И грянул гром

И грянул гром
~ 30 мин

Объявление на стене рас­плы­лось, словно его затя­нуло плен­кой сколь­зя­щей теп­лой воды; Экельс почув­ство­вал, как веки, смы­ка­ясь, на долю секунды при­крыли зрачки, но и в мгно­вен­ном мраке горели буквы:

А/О САФАРИ ВО ВРЕМЕНИ

ОРГАНИЗУЕМ САФАРИ В ЛЮБОЙ ГОД ПРОШЛОГО

ВЫ ВЫБИРАЕТЕ ДОБЫЧУ

МЫ ДОСТАВЛЯЕМ ВАС НА МЕСТО

ВЫ УБИВАЕТЕ ЕЕ

В глотке Экельса ско­пи­лась теп­лая слизь; он судо­рожно глот­нул. Мускулы вокруг рта рас­тя­нули губы в улыбку, когда он мед­ленно под­нял руку, в кото­рой пока­чи­вался чек на десять тысяч дол­ла­ров, пред­на­зна­чен­ный для чело­века за конторкой.

- Вы гаран­ти­ру­ете, что я вер­нусь из сафари живым?

- Мы ничего не гаран­ти­руем, - отве­тил слу­жа­щий, - кроме дино­зав­ров. - Он повер­нулся. - Вот мистер Тревис, он будет вашим про­вод­ни­ком в Прошлое. Он ска­жет вам, где и когда стре­лять. Если ска­жет "не стре­лять", зна­чит - не стре­лять. Не выпол­ните его рас­по­ря­же­ния, по воз­вра­ще­нии запла­тите штраф - еще десять тысяч, кроме того, ждите непри­ят­но­стей от правительства.

В даль­нем конце огром­ного поме­ще­ния кон­торы Экельс видел нечто при­чуд­ли­вое и неопре­де­лен­ное, изви­ва­ю­ще­еся и гудя­щее, пере­пле­те­ние про­во­дов и сталь­ных кожу­хов, пере­ли­ва­ю­щийся яркий ореол - то оран­же­вый, то сереб­ри­стый, то голу­бой. Гул был такой, словно само Время горело на могу­чем костре, словно все годы, все даты лето­пи­сей, все дни сва­лили в одну кучу и подожгли.

Одно при­кос­но­ве­ние руки - и тот­час это горе­ние послушно даст зад­ний ход. Экельс пом­нил каж­дое слово объ­яв­ле­ния. Из пепла и праха, из пыли и золы вос­ста­нут, будто золо­ти­стые сала­мандры, ста­рые годы, зеле­ные годы, розы усла­дят воз­дух, седые волосы ста­нут чер­ными, исчез­нут мор­щины и складки, все и вся повер­нет вспять и ста­нет семе­нем, от смерти ринется к сво­ему истоку, солнца будут всхо­дить на западе и погру­жаться в зарево востока, луны будут убы­вать с дру­гого конца, все и вся упо­до­бится цып­ленку, пря­чу­ще­муся в яйцо, кро­ли­кам, ныря­ю­щим в шляпу фокус­ника, все и вся познает новую смерть, смерть семени, зеле­ную смерть, воз­вра­ще­ния в пору, пред­ше­ству­ю­щую зача­тию. И это будет сде­лано одним лишь дви­же­нием руки…

- Черт возьми, - выдох­нул Экельс; на его худом лице мель­кали блики света от Машины - Настоящая Машина вре­мени! - Он пока­чал голо­вой. - Подумать только. Закончись выборы вчера иначе, и я сего­дня, быть может, при­шел бы сюда спа­саться бег­ством. Слава богу, что побе­дил Кейт. В Соединенных Штатах будет хоро­ший президент.

- Вот именно, - ото­звался чело­век за кон­тор­кой. - Нам повезло. Если бы выбрали Дойчера, не мино­вать нам жесто­чай­шей дик­та­туры. Этот тип про­тив всего на свете - про­тив мира, про­тив веры, про­тив чело­веч­но­сти, про­тив разума. Люди зво­нили нам и справ­ля­лись - шутя, конечно, а впро­чем… Дескать, если Дойчер будет пре­зи­ден­том, нельзя ли пере­браться в 1492 год. Да только не наше это дело - побеги устра­и­вать. Мы орга­ни­зуем сафари. Так или иначе, Кейт - пре­зи­дент, и у вас теперь одна забота…

- …убить моего дино­завра, - закон­чил фразу Экельс.

- Tyrannosaurus rex. Громогласный Ящер, отвра­ти­тель­ней­шее чудо­вище в исто­рии пла­неты. Подпишите вот это. Что бы с вами ни про­изо­шло, мы не отве­чаем. У этих дино­зав­ров звер­ский аппетит.

Экельс вспых­нул от возмущения.

- Вы пыта­е­тесь испу­гать меня?

- По чести говоря, да. Мы вовсе не желаем отправ­лять в про­шлое таких, что при пер­вом же выстреле уда­ря­ются в панику. В том году погибло шесть руко­во­ди­те­лей и дюжина охот­ни­ков. Мы предо­став­ляем вам слу­чай испы­тать самое чер­тов­ское при­клю­че­ние, о каком только может меч­тать насто­я­щий охот­ник. Путешествие на шесть­де­сят мил­ли­о­нов лет назад и вели­чай­шая добыча всех вре­мен! Вот ваш чек. Порвите его.
Мистер Экельс долго, смот­рел на чек. Пальцы его дрожали.

- Ни пуха, ни пера, - ска­зал чело­век за кон­тор­кой. - Мистер Тревис, зай­ми­тесь клиентом.

Неся ружья в руках, они молча про­шли через ком­нату к Машине, к сереб­ри­стому металлу и роко­чу­щему свету.

Сперва день, затем ночь, опять день, опять ночь; потом день - ночь, день - ночь, день. Неделя, месяц, год, деся­ти­ле­тие! 2055 год. 2019, 1999! 1957! Мимо! Машина ревела.
Они надели кис­ло­род­ные шлемы, про­ве­рили наушники.

Экельс качался на мяг­ком сиде­нье - блед­ный, зубы стис­нуты Он ощу­тил судо­рож­ную дрожь в руках, посмот­рел вниз и уви­дел, как его пальцы сжали новое ружье. В машине было еще чет­веро. Тревис - руко­во­ди­тель сафари, его помощ­ник Лесперанс и два охот­ника - Биллингс и Кремер. Они сидели, глядя друг на друга, а мимо, точно вспышки мол­ний, про­но­си­лись годы.

- Это ружье может убить дино­завра? - вымол­вили губы Экельса.

- Если верно попа­дешь, - отве­тил в науш­ни­ках Тревис. - У неко­то­рых дино­зав­ров два мозга: один в голове, дру­гой ниже по позво­ноч­нику. Таких мы не тро­гаем. Лучше не зло­упо­треб­лять своей счаст­ли­вой звез­дой. Первые две пули в глаза, если суме­ете, конечно. Ослепили, тогда бейте в мозг.

Машина взвыла. Время было словно кино­лента, пущен­ная обрат­ным ходом. Солнца летели вспять, за ними мча­лись десятки мил­ли­о­нов лун.

- Господи, - про­из­нес Экельс. - Все охот­ники, когда-​либо жив­шие на свете, поза­ви­до­вали бы нам сего­дня. Тут тебе сама Африка пока­жется Иллинойсом.

Машина замед­лила ход, вой сме­нился ров­ным гулом. Машина остановилась.

Солнце оста­но­ви­лось на небе.

Мгла, окру­жав­шая Машину, рас­се­я­лась, они были в древ­но­сти, глубокой-​глубокой древ­но­сти, три охот­ника и два руко­во­ди­теля, у каж­дого на коле­нях ружье - голу­бой воро­не­ный ствол.

- Христос еще не родился, - ска­зал Тревис. - Моисей не ходил еще на гору бесе­до­вать с богом. Пирамиды лежат в земле, камни для них еще не обте­саны и не сло­жены. Помните об этом. Александр, Цезарь, Наполеон, Гитлер - никого из них нет.
Они кивнули.

- Вот, - мистер Тревис ука­зал паль­цем, - вот джунгли за шесть­де­сят мил­ли­о­нов две тысячи пять­де­сят пять лет до пре­зи­дента Кейта.
Он пока­зал на метал­ли­че­скую тропу, кото­рая через рас­па­рен­ное болото ухо­дила в зеле­ные заросли, изви­ва­ясь между огром­ными папо­рот­ни­ками и пальмами.

- А это, - объ­яс­нил он, - Тропа, про­ло­жен­ная здесь для охот­ни­ков Компанией. Она парит над зем­лей на высоте шести дюй­мов. Не заде­вает ни одного дерева, ни одного цветка, ни одной тра­винки. Сделана из анти­гра­ви­та­ци­он­ного металла. Ее назна­че­ние - изо­ли­ро­вать вас от этого мира про­шлого, чтобы вы ничего не кос­ну­лись. Держитесь Тропы. Не схо­дите с нее. Повторяю: не схо­дите с нее. Ни при каких обсто­я­тель­ствах! Если сва­ли­тесь с нее - штраф. И не стре­ляйте ничего без нашего разрешения.

- Почему? - спро­сил Экельс.

Они сидели среди древ­них заро­с­лей. Ветер нес дале­кие крики птиц, нес запах смолы и древ­него соле­ного моря, запах влаж­ной травы и кроваво-​красных цветов.

- Мы не хотим изме­нять Будущее. Здесь, в Прошлом, мы незва­ные гости. Правительство не одоб­ряет наши экс­кур­сии. Приходится пла­тить нема­лые взятки, чтобы нас не лишили кон­цес­сии Машина вре­мени - дело щекот­ли­вое. Сами того не зная, мы можем убить какое-​нибудь важ­ное живот­ное, пичугу, жука, раз­да­вить цве­ток и уни­что­жить важ­ное звено в раз­ви­тии вида.

- Я что-​то не пони­маю, - ска­зал Экельс.

- Ну так слу­шайте, - про­дол­жал Тревис. - Допустим, мы слу­чайно убили здесь мышь. Это зна­чит, что всех буду­щих потом­ков этой мыши уже не будет - верно?

- Да.

- Не будет потом­ков от потом­ков от всех ее потом­ков! Значит, неосто­рожно сту­пив ногой, вы уни­что­жа­ете не одну, и не деся­ток, и не тысячу, а мил­лион - мил­ли­ард мышей!

- Хорошо, они сдохли, - согла­сился Экельс. - Ну и что?

- Что? - Тревис пре­зри­тельно фырк­нул. - А как с лисами, для пита­ния кото­рых нужны были именно эти мыши? Не хва­тит десяти мышей - умрет одна лиса. Десятью лисами меньше - подох­нет от голода лев. Одним львом меньше - погиб­нут все­воз­мож­ные насе­ко­мые и стер­вят­ники, сги­нет неис­чис­ли­мое мно­же­ство форм жизни. И вот итог: через пять­де­сят девять мил­ли­о­нов лет пещер­ный чело­век, один из дюжины, насе­ля­ю­щей весь мир, гони­мый голо­дом, выхо­дит на охоту за каба­ном или саб­ле­зу­бым тиг­ром. Но вы, друг мой, раз­да­вив одну мышь, тем самым раз­да­вили всех тиг­ров в этих местах. И пещер­ный чело­век уми­рает от голода. А этот чело­век, заметьте себе, не про­сто один чело­век, нет! Это целый буду­щий народ. Из его чре­сел вышло бы десять сыно­вей. От них про­изо­шло бы сто - и так далее, и воз­никла бы целая циви­ли­за­ция. Уничтожьте одного чело­века - и вы уни­что­жите целое племя, народ, исто­ри­че­скую эпоху. Это все равно что убить одного из вну­ков Адама. Раздавите ногой мышь - это будет рав­но­сильно зем­ле­тря­се­нию, кото­рое иска­зит облик всей земли, в корне изме­нит наши судьбы. Гибель одного пещер­ного чело­века - смерть мил­ли­арда его потом­ков, заду­шен­ных во чреве. Может быть, Рим не появится на своих семи хол­мах. Европа навсе­гда оста­нется глу­хим лесом, только в Азии рас­цве­тет пыш­ная жизнь. Наступите на мышь - и вы сокру­шите пира­миды. Наступите на мышь - и вы оста­вите на Вечности вмя­тину вели­чи­ной с Великий Каньон. Не будет коро­левы Елизаветы, Вашингтон не перей­дет Делавер. Соединенные Штаты вообще не появятся. Так что будьте осто­рожны. Держитесь тропы.

Никогда не схо­дите с нее!

- Понимаю, - ска­зал Экельс. - Но тогда, выхо­дит, опасно касаться даже травы?

- Совершенно верно. Нельзя пред­ска­зать, к чему при­ве­дет гибель того или иного рас­те­ния. Малейшее откло­не­ние сей­час неиз­ме­римо воз­рас­тет за шесть­де­сят мил­ли­о­нов лет. Разумеется, не исклю­чено, что наша тео­рия оши­бочна. Быть может, мы не в состо­я­нии повли­ять на Время. А если и в состо­я­нии - то очень незна­чи­тельно. Скажем, мерт­вая мышь ведет к неболь­шому откло­не­нию в мире насе­ко­мых, дальше - к угне­те­нию вида, еще дальше - к неуро­жаю, депрес­сии, голоду, нако­нец, к изме­не­ниям соци­аль­ным. А может быть, итог будет совсем неза­мет­ным - лег­кое дуно­ве­ние, шепот, воло­сок, пылинка в воз­духе, такое, что сразу не уви­дишь. Кто знает? Кто возь­мется преду­га­дать? Мы не знаем - только гадаем. И покуда нам не известно совер­шенно точно, что наши вылазки во Времени для исто­рии - гром или лег­кий шорох, надо быть чер­тов­ски осто­рож­ным. Эта Машина, эта Тропа, ваша одежда, вы сами, как вам известно, - все обез­за­ра­жено. И назна­че­ние этих кис­ло­род­ных шле­мов - поме­шать нам вне­сти в древ­ний воз­дух наши бактерии.

- Но откуда мы знаем, каких зве­рей убивать?

- Они поме­чены крас­ной крас­кой, - отве­тил Тревис. - Сегодня, перед нашей отправ­кой, мы послали сюда на Машине Лесперанса. Он побы­вал как раз в этом вре­мени и про­сле­дил за неко­то­рыми животными.

- Изучал их?

- Вот именно, - ото­звался Лесперанс. - Я про­сле­жи­ваю всю их жизнь и отме­чаю, какие особи живут долго. Таких очень мало. Сколько раз они спа­ри­ва­ются. Редко… Жизнь коротка. Найдя зверя, кото­рого под­сте­ре­гает смерть под упав­шим дере­вом или в асфаль­то­вом озере, я отме­чаю час, минуту, секунду, когда он гиб­нет. Затем стре­ляю кра­ся­щей пулей. Она остав­ляет на коже крас­ную метку. Когда экс­пе­ди­ция отбы­вает в Прошлое, я рас­счи­ты­ваю все так, чтобы мы яви­лись минуты за две до того, как живот­ное все равно погиб­нет. Так что мы уби­ваем только те особи, у кото­рых нет буду­щего, кото­рым и без того уже не спа­риться. Видите, насколько мы осторожны?
- Но если вы утром побы­вали здесь, - взвол­но­ванно заго­во­рил Экельс, - то должны были встре­тить нас, нашу экспедицию!

Как она про­шла? Успешно? Все оста­лись живы?

Тревис и Лесперанс переглянулись.

- Это был бы пара­докс, - ска­зал Лесперанс. - Такой пута­ницы, чтобы чело­век встре­тил самого себя, Время не допус­кает. Если воз­ни­кает такая опас­ность. Время делает шаг в сто­рону. Вроде того, как само­лет про­ва­ли­ва­ется в воз­душ­ную яму. Вы заме­тили, как Машину трях­нуло перед самой нашей оста­нов­кой? Это мы мино­вали самих себя по пути обратно в Будущее. Но мы не видели ничего. Поэтому невоз­можно ска­зать, уда­лась ли наша экс­пе­ди­ция, уло­жили ли мы зверя, вер­ну­лись ли мы - вер­нее, вы, мистер Экельс, - обратно живые.

Экельс бледно улыбнулся.

- Ну, все, - отре­зал Тревис. - Встали!

Пора было выхо­дить из Машины.

Джунгли были высо­кие, и джунгли были широ­кие, и джунгли были навеки всем миром. Воздух напол­няли звуки, словно музыка, словно паруса бились в воз­духе - это летели, будто испо­лин­ские лету­чие мыши из кош­мара, из бреда, махая огром­ными, как пещер­ный свод, серыми кры­льями, пте­ро­дак­тили. Экельс, стоя на узкой Тропе, шутя прицелился.

- Эй, бросьте! - ско­ман­до­вал Тревис. - Даже в шутку не цель­тесь, черт бы вас побрал! Вдруг выстрелит…

Экельс покрас­нел.

- Где же наш Tyrannosaurus rex?

Лесперанс взгля­нул на свои часы.

- На под­ходе. Мы встре­тимся ровно через шесть­де­сят секунд. И ради бога - не про­зе­вайте крас­ное пятно. Пока не ска­жем, не стре­лять. И не схо­дите с Тропы. Не схо­дите с тропы!
Они шли навстречу утрен­нему ветерку.

- Странно, - про­бор­мо­тал Экельс. - Перед нами - шесть­де­сят мил­ли­о­нов лет. Выборы про­шли. Кейт стал пре­зи­ден­том. Все празд­нуют победу. А мы - здесь, все эти мил­ли­оны лет словно вет­ром сдуло, их нет. Всего того, что забо­тило нас на про­тя­же­нии нашей жизни, еще нет и в помине, даже в проекте.

- Приготовиться! - ско­ман­до­вал Тревис. - Первый выстрел ваш, Экельс. Биллингс - вто­рой номер. За ним - Кремер.

- Я охо­тился на тиг­ров, каба­нов, буй­во­лов, сло­нов, но видит бог - это совсем дру­гое дело, - про­из­нес Экельс. - Я дрожу, как мальчишка.

- Тихо, - ска­зал Тревис.

Все оста­но­ви­лись.

Тревис под­нял руку.

- Впереди, - про­шеп­тал он. - В тумане. Он там. Встречайте Его Королевское Величество.

Безбрежные джунгли были полны щебета, шороха, бор­мо­та­нья, вздохов.

Вдруг все смолкло, точно кто-​то затво­рил дверь.

Тишина.

Раскат грома.

Из мглы ярдах в ста впе­реди появился Tyrannosaurus rex.

- Силы небес­ные, - про­ле­пе­тал Экельс.

- Тсс!

Оно шло на огром­ных, лос­ня­щихся, пру­жи­ня­щих, мягко сту­па­ю­щих ногах.
Оно за трид­цать футов воз­вы­ша­лось над лесом - вели­кий бог зла, при­жав­ший хруп­кие руки часов­щика к мас­ля­ни­стой груди реп­ти­лии. Ноги - могу­чие поршни, тысяча фун­тов белой кости, опле­тен­ные тугими кана­лами мышц под бле­стя­щей мор­щи­ни­стой кожей, подоб­ной коль­чуге гроз­ного воина. Каждое бедро - тонна мяса, сло­но­вой кости и коль­чуж­ной стали. А из гро­мад­ной взды­ма­ю­щейся груд­ной клетки тор­чали две тон­кие руки, руки с паль­цами, кото­рые могли подо­брать и иссле­до­вать чело­века, будто игрушку. Извивающаяся зме­и­ная шея легко взды­мала к небу тыся­че­ки­ло­грам­мо­вый камен­ный моно­лит головы. Разверстая пасть обна­жала часто­кол зубов-​кинжалов. Вращались глаза - стра­у­со­вые яйца, не выра­жая ничего, кроме голода. Оно сомкнуло челю­сти в зло­ве­щем оскале. Оно побе­жало, и зад­ние ноги смяли кусты и дере­вья, и когти вспо­роли сырую землю, остав­ляя следы шести­дюй­мо­вой глу­бины. Оно бежало сколь­зя­щим балет­ным шагом, неправ­до­по­добно уве­ренно и легко для деся­ти­тон­ной махины. Оно насто­ро­женно вышло на зали­тую солн­цем про­га­лину и пощу­пало воз­дух сво­ими кра­си­выми чешуй­ча­тыми руками.

- Господи! - Губы Экельса дро­жали. - Да оно, если вытя­нется, луну достать может.

- Тсс! - сер­дито заши­пел Тревис. - Он еще не заме­тил нас.

- Его нельзя убить. - Экельс про­из­нес это спо­койно, словно зара­нее отме­тал все воз­ра­же­ния. Он взве­сил пока­за­ния оче­вид­цев и вынес окон­ча­тель­ное реше­ние. Ружье в его руках было словно пугач. - Идиоты, и что нас сюда при­несло… Это же невозможно.

- Молчать! - рявк­нул Тревис.

- Кошмар…

- Кру-​гом! - ско­ман­до­вал Тревис. - Спокойно воз­вра­щай­тесь в Машину. Половина суммы будет вам возвращена.

- Я не ждал, что оно ока­жется таким огром­ным, - ска­зал Экельс. - Одним сло­вом, про­счи­тался. Нет, я участ­во­вать не буду.

- Оно заме­тило нас!
- Вон крас­ное пятно на груди!

Громогласный Ящер выпря­мился. Его бро­ни­ро­ван­ная плоть свер­кала, словно тысяча зеле­ных монет. Монеты покры­вала жар­кая слизь. В слизи копо­ши­лись мел­кие козявки, и все тело пере­ли­ва­лось, будто по нему про­бе­гали волны, даже когда чудо­вище сто­яло непо­движно. Оно глухо дох­нуло. Над поля­ной повис запах сырого мяса.

- Помогите мне уйти, - ска­зал Экельс. - Раньше все было иначе. Я все­гда знал, что оста­нусь жив. Были надеж­ные про­вод­ники, удач­ные сафари, ника­кой опас­но­сти. На сей раз я про­счи­тался. Это мне не по силам. Признаюсь. Орешек мне не по зубам.

- Не бегите, - ска­зал Лесперанс. - Повернитесь кру­гом. Спрячьтесь в Машине.

- Да. - Казалось, Экельс ока­ме­нел. Он погля­дел на свои ноги, словно пытался заста­вить их дви­гаться. Он засто­нал от бессилия.

- Экельс!

Он сде­лал шаг - дру­гой, зажму­рив­шись, волоча ноги.

- Не в ту сторону!

Едва он дви­нулся с места, как чудо­вище с ужа­са­ю­щим воем рину­лось впе­ред. Сто ярдов оно покрыло за четыре секунды. Ружья взмет­ну­лись вверх и дали залп. Из пасти зверя вырвался ура­ган, обдав людей запа­хом слизи и крови. Чудовище взре­вело, его зубы свер­кали на солнце.
Не огля­ды­ва­ясь, Экельс слепо шаг­нул к краю Тропы, сошел с нее и, сам того не созна­вая, напра­вился в джунгли; ружье бес­по­лезно бол­та­лось в руках. Ступни тонули в зеле­ном мху, ноги влекли его прочь, он чув­ство­вал себя оди­но­ким и дале­ким от того, что про­ис­хо­дило за его спиной.

Снова затре­щали ружья. Выстрелы пото­нули в гро­мо­вом реве ящера. Могучий хвост реп­ти­лии дер­нулся, точно кон­чик бича, и дере­вья взо­рва­лись обла­ками листьев и веток. Чудовище про­тя­нуло вниз свои руки юве­лира - погла­дить людей, разо­рвать их попо­лам, раз­да­вить, как ягоды, и сунуть в пасть, в реву­щую глотку! Глыбы глаз очу­ти­лись возле людей. Они уви­дели свое отра­же­ние. Они открыли огонь по метал­ли­че­ским векам и пыла­ю­щим чер­ным зрачкам.

Словно камен­ный идол, словно гор­ный обвал, рух­нул. Tyrannosaurus rex.

Рыча, он цеп­лялся за дере­вья и валил их. Зацепил и смял метал­ли­че­скую Тропу. Люди бро­си­лись назад, отсту­пая. Десять тонн холод­ного мяса, как утес, грох­ну­лись оземь. Ружья дали еще залп. Чудовище уда­рило бро­ни­ро­ван­ным хво­стом, щелк­нуло зме­и­ными челю­стями и затихло. Из горла фон­та­ном била кровь. Где-​то внутри лоп­нул бур­дюк с жид­ко­стью, и зло­вон­ный поток захлест­нул охот­ни­ков. Они сто­яли непо­движно, обли­тые чем-​то бле­стя­щим, красным.

Гром смолк.

В джун­глях воца­ри­лась тишина. После обвала - зеле­ный покой. После кош­мара - утро.

Биллингс и Кремер сидели на Тропе; им было плохо. Тревис и Лесперанс сто­яли рядом, держа дымя­щи­еся ружья и чертыхаясь.

Экельс, весь дрожа, лежал нич­ком в Машине Времени. Каким-​то обра­зом он выбрался обратно на Тропу и добрел до Машины.

Подошел Тревис, гля­нул на Экельса, достал из ящика марлю и вер­нулся к тем, что сидели на Тропе.

- Оботритесь.

Они стерли со шле­мов кровь. И тоже при­ня­лись чер­ты­хаться. Чудовище лежало непо­движно. Гора мяса, из недр кото­рой доно­си­лось буль­ка­нье, вздохи - это уми­рали клетки, органы пере­ста­вали дей­ство­вать, и соки послед­ний раз текли по своим ходам, все отклю­ча­лось, навсе­гда выходя из строя. Точно вы сто­яли возле раз­би­того паро­воза или закон­чив­шего рабо­чий день паро­вого катка - все кла­паны открыты или плотно зажаты. Затрещали кости: вес мышц, ничем не управ­ля­е­мый - мерт­вый вес, - раз­да­вил тон­кие руки, при­тис­ну­тые к земле. Колыхаясь, оно при­няло покой­ное положение.

Вдруг снова гро­хот. Высоко над ними сло­мался испо­лин­ский сук. С гулом он обру­шился на без­жиз­нен­ное чудо­вище, как бы окон­ча­тельно утвер­ждая его гибель.

- Так. - Лесперанс погля­дел на часы. - Минута в минуту. Это тот самый сук, кото­рый дол­жен был его убить. - Он обра­тился к двум охот­ни­кам. - Фотография тро­фея вам нужна?

- Что?

- Мы не можем уво­зить добычу в Будущее. Туша должна лежать здесь, на своем месте, чтобы ею могли питаться насе­ко­мые, птицы, бак­те­рии. Равновесие нару­шать нельзя. Поэтому добычу остав­ляют. Но мы можем сфо­то­гра­фи­ро­вать вас возле нее.

Охотники сде­лали над собой уси­лие, пыта­ясь думать, но сда­лись, тряся головой.
Они послушно дали отве­сти себя в Машину. Устало опу­сти­лись на сиде­нья. Тупо огля­ну­лись на повер­жен­ное чудо­вище - немой кур­ган. На осты­ва­ю­щей броне уже копо­ши­лись золо­ти­стые насе­ко­мые, сидели при­чуд­ли­вые птицеящеры.
Внезапный шум заста­вил охот­ни­ков оце­пе­неть: на полу Машины, дрожа, сидел Экельс.

- Простите меня, - ска­зал он.

- Встаньте! - рявк­нул Тревис.

Экельс встал.

- Ступайте на Тропу, - ско­ман­до­вал Тревис. Он под­нял ружье. - Вы не вер­не­тесь с Машиной. Вы оста­не­тесь здесь!

Лесперанс пере­хва­тил руку Тревиса.

- Постой…

- А ты не суйся! - Тревис стрях­нул его руку. - Из-​за этого подонка мы все чуть не погибли. Но глав­ное даже не это. Нет, черт возьми, ты погляди на его баш­маки! Гляди! Он соско­чил с Тропы. Понимаешь, чем это нам гро­зит? Один бог знает, какой штраф нам при­ле­пят! Десятки тысяч дол­ла­ров! Мы гаран­ти­руем, что никто не сой­дет с Тропы. Он сошел. Идиот чер­тов! Я обя­зан доло­жить пра­ви­тель­ству. И нас могут лишить кон­цес­сии на эти сафари. А какие послед­ствия будут для Времени, для Истории?!

- Успокойся, он набрал на подошвы немного грязи - только и всего.

- Откуда мы можем знать? - крик­нул Тревис. - Мы ничего не знаем!

Это же все сплош­ная загадка! Шагом марш, Экельс!

Экельс полез в карман.

- Я заплачу сколько угодно. Сто тысяч дол­ла­ров! Тревис поко­сился на чеко­вую книжку и плюнул.

- Ступайте! Чудовище лежит возле Тропы. Суньте ему руки по локоть в пасть. Потом можете вер­нуться к нам.

- Это несправедливо!

- Зверь мертв, ублю­док несчаст­ный. Пули! Пули не должны оста­ваться здесь, в Прошлом. Они могут повли­ять на раз­ви­тие. Вот вам нож. Вырежьте их!

Джунгли опять про­бу­ди­лись к жизни и напол­ни­лись древними шоро­хами, пти­чьими голо­сами. Экельс мед­ленно повер­нулся и оста­но­вил взгляд на дои­сто­ри­че­ской падали, глыбе кош­ма­ров и ужа­сов. Наконец, словно луна­тик, побрел по Тропе.

Пять минут спу­стя он, дрожа всем телом, вер­нулся к Машине, его руки были по локоть красны от крови.

Он про­тя­нул впе­ред обе ладони. На них бле­стели сталь­ные пули. Потом он упал. Он лежал там, где упал недвижимый.

- Напрасно ты его заста­вил это делать, - ска­зал Лесперанс.

- Напрасно! Об этом рано судить. - Тревис толк­нул непо­движ­ное тело. - Не помрет. Больше его не потя­нет за такой добы­чей. А теперь, - он сде­лал вялый жест рукой, - вклю­чай. Двигаемся домой.
1492. 1776. 1812

Они умыли лицо и руки. Они сняли заско­руз­лые от крови рубахи, брюки и надели все чистое. Экельс при­шел в себя, но сидел молча. Тревис доб­рых десять минут в упор смот­рел на него.

- Не гля­дите на меня, - вырва­лось у Экельса. - Я ничего не сделал.

- Кто знает.

- Я только соско­чил с Тропы и выма­зал баш­маки гли­ной. Чего вы от меня хотите? Чтобы я вас на коле­нях умолял?

- Это не исклю­чено. Предупреждаю Вас, Экельс, может еще слу­читься, что я вас убью. Ружье заряжено.

- Я не вино­ват. Я ничего не сделал.
1999. 2000. 2055.

Машина оста­но­ви­лась.

- Выходите, - ско­ман­до­вал Тревис.

Комната была такая же, как прежде. Хотя нет, не совсем такая же. Тот же чело­век сидел за той же кон­тор­кой. Нет, не совсем тот же чело­век, и кон­торка не та же.
Тревис быстро обвел поме­ще­ние взглядом.

- Все в порядке? - бурк­нул он.

- Конечно. С бла­го­по­луч­ным возвращением!

Но насто­ро­жен­ность не поки­дала Тревиса. Казалось, он про­ве­ряет каж­дый атом воз­духа, при­дир­чиво иссле­дует свет солнца, пада­ю­щий из высо­кого окна.

- О'кей, Экельс, выхо­дите. И больше нико­гда не попа­дай­тесь мне на глаза.

Экельс будто окаменел.

- Ну? - пото­ро­пил его Тревис. - Что вы там такое увидели?

Экельс мед­ленно вды­хал воз­дух - с воз­ду­хом что-​то про­изо­шло, какое-​то хими­че­ское изме­не­ние, настолько незна­чи­тель­ное, неуло­ви­мое, что лишь сла­бый голос под­со­зна­ния гово­рил Экельсу о пере­мене. И краски - белая, серая, синяя, оран­же­вая, на сте­нах, мебели, в небе за окном - они… они… да: что с ними слу­чи­лось? А тут еще это ощу­ще­ние. По коже бегали мурашки. Руки дер­га­лись. Всеми порами тела он улав­ли­вал нечто стран­ное, чуже­род­ное. Будто где-​то кто-​то свист­нул в сви­сток, кото­рый слы­шат только собаки. И его тело без­звучно отклик­ну­лось. За окном, за сте­нами этого поме­ще­ния, за спи­ной чело­века (кото­рый был не тем чело­ве­ком) у пере­го­родки (кото­рая была не той пере­го­род­кой) - целый мир улиц и людей. Но как отсюда опре­де­лить, что это за мир теперь, что за люди? Он бук­вально чув­ство­вал, как они дви­жутся там, за сте­нами, - словно шах­мат­ные фигурки, вле­ко­мые сухим ветром…

Зато сразу бро­са­лось в глаза объ­яв­ле­ние на стене, объ­яв­ле­ние, кото­рое он уже читал сего­дня, когда впер­вые вошел сюда.
Что-​то в нем было не так.

А/О СОФАРИ ВОВРЕМЕНИ

АРГАНИЗУЕМ СОФАРИ ВЛЮБОЙ ГОД ПРОШЛОГО

ВЫ ВЫБЕРАЕТЕ ДАБЫЧУ

МЫ ДАСТАВЛЯЕМ ВАС НАМЕСТО

ВЫ УБЕВАЕТЕ ЕЕ

Экельс почув­ство­вал, что опус­ка­ется на стул. Он стал лихо­ра­дочно скре­сти грязь на баш­ма­ках. Его дро­жа­щая рука под­няла лип­кий ком.

- Нет, не может быть! Из-​за такой мало­сти… Нет!

На комке было отли­ва­ю­щее зеле­нью, золо­том и чер­нью пятно - бабочка, очень кра­си­вая… мертвая.

- Из-​за такой мало­сти! Из-​за бабочки! - закри­чал Экельс.
Она упала на пол - изящ­ное малень­кое созда­ние, спо­соб­ное нару­шить рав­но­ве­сие, пова­ли­лись малень­кие костяшки домино… боль­шие костяшки… огром­ные костяшки, соеди­нен­ные цепью неис­чис­ли­мых лет, состав­ля­ю­щих Время. Мысли Экельса сме­ща­лись. Не может быть, чтобы она что-​то изме­нила. Мертвая бабочка - и такие послед­ствия? Невозможно!
Его лицо похо­ло­дело Непослушными губами он вымолвил:

- Кто… кто вчера побе­дил на выборах?

Человек за кон­тор­кой хихикнул.

- Шутите? Будто не зна­ете! Дойчер, разу­ме­ется! Кто же еще? Уж не этот ли хлю­пик Кейт? Теперь у вла­сти желез­ный чело­век! - Служащий опе­шил. - Что это с вами?
Экельс засто­нал. Он упал на колени. Дрожащие пальцы про­тя­ну­лись к золо­ти­стой бабочке.

- Неужели нельзя, - молил он весь мир, себя, слу­жа­щего, Машину, - вер­нуть ее туда, ожи­вить ее? Неужели нельзя начать все сна­чала? Может быть…

Он лежал непо­движно. Лежал, закрыв глаза, дрожа, и ждал. Он отчет­ливо слы­шал тяже­лое дыха­ние Тревиса, слы­шал, как Тревис под­ни­мает ружье и нажи­мает курок.

И гря­нул гром.

Нашли ошибку? Выделите фраг­мент тек­ста и нажмите Ctrl+Enter.