав­ляет — верх наивности.

В общем, книга про Балабанова пред­став­ляет собой наспех сде­лан­ную под­борку тек­стов и мне­ний, созда­ю­щих не очень вер­ный кон­текст твор­че­ства режис­сера. Так как подоб­ный (хал­тур­ный) про­дукт про­из­ве­дён силами редак­ции изда­ния, кото­рое назы­вает себя, более чем пре­тен­ци­озно, «луч­шим в России чёрно-​белым жур­на­лом о кино», то пони­ма­ешь, что луч­шие эти люди ещё и в созда­нии лож­ных контекстов.

В каче­стве при­ло­же­ния, для ярко­сти впе­чат­ле­ний, ниже при­ве­дены цитаты из книги:

«Груз» тяжело пере­смат­ри­вать, но при мно­го­крат­ных про­смот­рах начи­на­ешь пони­мать, что Балабанов имел в виду, когда вновь и вновь повто­рял, что это кино о любви.

Тот, кто нико­гда не хотел при­ко­вать объ­ект своей любви к кро­вати, про­сто боится узнать себя в Журове (милиционер-​маньяк из «Груза 200» — А. Ю.)

Не в мень­шей сте­пени, чем «Брат», «Про уро­дов и людей» — доку­мент вре­мени, резуль­тат опре­де­лён­ного этапа в раз­ви­тии пост­со­вет­ской цивилизации.

Продлевая исто­рию пор­но­гра­фии в про­шлое, в услов­ный fin de siecle, Балабанов в извест­ной сте­пени вос­пол­няет зия­ю­щий про­бел в исто­рии кино — о суще­ство­ва­нии ретро-​порно в те годы дей­стви­тельно мало кто догадывался.

В «Уродах», с их убий­ствен­ной сепией, Балабанов и Астахов в неко­то­ром смысле пред­вос­хи­щают моду на инста­грам и соста­ри­ва­ние изоб­ра­же­ния, кото­рое как приём активно при­ме­ня­лось в циф­ро­вом кино нулевых.

Перед ухо­дом Алёша пыта­ется изна­си­ло­вать сестру, но Ник его оста­нав­ли­вает (это, кажется, един­ствен­ное при­бли­же­ние к теме инце­ста в рус­ском кино) — он уже влюб­лён в Катю.

Несмотря на смерть в под­тек­сте, «Мне не больно» — самый неж­ный и самый радост­ный фильм Балабанова.

Помещение «один­на­дца­того фильма Алексея Балабанова» в ряд мяс­ных хор­ро­ров — одна из воз­мож­ных кон­цеп­ций восприятия.

«У Лёши все фильмы о любви, — гово­рит Надя Васильева. (жена Балабанова — А. Ю.) — Просто мне кажется, у людей есть офи­ци­аль­ное пред­став­ле­ние о любви, и оно дру­гое, не такое, как у них внутри…»

Чуть позже Рустам и его новая воз­люб­лен­ная Карина нахо­дят их пове­шен­ными — дети решили осво­бо­дить жил­пло­щадь для новой мами­ной семьи и отпра­ви­лись к мёрт­вому отцу (сце­на­рий неосу­ществ­лён­ного про­екта «Глиняная яма» — А. Ю.)

Она (жена — А. Ю.) вспо­ми­нает, как Балабанов по совету Федора Бондарчука ездил в Сергиев Посад — «гонять чер­тей»: «Лёша про­хо­дил эту про­це­дуру несколько дней под­ряд, а потом ещё вер­нулся и взял с собой Петю» (сына — А. Ю.)

«Как можно быть неве­ру­ю­щим после того, что слу­чи­лось с Балабановым? — спра­ши­вает Любовь Аркус (глава «Сеанса» — А. Ю.). — Мы не знаем, что такое свя­тые, но он своим суще­ство­ва­нием явил Его…»

Нашли ошибку? Выделите фраг­мент тек­ста и нажмите Ctrl+Enter.