~ 64 мин

Введение

Латинская Америка при капи­та­лизме — источ­ник сырья и дешё­вой рабо­чей силы уже не одно сто­ле­тие. Естественно, такое поло­же­ние в миро­вой капи­та­ли­сти­че­ской системе — серьёз­ный повод для начала осво­бо­ди­тель­ной борьбы. Проблема в том, что у боль­шин­ства мест­ных левых нет кон­крет­ной цели и даже идео­ло­гии. Есть много раз­лич­ных направ­ле­ний, кото­рые не могут объ­еди­нить экс­плу­а­ти­ру­е­мые массы. Чаще всего со вре­ме­нем раз­лич­ные группы «рево­лю­ци­о­не­ров» сда­ются на милость клас­со­вым вра­гам или, что ещё хуже, — дей­ствуют в их инте­ре­сах, полу­чая при этом воз­мож­ность легально участ­во­вать в поли­ти­че­ской жизни страны.

Поскольку речь идёт о стра­нах «тре­тьего мира», то в основ­ном рево­лю­ци­о­неры при­дер­жи­ва­ются взгля­дов, напо­ми­на­ю­щих «народ­ни­че­ские». В усло­виях край­ней иму­ще­ствен­ной диф­фе­рен­ци­а­ции обще­ства, боль­шого коли­че­ства кре­стьян и полу­про­ле­та­риев, клас­со­вый про­тест нередко берёт на воору­же­ние при­ми­тив­ную идео­ло­ги­че­скую фор­мулу «весь народ про­тив кучки оли­гар­хов». Формально акти­ви­сты могут назы­вать себя, ска­жем, соци­а­ли­стами (ино­гда под­дер­жи­вая рели­гию, наци­о­на­лизм и децен­тра­ли­за­цию экономики).

Марксистские орга­ни­за­ции в Латинской Америке тоже были и есть сего­дня. Однако как только такие группы наби­рали силу, пра­вя­щий класс тут же санк­ци­о­ни­ро­вал репрес­сии, а в дви­же­нии начи­нался рас­кол, в част­но­сти, появ­ля­лись «новые рево­лю­ци­он­ные идеи», кото­рыми обос­но­вы­вали «наци­о­наль­ное примирение».

Агитаторы заяв­ляли о том, что необ­хо­димо при­ми­рить «весь народ» и объ­еди­ниться в борьбе с импе­ри­а­лиз­мом. На деле полу­ча­лось так, что пар­тии отхо­дили от прин­ци­пов, шли на ком­про­мисс с бур­жу­а­зией и часто из-​за этого ста­но­ви­лись жерт­вами в пря­мом смысле этого слова. Ведь пока капи­та­ли­сты были слабы, они могли и усту­пить, но после укреп­ле­ния пози­ций уни­что­жали оппонентов.

Надо ска­зать, что подоб­ное акту­ально для всех стран: и нео­ко­ло­ний, и мет­ро­по­лий. Задача бур­жу­а­зии — уни­что­жить рево­лю­ци­о­не­ров, осо­бенно в стра­нах «отста­лых», кото­рые исполь­зу­ются как сырье­вые при­датки для цен­тра капи­та­ли­сти­че­ской миро­вой системы.

Пока суще­ствует капи­та­лизм, акту­альны слова Ленина:

«При капи­та­лизме невоз­можна иная основа, иной прин­цип дележа, кроме силы. Миллиардер не может делить „наци­о­наль­ный доход“ капи­та­ли­сти­че­ской страны с кем-​либо дру­гим иначе, как в про­пор­ции „по капи­талу“ (и при­том ещё с добав­кой, чтобы круп­ней­ший капи­тал полу­чил больше, чем ему сле­дует)»¹ .

Латинская Америка экс­плу­а­ти­ру­ется капи­та­ли­сти­че­скими хищ­ни­ками уже дол­гие годы, там спе­ци­фи­че­ские усло­вия, часто даже кажется, что эти усло­вия явля­ются непло­хой осно­вой для борьбы про­ле­та­ри­ата и кре­стьян­ства за власть. Проблема только в том, что миро­вое капи­та­ли­сти­че­ское хозяй­ство в дей­стви­тель­но­сти едино, и если в одной стране побеж­дает про­ле­та­риат, то бур­жу­а­зия цен­тра нач­нёт войну не на жизнь, а на смерть, поскольку насту­пает угроза всей системе, пус­кай и незна­чи­тель­ная, но даже это недопустимо.

Источник сырья и дешё­вой рабо­чей силы невоз­можно отдать без боя. В слу­чае вол­не­ний зара­нее готовы вари­анты, ста­би­ли­зи­ру­ю­щие систему. Есть «левые» пар­тии, под­дер­жи­ва­ю­щие капи­та­ли­сти­че­скую систему, есть идео­логи, кото­рые «твор­че­ски раз­ви­вают» марк­сизм уже в рам­ках рево­лю­ци­он­ного дви­же­ния. Именно эти люди пред­став­ляют наи­боль­шую опас­ность для соци­аль­ной рево­лю­ции, потому что их задача — работа про­тив рево­лю­ции, дого­вор с клас­со­выми врагами.

О ситуации в Латинской Америке

Латинская Америка — пери­фе­рия капи­та­ли­сти­че­ского мира. В период раз­ви­тия капи­та­лизма (вели­кие гео­гра­фи­че­ские откры­тия, тор­го­вые рес­пуб­лики, пер­во­на­чаль­ное накоп­ле­ние капи­тала, про­мыш­лен­ная рево­лю­ция) сфор­ми­ро­ва­лась устой­чи­вая система эко­но­ми­че­ских свя­зей с цен­тром накоп­ле­ния капитала.

Развитие про­из­вод­ства и финан­со­вые спе­ку­ля­ции, завя­зан­ные на нём, не явля­ются един­ствен­ными источ­ни­ками воз­рас­та­ния капи­тала. В дело вклю­ча­ется захват тер­ри­то­рий для исполь­зо­ва­ния ресур­сов, в том числе рабов или дешё­вой рабо­чей силы.

Территории, где оби­тали туземцы, были коло­ни­зи­ро­ваны. Это опре­де­лило раз­ви­тие стран в даль­ней­шем, их зави­си­мость от инте­ре­сов капи­та­ли­стов и пред­ста­ви­те­лей уже отжи­ва­ю­щего свой век класса феодалов.

Процесс про­хо­дил стан­дартно: капи­та­ли­сти­че­ские игроки осно­вы­вали ком­мер­че­ские струк­туры вроде акци­о­нер­ного обще­ства «Британская Ост-​Индская ком­па­ния» и шли в наступ­ле­ние. После захвата той или иной страны о её само­сто­я­тель­ном раз­ви­тии гово­рить не при­хо­ди­лось. В этом про­цессе борьбы опре­де­ля­лось, какая страна будет цен­тром капи­та­ли­сти­че­ской миро­вой системы, за это место сра­жа­лись не на жизнь, а на смерть.

Это дей­стви­тельно один из основ­ных момен­тов в про­цессе накоп­ле­ния капитала:

«Открытие золо­тых и сереб­ря­ных при­ис­ков в Америке, иско­ре­не­ние, пора­бо­ще­ние и погре­бе­ние заживо тузем­ного насе­ле­ния в руд­ни­ках, пер­вые шаги к заво­е­ва­нию и раз­граб­ле­нию Ост-​Индии, пре­вра­ще­ние Африки в запо­вед­ное поле охоты на чёр­но­ко­жих — такова была утрен­няя заря капи­та­ли­сти­че­ской эры про­из­вод­ства. Эти идил­ли­че­ские про­цессы состав­ляют глав­ные моменты пер­во­на­чаль­ного накоп­ле­ния»² .

На спе­ци­фику накоп­ле­ния капи­тала ука­зала Роза Люксембург:

«Капиталистическое накоп­ле­ние для сво­его дви­же­ния нуж­да­ется в нека­пи­та­ли­сти­че­ских обще­ствен­ных фор­ма­циях, как в окру­жа­ю­щей его среде: оно про­грес­си­рует в посто­ян­ном обмене веществ с этими фор­ма­ци­ями и может суще­ство­вать лишь до тех пор, пока оно нахо­дит эту среду»³ .

Взаимоотношения стран цен­тра и пери­фе­рии не оста­ются неиз­мен­ным с того пери­ода, когда писала Люксембург и, тем более, Маркс. Сегодня боль­шую часть отста­лых стран можно счи­тать тер­ри­то­рией пери­фе­рий­ного капи­та­лизма. По сути функ­ции оста­ются те же. Империалисты делят сферу вли­я­ния в Латинской Америке. Где-​то боль­шее вли­я­ние у Франции, где-​то у Англии, а где-​то у США.

Практически любая страна в Латинской Америке — сырье­вой при­да­ток, рынок сбыта и источ­ник дешё­вой рабо­чей силы, кото­рую можно экс­плу­а­ти­ро­вать как угодно, поскольку даже если и есть в этих стра­нах какие-​нибудь фор­маль­ные «нормы охраны труда», все их можно игно­ри­ро­вать в инте­ре­сах транс­на­ци­о­наль­ных корпораций.

Такое поло­же­ние лати­но­аме­ри­кан­ских стран (как и про­чих стран «тре­тьего мира») есть важ­ней­ший источ­ник при­ба­воч­ного про­дукта, бла­го­даря кото­рому в раз­ви­тых стра­нах появился слой рабо­чей ари­сто­кра­тии, а со вре­ме­нем, после пере­носа про­из­вод­ства из Западной Европы и Северной Америки, про­ле­та­рии импе­ри­а­ли­сти­че­ских стран в мас­со­вом порядке также стали пара­зи­тами и соучаст­ни­ками экс­плу­а­та­ции. В таких усло­виях отдель­ные ком­па­нии могут рабо­тать даже немного «убы­точно» в своей стране, но извле­кать сверх­при­быль в стра­нах тре­тьего мира.

Борьба за независимость от Испании

Поскольку жители коло­ний часто ока­зы­ва­лись в поло­же­нии «лиш­них людей», рабов, угне­та­е­мых, лишён­ных эле­мен­тар­ных жиз­нен­ных усло­вий, это все­гда при­во­дило к вспыш­кам сопротивления.

Причём вовсе не обя­за­тельно ини­ци­а­то­рами были корен­ные жители тер­ри­то­рии. Зачастую часть коло­ни­стов, кото­рые дол­гое время про­жили в стране, со вре­ме­нем про­сто осо­знали свои инте­ресы и выгоду в слу­чае обре­те­ния неза­ви­си­мо­сти, поскольку мет­ро­по­лия дей­стви­тельно жёстко огра­ни­чи­вала дея­тель­ность пере­се­лен­цев, зани­ма­ю­щих высо­кое поло­же­ние в колонии.

Неорганизованные вос­ста­ния подав­ля­лись быстро, но со вре­ме­нем появ­ля­лись под­поль­ные рево­лю­ци­он­ные орга­ни­за­ции, костяк кото­рых чаще всего состоял из армей­ских офи­це­ров. Военные зару­ча­лись под­держ­кой не только элиты, но и экс­плу­а­ти­ру­е­мых масс, в том числе негров-​рабов⁴ .

Причина такой борьбы была в том, что мест­ная бур­жу­а­зия стре­ми­лась осво­бо­диться от коло­ни­аль­ной зави­си­мо­сти, инте­гри­ро­ваться в миро­вой рынок. После победы Симона Боливара Испания поте­ряла свои пози­ции в Латинской Америке, зато дру­гие страны, напри­мер, Англия, этим немед­ленно вос­поль­зо­ва­лись и тем самым свои пози­ции укрепили.

Несмотря на отмену раб­ства, упа­док фео­да­лизма и уста­нов­ле­ние рес­пуб­лики, страны Латинской Америки не стали игро­ками, рав­ными евро­пей­ским мет­ро­по­лиям, а оста­лись на пери­фе­рии. Сначала они тор­го­вали на невы­год­ных усло­виях с Испанией, затем с Англией. А с раз­ви­тием про­мыш­лен­но­сти воз­ник боль­шой спрос на ресурсы, так что за быв­шие коло­нии в ско­ром вре­мени снова стали сражаться.

Это поло­же­ние нужно было закре­пить, поскольку в быв­ших коло­ниях про­хо­дила кон­ку­рент­ная война между Англией и США. Тогда появи­лась «док­трина Монро»⁵ , согласно кото­рой США силой ору­жия не давали ни Испании, ни дру­гим евро­пей­ским стра­нам нара­щи­вать своё вли­я­ние в ново­яв­лен­ных рес­пуб­ли­ках. Это один из момен­тов, впо­след­ствии опре­де­лив­ших геге­мона миро­вого капи­та­ли­сти­че­ского хозяйства.

США также гаран­ти­ро­вали «поря­док» в дан­ных рес­пуб­ли­ках, то есть если и про­ис­хо­дил пере­во­рот, то только в инте­ре­сах США, в про­тив­ном слу­чае — окку­па­ция. Это при­мерно то же самое, что и в совре­мен­но­сти, только тогда США не «рас­про­стра­няли демо­кра­тию», а открыто гово­рили об эко­но­ми­че­ских инте­ре­сах своей страны.

Гегемония США

В «неза­ви­си­мых» стра­нах пери­о­ди­че­ски меня­лись пра­ви­тель­ства, шли граж­дан­ские войны. В основ­ном суть кон­фликта заклю­ча­лась в том, инте­ресы бур­жу­а­зии какой страны будут отста­и­ваться в первую оче­редь — США или Англии.

С уси­ле­нием вли­я­ния США во всём мире исход кон­фликта ста­но­вился пред­ре­шён­ным. В начале XX века была про­воз­гла­шена «Политика боль­шой дубинки», согласно кото­рой США в Латинской Америке стали регу­ли­ро­вать любые кон­фликты в своих инте­ре­сах. Но поскольку кон­фликты лишь обостря­лись, всё решили так назы­ва­е­мые Банановые войны⁶ , когда зна­чи­тель­ные тер­ри­то­рии были отняты у Испании и окку­пи­ро­ваны «неза­ви­си­мые» госу­дар­ства вроде Никарагуа.

Такая дея­тель­ность окон­ча­тельно закре­пила право США на эти тер­ри­то­рии. Это выра­жа­лось в том, что транс­на­ци­о­наль­ные ком­па­нии имели землю, доступ к ресур­сам и все­воз­мож­ные льготы. Любые раз­го­воры о том, чтобы пере­дать соб­ствен­ность госу­дар­ству, пре­се­ка­лись в зародыше.

Характерный при­мер — дея­тель­ность United Fruit Company. Основная задача ком­па­нии, что ясно из назва­ния, — экс­порт фрук­тов из «бана­но­вых рес­пуб­лик» в раз­ви­тые страны. В Гватемале после победы Хакобо Арбенса на пре­зи­дент­ских выбо­рах начался инте­рес­ный про­цесс. Президент посчи­тал, что рес­пуб­лика слиш­ком бедна, потому что «Юнайтед фрут» при­над­ле­жит слиш­ком много земель, их нужно наци­о­на­ли­зи­ро­вать и пере­дать крестьянам.

Поскольку такая мера носила рефор­мист­ский харак­тер, пре­зи­дент пред­ло­жил UFC ком­пен­са­цию. Но транс­на­ци­о­наль­ная ком­па­ния обра­ти­лась в пра­ви­тель­ство США. В итоге всё завер­ши­лось окку­па­цией Гватемалы в 1954 году. После пере­во­рота кор­по­ра­ции вер­нули все земли, а пра­вить стра­ной стал дик­та­тор, кото­рый тут же запре­тил левые пар­тии и под­верг репрес­сиям сто­рон­ни­ков национализации.

Освободительное движение

Диктатура транс­на­ци­о­наль­ных кор­по­ра­ций сто­ила насе­ле­нию стран Латинской Америки очень мно­гого. Чаще всего ситу­а­ция выгля­дела сле­ду­ю­щим обра­зом: в стране, бога­той при­род­ными ресур­сами, всё дви­же­ние про­ис­хо­дит в цен­тре, центр бук­вально пере­пол­нен людьми, потому что там нахо­дятся фили­алы ТНК. Мелкие города и деревни поти­хоньку пустеют, сель­ское хозяй­ство «доби­вают» рецеп­тами от МВФ, согласно кото­рым госу­дар­ство не должно помо­гать мест­ным фер­ме­рам (такие меры, как известно, при­вели к гено­циду в Руанде).

Получается, что для зна­чи­тель­ной части насе­ле­ния важ­ней­ший вопрос — физи­че­ское выжи­ва­ние. Случаи голода не ред­кость, осо­бенно в тру­що­бах. Характерный при­мер — Бразилия. Страна богата ресур­сами, в сто­лице всё выгля­дит более-​менее циви­ли­зо­ванно, хотя и там немало про­блем, ну а дальше — сплош­ные тру­щобы, опас­ные для про­жи­ва­ния, куда не загля­ды­вает поли­ция и где фак­ти­че­ски всем управ­ляют улич­ные банды, тор­говцы ору­жием и нар­ко­ти­ками⁷ . Увы, тако­вым поло­же­ние было как 50 лет назад, так и сего­дня⁸ .

В такой ситу­а­ции дей­стви­тельно можно ска­зать, что людям терять нечего, кроме своих цепей. Но борьба редко когда при­во­дила к успеху, потому что Латинская Америка в XX веке рас­смат­ри­ва­ется исклю­чи­тельно как рынок сбыта и источ­ник ресур­сов для эко­но­мики раз­ви­тых стран, а зна­чит, для подав­ле­ния любых вос­ста­ний исполь­зу­ются все воз­мож­ные сред­ства, вплоть до уста­нов­ле­ния фашист­ских диктатур.

Неудивительно, что пер­выми идео­ло­гами осво­бо­ди­тель­ной борьбы были сто­рон­ники народ­ни­че­ских идей: кре­стьян­ского или хри­сти­ан­ского соци­а­лизма, анар­хизма и т. д. Марксизм тоже довольно быстро про­ник в среду интел­ли­ген­ции, в основ­ном, бла­го­даря сту­ден­там, кото­рые обу­ча­лись в дру­гих стра­нах (как пра­вило, в Западной Европе или США) и затем воз­вра­ща­лись на родину, чтобы «эффек­тивно управ­лять чело­ве­че­ским мате­ри­а­лом». Но вме­сто этого они частенько пере­хо­дили на сто­рону угне­тён­ных масс и даже воз­глав­ляли рево­лю­ци­он­ные движения.

Ситуация напо­ми­нала то, что про­ис­хо­дило в России в конце XIX века, когда имел место «легаль­ный марк­сизм», уже дей­ство­вали кружки сто­рон­ни­ков марк­сизма, народ­ни­че­ское дви­же­ние, делив­ше­еся на несколько направ­ле­ний (либе­раль­ное, рево­лю­ци­он­ное) и были довольно-​таки попу­лярны тео­рии анар­хи­стов: Бакунина, Кропоткина и Прудона.

В Латинской Америке почти не было после­до­ва­тель­ных ком­му­ни­сти­че­ских дви­же­ний. Как пра­вило, если вспы­хи­вало вос­ста­ние про­тив аме­ри­кан­ского импе­ри­а­лизма, то чаще всего под зна­ме­нем «народ­ни­че­ства». Хотя нередко были пер­спек­тивы победы над мест­ным про­аме­ри­кан­ским режимом.

В част­но­сти, в начале 1930-​х гг. Аугусто Сандино был очень попу­ля­рен в Никарагуа, под его коман­до­ва­нием пар­ти­заны могли отра­жать напа­де­ния аме­ри­кан­ских войск и взяли под кон­троль боль­шую тер­ри­то­рию. Другое дело, что ника­кой осо­бой цели у вос­став­ших не было. Да, режим неспра­вед­ли­вый, мас­со­вый голод и бед­ность. Но что же делать? Со вре­ме­нем пар­ти­заны отка­за­лись от ради­каль­ных лозун­гов и высту­пали за «вос­ста­нов­ле­ние чест­ной вла­сти». Всё завер­ши­лось мир­ными пере­го­во­рами, в ходе кото­рых Сандино был убит, а дви­же­ние затем раз­гром­лено⁹ .

В таких дви­же­ниях были лица, имев­шие раз­ные эко­но­ми­че­ские инте­ресы. И в слу­чае удач­ного исхода (госу­дар­ствен­ного пере­во­рота) вме­сто одной бур­жу­аз­ной груп­пи­ровки нередко к вла­сти при­хо­дила дру­гая, кото­рая дого­ва­ри­ва­лась с США и уни­что­жала наи­бо­лее актив­ных революционеров.

Марксизм

Марксистские кружки в Латинской Америке появи­лись давно, веро­ятно, нена­много позже, чем в России. Однако дей­стви­тельно ком­му­ни­сти­че­ские пар­тии воз­никли лишь после про­ле­тар­ской рево­лю­ции 1917 года.

Причём, что осо­бенно важно, пар­тии, где в назва­ниях появи­лось слово «ком­му­ни­сти­че­ская», фор­ми­ро­ва­лись на осно­ва­нии поста­нов­ле­ния цен­тра миро­вого ком­му­ни­сти­че­ского дви­же­ния — Коминтерна. В то время рево­лю­ци­он­ные марк­си­сты руко­вод­ство­ва­лись доку­мен­том под назва­нием «Условия при­ёма в Коммунистический Интернационал».

В одном из пунк­тов было сказано:

«Каждая пар­тия, жела­ю­щая при­над­ле­жать к III Интернационалу, обя­зана раз­об­ла­чать не только откро­вен­ный социал-​патриотизм, но и фальшь и лице­ме­рие социал-​пацифизма: систе­ма­ти­че­ски дока­зы­вать рабо­чим, что без рево­лю­ци­он­ного низ­вер­же­ния капи­та­лизма ника­кие меж­ду­на­род­ные тре­тей­ские суды, ника­кие дого­воры об умень­ше­нии воору­же­ний, ника­кая „демо­кра­ти­че­ская“ реор­га­ни­за­ция Лиги наро­дов не спа­сут чело­ве­че­ство от новых импе­ри­а­ли­сти­че­ских войн»¹⁰ .

Только на такой основе могли воз­ник­нуть пер­вые рево­лю­ци­он­ные пар­тии, кото­рые не про­сто борются «за всё хоро­шее», но и участ­вуют в клас­со­вой борьбе ради уста­нов­ле­ния дик­та­туры про­ле­та­ри­ата, чтобы стать частью миро­вой совет­ской республики.

Конечно, это был удар по бур­жу­а­зии в мас­шта­бах всего мира. Крупнейшие страны бур­жу­аз­ного лагеря не при­зна­вали Советскую Россию, дол­гие годы отка­зы­ва­лись при­зна­вать СССР, неод­но­кратно пыта­лись лик­ви­ди­ро­вать совет­ское хозяй­ство, но у них ничего не вышло. Для капи­та­лизма такой резуль­тат ока­зался пла­чев­ным в первую оче­редь потому, что сам харак­тер капи­та­лизма при­шлось менять, под­стра­и­вать под новые реа­лии. И в таких усло­виях, когда у угне­тён­ных наро­дов перед гла­зами появи­лась аль­тер­на­тива экс­плу­а­та­тор­скому строю, рево­лю­ци­о­неры ряда лати­но­аме­ри­кан­ских стран взя­лись за ору­жие. Для «ста­би­ли­за­ции» ситу­а­ции в реги­оне, а точ­нее, для подав­ле­ния рево­лю­ци­он­ных выступ­ле­ний, в эти страны направ­ля­лись вой­ска США.

В раз­ви­тых стра­нах под дав­ле­нием рабо­чего класса капи­та­ли­сты пошли на уступки, в част­но­сти, были типичны подоб­ные меры:

«Продукты пита­ния были един­ствен­ной осно­вой, на кото­рой можно было удер­жать у вла­сти пра­ви­тель­ства поспешно создан­ных госу­дарств… Половина Европы нахо­ди­лась на грани боль­ше­визма… Если бы в 1919–20 гг. в Центральной и Восточной Европе не была предо­став­лена помощь кре­ди­тами на 137 млн фун­тов, то не было бы воз­мож­но­сти снаб­дить их про­до­воль­ствием и углём и орга­ни­зо­вать их доставку туда. Лишённые про­до­воль­ствия, угля и транс­порта, Австрия и веро­ятно ряд дру­гих стран пошли бы путём России. Два с поло­ви­ной года спу­стя хре­бет боль­ше­визма в Центральной Европе был слом­лен глав­ным обра­зом бла­го­даря этим кре­ди­там… Предоставление этих 137 млн было, пожа­луй, с финан­со­вой и поли­ти­че­ской точки зре­ния одним из луч­ших капи­та­ло­вло­же­ний, кото­рые когда-​либо знала исто­рия»¹¹ .

Не стоит забы­вать о «Конвенции о рабо­чем вре­мени в про­мыш­лен­но­сти», кото­рую при­няли раз­ви­тые страны в 1919 году. Конвенция закреп­ляла 8-​часовой рабо­чий день. Очевидно, что это свя­зано с побе­дой про­ле­тар­ской рево­лю­ции в России.

Коминтерн в те годы дей­стви­тельно пред­при­ни­мал попытку миро­вой рево­лю­ции, но побе­дить она смогла только в несколь­ких стра­нах, а закре­пить резуль­тат на дол­гий срок лишь в одной. Поскольку Россия была слаба, помо­гать рево­лю­ци­он­ному дви­же­нию в дру­гих стра­нах было про­бле­ма­тично, не было ни людей, ни ресурсов.

Принимать рефор­мист­ские про­граммы в «бана­но­вых рес­пуб­ли­ках» капи­та­ли­сты не хотели, и поэтому меры реше­ния эко­но­ми­че­ских и поли­ти­че­ских вопро­сов там в основ­ном были воен­ные. В 1917 году США окку­пи­ро­вали Кубу, в 1919 совер­шили интер­вен­цию в Гондурас, чтобы заду­шить революцию.

Если пона­чалу каза­лось, что ситу­а­цию в отста­лых стра­нах импе­ри­а­лизм кон­тро­ли­рует, то затем это поло­же­ние изме­ни­лось, поскольку после подав­ле­ния рево­лю­ции тут же снова появ­ля­лись группы недо­воль­ных, гото­вых с ору­жием в руках бороться с аме­ри­кан­скими окку­пан­тами. Нужна была дик­та­тура, защи­ща­ю­щая капи­та­ли­сти­че­ский строй от ком­му­ни­сти­че­ской рево­лю­ции. Такая дик­та­тура впо­след­ствии стала известна как фашизм.

Определение Димитрова:

«Фашизм — это откры­тая тер­ро­ри­сти­че­ская дик­та­тура наи­бо­лее реак­ци­он­ных, наи­бо­лее шови­ни­сти­че­ских, наи­бо­лее импе­ри­а­ли­сти­че­ских эле­мен­тов финан­со­вого капи­тала… Фашизм — это не над­клас­со­вая власть и не власть мел­кой бур­жу­а­зии или люмпен-​пролетариата над финан­со­вым капи­та­лом. Фашизм — это власть самого финан­со­вого капи­тала. Это орга­ни­за­ция тер­ро­ри­сти­че­ской рас­правы с рабо­чим клас­сом и рево­лю­ци­он­ной частью кре­стьян­ства и интел­ли­ген­ции. Фашизм во внеш­ней поли­тике — это шови­низм в самой гру­бей­шей форме, куль­ти­ви­ру­ю­щий зоо­ло­ги­че­скую нена­висть к дру­гим наро­дам»¹² .

Именно после соци­а­ли­сти­че­ской рево­лю­ции фор­ми­ро­ва­лись воин­ству­ю­щие фашист­ские пар­тии, под­дер­жи­ва­ю­щие бур­жу­а­зию во время про­ле­тар­ских выступ­ле­ний. Буржуазия активно поощ­ряла подоб­ные груп­пи­ровки. Не забы­вала она и про оппор­ту­ни­стов, кото­рые рабо­тали внутри ком­пар­тий, при­зы­вая к ком­про­мис­сам с буржуазией.

Марксистских идео­ло­гов в стра­нах Латинской Америки было немного. Как пра­вило, ими были быв­шие анар­хи­сты или уто­пи­че­ские соци­а­ли­сты, кото­рые под­дер­жали рево­лю­цию в России и создали струк­туры, похо­жие на пар­тию боль­ше­ви­ков. Социальной базой ста­но­ви­лись кре­стьяне и жители тру­щоб. Большой про­бле­мой стала силь­ная раз­об­щён­ность по наци­о­наль­ному при­знаку, поскольку если даже фор­мально сегре­га­ции не было, то фак­ти­че­ски она суще­ство­вала. Были жители боль­ших горо­дов с раз­ви­той инфра­струк­ту­рой — белые потомки коло­ни­стов, и корен­ные жители, потомки рабов, кото­рые жили как раз в наи­бо­лее худ­ших условиях.

Учитывая такую ситу­а­цию, рево­лю­ци­о­не­рам при­шлось решать слож­ную задачу, ведь в дей­стви­тель­но­сти при­влечь на свою сто­рону задав­лен­ное игом импе­ри­а­лизма неве­же­ствен­ное насе­ле­ние непро­сто, осо­бенно если учесть, что «кон­ку­рен­ция» с немарк­сист­кими левыми и раз­лич­ными «попу­ли­стами» тут была очень серьёз­ная. В начале 1920-​х годов появ­ля­ются ком­пар­тии, в част­но­сти, ком­пар­тия Чили, Бразилии, «Коммунистическая моло­дёжь» Боливии. Все эти орга­ни­за­ции появи­лись в резуль­тате объ­еди­не­ния в про­шлом соци­а­ли­сти­че­ских пар­тий и раз­лич­ных кружков.

Но дей­стви­тель­ное раз­ви­тие ком­му­ни­сти­че­ского дви­же­ния в реги­оне нача­лось сразу после миро­вого эко­но­ми­че­ского кри­зиса — «Великой депрес­сии». Кризис уда­рил по эко­но­мике наи­бо­лее раз­ви­тых запад­ных стран, и в период обостре­ния рево­лю­ци­он­ное дви­же­ние в лати­но­аме­ри­кан­ских стра­нах активно подав­лять уже не полу­ча­лось, часто для этого не было ресурсов.

В то же время даже элита нераз­ви­тых стран (и запад­ная интел­ли­ген­ция) стала инте­ре­со­ваться опы­том СССР, где тогда стро­и­лась эко­но­мика, кото­рой не угро­жает кри­зис. Реакция со сто­роны капи­та­лизма — ставка на фашизм.

Лишившись зна­чи­тель­ной под­держки со сто­роны импе­ри­а­лизма, мест­ные пра­ви­тели уси­ли­вали репрес­сии про­тив ком­му­ни­сти­че­ского дви­же­ния, финан­си­ро­вали фашист­ских убийц, но эти меры не все­гда были эффек­тивны. Уже в сере­дине и конце 1930-​х годов фор­ми­ру­ется мас­со­вое анти­фа­шист­ское дви­же­ние в Чили и в Бразилии. В 1930 году воору­жён­ный отряд Роберто Инохоса захва­тил город Вильянсон в Боливии и объ­явил о начале рабоче-​крестьянской соци­а­ли­сти­че­ской рево­лю­ции в Боливии¹³ , но вскоре вос­ста­ние было подавлено.

Однако через несколько лет гене­рал Давид Торо сверг пра­ви­тель­ство и объ­явил Боливию соци­а­ли­сти­че­ской рес­пуб­ли­кой. Экспроприация «Standard Oil» была выгодна рес­пуб­лике — тут же уве­ли­чи­лись зар­платы, рабо­чие полу­чили права, нача­лось стро­и­тель­ство соци­аль­ной инфра­струк­туры. Некоторое время спу­стя про­изо­шёл оче­ред­ной пере­во­рот, его воз­гла­вили «уме­рен­ные воен­ные», с кото­рыми бур­жу­а­зия могла дого­во­риться. Для Боливии такая ситу­а­ция, когда побеж­дают то левые ради­калы, то рефор­ми­сты, была типична.

В идео­ло­ги­че­ском смысле, к сожа­ле­нию, дела обсто­яли не слиш­ком бла­го­по­лучно, поскольку даже в ком­пар­тию про­ни­кали раз­лич­ные потен­ци­ально опас­ные эле­менты. Это не только про­во­ка­торы, но и сто­рон­ники рефор­мизма, целью кото­рых была не соци­а­ли­сти­че­ская рево­лю­ция, а демо­кра­ти­за­ция и реформы в рам­ках капи­та­лизма. Пожалуй, наи­бо­лее после­до­ва­тель­ной линии в те годы при­дер­жи­ва­лись ком­му­ни­сты Аргентины: они отка­за­лись от ком­про­мисс­ной поли­тики, но шан­сов взять власть в тех усло­виях у пар­тии не было.

Следующий этап в раз­ви­тии ком­му­ни­сти­че­ского дви­же­ния — после­во­ен­ный период. Тогда в Западной Европе дей­ство­вала про­грамма «План Маршала», мате­ри­ально закре­пив­шая рефор­мист­ские рецепты предот­вра­ще­ния ком­му­ни­сти­че­ской рево­лю­ции. Даже в США оли­гархи решили при­ме­нять кейн­си­ан­ские меры. Общество в раз­ви­тых стра­нах в широ­ком смысле стало намного богаче, осо­бенно это было заметно в Скандинавии. Но вот в пери­фе­рии поло­же­ние редко ста­но­ви­лось лучше, тем более, если учесть, что часто всё бла­го­со­сто­я­ние обес­пе­чи­ва­лось как раз за её счёт.

После окон­ча­ния войны появи­лось много соци­а­ли­сти­че­ских стран, а пери­фе­рий­ные страны смот­рели в сто­рону СССР. В Чили, напри­мер, после войны заго­во­рили о демо­кра­тии, даже поз­во­лили ком­пар­тии участ­во­вать в поли­тике. Но тут же выяс­ни­лось, что под­держка у пар­тии слиш­ком боль­шая, поэтому её и неко­то­рые «левые» проф­со­юзы про­сто запре­тили, издав закон «О защите демо­кра­тии»¹⁴ . Аналогичные собы­тия про­изо­шли в Бразилии, где ком­пар­тия достигла ещё более впе­чат­ля­ю­щих резуль­та­тов. В 1947 году на выбо­рах в кон­гресс она наби­рает 800 тыс. голо­сов¹⁵ . После этого Верховный суд страны назы­вает ком­пар­тию «ору­дием ино­стран­ного пра­ви­тель­ства» и на осно­ва­нии этого запрещает.

Складывается впе­чат­ле­ние, что в ком­пар­тии состо­яли наив­ные люди, кото­рые бук­вально при­но­сили себя в жертву бур­жу­а­зии, потому что эта «откры­тость» сто­ила очень дорого — мно­гие ком­му­ни­сты были уни­что­жены в ходе репрес­сий. Да и итог был зако­но­ме­рен, потому что ком­пар­тии при­ни­мали пра­вила игры капи­та­ли­стов, сле­до­вали букве их закона. И, конечно, репрес­сии не каса­лись тех «ком­му­ни­стов», с кото­рыми можно было дого­во­риться и кото­рые даже в слу­чае победы про­во­дили бы поли­тику в инте­ре­сах буржуазии.

Вариантов у ком­му­ни­стов оста­ва­лось немного: либо под­чи­ниться воле бур­жу­а­зии, стать аген­тами импе­ри­а­лизма, обма­ны­вая рабо­чих, либо вое­вать. Именно после репрес­сий в отно­ше­нии ком­му­ни­сти­че­ских пар­тий начи­на­ется пер­ма­нент­ная пар­ти­зан­ская война с пра­ви­тель­ством. И она меняет так­тику импе­ри­а­ли­сти­че­ского лагеря.

Уже в 1950-​60-​е годы всё чаще фор­мально ком­му­ни­сти­че­ские пар­тии, жела­ю­щие участ­во­вать в офи­ци­аль­ной поли­тике, согла­ша­ются на ком­про­миссы и даже открыто высту­пают про­тив граж­дан­ской войны, утвер­ждая, что только голо­со­ва­ние может изме­нить ситу­а­цию в стране.

Это дало ком­му­ни­стам право в неко­то­рых стра­нах участ­во­вать в выбо­рах и даже нахо­диться во вла­сти. Однако ничего, кроме уве­ли­че­ния соб­ствен­ного бла­го­со­сто­я­ния, изме­нить они не могли. Это были уже не ком­му­ни­сты, а самые обык­но­вен­ные рефор­ми­сты, социал-​демократы, не при­зна­ю­щие клас­со­вую борьбу и неле­галь­ные методы.

Единственное исклю­че­ние из общего пра­вила — Хуан Бош. Он побе­дил на пре­зи­дент­ских выбо­рах в Доминиканской Республике. Очень быстро уве­ли­чил налоги для транс­на­ци­о­наль­ных кор­по­ра­ций, запре­тил ино­стран­цам поку­пать землю, про­вёл соци­аль­ные реформы. Последней кап­лей были твёр­дые цены на про­дукты пита­ния, в част­но­сти, на сахар, кото­рые при­вели к убыт­кам аме­ри­кан­ских кор­по­ра­ций. Править такой чело­век смог только несколько меся­цев, всё завер­ши­лось пере­во­ро­том при под­держке США и воз­вра­ще­нием всех при­ви­ле­гий и прав ТНК.

Герилья

Сторонники марк­сизма пони­мали, что в усло­виях, сло­жив­шихся после Второй миро­вой войны, пар­ти­зан­ская борьба с пра­ви­тель­ством нередко ста­но­ви­лась един­ствен­ным вари­ан­том дей­ствий, так как воз­мож­но­стей легаль­ной дея­тель­но­сти для рево­лю­ци­о­не­ров не оста­ва­лось. Партизаны сра­жа­лись во мно­гих стра­нах Латинской Америки. Чаще всего шан­сов у них было мало, потому что про­тив них высту­пала не только наци­о­наль­ная армия и поли­ция, но ещё и импе­ри­а­ли­сти­че­ские силы, кото­рые, после укреп­ле­ния капи­та­лизма, вновь активно дей­ство­вали в реги­оне, подав­ляя осво­бо­ди­тель­ные дви­же­ния. В таких усло­виях надежда побе­дить на выбо­рах — глу­пость. Таких «меч­та­те­лей» в любой момент могли убить или поса­дить в тюрьму.

Однако воору­жён­ные отряды дей­стви­тельно пред­став­ляли опас­ность для импе­ри­а­ли­стов, осо­бенно после Кубинской рево­лю­ции. Скорее всего, рево­лю­цию на Кубе заду­шили бы в заро­дыше, но вла­сти США не рас­счи­ты­вали, что замена пра­ви­тель­ства пере­рас­тёт в стро­и­тель­ство соци­а­лизма, что про­изо­шло во мно­гом бла­го­даря под­держке СССР. Конечно, подоб­ной ошибки в буду­щем импе­ри­а­ли­сты уже не допус­кали. Опыт Кубы в даль­ней­шем исполь­зо­вался рево­лю­ци­о­не­рами в дру­гих лати­но­аме­ри­кан­ских странах.

Известен при­зыв Че Гевары:

«Мы должны пом­нить, что импе­ри­а­лизм — это миро­вая система, послед­няя ста­дия капи­та­лизма, и она должна быть побеж­дена миро­вым сопро­тив­ле­нием. Стратегическим окон­ча­нием этой борьбы должно быть уни­что­же­ние импе­ри­а­лизма. Мы, экс­плу­а­ти­ру­е­мые и угне­тён­ные всего мира, должны уни­что­жить саму основу суще­ство­ва­ния импе­ри­а­лизма: раб­ское поло­же­ние наших наций, откуда они извле­кают капи­талы, сырьё, спе­ци­а­ли­стов и дешё­вую раб­силу, и куда они вкла­ды­вают новые капи­талы — ору­дия гос­под­ства — ору­жие и все виды това­ров, повер­гая нас в абсо­лют­ную зави­си­мость»¹⁶ .

Но идей­ных и, глав­ное, стой­ких про­дол­жа­те­лей ока­за­лось не так много. Выделяются на общем фоне Революционные воору­жён­ные силы Колумбии, кото­рые дей­ство­вали очень дол­гое время, и только теперь, похоже, сда­ются¹⁷ .

Активизация пар­ти­зан­ских групп в раз­ных стра­нах Латинской Америки дей­стви­тельно пред­став­ляла боль­шую опас­ность для США, потому что, с одной сто­роны, при­хо­ди­лось затра­чи­вать боль­шие ресурсы на подав­ле­ние вос­ста­ний, а с дру­гой — дого­ва­ри­ваться с рефор­ми­стами, отча­сти даже согла­шаться на реформы. Радикальный сдвиг про­изо­шёл только после стаг­ф­ля­ции в наи­бо­лее раз­ви­тых стра­нах¹⁸ . Решение: пере­смот­реть поли­тику МВФ и Всемирного банка, спо­соб­ство­вать лик­ви­да­ции соци­аль­ного госу­дар­ства в широ­ком смысле, про­дол­жить актив­ное наступ­ле­ние на соци­а­ли­сти­че­ские страны.

Конечно, в раз­ви­тых стра­нах такой про­цесс ощу­щался пона­чалу довольно слабо, зато в нераз­ви­тых нео­ли­бе­раль­ные рецепты при­ме­ня­лись впер­вые, впо­след­ствии такую так­тику импе­ри­а­лизма назвали «шоко­вой тера­пией»¹⁹ . В пол­ной мере это было реа­ли­зо­вано в Чили, где, как утвер­ждают апо­ло­геты капи­та­лизма, при дик­та­туре Пиночета про­изо­шло «эко­но­ми­че­ское чудо».

Что же дела­лось? Истреблялись не только пар­ти­заны, кото­рые счи­та­лись тер­ро­ри­стами, но и уме­рен­ные рефор­ми­сты, кото­рые не шли дальше соци­аль­ных реформ, по типу той же Великобритании. Сальвадор Альенде был поли­ти­ком именно такого толка, он даже не тро­гал своих вра­гов, насто­я­щих тер­ро­ри­стов, кото­рые могли открыто при­зы­вать к свер­же­нию власти.

В конеч­ном итоге импе­ри­а­ли­сты его лик­ви­ди­ро­вали, про­вели нео­ли­бе­раль­ные реформы. И поняли, что это самая эффек­тив­ная так­тика в этом реги­оне. В даль­ней­шем во мно­гих лати­но­аме­ри­кан­ских стра­нах власть брали воен­ные (при под­держке США), про­воз­гла­шая дик­та­туру. Левых уби­вали или ссы­лали в лагеря, соци­аль­ные реформы сво­ра­чи­вали и дей­ство­вали в инте­ре­сах ТНК. Инакомыслие в любом виде жёстко подав­ля­лось. Такую идео­ло­гию кратко сфор­му­ли­ро­вал Пиночет:

«Есть только две вещи, кото­рые я отка­зы­ва­юсь обсуж­дать с нацией. Это като­ли­че­ские цен­но­сти и свя­щен­ное право част­ной соб­ствен­но­сти»²⁰ .

Естественно, если «права чело­века» при Альенде якобы нару­ша­лись посто­янно, то мас­со­вый тер­рор со сто­роны воен­ной хунты и подоб­ных дея­те­лей в дру­гих стра­нах, в основ­ном, игно­ри­ро­вался. Если подоб­ные дей­ствия и осуж­да­лись, то слабо, без при­ме­не­ния санк­ций. Но чаще всего их про­сто хва­лили за борьбу с коммунизмом.

Как только подоб­ные режимы укре­пи­лись в реги­оне, они начали дей­ство­вать сов­местно. Известна опе­ра­ция «Кондор»²¹ , когда воен­ные и поли­цей­ские Чили, Аргентины, Уругвая, Бразилии, Парагвая, Боливии, а также кон­суль­танты из спец­служб США без­жа­лостно уни­что­жали как левых ради­ка­лов, так и про­сто сочув­ству­ю­щих ком­му­низму. В борьбе с ком­му­низ­мом вла­стям нередко помо­гали нар­ко­тор­говцы и про­сто гро­милы из наци­о­на­ли­сти­че­ских или открыто фашист­ских дви­же­ний. В ходе опе­ра­ции были убиты десятки тысяч человек.

Теория зависимого развития

Марксистских тео­ре­ти­ков в Латинской Америке было очень мало. Да, ряд вер­ных выво­дов был и у Че, и у дру­гих рево­лю­ци­о­не­ров, но не было серьёз­ных исследований.

Как уже гово­ри­лось ранее, часто марк­сизм вос­при­ни­мался как ключ к спра­вед­ли­во­сти, то есть иде­а­ли­сти­че­ски. С ним могли легко сосу­ще­ство­вать и рели­ги­оз­ные взгляды, и наци­о­на­ли­сти­че­ские, вос­хва­ле­ние «вождей» и наци­о­наль­ных героев.

Однако с годами капи­та­ли­сти­че­ским стра­нам пона­до­би­лось не только выка­чи­вать ресурсы, но ещё и полу­чить источ­ник ква­ли­фи­ци­ро­ван­ной рабо­чей силы, потому что тех­но­ло­гии раз­ви­ва­лись. В стра­нах вво­ди­лись при­ми­тив­ные стан­дарты обра­зо­ва­ния, дабы чело­век мог эффек­тив­нее рабо­тать в инте­ре­сах капиталистов.

Возникал инте­рес со сто­роны обра­зо­ван­ных граж­дан, почему сло­жи­лась такая эко­но­ми­че­ская ситу­а­ция и почему Латинская Америка отста­лая, а Западная Европа и США — раз­ви­тые. И он уто­лялся извест­ными бай­ками о рыноч­ной эко­но­мике, цель кото­рой — сде­лать всех счаст­ли­выми, а СССР, конечно, демо­ни­зи­ро­вался. Кто не верил, мог попасть за решётку, так как во вре­мена мас­со­вых репрес­сий дей­стви­тельно могли аре­сто­вать про­сто тех, кто с сим­па­тией отно­сился к СССР.

Буржуазной интел­ли­ген­цией для стран «тре­тьего мира», в том числе Латинской Америки, была пред­на­зна­чена тео­рия модер­ни­за­ции, кото­рую счи­тали незыб­ле­мой, поскольку тео­рию фор­ма­ций пре­по­да­вать бы не стали по понят­ным причинам.

И если вна­чале интел­ли­ген­ция при­ни­мала тео­рию, кото­рая должна объ­яс­нить всё, то со вре­ме­нем стали воз­ни­кать вопросы. Ведь сту­ден­там гово­рят, что все обще­ства оди­на­ково про­хо­дят все ста­дии раз­ви­тия. И в конеч­ном итоге любая страна Латинской Америки может стать не менее раз­ви­той, чем основ­ные капи­та­ли­сти­че­ские страны.

Однако тео­рия упус­кает из виду капи­та­ли­сти­че­ское накоп­ле­ние, — тот факт, что есть миро­вое капи­та­ли­сти­че­ское хозяй­ство, где есть центр, а есть пери­фе­рия. И, нако­нец, то, что ресурсы стран Латинской Америки про­сто отправ­ля­ются в запад­ные страны, то есть у них в прин­ципе ника­кой воз­мож­но­сти встать на один уро­вень с самыми круп­ными игро­ками нет.

После изу­че­ния кон­крет­ных мате­ри­а­лов, про­ве­де­ния иссле­до­ва­ний и сбора ста­ти­сти­че­ских дан­ных учё­ные усо­мни­лись в гос­под­ству­ю­щей тео­рии. Появилась аль­тер­на­тива — тео­рия зави­си­мо­сти. Надо заме­тить, что основ­ные сто­рон­ники явно нахо­ди­лись под вли­я­нием марк­сизма, но ввиду спе­ци­фики тех стран, где они зани­ма­лись иссле­до­ва­ни­ями, прямо под­дер­жать марк­сизм и уж тем более стро­и­тель­ство соци­а­лизма они не могли.

Один из раз­ра­бот­чи­ков тео­рии — Рауль Пребиш. Человек обра­зо­ван­ный, рабо­та­ю­щий на пра­ви­тель­ство Аргентины, сотруд­ни­чав­ший с ООН, со вре­ме­нем он разо­ча­ро­вался в типич­ных эко­но­ми­че­ских рецеп­тах и в тео­рии модер­ни­за­ции. Его назна­чили зани­маться «раз­ви­тием эко­но­мики» в неко­то­рых лати­но­аме­ри­кан­ских стра­нах, но он посто­янно наты­кался на препятствия.

Его рецепты были про­сты. Он пред­ла­гал вве­сти импор­то­за­ме­ще­ние, уве­ли­чить налоги для ТНК, под­дер­жать оте­че­ствен­ное про­из­вод­ство, про­ве­сти аграр­ную реформу. На самом деле шаги логич­ные, если рас­смат­ри­вать ситу­а­цию с точки зре­ния иде­а­лизма. Но про­блема заклю­ча­ется в том, что Латинская Америка — рынок сбыта и источ­ник ресур­сов. А мест­ное пра­ви­тель­ство, про­аме­ри­кан­ское, уж явно не пой­дёт про­тив США, иначе там быстро «вос­ста­но­вят демократию».

Именно бес­по­лез­ная дея­тель­ность, когда твои советы «при­ни­мают во вни­ма­ние», но ника­ких шагов за этим не сле­дует, заста­вили Пребиша заду­маться о том, что такое капи­та­лизм как миро­вая система и какое место там зани­мает Латинская Америка.

Теория зави­си­мо­сти поды­то­жила: мир делится на центр и пери­фе­рию. Периферия зави­сима от цен­тра пол­но­стью, что исклю­чает её раз­ви­тие, точ­нее исклю­чает раз­ви­тие по тому же сце­на­рию, что в цен­тре²² .

Подобные взгляды нашли под­держку среди мест­ной интел­ли­ген­ции, но про­блема была в том, что сто­рон­ники тео­рии никак не были свя­заны с клас­сом экс­плу­а­ти­ру­е­мых. Ситуация была схо­жей с «запад­ным марк­сиз­мом», то есть тео­ре­тики про­сто рабо­тали в уни­вер­си­те­тах, никак не участ­вуя в мас­со­вой рево­лю­ци­он­ной борьбе. Именно из-​за отсут­ствия связи между тео­рией и прак­ти­кой учё­ные наивно пола­гали, что про­блему можно испра­вить «воле­вым реше­нием» пра­ви­тель­ства. Наиболее после­до­ва­тель­ным сто­рон­ни­ком тео­рии был Пол Баран, кото­рый в книге «Политическая эко­но­мия нео­ко­ло­ни­а­лизма» дока­зал, что един­ствен­ное реше­ние — это не кейн­си­ан­ство или дру­гие подоб­ные реформы, а только соци­аль­ная революция.

Теология освобождения

Когда речь идёт о рево­лю­ци­он­ном дви­же­нии в Латинской Америке, нельзя не выде­лить тео­ло­гию осво­бож­де­ния, поскольку дан­ное рели­ги­оз­ное тече­ние, несо­мненно, дол­гие годы пыта­лось вли­ять на марк­сист­ское дви­же­ние Латинской Америки. «Теологи» ста­ра­лись дей­ство­вать не в среде анар­хи­стов или уто­пи­че­ских соци­а­ли­стов, а именно в среде марксистов.

Теология осво­бож­де­ния — спе­ци­фи­че­ское явле­ние, суще­ству­ю­щее только в Латинской Америке. Его соци­аль­ная база — негра­мот­ные и рели­ги­оз­ные кре­стьяне. Даже сего­дня в Латинской Америке насе­ле­ние в боль­шин­стве своём рели­ги­озно²³ , и пред­ста­ви­тели пра­вя­щего класса исполь­зуют это в своих интересах.

Левые из Латинской Америки нико­гда особо не напа­дали на рели­гию по той про­стой при­чине, что это бы отпуг­нуло мно­гих потен­ци­аль­ных сто­рон­ни­ков соци­а­лизма. Поэтому чаще всего, если речь захо­дила о рели­гии, то дальше анти­кле­ри­ка­лизма дело не дохо­дило. Всё это со вре­ме­нем порож­дало отдель­ные группы, кото­рых можно обоб­щённо назвать сто­рон­ни­ками хри­сти­ан­ского соци­а­лизма. Теология осво­бож­де­ния — итог объ­еди­не­ния раз­лич­ных про­хри­сти­ан­ских групп «левого» толка.

Тут осо­бенно важно учесть спе­ци­фику вре­мени. Дело в том, что в период, когда тео­ло­гия осво­бож­де­ния появи­лась, ника­кой аль­тер­на­тивы рево­лю­ци­он­ной борьбе не было вовсе, так как даже рефор­мист­ские пар­тии во мно­гих стра­нах пре­сле­до­ва­лись по закону (или даже все поли­ти­че­ские пар­тии, так как хунта не при­вет­ство­вала мно­го­пар­тий­ный режим).

В таких усло­виях мас­со­вые недо­воль­ства вполне есте­ственны, и решать такие «про­блемы» воен­ные не могли иначе, как при помощи тер­рора. Один из харак­тер­ных при­ме­ров — при­ме­не­ние сол­да­тами пыток для полу­че­ния от кре­стьянки све­де­ний о партизанах:

«Моя мать погибла три месяца спу­стя после дол­гих и мучи­тель­ных пыток, кото­рым под­вергли её воен­ные. Они долго тер­зали её, чтобы добиться све­де­ний о пар­ти­за­нах. Когда она уже была в аго­нии и ждала смерти, офи­цер при­ка­зал вспрыс­нуть ей спе­ци­аль­ную сыво­ротку и дать еду. Её при­вели в чув­ство и снова при­ня­лись пытать. Агония моей матери воз­об­но­ви­лась. Тогда её при­вя­зали в поле к дереву, и во всем её теле раз­ве­лись черви, потому что у нас есть такая мушка, кото­рая откла­ды­вает в откры­тые раны яйца, из кото­рых очень быстро раз­ви­ва­ются черви. Солдаты днём и ночью сте­регли мою мать, чтобы никто из нас не мог её осво­бо­дить. Она ещё долго боро­лась со смер­тью, но потом умерла от солн­це­пёка днём и от холода ночью. Нам не дали её даже похо­ро­нить. Солдаты бро­сили её тело на рас­тер­за­ние стер­вят­ни­кам. Вот так они наде­я­лись нас запу­гать. Мы все знали, что пар­ти­заны скры­ва­ются в даль­них горах. Иногда они спус­ка­лись в деревни за едой, и вна­чале мы им не дове­ряли. Но потом мы поняли, что у них хотя бы есть ору­жие, чтобы сра­жаться с вой­сками, а мы исполь­зо­вали лишь ловушки, изоб­ре­тен­ные ещё нашими пред­ками»²⁴ .

Очевидно, что в таких усло­виях даже тео­ло­гия осво­бож­де­ния легально суще­ство­вать не могла. Означает ли это, что тео­ло­гия осво­бож­де­ния — про­грес­сив­ная сила? Нет, так как в её основе лежит после­до­ва­тель­ный анти­ма­те­ри­а­лизм, а зна­чит анти­марк­сизм. Адепты тео­ло­гии при­дер­жи­ва­ются взгляда, что капи­та­лизм — абсо­лют­ное зло, и что для под­лин­ного осво­бож­де­ния нужно изба­виться от капи­та­лизма, а обще­ство постро­ить по заве­там мифи­че­ского пер­со­нажа из Нового завета. Если сто­рон­ники тео­ло­гии и гово­рили о том, что явля­ются также сто­рон­ни­ками Маркса, то на деле были тако­выми лишь формально.

Чего стоят заяв­ле­ния их идео­ло­гов, напри­мер, свя­щен­ника Эрнесто Мартинеса:

«Марксизм — плод Евангелия. Без хри­сти­ан­ства марк­сизм был бы невоз­мо­жен, и про­роки Ветхого Завета — пред­ше­ствен­ники Маркса»²⁵ .

На деле же клас­сики марк­сизма изу­чали фило­со­фию, поли­ти­че­скую эко­но­мию, исто­рию (пре­иму­ще­ственно фран­цуз­ских исто­ри­ков пери­ода Реставрации: Гизо, Менье, Тьерри), но никак не рели­ги­оз­ные догмы хри­сти­ан­ства и не тео­ло­гию. Наоборот, с самых ран­них работ клас­сики марк­сизма кри­ти­че­ски отно­сятся к рели­гии, то есть рас­смат­ри­вают её мате­ри­а­ли­сти­че­ски, заяв­ляя, что корень рели­гии — прак­ти­че­ское бес­си­лие чело­века, и что это бес­си­лие воз­можно пре­одо­леть только в бес­клас­со­вом обществе.

Этот «незна­чи­тель­ный» момент сто­рон­ники тео­ло­гии осво­бож­де­ния игно­ри­руют, назы­вая Маркса про­дол­жа­те­лем неко­его дела Христа. А выли­ва­ется всё это в обык­но­вен­ную дема­го­гию вроде того, что гово­рил быв­ший пре­зи­дент Венесуэлы Уго Чавес:

«Он (Иисус) был со мной в труд­ные вре­мена, в самые страш­ные моменты жизни. Иисус Христос, несо­мненно, был исто­ри­че­ской фигу­рой — он был повстан­цем, одним из наших, анти­им­пе­ри­а­ли­стов. Он вос­стал про­тив Римской импе­рии. Ибо кто мог бы ска­зать, что Иисус был капи­та­ли­стом? Нет. Иуда был капи­та­ли­стом, взяв свои среб­рен­ники! Христос был рево­лю­ци­о­не­ром. Он вос­стал про­тив рели­ги­оз­ных иерар­хий. Он вос­стал про­тив эко­но­ми­че­ской вла­сти того вре­мени. Он пред­по­чёл смерть для защиты своих гума­ни­сти­че­ских иде­а­лов, и он жаж­дал пере­мен. Он был нашим Иисусом Христом»²⁶ .

Никакой тео­рии у сто­рон­ни­ков «тео­ло­гии осво­бож­де­ния» нет, есть только пусто­сло­вие. И это на самом деле пред­став­ляет боль­шую опас­ность, поскольку даже в слу­чае успеха такие дея­тели про­сто не знают, что делать дальше, каким обра­зом стро­ить новое обще­ство. Тупик, в кото­рый зашла «Боливарианская рево­лю­ция» в Венесуэле, — нагляд­ное тому подтверждение.

Основные прин­ципы²⁷ сто­рон­ни­ков тео­ло­гии освобождения:

1. Христианское спа­се­ние недо­сти­жимо без эко­но­ми­че­ского, поли­ти­че­ского, соци­аль­ного и идео­ло­ги­че­ского осво­бож­де­ния как зна­чи­мого при­знака чело­ве­че­ского достоинства.
2. Уничтожение экс­плу­а­та­ции, про­из­вола и неспра­вед­ли­во­сти этого мира.
3. Гарантировать всем доступ­ное обра­зо­ва­ние и здравоохранение.
4. Освобождение народа как осо­зна­ние им социально-​экономической дей­стви­тель­но­сти в Латинской Америке.
5. Реальное поло­же­ние жизни боль­шин­ства лати­но­аме­ри­кан­цев про­ти­во­ре­чит боже­ствен­ному про­мыслу, а бед­ность явля­ется обще­ствен­ным грехом.
6. Существуют не только греш­ники, но и жертвы греха, нуж­да­ю­щи­еся в спра­вед­ли­во­сти и защите. Все мы греш­ники, но нужно чётко раз­ли­чать жертву и палача.
7. Бедные все­гда должны осо­зна­вать, что они вовле­чены в про­цесс клас­со­вой борьбы.
8. Переход к демо­кра­ти­че­ской системе углу­бит осо­зна­ние мас­сами того, кто явля­ется их истин­ными вра­гами на пути пре­об­ра­зо­ва­ния суще­ству­ю­щей системы.
9. Создание «нового чело­века» как обя­за­тель­ное усло­вие закреп­ле­ний резуль­та­тов изме­не­ний в обще­стве. Солидарная и твор­че­ская лич­ность в про­ти­во­по­став­ле­ние капи­та­ли­сти­че­скому спе­ку­ля­тив­ному мен­та­ли­тету и духу наживы.
10. Свободное при­ня­тие еван­гель­ской док­трины: сна­чала обес­пе­чить чело­веку достой­ные усло­вия жизни, и лишь потом при­об­щать его к вере, если он того желает.

Надо сразу же заме­тить, что это только фор­маль­ные прин­ципы. История знает при­меры, когда не только сто­рон­ники, но и идео­логи тео­ло­гии осво­бож­де­ния вхо­дили в пра­ви­тель­ства лати­но­аме­ри­кан­ских стран. То есть если гово­рить о реаль­ных дей­ствиях, то подоб­ные прин­ципы — пустышка. Но даже если и брать их в рас­чёт, в глаза бро­са­ется в первую оче­редь дема­го­гич­ность, голо­слов­ность прин­ци­пов тео­ло­гии осво­бож­де­ния. Даже неясно, какое обще­ство хотят постро­ить эти люди, — видимо, «истинно демо­кра­ти­че­ское», то есть ори­ен­ти­ру­ются на рефор­мизм и иде­а­лизм, поскольку непо­нятно, каким обра­зом они всё это будут реализовывать.

Оппортунизм до краха СССР

Оппортунизм в Латинской Америке в усло­виях воен­ных дик­та­тур отли­ча­ется от того, что было в Европе, то есть ника­ких объ­ек­тив­ных пред­по­сы­лок для мас­со­вой под­держки какого-​нибудь социал-​демократического дви­же­ния про­сто не было.

Поэтому оппор­ту­ни­сти­че­ские идеи могли раз­ви­ваться только в рево­лю­ци­он­ном дви­же­нии, то есть раз­ла­гать его изнутри. Прежде всего оппор­ту­ни­сты доби­ва­лись того, чтобы рево­лю­ци­он­ные отряды шли на пере­го­воры, согла­ша­лись сло­жить ору­жие в слу­чае малей­ших усту­пок со сто­роны бур­жу­а­зии, осо­бенно в обмен на воз­мож­ность легаль­ной деятельности.

Таких при­ме­ров много, но самый извест­ный — дого­вор колум­бий­ского пра­ви­тель­ства и ФАРК. В 80-​е пра­ви­тель­ство поз­во­лило создать пар­тию и участ­во­вать в выбо­рах. Партизаны при­няли это за чистую монету, создали «Патриотический союз» (Unión Patriótica), отка­за­лись от ради­каль­ных идей, под­чёр­ки­вая, что это пар­тия социал-​демократическая. И что же про­изо­шло? Спустя неко­то­рое время нача­лись мас­со­вые убий­ства. Были убиты 3 кан­ди­дата в пре­зи­денты и несколько тысяч чело­век, кото­рые вышли из под­по­лья²⁸ .

Им при­шлось вновь стать пар­ти­за­нами и опять утвер­ждать, что они сто­рон­ники марк­сизма. К сожа­ле­нию, исто­рия их ничему не научила, и на грабли они насту­пали уже очень много раз. В дан­ный момент всё повто­ря­ется²⁹ .

Но шан­сов на победу у ФАРК изна­чально было немного. Другое дело — ситу­а­ция в Сальвадоре и Никарагуа, где рево­лю­ци­он­ные дви­же­ния дей­стви­тельно имели мас­со­вую под­держку и пер­спек­тиву победы. Причём спе­ци­фика этих стран несколько отли­ча­лась от тер­ро­ри­сти­че­ских режи­мов в Чили или Аргентине.

В Никарагуа пра­вило семей­ство Сомосы, опи­рав­ше­еся на под­держку со сто­роны США. Режим был дик­та­тор­ским и анти­ком­му­ни­сти­че­ским, но фор­мально там были раз­ре­шены неко­то­рые пар­тии, кото­рые должны были декла­ри­ро­вать свой анти­ком­му­низм. Разница тут только в том, что уже в 1970-​е годы суще­ство­вали рефор­мист­ские объ­еди­не­ния, в част­но­сти, ком­пар­тия пыта­лась стать реаль­ной силой в легаль­ном поле.

Главной про­бле­мой режима были сан­ди­ни­сты, сто­рон­ники соци­аль­ной рево­лю­ции, кото­рые отка­зы­ва­лись от сотруд­ни­че­ства с власть иму­щими. Собственно, власть с ними не счи­та­лась, так как верила в свои силы и осо­бенно в воен­ную под­держку со сто­роны США. Сандинисты были объ­яв­лены меж­ду­на­род­ными тер­ро­ри­стами, но народ Никарагуа с каж­дым годом всё актив­нее их поддерживал.

В итоге режим Сомосы пал. Повстанцев под­дер­жали и народ, и армия. Враги сан­ди­ни­стов были сильны, но тот факт, что СССР ещё был силён в мире, сыг­рал реша­ю­щую роль в победе СФНО. Американцы под­дер­жи­вали режим Сомосы, а позже снаб­жали день­гами и ору­жием анти­санд­и­нист­скую оппо­зи­цию, но не вво­дили вой­ска, так как боя­лись ответ­ных мер.

Казалось бы, соци­аль­ная рево­лю­ция должна изме­нить бук­вально всё, тем более что побе­ди­тели — дей­стви­тельно бес­ком­про­мисс­ные рево­лю­ци­о­неры, во вся­ком слу­чае, так каза­лось вна­чале. Что же было после победы?

Заранее надо отме­тить, что сан­ди­ни­сты вовсе не были марк­си­стами в клас­си­че­ском пони­ма­нии. Их идеи — «за всё хоро­шее и про­тив всего пло­хого». Марксизм под­дер­жи­вали на сло­вах, зато тео­ло­гия осво­бож­де­ния счи­та­лась их идей­ным ору­жием, более того, в их ряды вхо­дили основ­ные идео­логи этого дви­же­ния в Никарагуа. Они вовсе не хотели стро­ить ком­му­ни­сти­че­ское обще­ство, их цель, судя по лозун­гам того вре­мени, — «насто­я­щая демо­кра­тия» или «демо­кра­ти­че­ский социализм».

У них был шанс, пус­кай и при помощи жёст­ких мер, ради­кально пере­стро­ить эко­но­мику. Вместо этого они сразу же шли на дого­воры и ком­про­миссы с клас­со­выми вра­гами. Идеологи тео­ло­гии осво­бож­де­ния сразу вспо­ми­нают о все­про­ще­нии какого-​нибудь Иисуса, а потом начи­на­ется самое интересное.

Даже в пра­ви­тель­ство сан­ди­ни­стов вхо­дило несколько като­ли­че­ских свя­щен­ни­ков (есте­ственно, свя­зан­ных с тео­ло­гией осво­бож­де­ния). Политическим пар­тиям пра­вого толка был дан зелё­ный свет на легаль­ную деятельность.

В пра­ви­тель­стве для пра­вых были заре­зер­ви­ро­ваны места. С бур­жу­а­зией сразу же дого­во­ри­лись, и ни о какой мас­штаб­ной наци­о­на­ли­за­ции, о чём гово­рили в период пар­ти­зан­ской войны, уже и речи не шло. Конфисковали, в основ­ном, иму­ще­ство клана Сомосы и бли­жай­ших спо­движ­ни­ков. И то, часто в инте­ре­сах дру­гих бур­жу­аз­ных груп­пи­ро­вок, якобы лояльных.

Самое ради­каль­ное, что там было — мни­мая война с Ватиканом. Ведь офи­ци­аль­ная като­ли­че­ская цер­ковь отлу­чила сто­рон­ни­ков тео­ло­гии осво­бож­де­ния. Но это ника­ким обра­зом ни на что повли­ять не могло. А «тео­логи», в свою оче­редь, чем дольше были в пра­ви­тель­стве, тем актив­нее лоб­би­ро­вали свои инте­ресы в Ватикане, как будто нет ничего важ­нее, чем при­зна­ние глав­ного попа.

Контрреволюционеры, извест­ные как «кон­трас», при под­держке США ата­ко­вали новое пра­ви­тель­ство. Часто их под­дер­жи­вали бур­жуа, кото­рые зара­ба­ты­вали деньги в Никарагуа. В США гово­рили о том, что теперь вот Никарагуа пра­вят «тер­ро­ри­сты», а они под­дер­жи­вают искрен­них бор­цов за сво­боду, какими, видимо, были все лати­но­аме­ри­кан­ские дик­та­торы, захва­тив­шие власть при под­держке США.

И вот что самое уди­ви­тель­ное: вме­сто того, чтобы уси­лить репрес­сии, цен­тра­ли­зо­вать эко­но­мику, пред­ста­ви­тели нового пра­ви­тель­ства, кото­рое уже можно назвать рефор­мист­ским, лишь гово­рило о демо­кра­тии. Как будто само хотело себя похо­ро­нить. На деле, есте­ственно, это была не про­сто уловка, а, видимо, дока­за­тель­ство того, что с ними можно сотруд­ни­чать, что они больше не явля­ются рево­лю­ци­о­не­рами, ради­кально пере­стро­ить обще­ство не планируют.

Заключительный этап в деле сдачи рево­лю­ции — выборы 1985 года. Представителям бур­жу­а­зии резер­ви­ру­ются места в пра­ви­тель­стве, при­зна­ются долги Сомосы и отдельно в кон­сти­ту­ции про­пи­сы­ва­ется свя­щен­ное право част­ной соб­ствен­но­сти. На выбо­рах побе­дили сан­ди­ни­сты, однако уже совсем не похо­див­шие на рево­лю­ци­о­не­ров. Дошло до рас­ка­я­ний, когда лидеры пар­ти­зан (Борхе и Ортега) при­зна­ва­лись, что оши­ба­лись, что нужно в первую оче­редь защи­щать пат­ри­о­тизм и като­ли­че­ские цен­но­сти. Власть эти люди отдали легко: в 1990 году на выбо­рах про­тив них объ­еди­ня­ются все. В оппо­зи­ци­он­ный блок вошли не только либе­раль­ные и наци­о­на­ли­сти­че­ские пар­тии, но и «ком­му­ни­сти­че­ская». И затем уже ника­кой «левизны» у сан­ди­ни­стов не оста­лось, только сотруд­ни­че­ство с като­ли­че­ской цер­ко­вью³⁰ .

Аналогичное, воз­можно, в несколько иной форме, про­ис­хо­дило почти все­гда, когда у вла­сти нахо­ди­лись сто­рон­ники тео­ло­гии осво­бож­де­ния — спе­ци­фи­че­ской для Латинской Америки формы оппор­ту­низма. Cуть любого оппор­ту­низм все­гда одна:

«Защита сотруд­ни­че­ства клас­сов, отре­че­ние от идеи соци­а­ли­сти­че­ской рево­лю­ции и от рево­лю­ци­он­ных мето­дов борьбы, при­спо­соб­ле­ние к бур­жу­аз­ному наци­о­на­лизму, забве­ние исторически-​преходящих гра­ниц наци­о­наль­но­сти или оте­че­ства, пре­вра­ще­ние в фетиш бур­жу­аз­ной легаль­но­сти, отказ от клас­со­вой точки зре­ния и клас­со­вой борьбы из боязни оттолк­нуть от себя „широ­кие массы насе­ле­ния“ (читай: мел­кую бур­жу­а­зию) — таковы, несо­мненно, идей­ные основы оппор­ту­низма»³¹ .

Современное положение дел

Крах СССР изба­вил мно­гих оппор­ту­ни­стов даже от фор­маль­ной под­держки ком­му­низма, они при­знали бур­жу­аз­ную точку зре­ния за истину в послед­ней инстан­ции. Мол, капи­та­лизм — явле­ние есте­ствен­ное, и луч­шее, что может быть, — мед­лен­ное рефор­ми­ро­ва­ние. А вот ком­му­низм — утопия.

От марк­сизма сле­дует отка­заться потому, что его поло­же­ния «уста­рели». Что же не уста­рело? Социальный рефор­мизм, обще­ство, устро­ен­ное по при­меру кре­стьян­ской общины с пер­во­быт­ным обме­ном, эко­но­ми­че­ский детер­ми­низм и т. д. То есть те формы «соци­а­лизма», кото­рые при­ем­лемы для буржуазии.

Так что неуди­ви­тельно, что сего­дня есть легаль­ные «ком­му­ни­сти­че­ские» пар­тии, кото­рые отри­цают дик­та­туру про­ле­та­ри­ата и соци­аль­ную рево­лю­цию. А ком­му­низм если и воз­мо­жен, то только мир­ным путём.

Поскольку бипо­ляр­ного мира больше нет, США уже ничто не сдер­жи­вает, то вое­вать за «вос­ста­нов­ле­ние демо­кра­тии» можно почти в любой точке мира. Раз уж речь идёт о Латинской Америке, то можно вспом­нить воен­ную опе­ра­цию 1989 года в Панаме. Формальный пред­лог — «вос­ста­нов­ле­ние демо­кра­тии». Истинная же при­чина — пра­ви­тель­ство отка­за­лось выпол­нять реко­мен­да­ции МВФ. Правительство не было соци­а­ли­сти­че­ским, оно про­сто не устра­и­вало гос­под из Вашингтона.

После кру­ше­ния СССР необ­хо­ди­мость в дик­та­тор­ских режи­мах отпала. Почти везде уста­но­ви­лась «демо­кра­тия». Тут же офи­ци­ально заре­ги­стри­ро­вали пар­тии так назы­ва­е­мые ком­му­ни­сты, спе­ку­ли­руя на про­шлом. Почти все ком­пар­тии Латинской Америки всту­пили на путь оппор­ту­низма. Например, ком­пар­тия Чили вме­сте с дру­гими лева­ками, цен­три­стами и даже пра­выми вошла в блок «Вместе мы смо­жем больше (для Чили)».

Это на самом деле типич­ная так­тика. Официальные дея­тели от ком­пар­тии пле­тутся в хво­сте более попу­ляр­ных поли­ти­ков — «левых» попу­ли­стов. Причём не все­гда даже левых. В Венесуэле, напри­мер, ком­пар­тия в 1993 году под­дер­жала Р. Кальдеру, кан­ди­дата от христианско-​демократической пар­тии «Национальная кон­вер­ген­ция», то есть пра­вого кандидата.

Сегодня для всего этого оппор­ту­низма в Латинской Америке есть назва­ние — «Социализм XXI века». Суть его кратко: ком­про­мисс в период острой ситу­а­ции. Дело в том, что нео­ли­бе­раль­ные реформы бук­вально дово­дили до ручки страны Латинской Америки. Например, в Боливии при­ва­ти­зи­ро­вали систему водо­снаб­же­ния. Резко вско­чили цены на воду, напри­мер, бед­ня­кам месяч­ная оплата могла сто­ить чет­вёр­тую часть или даже поло­вину зара­бот­ной платы. И цены росли. Нелепицей был также запрет на сбор дож­де­вой воды, в резуль­тате воз­ни­кали мас­со­вые про­те­сты³² .

Конфликт дошел до того, что нача­лись «войны за воду», кон­церн Bechtel был изгнан из страны, а Всемирный банк заста­вил Боливию выпла­тить ком­пен­са­цию кон­церну — 25 млн дол­ла­ров. Подобные при­ва­ти­за­ции, даже сфер, где кон­ку­рен­ция в прин­ципе невоз­можна, при­во­дили к соци­аль­ному взрыву.

Что делать, если это угро­жает вла­сти капи­тала? Для начала поли­ция, армия, интер­вен­ция, но затем, когда есть такая воз­мож­ность, можно вре­менно отсту­пить, подо­ждать, когда про­те­сты стих­нут, и про­дол­жить свою дея­тель­ность. Социалисты XXI века слу­жат именно этой цели — успо­ко­ить обы­ва­теля, пере­не­сти его недо­воль­ство в нуж­ное русло.

Формально-​то, конечно, они гово­рят даже о стро­и­тель­стве соци­а­лизма, однако его и близко нет. Оппозиция на месте, част­ная соб­ствен­ность на сред­ства про­из­вод­ства есть, зави­си­мость от стран цен­тра тоже. Да, бед­няки могут полу­чить незна­чи­тель­ные соци­аль­ные подачки, но в целом капи­та­ли­сти­че­ский строй оста­ется незыблем.

Леваки, что для них есте­ственно, хва­лят Чавеса, Моралеса и осталь­ных, однако не пони­мают, что их дея­тель­ность — обыч­ный рефор­мизм, при­чём уме­рен­ный. Примечательно, что среди круп­ных ком­пар­тий только ком­пар­тия Греции открыто осуж­дает такое тече­ние³³ .

Можно вспом­нить также «Партию тру­дя­щихся» из Бразилии. Поначалу они взы­вали к жите­лям тру­щоб. Мол, смот­рите, наш кан­ди­дат Лула — ваш чело­век. Он уж навер­няка всё устроит хорошо. В итоге мас­со­вое про­тестное дви­же­ние дружно отпра­ви­лось на выборы, где в боль­шин­стве своём отдало свой голос именно этой «соци­а­ли­сти­че­ской пар­тии». Что же слу­чи­лось? Партия побеж­дает, про­во­дит мел­кие соци­аль­ные реформы (даже ничтож­ные, если срав­ни­вать с рефор­миз­мом в Швеции или Норвегии), а затем идёт откат. Партия про­во­дит нео­ли­бе­раль­ные реформы в инте­ре­сах ТНК³⁴ , а поло­же­ние в тру­що­бах никак не улучшается.

Проблема тут — и леваки это пре­красно пони­мают — в том, что если в рам­ках бур­жу­аз­ной демо­кра­тии дей­стви­тельно попы­та­ются лишить част­ной соб­ствен­но­сти на сред­ства про­из­вод­ства раз­лич­ные ТНК, то их быстро лик­ви­ди­руют, то есть напра­вят вой­ска ради «вос­ста­нов­ле­ния демо­кра­тии». По сути это един­ствен­ный аргу­мент, кото­рый сего­дня актуа­лен в подоб­ных усло­виях. Массовые убий­ства, даже гено­цид — ничего страш­ного, но вот, к при­меру, наци­о­на­ли­за­ция земли — «угроза демократии».

Реформисты в таких усло­виях пони­мают, что в слу­чае чего их быстро лик­ви­ди­руют. Так что они легко могут не только пере­дать власть пра­вым, но и про­во­дить нео­ли­бе­раль­ные реформы по рецеп­там МВФ.

Во что же пре­вра­ти­лась тео­ло­гия осво­бож­де­ния в таких усло­виях? Естественно, при­мкнула к дви­же­нию «Социализм XXI века» и орга­нично в него впи­са­лась. Ранее основ­ные цер­ков­ные дея­тели осуж­дали тео­ло­гию осво­бож­де­ния, про­шлый папа, напри­мер, обобщал:

«Марксистская система, когда она про­ни­кает во власть, остав­ляет после себя не только эко­но­ми­че­скую и эко­ло­ги­че­скую раз­руху, но и раз­ру­шает основы духов­ного в чело­веке»³⁵ .

Понятно, что ничего марк­сист­ского ни в тео­ло­гии осво­бож­де­ния, ни в рефор­мист­ских пра­ви­тель­ствах нет, но для папы рим­ского всё марк­сизм, что хоть как-​то, пус­кай и фор­мально, выгля­дит как оппо­зи­ция пра­вя­щему классу. А ведь цер­ковь учит под­чи­няться власть иму­щим, осо­бенно если их бла­го­слов­ляет Ватикан. Стоит напом­нить, что все дик­та­тор­ские режимы были в почёте у като­ли­че­ских прелатов.

Новый папа рим­ский Франциск, кото­рый в про­шлом при­слу­жи­вал воен­ной хунте в Аргентине³⁶ , теперь дока­зы­вает всем, что высту­пает «за бед­ня­ков». И теперь, когда тео­ло­гия осво­бож­де­ния уж точно ника­кой опас­но­сти не пред­став­ляет, а вполне впи­сы­ва­ется в рефор­мист­ское дви­же­ние, настало время, когда уже в Ватикане высту­пает священник-​доминиканец из Перу Густаво Гутьеррес, идео­лог тео­ло­гии осво­бож­де­ния³⁷ .

Лозунги тео­ло­гии осво­бож­де­ния, как и любого дру­гого рефор­мист­ского дви­же­ния, про­грес­сивны только в том слу­чае, если дви­же­ние борется про­тив откры­той тер­ро­ри­сти­че­ской дик­та­туры, в про­тив­ном слу­чае это типич­ный рефор­мизм. Вот, напри­мер, что гово­рят сто­рон­ники тео­ло­гии осво­бож­де­ния из России (орфо­гра­фия автора):

«Насилие порож­дает наси­лие. Закон, дока­зан­ный всей исто­рией чело­ве­че­ства, осо­бенно — нашей страны. Я пони­маю, что идеи нена­силь­ствен­ной борьбы мно­гим непо­нятны. Многие вообще не в курсе, напри­мер, кто такой Махатма Ганди, не верят, что можно побе­дить без ору­жия. Расовая, клас­со­вая, национально-​освободительная борьба — это всё равно борьба… Марксизму нена­силь­ствен­ные методы борьбы никак не про­ти­во­ре­чат. А вот при­зывы к рево­лю­ци­он­ному наси­лию отпуг­нут от нас подав­ля­ю­щую часть веру­ю­щих. Вместо этого мы могли бы помочь людям осо­знать истин­ную силу хри­сти­ан­ства, изле­читься от духов­ного пара­лича и понять, что рево­лю­ци­о­неры — это не маньяки-​убийцы, как их теперь уси­ленно пози­ци­о­ни­рует РПЦ. Очень важно этот сте­рео­тип в мас­со­вом созна­нии пре­одо­леть, и на это нужно время».

На клю­че­вой вопрос — кого и от чего они соби­ра­ются осво­бож­дать, сохра­няя дик­та­туру бур­жу­а­зии в целост­но­сти и сохран­но­сти, — ясного ответа не даётся. Возможно, они имеют в виду «осво­бож­де­ние души», хотя и не гово­рят об этом в своих выступ­ле­ниях перед угне­тён­ными массами.

Классовая борьба

Несмотря на работу вся­ких «тео­ло­гов» и «соци­а­ли­стов XXI века», клас­со­вая борьба в реги­оне всё же не ути­хает. Массовые заба­стовки, в кото­рых рабо­чие часто борются не про­сто за повы­ше­ние зара­бот­ной платы, но бук­вально за жизнь, типичны для реги­она. Эта борьба тру­дя­щихся масс опасна для бур­жу­а­зии, поэтому подав­ляют такие про­те­сты поли­цей­ские или даже сол­даты, часто при этом при­ме­няя оружие.

В лати­но­аме­ри­кан­ских стра­нах опасно высту­пать, напри­мер, даже за бес­плат­ное обра­зо­ва­ние, хотя бы даже уме­рен­ное рефор­ми­ро­ва­ние соци­аль­ной сферы, при­чём даже в усло­виях, когда пра­ви­тель­ство фор­мально воз­глав­ляют «соци­а­ли­сты».

В Мексике, к при­меру, были убиты 43 сту­дента, кото­рые ехали на митинг за реформы обра­зо­ва­ния³⁸ . Причём их вна­чале задер­жали поли­цей­ские, а затем пере­дали нар­ко­тор­гов­цам, кото­рые их впо­след­ствии убили (пра­во­за­щит­ные орга­ни­за­ции счи­тают, что заказ­чик — мэр города). Региону и осо­бенно транс­на­ци­о­наль­ным кор­по­ра­циям нужна «ста­биль­ность». Местные «царьки» — в основ­ном посред­ники круп­ного капитала.

Массовые соци­аль­ные дви­же­ния, несмотря на убий­ства и запреты, для Латинской Америки типичны. К боль­шому сожа­ле­нию, такая соци­аль­ная база в прин­ципе никак не может себя реа­ли­зо­вать, высту­пая за мел­кие улуч­ше­ния, не имея нор­маль­ной орга­ни­за­ции. Протестующие часто не отно­сят себя ни к какой поли­ти­че­ской пар­тии, поскольку те на деле пока­зали, что будут рабо­тать в инте­ре­сах капи­тала при любом рас­кладе, будь они хоть пра­выми, хоть «левыми».

Коммунистическое созна­ние может быть при­не­сено рабо­чему только извне, сто­рон­ни­ками марк­сизма. На дан­ном этапе мас­со­вая соци­аль­ная база ком­му­низма есть, но марк­сист­ских тео­ре­ти­ков нет. Вероятно, в луч­шем слу­чае есть кружки и какие-​нибудь неболь­шие орга­ни­за­ции, есть «ака­де­ми­че­ские левые», кото­рые прин­ци­пи­ально не участ­вуют в мас­со­вом движении.

В таких усло­виях надо все­гда пом­нить об одном важ­ном моменте:

«Буржуазии пле­вать на все тео­рии. Буржуазия хва­лила немец­ких с.-д. пра­вого крыла за то, что они ука­зы­вали иную так­тику. За ТАКТИКУ хва­лили их. За так­тику рефор­ми­стов в отли­чие от так­тики рево­лю­ци­он­ной. За при­зна­ние глав­ной или почти един­ствен­ной борь­бой — борьбы легаль­ной, пар­ла­мент­ской, рефор­мист­ской. За стрем­ле­ние пре­вра­тить социал-​демократию в пар­тию демократически-​социальных реформ»³⁹ .

Сегодня вме­сто «немец­ких с.-д.» ту же роль могут играть «тео­логи осво­бож­де­ния», соци­а­ли­сты. Они и рабо­тают в соци­аль­ных дви­же­ниях и вре­ме­нами у них полу­ча­ется осла­бить накал борьбы, за что, несо­мненно, от бур­жу­а­зии они полу­чают награды.

Иногда такие дви­же­ния вполне могут обслу­жи­вать инте­ресы наци­о­наль­ной бур­жу­а­зии, кото­рая не хочет, чтобы запад­ные моно­по­лии захва­тили вообще все сферы дея­тель­но­сти. Конечно, так или иначе, моно­по­лиям при­над­ле­жит почти всё, а роль мест­ных — посред­ни­че­ство. Но про­блема именно в том, что часто запад­ные кол­леги наста­и­вают на окон­ча­тель­ном реше­нии вопроса, то есть вме­сто мест­ных посред­ни­ков все­гда можно поста­вить чужих, кото­рые «эффек­тив­нее» и за мень­шие «откаты» будут рабо­тать во благо той или иной ТНК.

Проще дер­жать в стране филиал какой-​нибудь круп­ной ТНК, чем десятки раз­ных мест­ных ком­па­ний, кото­рые выпол­няют посред­ни­че­ские роли, армию чинов­ни­ков, кото­рая содер­жится за этот счёт. Просто после раз­вала СССР была одна так­тика, теперь — дру­гая. Суть «оран­же­вых рево­лю­ций» часто и заклю­ча­ется в том, чтобы «опти­ми­зи­ро­вать» эко­но­ми­че­ские отно­ше­ния в инте­ре­сах ТНК. Отсюда и все раз­го­воры о «кор­руп­ции», мно­го­мил­ли­он­ные вли­ва­ния средств «в защиту демо­кра­тии» и прочее.

Так что все выступ­ле­ния про­тив «гло­ба­ли­за­ции», кото­рые исхо­дят от наци­о­наль­ной бур­жу­а­зии или от мест­ных «левых», участ­ни­ков пар­ла­мент­ской кло­у­нады, направ­лены не столько про­тив гло­ба­ли­за­ции, сколько за сохра­не­ние нынеш­него порядка в неиз­мен­ном виде, что есте­ственно, поскольку он соот­вет­ствует инте­ре­сам посред­ни­ков (мест­ных оли­гар­хов и чиновников).

«Официальные» левые могут высту­пать как на одной, так и на дру­гой сто­роне. Первые — пат­ри­оты — будут вещать о том, что бур­жу­а­зия запад­ная — зло, она всю исто­рию сра­жа­лась про­тив ком­му­низма. И поэтому борьба с ней все­гда про­грес­сивна, при­чём тут можно подру­житься с мест­ными бур­жу­ями и даже с пра­ви­тель­ством. Вторые — лево­ли­бе­ралы — ска­жут о том, что нынеш­няя власть — жулики и воры, что режим построен на кор­руп­ции, что нет ника­кой демо­кра­тии, чест­ных выбо­ров и неза­ви­си­мых судов — сплош­ной тота­ли­та­ризм. То есть их цель — «пра­виль­ная» бур­жу­аз­ная демократия.

Естественно, дан­ные группы — при­служ­ники бур­жу­а­зии, и марк­си­сты ни в коем слу­чае не должны с подоб­ными инди­ви­дами сотруд­ни­чать, а отно­ситься к ним как к про­во­ка­то­рам (речь идёт об идео­ло­гах и аги­та­то­рах, а не о рядо­вых сто­рон­ни­ках, кото­рые часто про­сто заблуж­да­ются). Такая ситу­а­ция харак­терна не только для Латинской Америки, но вообще почти для всех стран.

Современный ком­му­нист дол­жен пони­мать, что ника­кой аль­тер­на­тивы марк­сизму нет, капи­та­лизм исчер­пал свой про­грес­сив­ный потен­циал, и лозунг «соци­а­лизм или вар­вар­ство» на дан­ный момент актуа­лен как нико­гда. Когда есть воз­мож­ность победы, пус­кай и неболь­шая, её нужно исполь­зо­вать только в инте­ре­сах соци­аль­ной рево­лю­ции, а когда шан­сов объ­ек­тивно нет, отсут­ствует рево­лю­ци­он­ная ситу­а­ция, можно зани­маться раз­ра­бот­кой рево­лю­ци­он­ной тео­рии и про­па­ган­дой, дабы сфор­ми­ро­вать костяк буду­щей рево­лю­ци­он­ной пар­тии. Но ни в коем слу­чае не наста­и­вать на рефор­мизме и не сотруд­ни­чать с бур­жу­аз­ными структурами.

Несомненно, в совре­мен­но­сти, как и в про­шлом, кри­тика оппор­ту­низма — важ­ная задача для марк­си­ста, поскольку сего­дня форм оппор­ту­низма ещё больше, чем во вре­мена боль­ше­вист­ской пар­тии. И задача не в том, чтобы спе­ку­ли­ро­вать на соци­аль­ных про­бле­мах, ведь не только марк­си­сты могут «защи­щать» права тру­дя­щихся, но и, напри­мер, пра­вые, кон­сер­ва­торы, в слу­чае чего — даже либе­ралы. Задача № 1 в усло­виях рево­лю­ци­он­ной ситу­а­ции — спо­соб­ство­вать при­вне­се­нию клас­со­вого созна­ния, реа­ли­за­ции инте­ре­сов угне­тён­ного класса. Без марк­сист­ской пар­тии осу­ще­ствить такую задачу невоз­можно. Типичный для «широ­ких левых» эко­но­мизм и акти­визм нико­гда ни к чему не при­во­дил и не приведёт.

Следовательно, у совре­мен­ного марк­си­ста нет важ­нее задачи, чем фор­ми­ро­ва­ние марк­сист­ской пар­тии, опи­ра­ю­щейся на рево­лю­ци­он­ную тео­рию, поскольку пар­тия — инстру­мент соци­аль­ной рево­лю­ции. Создать её с нуля невоз­можно, она обра­зу­ется только через сли­я­ние раз­лич­ных круж­ков, то есть вслед­ствие пер­во­на­чаль­ного этапа раз­ви­тия. И раз­лич­ные «левые», хоть сто­рон­ники «насто­я­щей демо­кра­тии», хоть сво­его пра­ви­тель­ства про­тив «аме­ри­кан­ского импе­ри­а­лизма» — насто­я­щие враги рево­лю­ци­он­ной орга­ни­за­ции, и это нужно чётко пони­мать. Опасность рефор­ми­стов для рево­лю­ци­он­ного дви­же­ния часто недо­оце­ни­ва­ется, и это боль­шая ошибка любой ком­му­ни­сти­че­ской партии.

Единственное реше­ние — после­до­ва­тельно рево­лю­ци­он­ная пар­тия, осно­ван­ная на науч­ном под­ходе ко всем про­бле­мам, марк­сист­ской тео­ре­ти­че­ской под­го­товке своих чле­нов и желез­ной дис­ци­плине, чтобы ника­кой оппор­ту­нист, при­служ­ник бур­жу­а­зии не смог не только нане­сти вред, но и вообще состо­ять в партии.