Философия и психология на грани гносеологизма

Философия и психология на грани гносеологизма
~ 64 мин

Предисловие

4 ноября 2018 г. Пётр Звонов опуб­ли­ко­вал на YouTube видео «Философия и наука» [7]. Там он выска­зался о пред­мете фило­со­фии, её месте среди дру­гих наук, об идео­ло­гии и лже­на­уке, о попу­ля­ри­за­ции науки и кор­рект­ной науч­ной кри­тике, о кате­го­рии истины, о сту­пе­нях и фор­мах позна­ния, их связи с диа­лек­ти­че­скими зако­нами, о соот­но­ше­нии тео­рии и эмпи­рики. Взгляды Звонова во мно­гом сов­па­дают с воз­зре­ни­ями извест­ного совет­ского и рос­сий­ского исто­рика, фило­софа, этно­лога Ю. И. Семёнова. Специфической пози­ции Семёнова по вопросу о мыш­ле­нии живот­ных, а также раз­ра­бо­тан­ной им кон­цеп­ции объ­ек­таль­ного мною уже было уде­лено неко­то­рое вни­ма­ние в ста­тьях «К кри­тике гно­сео­ло­гизма в интер­пре­та­циях марк­сист­ской фило­со­фии» [30], «Постскриптум к кри­тике гно­сео­ло­гизма» [32], а также в ком­мен­та­риях к ним[31; 33]. Хотя Семёнова и Звонова, веро­ятно, нельзя назвать сто­рон­ни­ками гно­сео­ло­гизма в пол­ном смысле этого слова, в их твор­че­стве можно заме­тить опас­ную тен­ден­цию сбли­же­ния с этим «мето­до­ло­ги­че­ским трен­дом» по неко­то­рым пунк­там. Этим пунк­там и дру­гим важ­ным вопро­сам и посвя­щена дан­ная статья.

Об истине, корректной научной критике и идеологии

В зна­чи­тель­ной части сво­его видео Звонов кри­ти­кует совре­мен­ных бор­цов с лже­на­у­кой и попу­ля­ри­за­то­ров науки. Сама по себе кри­тика недо­стат­ков совре­мен­ного «науч­попа», зара­жён­ного пози­ти­виз­мом, конечно же, важна. Но стоит отме­тить следующее.

Звонов гово­рит:

«…вся­кая осно­ва­тель­ная кри­тика заблуж­де­ния пред­по­ла­гает выяв­ле­ние не только его несо­от­вет­ствия дей­стви­тель­но­сти, но и тех момен­тов истины, кото­рые были абсо­лю­ти­зи­ро­ваны. Иначе говоря, мало уста­но­вить, в чём побор­ник заблуж­де­ния неправ, чем, к сожа­ле­нию, зача­стую сего­дня огра­ни­чи­ва­ются раз­об­ла­чи­тели лже­наук. Нужно обя­за­тельно выяс­нить, в чём он прав, что даёт ему осно­ва­ние выда­вать свои взгляды за истин­ные. Вскрыв моменты истины, содер­жа­щи­еся в том или ином лож­ном постро­е­нии, их нужно очи­стить от иска­же­ний и дать им место в истин­ной кар­тине дей­стви­тель­но­сти. Пока это не будет сде­лано, заблуж­де­ние будет вновь и вновь воз­рож­даться и иметь сто­рон­ни­ков»[7, 08:22].

Следует ли сам Звонов этому бла­го­род­ному воз­зва­нию? Не всегда.

Так, Л. Витгенштейн у него про­сто попа­дает в спи­сок неза­слу­женно «рас­пи­а­рен­ных» фило­со­фов, хотя с тем же успе­хом мог бы попасть в число цити­ру­е­мых Звоновым апо­ло­ге­тов кате­го­рии истины, по край­ней мере, в период «Логико-​философского трак­тата». «Образ (кар­тина) соот­вет­ствует или не соот­вет­ствует дей­стви­тель­но­сти, он верен или неве­рен, исти­нен или ложен»[42, п. 2.21], «Истинность или лож­ность образа (кар­тины) состоит в соот­вет­ствии или несо­от­вет­ствии его смысла дей­стви­тель­но­сти»[42, п. 2.222], «Чтобы узнать, исти­нен или ложен образ (кар­тина), мы должны срав­нить его с дей­стви­тель­но­стью»[42, п. 2.223]. А ведь это слова пози­ти­ви­ста! Они так рази­тельно отли­ча­ются от чьих угодно хихи­ка­ний над кате­го­рией истины! Но стоит ли дове­рять этим словам?

Далеко не все пози­ти­ви­сты отри­цают само поня­тие истины. Они ско­рее вкла­ды­вают в него дру­гой смысл, отлич­ный от прин­ципа кор­ре­спон­ден­ции1 , и ори­ен­ти­ру­ясь на коге­рент­ную, кон­вен­ци­о­наль­ную, праг­ма­ти­че­скую кон­цеп­ции истины.

«Истины», «факты», «логи­че­ские атомы» сами ста­но­вятся «непо­сред­ствен­ным пред­ме­том фило­со­фии», когда кри­те­рий истины «ради эко­но­мии мыш­ле­ния» огра­ни­чи­ва­ется логи­че­ской согла­со­ван­но­стью, обще­при­знан­но­стью или субъ­ек­тив­ным опы­том. Зачем пози­ти­ви­сту выхо­дить за пре­делы так пони­ма­е­мого пред­мета фило­со­фии в какую-​то «мета­фи­зику»?!

Ведь это будет «вся­кая бол­товня о мире вообще»[7, 13:05]! Нет уж! Позитивист может «при­знать», напри­мер, кате­го­рию суб­стан­ции[42, п. 2.021], но даст ей воз­мож­ность опре­де­лять лишь форму вещей[42, п. 2.222], ска­жет, что ато­мар­ный факт есть соеди­не­ние вещей[42, п. 2.01], но опре­де­лит мир как сово­куп­ность фак­тов, а не вещей[42, п. 1.1]. Понятно, что «очи­стить от иска­же­ний» эту фило­соф­скую кон­цеп­цию — едва ли посиль­ная задача, но и про­сто отма­хи­ваться от «рас­пи­а­рен­ного» Витгенштейна нельзя. Как, впро­чем, и от «истины как несо­кры­то­сти» хай­дег­ге­ров­ской фило­со­фии, и от геге­льян­ской уста­новки, что «дело теперь уже не в позна­нии пред­ме­тов, а в позна­нии истины»[15, т. 3, с. 141], кото­рое К. Маркс и Ф. Энгельс счи­тали «пер­вым про­из­вод­ством при­зра­ков в круп­ном мас­штабе»[15, т. 3, с. 141].

Зато «наше всё» Н. А. Бердяева Звонов и сам, веро­ятно, не заме­чая того, кос­вен­ным обра­зом пиа­рит не хуже книж­ных мага­зи­нов. И именно потому, что иро­ни­зи­рует над фило­соф­ским иссле­до­ва­нием «мира вообще», а по сути дела, общего во всём мире (А такое иссле­до­ва­ние не про­из­во­дит ника­кая дру­гая наука, кроме фило­со­фии). Тем самым Звонов дей­ствует едва ли не в духе извест­ного бер­дя­ев­ского запрета мате­ри­а­ли­стам быть отлич­ными от номи­на­ли­стов, в духе утвер­жде­ний Бердяева, что «марк­сизм про­ти­во­есте­ственно соче­тает номи­на­лизм и ато­мизм с уни­вер­са­лиз­мом»[4, с. 37]. Бердяев пишет:

«В обще­стве можно мыс­лить диа­лек­ти­че­ское раз­ви­тие лишь в том слу­чае, если есть реаль­ное еди­ное целое, внутри кото­рого этот диа­лек­ти­че­ский про­цесс про­ис­хо­дит. Совершенно невоз­можно это мыс­лить мате­ри­а­ли­сти­че­ски, ибо мате­ри­а­лизм есть ато­мизм и номи­на­лизм»[4, с. 35].

Но на самом деле в диа­лек­ти­че­ском мате­ри­а­лизме общие поня­тия отра­жают реаль­ные каче­ства объ­ек­тивно суще­ству­ю­щих вещей, и еди­нич­ные вещи не отде­лены от общего, а содер­жат его в себе.

Конечно, когда-​то в сред­не­ве­ко­вой фило­со­фии номи­на­лизм был фор­мой выра­же­ния мате­ри­а­ли­сти­че­ской тен­ден­ции, реак­цией на «линию Платона», отве­том на край­ний реа­лизм, кото­рый пред­по­сы­лал уни­вер­са­лии кон­крет­ным вещам. Номиналисты отри­цали онто­ло­ги­че­ское зна­че­ние уни­вер­са­лий, поня­тия для них были вто­ричны по отно­ше­нию к пред­ме­там. Однако дей­стви­тельно мате­ри­а­ли­сти­че­ским номи­на­лизм не был. Игнорирование общего при­во­дило в конце кон­цов к отри­ца­нию реаль­но­сти отно­ше­ний, объ­ек­тив­ных свя­зей между вещами. Тем самым под­вер­га­лись сомне­нию поня­тия при­чин­но­сти и суб­стан­ции, что пре­пят­ство­вало адек­ват­ной поста­новке и пра­виль­ному реше­нию основ­ного вопроса фило­со­фии. Номинализм ока­зался удоб­ным и для субъ­ек­тив­ного иде­а­лизма Беркли и Юма, и для позитивизма.

Думаю, посмот­рев­шие видео хотели бы также узнать, при­зна­ётся ли всё-​таки марк­сиз­мом кате­го­рия абсо­лют­ной истины, какова её связь с исти­ной отно­си­тель­ной. Но Звонов, пра­во­мерно отста­и­вая кате­го­рию истины, избе­гает если и не поня­тия абсо­лют­ной истины, то поня­тия «абсо­лют­ной истины в конеч­ной форме»[8, к. 4734]. Между тем, в марк­сизме при­нято счи­тать так: 

«Человеческое мыш­ле­ние по при­роде своей спо­собно давать и даёт нам абсо­лют­ную истину, кото­рая скла­ды­ва­ется из суммы отно­си­тель­ных истин. Каждая сту­пень в раз­ви­тии науки при­бав­ляет новые зёрна в эту сумму абсо­лют­ной истины, но пре­делы истины каж­дого науч­ного поло­же­ния отно­си­тельны, будучи то раз­дви­га­емы, то сужи­ва­емы даль­ней­шим ростом зна­ния»[13, т. 18, с. 137].

И даже «веч­ные истины, окон­ча­тель­ные истины в послед­ней инстан­ции» нахо­дят своё огра­ни­чен­ное место в этом процессе[15, т. 20, с. 88]. Примечательно, что сам Семёнов, взгляды кото­рого фраг­мен­тарно вос­про­из­во­дятся Звоновым, пишет об абсо­лют­ной истине так:

«…отри­ца­ние абсо­лют­ной истины есть не что иное, как отри­ца­ние объ­ек­тив­ной истины»[26, с. 49].

Конечно, сам фор­мат подачи мате­ри­ала, быть может, при­во­дит к неко­то­рым неудоб­ствам кор­рек­туры кон­тента. Так, пер­во­на­чально ска­зав, что «истина нико­гда не пред­став­ляет собой гото­вый резуль­тат, незыб­ле­мую веч­ную абсо­лют­ную истину»[7, 16:17], Звонов всё же спо­хва­тился и уточнил:

«…истина есть не только резуль­тат, но и весь про­цесс её добы­ва­ния. Результат, взя­тый с его ста­нов­ле­нием»[7, 19:13].

И если речь о добы­ва­нии истины, то сле­дует отме­тить, что даже совре­мен­ная фор­маль­ная логика, суще­ствен­ное вли­я­ние на ста­нов­ле­ние кото­рой ока­зал упо­мя­ну­тый Звоновым Г. Фреге, раз­ви­ва­лась, пре­одо­ле­вая при­выч­ное огра­ни­че­ние одной только непо­сред­ствен­ной але­ти­че­ской модаль­но­стью (истина vs ложь). Модальные, интен­си­о­наль­ные, мно­го­знач­ные, веро­ят­ност­ные логики, да и логи­че­скую семан­тику самого Фреге можно рас­смат­ри­вать как попытки наве­де­ния мостов между фор­маль­ным и диа­лек­ти­че­ским, как дви­же­ние в направ­ле­нии содер­жа­тель­ной логики. Например, в модаль­ных логи­ках про­яв­ля­ется вни­ма­ние к онто­ло­ги­че­ским кате­го­риям воз­мож­но­сти, необ­хо­ди­мо­сти и др., в мно­го­знач­ных — к гно­сео­ло­ги­че­ским ситу­а­циям, когда опре­де­лён­ного ответа (истина или ложь) сразу или вообще дать нельзя. 

Звонов упо­ми­нает про­цесс добы­ва­ния истины, но, как было отме­чено выше, игно­ри­рует раз­ли­чие кон­цеп­ций истины, её кри­те­риев в них, а зна­чит, не затра­ги­вает вопроса о цен­ност­ном и идео­ло­ги­че­ском бэк­гра­унде этих кон­цеп­ций. Соответственно, из пред­мета фило­со­фии выпа­дают дру­гие его аксио­ло­ги­че­ские аспекты, напри­мер, эти­че­ские и эсте­ти­че­ские кате­го­рии. Категория истины, конечно же, важ­ней­шая. А добро, кра­сота? Разве нет у них чего-​то общего с исти­ной? Разве нет чего-​то общего у позна­ния и пре­об­ра­зо­ва­ния дей­стви­тель­но­сти? И если истина, добро и кра­сота есть кри­те­рии раз­но­об­раз­ной дея­тель­но­сти, фило­со­фам имеет смысл иссле­до­вать общее в этом раз­но­об­ра­зии. Наконец, идео­ло­ги­че­ские аспекты раз­лич­ных кон­цеп­ций истины также не могут быть остав­лены без внимания.

Звонов иро­ни­зи­рует над поня­тием «науч­ная идеология»:

«…люди стар­шего поко­ле­ния навер­няка при­по­ми­нают лозунг: „марксизм-​ленинизм — науч­ная идео­ло­гия рабо­чего класса!“»[7, 10:06].

Он то ли с при­твор­ным недо­уме­нием, то ли с усмеш­кой задаёт вопрос:

«Как это, хм, „науч­ная идео­ло­гия“? Наука всё-​таки или идео­ло­гия?»[7, 10:12].

По его сло­вам, «здесь имела место обыч­ная софи­стика, под­мена поня­тий. Идеология все­гда система зна­ний. Благодаря этой систем­но­сти она может выда­вать себя за науку, мимик­ри­ро­вать под неё, но ею не являться»[7, 10:16]. А вот Ленин писал так:

«…исто­ри­че­ски условна вся­кая идео­ло­гия, но без­условно то, что вся­кой науч­ной идео­ло­гии (в отли­чие, напри­мер, от рели­ги­оз­ной) соот­вет­ствует объ­ек­тив­ная истина, абсо­лют­ная при­рода»[13, т. 18, с. 138].

По Ленину, социал-​демократия должна «все­гда про­па­ган­ди­ро­вать, охра­нять от иска­же­ний и раз­ви­вать дальше про­ле­тар­скую идео­ло­гию — уче­ние науч­ного соци­а­лизма, т. е. марк­сизм»[13, т. 6, с. 269]. И там, где сам Звонов кор­ректно про­па­ган­ди­рует науч­ную идео­ло­гию, к нему нет пре­тен­зий. Такие моменты истины понятны боль­шин­ству марк­си­стов, а потому вни­ма­ние стоит сосре­до­то­чить не на них, а на спор­ных вопро­сах. А видео все­гда можно и пере­снять, дать новое, исправ­лен­ное и допол­нен­ное его издание.

«Проблемный» семё­нов­ский спо­соб изло­же­ния фило­со­фии как науки[22, с. 197–198] сам по себе не под­во­дит к опас­ной черте, за кото­рой начи­на­ется гно­сео­ло­гизм. И даже выбор кате­го­рии истины в каче­стве точки отсчёта такой специально-​функциональной поле­ми­че­ской системы может быть оправ­дан. Но общая система кате­го­рий марк­сист­ской фило­со­фии будет гораздо менее про­ти­во­ре­чи­вой, если в её начале будет поня­тие, более близ­кое к самому пред­мету философии.

Ещё раз о предмете философии, о «философии тождества» и лженауке

Как опре­де­ляют пред­мет фило­со­фии Звонов и Семёнов? Вернее, как им уда­ётся дать несколько его вари­ан­тов в одном видео и в одной книге, соот­вет­ственно, и снять с себя ответ­ствен­ность за выбор истин­ного — при всём вос­хва­ле­нии кате­го­рии истины?! Думаю, что здесь стоит при­ве­сти несколько цитат.

Начнём со Звонова. Он говорит:

«Для всех наук истина явля­ется целью, но для фило­со­фии истина явля­ется не только целью, но и пред­ме­том изу­че­ния. Другими сло­вами, если любая наука со сто­роны истины опре­де­лена одно­кратно, как со сто­роны своей цели, то фило­со­фия опре­де­лена со сто­роны истины дву­кратно: и как со сто­роны цели, и как со сто­роны пред­мета. В этом смысле фило­со­фия все­гда высту­пает как поиск истины о самой истине. В этом исчер­пы­ва­ется её позна­ва­тель­ный ста­тус»[7, 12:38].

«Чем должна быть фило­со­фия, чтобы быть нау­кой об истине, учи­ты­вая про­цес­су­аль­ный харак­тер истины? Она должна быть нау­кой об истине как про­цессе, т. е. она должна иссле­до­вать тот про­цесс, в кото­ром истина обре­та­ется, добы­ва­ется. Что же это за про­цесс? Это про­цесс позна­ния. Таким обра­зом, для того, чтобы быть нау­кой об истине, фило­со­фия обя­зана быть тео­рией позна­ния. В этом заклю­ча­ется пер­вая позна­ва­тель­ная роль фило­со­фии — быть тео­рией позна­ния, т. е. гно­сео­ло­гией, уче­нием о позна­нии, или, как сего­дня модно гово­рить, эпи­сте­мо­ло­гией»[7, 20:06].

«Познание вклю­чает в себя чув­ствен­ность и мыш­ле­ние. Философию инте­ре­сует мыш­ле­ние, а зна­чит, фило­со­фия как тео­рия позна­ния есть наука о мыш­ле­нии, т. е. логика. Так что фило­со­фия есть логика. Но логика не есть фило­со­фия. Потому что есть раз­ные виды логики. Есть логика фор­маль­ная, логика рас­судка. А есть логика разума, или диа­лек­ти­че­ская логика. Так вот, диа­лек­ти­че­ская логика сов­па­дает по сво­ему пред­мету с фило­со­фией. Философия и есть диа­лек­ти­че­ская логика. Что она есть в каче­стве диа­лек­ти­че­ской логики? Исследование, изу­че­ние самой воз­мож­но­сти обре­те­ния тож­де­ства мысли и мыс­ли­мого в этой мысли»[7, 29:10].

«Что в пре­деле может быть пред­ме­том мысли? Каково её пре­дельно воз­мож­ное мыс­лен­ное содер­жа­ние? Весь мир. По идее, Вы можете помыс­лить всё, что угодно в этом мире, весь мир вообще. А зна­чит, отве­чая на вопрос, что есть истина об истине, фило­со­фия в силу интен­ци­о­наль­но­сти мыш­ле­ния тем самым тут же даёт ответ на вопрос о том, что есть истина о самом мире. Т. е., будучи гно­сео­ло­гией, тео­рией позна­ния, она тут же высту­пает в роли онто­ло­гии, т. е. уче­ния о бытии, уче­ния о сущем»[7, 31:02].

По Звонову, фило­со­фия «потому и есть онто­ло­гия, что она гно­сео­ло­гия. То есть это не раз­ные вещи, это одно и то же»[7, 32:07]. Звоновым отме­ча­ются «две важ­ней­шие позна­ва­тель­ные роли фило­со­фии: быть тео­рией позна­ния и быть уче­нием о бытии, о сущем. В каче­стве уче­ния о бытии, о сущем, разу­ме­ется, фило­со­фия фор­ми­рует фун­да­мент миро­воз­зре­ния, т. е. общего взгляда на мир как целое»[7, 32:16].

«Философия высту­пает как все­об­щая мето­до­ло­гия мыш­ле­ния, тем самым и делает полез­ное дело для всех дру­гих наук. Но сама при этом ника­кой нау­кой наук не явля­ется. Как и не явля­ется нау­кой обо всём на свете. Запомните: ника­кой науки обо всём на свете нет и быть не может»[7, 34:55].

Итак, зафик­си­руем, как в рас­суж­де­ниях Звонова меня­ется пред­мет фило­со­фии: истина → позна­ние → мыш­ле­ние → диа­лек­ти­че­ское мыш­ле­ние → бытие. Отметим, что фило­со­фия у Звонова фор­ми­рует фун­да­мент миро­воз­зре­ния, но сама не явля­ется воз­зре­нием на весь мир как целое.

А как дело обстоит у Семёнова, на кото­рого в зна­чи­тель­ной мере ори­ен­ти­ру­ется Звонов? В пер­вом томе сво­его 6-​томника «Введение в науку фило­со­фии» Семёнов выстра­и­вает похо­жую логику рассуждений:

«Самое пер­вое и самое крат­кое её опре­де­ле­ние: фило­со­фия есть наука об истине» [22, с. 51].

«Философия — наука о про­цессе пости­же­ния истины, про­цессе позна­ния истины. Познать про­цесс дви­же­ния к истине можно только одним путём — создать тео­рию этого про­цесса. Поэтому фило­со­фия есть тео­рия про­цесса позна­ния истины, или, короче, тео­рия позна­ния»[22, с. 53].

«Философия есть наука об истине. Но истину может дать только мыш­ле­ние. Истину спо­собны нести лишь мысли. Поэтому фило­со­фия, будучи нау­кой об истине, тео­рией позна­ния, не может не быть нау­кой о мыш­ле­нии, логи­кой»[22, с. 61].

«Философия явля­ется не логи­кой вообще, а нау­кой лишь о разум­ном мыш­ле­нии. Философия есть логика только разум­ного мыш­ле­ния»[22, с. 62].

«Существует поня­тие более широ­кое, чем поня­тия мира и созна­ния. Ведь, и мир, и созна­ние суще­ствуют, а раз так, то они могут быть объ­еди­нены под общим назва­нием суще­ству­ю­щего, реаль­но­сти, бытия»[22, с. 72].

«Определить мир (=мате­рию, бытие и т. п.) и созна­ние (=мыш­ле­ние, дух и т. п.) можно только одним-​единственным спо­со­бом: рас­крыть отно­ше­ния между ними, ука­зать, какая из этих реаль­но­стей явля­ется пер­вич­ной и какая вто­рич­ной, про­из­вод­ной. А это озна­чает, что нельзя опре­де­лить мир, не дав одно­вре­менно опре­де­ле­ния созна­нию, и нельзя опре­де­лить созна­ние, не дав опре­де­ле­ния миру. Поэтому фило­со­фия, явля­ясь нау­кой о позна­нии истины, не может не быть одно­вре­менно и самым общим взгля­дом на мир, то есть самым общим, пре­дельно общим миро­воз­зре­нием»[22, с. 84-85].

«Философия пред­став­ляет собой науку об истине, тео­рию позна­ния, тео­рию и метод разум­ного мыш­ле­ния (содер­жа­тель­ную логику, или логику разума), пре­дельно общий взгляд на мир в целом, вклю­чая пре­дельно общий взгляд на чело­века как на соци­аль­ное суще­ство, а тем самым на обще­ство и его исто­рию. А самое крат­кое опре­де­ле­ние фило­со­фии — наука об отно­ше­нии духа и мира»[22, с. 181].

Таким обра­зом, ори­ги­наль­ный семё­нов­ский текст даёт больше про­стора для мысли о пред­мете фило­со­фии: истина → позна­ние → мыш­ле­ние → диа­лек­ти­че­ское мыш­ле­ние → бытие → мир → отно­ше­ние духа и мира.

Ю. И. Семёнов

Отметим, как раз­личны, с одной сто­роны, «самый общий взгляд на мир» Семёнова и, с дру­гой — пред­став­ле­ние Звонова, что такой взгляд можно счи­тать «вся­кой бол­тов­нёй о мире вообще»[7, 13:06]. Говоря, что «по идее, Вы можете помыс­лить всё, что угодно в этом мире, весь мир вообще»[7, 31:10], Звонов остав­ляет воз­зре­ние на весь мир в гипо­те­ти­че­ской обла­сти, пре­не­бре­гая вклю­че­нием этого воз­зре­ния в тот набор пере­чис­лен­ных через запя­тую пред­ме­тов фило­со­фии, что при­во­дится у Семёнова[22, с. 181].

Защищая гно­сео­ло­гизм, Звонов фак­ти­че­ски урав­ни­вает неопре­де­лён­ный выбор пред­мета фило­со­фии фор­мата «обо всём на свете» с выбо­ром в каче­стве её пред­мета «мира вообще». Именно для этого к мысли о том, что фило­со­фия «не явля­ется нау­кой обо всём на свете»[7, 35:05], «ника­кой науки обо всём на свете нет и быть не может»[7, 35:09], ему пона­до­би­лось под­во­дить ауди­то­рию через вопрос о мни­мом кон­фликте в рас­пре­де­ле­нии пред­мет­ных обла­стей фило­со­фии и всех дру­гих наук.

Но Семёнов, начи­ная рас­суж­де­ние о фило­со­фии как о миро­воз­зре­нии, тоже про­дол­жает не луч­шим обра­зом. Относительно «пре­дельно общего взгляда на мир» он пишет:

«Это, кстати говоря, пони­мали назван­ные выше Э. В. Ильенков и В. И. Коровиков. „Делая своим пред­ме­том тео­ре­ти­че­ское мыш­ле­ние, про­цесс позна­ния, — писали они в своих тези­сах о пред­мете фило­со­фии, — фило­со­фия вклю­чает в своё рас­смот­ре­ние и наи­бо­лее общие харак­те­ри­стики бытия“»[22, с. 85].

Ну, подоб­ное когда-​то писал и иде­а­лист Г. П. Щедровицкий[38]. Но ведь должно быть наобо­рот: делая пред­ме­том наи­бо­лее общие харак­те­ри­стики мира, фило­со­фия вклю­чает в своё рас­смот­ре­ние и тео­ре­ти­че­ское мыш­ле­ние, суще­ству­ю­щее в нём!

Э. В. Ильенков

В своей послед­ней работе Ильенков пишет:

«…если тео­рию позна­ния и логику (тео­рию мыш­ле­ния) пони­мать диалектико-​материалистически, то нет ника­ких осно­ва­ний опа­саться, что после­до­ва­тель­ное про­ве­де­ние идеи сов­па­де­ния диа­лек­тики, логики и тео­рии позна­ния при­ве­дёт к „недо­оценке миро­воз­зрен­че­ского зна­че­ния фило­со­фии“, её „онто­ло­ги­че­ского аспекта“. Пугаться этого вправе тот, кто пони­мает гно­сео­ло­гию и логику как науки, замы­ка­ю­щи­еся на изу­че­нии фак­тов созна­ния, „фено­ме­нов созна­ния как тако­вого“ (без­раз­лично — инди­ви­ду­аль­ного или „кол­лек­тивно орга­ни­зо­ван­ного“) и при­ни­ма­ю­щие во вни­ма­ние внеш­ний мир лишь постольку, поскольку он уже пред­став­лен в этом созна­нии»[11, с. 139].

Но стоит ли верить подоб­ным заве­ре­ниям? Ведь кроме субъ­ек­тив­ного иде­а­лизма суще­ствует объ­ек­тив­ный, в кото­ром «про­цесс позна­ния» пред­став­лен так: бог → мир → созна­ние. И предо­ста­точно батю­шек, гото­вых «про­де­мон­стри­ро­вать про­цес­су­аль­ную истину», отправ­ля­ясь от все­выш­него, от свя­того духа, кото­рому не надо начи­нать с «пред­став­лен­но­сти» мира, ведь он сам его создаёт. У объ­ек­тив­ных иде­а­ли­стов онто­ло­гия есть. У Ильенкова же она упо­ми­на­ется во всей книге дюжину раз в кавыч­ках и всего лишь один раз без них, да и то в нега­тив­ном ключе.

Последним вари­ан­том пред­мета фило­со­фии, кото­рый пред­став­лен в крат­ком её опре­де­ле­нии у Семёнова, но отсут­ствует в видео Звонова, явля­ется «отно­ше­ние духа и мира». Думаю, однако, что и сведé­ние пред­мета фило­со­фии лишь к основ­ному вопросу фило­со­фии совер­шенно недопустимо.

К раз­ли­чию набора вари­ан­тов пред­мета фило­со­фии у Семёнова и Звонова добав­ля­ется ещё и то, что у послед­него в конце рас­суж­де­ния появ­ля­ется и почти кан­ти­ан­ская транс­цен­ден­та­лист­ская тер­ми­но­ло­гия, «изу­че­ние самой воз­мож­но­сти обре­те­ние тож­де­ства мысли и мыс­ли­мого в этой мысли», и почти гус­сер­ли­ан­ская «интен­ци­о­наль­ность мыш­ле­ния», откры­ва­ю­щая пер­спек­тиву весьма воль­ной интер­пре­та­ции его предметности.

И тут сле­дует отме­тить, что, к сожа­ле­нию, ловушка гно­сео­ло­гизма почти захлоп­ну­лась для одного из этих мыс­ли­те­лей. Если Семёнов ещё может гораздо сво­бод­ней отсту­пить, рас­по­ла­гая бóль­шим коли­че­ством опре­де­ле­ний фило­со­фии, то Звонов идёт дальше, в боль­шей мере свя­зы­вая себя с попу­ляр­ной у гно­сео­ло­ги­стов фило­со­фией тож­де­ства мыш­ле­ния и бытия. Конечно, и у самого Семёнова есть подоб­ная тен­ден­ция, хотя и не свя­зан­ная им так тесно с вопро­сом выбора пред­мета фило­со­фии. Так, он пишет:

«Даже В. И. Ленин, кото­рый неод­но­кратно обра­щался к поня­тию вещи в себе, допус­кал в ряде мест отож­деств­ле­ние вещи в себе, явле­ния с ощу­ще­ни­ями»[23, с.29].

Семёнов ука­зы­вает эти стра­ницы [13, т. 18, с. 101, 102, 104, 119]. А что пишет там сам Ленин?

«Решительно ника­кой прин­ци­пи­аль­ной раз­ницы между явле­нием и вещью в себе нет и быть не может. Различие есть про­сто между тем, что познано, и тем, что ещё не познано»[13, т. 18, с.102].

С ощу­ще­ни­ями здесь ничего не отождествляется.

«„Явления“ суть „вещи для нас“ или копии „объ­ек­тов самих по себе“»[13, т. 18, с.104].

Здесь тоже нет отож­деств­ле­ния ощу­ще­ний и вещей в себе, «явле­ния» же взяты в кавычки, ясно ска­зано о «вещах для нас» как о копиях «объ­ек­тов самих по себе». Ленин пишет о «воз­ник­но­ве­нии „явле­ний“» и «исчез­но­ве­нии „явле­ний“» как о воз­дей­ствиях реаль­ных явле­ний на наши органы чувств, не отож­деств­ляя их.

«Предметы наших пред­став­ле­ний отли­ча­ются от наших пред­став­ле­ний, вещь в себе отли­ча­ется от вещи для нас, ибо послед­няя — только часть или одна сто­рона пер­вой, как сам чело­век — лишь одна частичка отра­жа­е­мой в его пред­став­ле­ниях при­роды»[13, т. 18, с.119].

Понятно, что воз­мож­ное здесь тож­де­ство — это тож­де­ство опре­де­лён­ных аспек­тов отра­жа­е­мого (ори­ги­нала) и опре­де­лён­ных аспек­тов отра­жён­ного (копии). Именно на таком пра­виль­ном пони­ма­нии этого «тож­де­ства», огра­ни­чен­ном вто­рой, гно­сео­ло­ги­че­ской сто­ро­ной основ­ного вопроса фило­со­фии, и наста­и­вал М. Н. Руткевич[21]. И именно такое пони­ма­ние счи­та­ется сто­рон­ни­ками гно­сео­ло­гизма анти­диа­лек­ти­че­ским, уста­рев­шим, мета­фи­зи­че­ским и т. п.

Далее Семёнов пишет:

«…соот­вет­ствие соот­вет­ствию рознь. В это слово вкла­ды­ва­ется далеко не оди­на­ко­вый смысл. Существуют раз­ные виды соот­вет­ствия. Оставив вопрос о видах соот­вет­ствия на буду­щее (3.3), огра­ни­чимся здесь лишь уточ­не­нием, что в дан­ном слу­чае перед нами такое соот­вет­ствие, кото­рое име­ется между отоб­ра­жа­е­мым и отоб­ра­же­нием, между вещью и её обра­зом, изоб­ра­же­нием. В основе такого рода соот­вет­ствия лежит сов­па­де­ние содер­жа­ния образа с отоб­ра­жа­е­мым пред­ме­том»[23, с. 38].

«Многие источ­ники при­пи­сы­вают Пармениду поло­же­ние о том, что „мыш­ле­ние и бытие одно и то же“. А это, несо­мненно, опре­де­лён­ный шаг в сто­рону объ­ек­тив­ного иде­а­лизма»[23, с. 281].

«Истина есть такое соот­вет­ствие между миром и исти­но­не­су­щим мыс­ле­тво­ре­нием, кото­рое имеет своей осно­вой сов­па­де­ние содер­жа­ния этого мыс­ле­тво­ре­ния с объ­ек­тив­ным миром, т. е. нали­чие в этом мыс­ле­тво­ре­нии содер­жа­ния, взя­того из объ­ек­тив­ного мира и в этом смысле объ­ек­тив­ного»[26, с. 13].

«Нетрудно понять, что сов­па­де­ние, кото­рое обес­пе­чи­вает соот­вет­ствие между миром и исти­но­не­су­щим мыс­ле­тво­ре­нием, ни в коем слу­чае не явля­ется абсо­лют­ным, пол­ным, т. е. тож­де­ством. Объективный мир и содер­жа­ние исти­но­не­су­щего мыс­ле­тво­ре­ния, нахо­дя­ще­гося в соот­вет­ствии с этим миром, все­гда одно­вре­менно и сов­па­дают, и не сов­па­дают. Совпадают, ибо содер­жа­нием исти­но­не­су­щего мыс­ле­тво­ре­ния явля­ется объ­ек­тив­ный мир, не сов­па­дают, ибо, во-​первых, содер­жа­нием исти­но­не­су­щего мыс­ле­тво­ре­ния все­гда явля­ется не весь объ­ек­тив­ный мир, а только извест­ная часть его, во-​вторых, эта, вошед­шая в мыш­ле­ние часть мира суще­ствует в нём в субъ­ек­тив­ной форме»[26, с. 13].

Это даёт осно­ва­ния пола­гать, что Семёнов всё же спо­со­бен в прин­ципе дать пра­виль­ное реше­ние вопроса «тож­де­ства». А Звонов? В ком­мен­та­риях к посту «ВКонтакте», посвя­щён­ному его видео на «YouTube», отве­чая алма-​атинскому кружку по изу­че­нию диа­лек­тики, опуб­ли­ко­вав­шему также отдель­ный пост по этому вопросу[16], он пишет:

«Может, вы не так поняли: „тож­де­ство мысли и мыс­ли­мого в мысли пред­мета“ = тож­де­ство поня­тия и фик­си­ру­е­мого в поня­тии момента объ­ек­тив­ной дей­стви­тель­но­сти. Это одно и тоже»[8, к. 4734].

Нет, это не одно и то же: левая часть дан­ного «урав­не­ния» может трак­то­ваться по-​разному. Например, по-​гегельянски. Ленин пишет в «Философских тетрадях»:

«Гегель выца­ра­пы­вает из Аристотеля, что-​де „νούς и νοητόν [νούς и νοητόν (др.-греч.) — разум и пости­га­е­мое разу­мом — В. Т.] одно и то же“ (390) [296] etc. Образец иде­а­ли­сти­че­ских натя­жек иде­а­ли­ста!! Подделка Аристотеля под иде­а­ли­ста XVIII-XIX века!!»[13, т. 29, с. 262].

Но есть надежда, что Звонов всё же не будет пытаться выца­ра­пать это «тож­де­ство» у Семёнова. Ещё одно отли­чие рас­суж­де­ний о пред­мете фило­со­фии у Семёнова и Звонова заклю­ча­ется в том, что послед­ний исполь­зует для обос­но­ва­ния отказа от выбора в каче­стве её пред­мета общих зако­нов мира свой кри­те­рий демар­ка­ции науки и лже­на­уки. Он говорит:

«…не может быть двух наук с одним пред­ме­том. Если суще­ствуют две обла­сти зна­ния, кото­рые в оди­на­ко­вой сте­пени пре­тен­дуют на науч­ный ста­тус, но при этом они обе ука­зы­вают на один и тот же фраг­мент реаль­но­сти, кото­рый они изу­чают, одна из них с необ­хо­ди­мо­стью не наука, лже­на­ука, мас­ки­рует себя под науку, но тако­вой не явля­ется. Если мы ска­жем, что фило­со­фия объ­ем­лет собой все дру­гие науки, то либо фило­со­фия под­ме­няет собой все осталь­ные науки, и все они не имеют права на суще­ство­ва­ние, должна быть одна лишь фило­со­фия, либо фило­со­фия не имеет права на суще­ство­ва­ние, а должны суще­ство­вать только кон­крет­ные науки»[7, 33:31].

Так можно было бы думать, если бы сами фраг­менты реаль­но­сти были бы ато­мар­ными, и у них не было бы ничего общего, и если бы уже суще­ство­вали науки, изу­ча­ю­щие общие зако­но­мер­но­сти при­роды, обще­ства и мыш­ле­ния. Но таких наук, кроме фило­со­фии, нет.

Да и раз­де­лив химию на орга­ни­че­скую и неор­га­ни­че­скую, нельзя изба­виться от иссле­до­ва­ния общих свойств орга­ни­че­ских и неор­га­ни­че­ских веществ; в физике у тер­мо­ди­на­мики и элек­тро­ди­на­мики есть общий закон сохра­не­ния энер­гии; био­ло­ги­че­ским доме­нам и цар­ствам соот­вет­ствуют отдель­ные дис­ци­плины, но био­ло­гию из-​за этого никто не соби­ра­ется запи­сы­вать в лже­на­уки, равно как и зоо­ло­гию с бота­ни­кой. Наконец, пред­пи­са­ние новым нау­кам ни в коем слу­чае не пося­гать на пред­мет­ную область сосед­них дис­ци­плин не вполне при­ме­нимо в усло­виях быст­рого раз­ви­тия меж­дис­ци­пли­нар­ных связей. 

Критерий демар­ка­ции науки и лже­на­уки вовсе не в том, что част­ные науч­ные дис­ци­плины, раз­де­ляя общий пред­мет иссле­до­ва­ния, ста­вят его тем самым «вне закона». Наука отли­ча­ется от лже­на­уки прежде всего тем, что для обо­зна­че­ния пред­мета послед­ней исполь­зу­ется поня­тие, хотя и обла­да­ю­щее логи­че­скими содер­жа­нием и объ­ё­мом, но такое, кото­рому в дей­стви­тель­но­сти ничего не соответствует. 

Конечно, одна из функ­ций лже­на­уки — мас­ки­ровка явных про­ти­во­ре­чий между нау­кой и рели­гией, кото­рая есть система мне­ний, культа и факуль­та­тивно орга­ни­за­ций, свя­зан­ная с верой в сверхъ­есте­ствен­ное. Но точ­ное опре­де­ле­ние лже­на­уки ещё только должно быть раз­ра­бо­тано, т. к., напри­мер, тре­бу­ется осмыс­лить фено­мен не только пред­мет­ной, но и мето­до­ло­ги­че­ской фаль­си­фи­ка­ции науки.

Философия — это наука о наи­бо­лее общем в мире (в при­роде, обще­стве и мыш­ле­нии). В слу­чае раз­де­ле­ния поня­тий «объ­ект» и «пред­мет» иссле­до­ва­ния здесь сле­до­вало бы ска­зать: объ­ек­том явля­ется мир, пред­ме­том — наи­бо­лее общее в нём.

К этому наи­бо­лее общему (индук­тивно и обоб­щая) и от него до уровня кон­крет­ных наук (дедук­тивно и огра­ни­чи­вая) в фило­со­фии можно и нужно дви­гаться, не уста­нав­ли­вая какого-​то «натур­фи­ло­соф­ского дик­тата», но и не забы­вая о «пре­дельно мыс­ли­мом» — обо всём пред­мет­ном мире, кото­рый есть и наи­бо­лее под­хо­дя­щий исход­ный пункт, началь­ная кате­го­рия философии[19, с. 47]. 

Что же каса­ется слов «наи­бо­лее общее», то они, на мой взгляд, поз­во­ляют не только формально-​логически объ­еди­нить все­об­щее с осо­бен­ным и абстрактно-​всеобщее с конкретно-​всеобщим, но и ука­зать гра­ницы между фило­со­фией и дру­гими науками.

О чувственности, мышлении, воле и интуиции

Переход от позна­ния как пред­мета фило­со­фии к мыш­ле­нию как пред­мету фило­со­фии у Семёнова[22, с. 60] и Звонова[7, 24:26] обос­но­вы­ва­ется воз­мож­но­стью раз­ра­ботки метода мыш­ле­ния и невоз­мож­но­стью раз­ра­ботки метода чув­ствен­ного познания.

Семёнов пишет:

«Чувственное позна­ние есть реак­ция чело­ве­че­ского орга­низма, чело­ве­че­ского тела. Поэтому чело­века невоз­можно научить лучше ощу­щать, лучше вос­при­ни­мать мир. Нельзя создать ника­кого метода чув­ствен­ного позна­ния»[23, с.173].

«Философия, обра­ща­ясь к чув­ствен­ному позна­нию, высту­пает в роли только тео­рии позна­ния, но ни в коей мере не метода. Мышление есть один из видов воле­вой дея­тель­но­сти. Человек может пере­бра­сы­вать свои мысли с одного объ­екта на дру­гой объ­ект, направ­лять ход своих мыс­лей в ту или иную сто­роны и т. п. Мышление есть умствен­ный труд чело­века в ряде отно­ше­ний сход­ный с физи­че­ским его тру­дом, той рабо­той, кото­рую он совер­шает при помощи орга­нов сво­его тела, прежде всего своих рук»[23, с. 173-174].

«Когда чело­век зани­ма­ется созда­нием каких-​либо вещей, то он может дей­ство­вать по-​разному, раз­ным обра­зом. Способ его дей­ствия может быть пра­виль­ным, может быть непра­виль­ным. Отличаются эти спо­собы дей­ствий по сво­ему резуль­тату. Правилен такой образ дей­ствия, кото­рый с наи­мень­шей затра­той сил при­во­дит к созда­нию нуж­ной вещи. Неправилен образ дей­ствия, кото­рый обре­кает чело­века на неудачу»[23, с. 174].

Это рас­суж­де­ние Семёнова Звонов вос­про­из­во­дит в своём видео с неко­то­рыми нюансами[7, 24:04]. У пер­вого чув­ствен­ное позна­ние пред­став­лено как «реак­ция»[23, с. 173], у вто­рого — как «про­стое функ­ци­о­ни­ро­ва­ние орга­низма»[7, 24:54]. Представляется, однако, что это несколько упро­щён­ное пони­ма­ние харак­тера чув­ствен­ного познания.

Звонов верно пере­чис­ляет формы чув­ствен­ного позна­ния и клас­си­фи­ци­ро­ван­ные Аристотелем формы мыш­ле­ния. Но сле­дует обра­тить вни­ма­ние на неко­то­рые моменты. Звонов говорит:

«Ощущение — это фик­са­ция какой-​то одной сто­роны, одного свой­ства пред­мета, посред­ством функ­ци­о­ни­ро­ва­ния того или иного ана­ли­за­тора (напри­мер, зри­тель­ного или слу­хо­вого). Иначе говоря, вы пред­мет только видите или только слы­шите. Скажем, яблоко высоко на дереве мы только видим, но не слы­шим. Это и есть ощу­ще­ние. Восприятие — это согла­со­ван­ная работа ощу­ще­ний. Скажем, если яблоко нахо­дится не на ветке в уда­ле­нии от вас, а вы дер­жите его в руках, вы можете понять, какое оно на ощупь, уло­вить запах, почув­ство­вать вкус. Яблоко дано в вос­при­я­тии как согла­со­ван­ной работе ощу­ще­ний»[7, 22:01].

Однако раз­ли­чие между ощу­ще­нием и вос­при­я­тием в боль­шей мере заклю­ча­ется в пред­мет­но­сти вто­рого, чем в согла­со­ван­но­сти работы несколь­ких ана­ли­за­то­ров. Во-​первых, всё-​таки можно гово­рить, напри­мер, об отдель­ных зри­тель­ных и слу­хо­вых вос­при­я­тии и обра­зах; во-​вторых, вза­и­мо­дей­ствие ана­ли­за­то­ров может при­во­дить к такому несколько отвле­ка­ю­щему от выде­ле­ния из фона пред­мета фено­мену, как сине­сте­зия; и, в-​третьих, сложно гово­рить о какой-​либо чёт­кой, пред­мет­ной образ­но­сти при согла­со­ван­ной работе ана­ли­за­то­ров про­то­па­ти­че­ской чувствительности.

Как пишет Р. С. Немов, «в отли­чие от ощу­ще­ний, кото­рые не вос­при­ни­ма­ются как свой­ства пред­ме­тов, кон­крет­ных явле­ний или про­цес­сов, про­ис­хо­дя­щих вне и неза­ви­симо от нас, вос­при­я­тие все­гда высту­пает как субъ­ек­тивно соот­но­си­мое с оформ­лен­ной в виде пред­ме­тов, вне нас суще­ству­ю­щей дей­стви­тель­но­стью, при­чём даже в том слу­чае, когда мы имеем дело с иллю­зи­ями или когда вос­при­ни­ма­е­мое свой­ство срав­ни­тельно эле­мен­тарно, вызы­вает про­стое ощу­ще­ние (в дан­ном слу­чае это ощу­ще­ние обя­за­тельно отно­сится к какому-​либо явле­нию или объ­екту, ассо­ци­и­ру­ется с ним)»[17, с. 181].

«Ещё одно отли­чие вос­при­я­тия в его раз­ви­тых фор­мах от ощу­ще­ний состоит в том, что ито­гом воз­ник­но­ве­ния ощу­ще­ния явля­ется неко­то­рое чув­ство (напри­мер, ощу­ще­ния ярко­сти, гром­ко­сти, солё­ного, высоты звука, рав­но­ве­сия и т. п.), в то время как в резуль­тате вос­при­я­тия скла­ды­ва­ется образ, вклю­ча­ю­щий ком­плекс раз­лич­ных вза­и­мо­свя­зан­ных ощу­ще­ний, при­пи­сы­ва­е­мых чело­ве­че­ским созна­нием пред­мету, явле­нию, про­цессу. Для того чтобы неко­то­рый пред­мет был вос­при­нят, необ­хо­димо совер­шить в отно­ше­нии его какую-​либо встреч­ную актив­ность, направ­лен­ную на его иссле­до­ва­ние, постро­е­ние и уточ­не­ние образа. Для появ­ле­ния ощу­ще­ния этого, как пра­вило, не тре­бу­ется»[17, с. 181].

Таким обра­зом, чув­ствен­ное позна­ние это не только «реак­ция» и «про­стое функ­ци­о­ни­ро­ва­ние орга­низма». Здесь также можно гово­рить о вли­я­нии воли.

«Воля участ­вует в регу­ля­ции прак­ти­че­ски всех основ­ных пси­хи­че­ских функ­ций: ощу­ще­ний, вос­при­я­тия, вооб­ра­же­ния, памяти, мыш­ле­ния и речи. Развитие ука­зан­ных позна­ва­тель­ных про­цес­сов от низ­ших к выс­шим озна­чает при­об­ре­те­ние чело­ве­ком воле­вого кон­троля над ними»[17, с. 430].

А как свя­заны между собой воля и мыш­ле­ние? По Ильенкову, напри­мер, инди­ви­ду­аль­ный интел­лект «состоит как бы из двух спо­соб­но­стей: из тео­ре­ти­че­ского созна­ния и прак­ти­че­ски дей­ству­ю­щего разума, воли»[10, с. 388]. По Семёнову, почти наобо­рот:

«…мыш­ле­ние есть один из видов воле­вой дея­тель­но­сти»[23, с. 174].

Семёнов пишет:

«Мышление все­гда одно­вре­менно явля­ется и волей, оно может суще­ство­вать только при усло­вии обрат­ного воз­дей­ствия на моз­го­вые мате­ри­аль­ные про­цессы, а затем через прак­тику на мате­ри­аль­ный внеш­ний мир»[26, с. 138].

«Рассудок есть воле­вая созна­тель­ная дея­тель­ность людей по опе­ри­ро­ва­нию поня­ти­ями. Но у живот­ных вообще нет ника­кой созна­тель­ной воле­вой дея­тель­но­сти: ни физи­че­ской, ни духов­ной»[25, с. 77].

Семёнов не отри­цает, что и рас­су­док, и разум есть мыш­ле­ние: «…о суще­ство­ва­нии двух форм мыш­ле­ния: рас­судка и разума фило­софы дога­ды­ва­лись давно»[25, с. 76]; «…осно­во­по­лож­ники диа­лек­ти­че­ского мате­ри­а­лизма при­ни­мали про­ве­ден­ное Г. Гегелем под­раз­де­ле­ние мыш­ле­ния на рас­су­доч­ное и разум­ное»[25, с. 76]. Однако семё­нов­скому утвер­жде­нию о том, что «мыш­ле­ние все­гда одно­вре­менно явля­ется и волей», про­ти­во­ре­чит его же соб­ствен­ный текст о такой пред­ло­жен­ной им форме разум­ного мыш­ле­ния, кото­рую он назы­вает «холией», или «иде­е­фак­ту­аль­ной кар­ти­ной». По Семёнову, это есть резуль­тат «уни­та­ри­за­ции» фак­тов, некая «умствен­ная целост­ная система, в кото­рую еди­нич­ные факты вхо­дят в каче­стве её эле­мен­тов»[25, с. 135]. Семёнов утвер­ждает, что «холи­че­ская идея могла созда­ваться вполне созна­тельно, но могла воз­ни­кать и совер­шенно сти­хийно, при­чём чело­век, у кото­рого одна заро­ди­лась, вполне мог не осо­зна­вать ни её появ­ле­ния, ни её нали­чия у него. Существовали и суще­ствуют раз­ные виды холи­че­ской идеи от самых при­ми­тив­ных, совер­шенно сти­хий­ных вплоть до самых созна­тель­ных, вполне наме­ренно созда­ва­е­мых»[25, с. 146]. О том, что в послед­нем фраг­менте речь идёт не только о созна­тель­ном, но и воле­вом, прямо сви­де­тель­ствует оппо­зи­ция «сти­хий­но­сти» и «наме­рен­но­сти».

Рассуждая об инту­и­ции, Семёнов пишет:

«Даже мыс­ли­тель­ный про­цесс, про­ис­хо­дя­щий в акти­ви­уме (рабо­чем, актив­ном поле коры голов­ного мозга), обла­дает зна­чи­тель­ной сте­пе­нью неза­ви­си­мо­сти от воли чело­века, авто­но­мией»[25, с. 167].

Но сто­ило ли тогда утвер­ждать, что «мыш­ле­ние есть один из видов воле­вой дея­тель­но­сти»[23, с. 174]? Интуицию Семёнов назы­вает фор­мой разум­ного мыш­ле­ния и пишет о ней как об ирра­ци­о­наль­ной, но не антирациональной[25, с. 168], хотя проще было бы гово­рить о ней как о неосо­знан­ном раци­о­наль­ном мыш­ле­нии, кото­рому на осо­знан­ном уровне соот­вет­ствуют, напри­мер, сокра­щён­ные сил­ло­гизмы (энти­мемы, эпи­хей­ремы и сориты). Ибо зачем объ­яв­лять инту­и­цию «фор­мой дви­же­ния мысли»[25, с. 167], если она не пред­по­ла­гает согла­со­ван­ное дви­же­ние от одной але­ти­че­ски модаль­ной мысли к дру­гой, не пред­по­ла­гает логи­че­скую связь между ними на основе дизъ­юнк­ций, конъ­юнк­ций и отрицаний?!

Что же каса­ется утвер­жде­ния Семёнова, что «рас­су­док есть мыш­ле­ние как субъ­ек­тив­ная дея­тель­ность чело­века, а разум — мыш­ле­ние как объ­ек­тив­ный про­цесс»[25, с. 77], то оно вме­сте с кон­цеп­цией объ­ек­таль­ного если и не совсем близко ильен­ков­скому пред­став­ле­нию о мыш­ле­нии как об атри­буте, а не модусе мате­рии, то всё же пред­став­ляет собой явное дви­же­ние в этом направ­ле­нии: кате­го­рия разума чуть ли не зани­мает место кате­го­рии отражения.

Семёнов скло­нен отож­деств­лять неко­то­рые фено­мены:

«поня­тия целе­на­прав­лен­ной, воле­вой, созна­тель­ной дея­тель­но­сти сов­па­дают»[24, с. 115].

Но есть и точка зре­ния дру­гих иссле­до­ва­те­лей: воля — «спе­ци­фи­че­ский акт, не сво­ди­мый к созна­нию и дея­тель­но­сти как тако­вой»[1].

«Различие фило­соф­ских под­хо­дов к про­блеме воли нашло своё отра­же­ние в пси­хо­ло­ги­че­ских тео­риях воли, кото­рые могут быть раз­де­лены на две группы: „авто­ге­не­ти­че­ские“ тео­рии воли, рас­смат­ри­ва­ю­щие её как нечто спе­ци­фи­че­ское, не сво­ди­мое к каким-​либо дру­гим про­цес­сам (В. Вундт, Н. Ах, И. Линдворский — Германия и др.), и „гете­ро­ге­не­ти­че­ские“ тео­рии, опре­де­ля­ю­щие волю как нечто вто­рич­ное, про­дукт каких-​либо дру­гих пси­хи­че­ских фак­то­ров и явле­ний — функ­цию мыш­ле­ния или пред­став­ле­ния (интел­лек­ту­а­ли­сти­че­ские тео­рии воли — мно­гие пред­ста­ви­тели школы И. Ф. Гербарта, К. Эренфельс — Австрия, Э. Мёйман — Германия и др.), чувств (Г. Эббингауз — Германия, Э. Блейлер — Швейцария), ком­плекс ощу­ще­ний (ассо­ци­а­низм) и т. п.»[1].

Однако семё­нов­ская пози­ция по вопросу воли и дру­гих пси­хи­че­ских функ­ций не совсем понятна: это и отож­деств­ле­ние воли, мыш­ле­ния, созна­ния, целе­на­прав­лен­ной дея­тель­но­сти (в раз­ных соче­та­ниях), и утвер­жде­ние мыш­ле­ния в каче­стве одного из видов воле­вой дея­тель­но­сти, и допу­ще­ние несо­зна­тель­ного, сти­хий­ного, нена­ме­рен­ного «холи­че­ского» разум­ного мыш­ле­ния, кото­рое при таких эпи­те­тах невоз­можно пред­ста­вить себе воле­вым — осо­бенно когда и ком­мен­та­тор Семёнова Звонов объ­явил волю «спо­соб­но­стью созна­ния»[7, 25:14].

Но пози­цию по отно­ше­нию, напри­мер, воли и созна­ния даже у извест­ных спе­ци­а­ли­стов в обла­сти пси­хо­ло­гии воли иной раз трудно понять. По сло­вам К. Р. Сидорова, «жёстко свя­зы­вать мыш­ле­ние и волю не сле­дует. Следует согла­ситься с В. И. Селивановым (1992) отно­си­тельно того, что воля — это само­сто­я­тель­ный пси­хи­че­ский про­цесс, наряду с позна­ва­тель­ными, эмо­ци­о­наль­ными про­цес­сами; добавлю — и моти­ва­ци­он­ными про­цес­сами»[28, с. 65]. Однако Е. П. Ильин, с одной сто­роны, пишет, что осно­во­по­лож­ник науч­ной школы пси­хо­ло­гии воли «В. И. Селиванов отме­чал, что поня­тие „воля“ более узко, нежели поня­тие „созна­ние“, сле­до­ва­тельно, не созна­ние явля­ется свой­ством воли, а воля явля­ется свой­ством (функ­цией) созна­ния»[12, с. 79], что «А. Ц. Пуни, по мне­нию В. И. Селиванова, вклю­чает в волю фак­ти­че­ски всё созна­ние, что при­во­дит к потере или, по край­ней мере, к зату­шё­вы­ва­нию спе­ци­фики воли как пси­хи­че­ского явле­ния»[12, с. 80]. С дру­гой сто­роны, тот же Ильин пишет следующее:

«В. И. Селиванов счи­тал, что воля — это одна из сто­рон созна­ния в целом и сооот­но­сится она со всем созна­нием, а не с каким-​либо част­ным пси­хи­че­ским про­цес­сом. Эту пози­цию под­дер­жи­вал и А. Ц. Пуни, добав­ляя, что актив­ная (регу­ли­ру­ю­щая) функ­ция при­над­ле­жит всему созна­нию»[12, с. 82].

Этот про­ти­во­ре­чи­вый набор утвер­жде­ний Ильин резю­ми­рует так:

«В то же время нельзя не при­знать, что при пони­ма­нии воли только как созна­тель­ного регу­ли­ро­ва­ния тер­мин „воля“ в прин­ципе ста­но­вится необя­за­тель­ным. И не слу­чайно в запад­ной пси­хо­ло­гии он в насто­я­щее время прак­ти­че­ски не исполь­зу­ется»[12, с. 82].

В. А. Иванников тоже пред­ла­гает несколько про­ти­во­ре­чи­вую типо­ло­гию, выде­ляя три под­хода к фено­мену воли: моти­ва­ци­он­ный (где воля — либо началь­ный момент моти­ва­ции, либо опре­де­ля­ю­щая дру­гие про­цессы сила, либо спо­соб­ность к побуж­де­нию), «сво­бод­ного выбора» (где воля либо само­сто­я­тель­ная сила, либо сво­дится к позна­ва­тель­ным про­цес­сам) и регу­ля­ци­он­ный (где воля трак­ту­ется либо авто­номно, либо гетерономно)[9, с. 20-46].

А. Р. Батыршина и В. А. Мазилов при­во­дят десятки опре­де­ле­ний поня­тия воли в исто­рии оте­че­ствен­ной пси­хо­ло­гии и ука­зы­вают на устой­чи­вость раз­де­ле­ния пси­хи­че­ской реаль­но­сти на три­аду «позна­ние — чув­ство — воля»[2, с. 221, 220]. Более дру­гих заслу­жи­вает вни­ма­ние систем­ный под­ход в пси­хо­ло­гии, в кото­ром утвер­жда­ется отно­си­тель­ная само­сто­я­тель­ность этих фено­ме­нов. По Б. Ф. Ломову, система пси­хи­че­ских явле­ний состоит из мно­гих уров­ней, пси­хика в целом раз­де­ля­ется на когни­тив­ную, ком­му­ни­ка­тив­ную, регу­ля­тив­ную, каж­дая из кото­рых также раз­де­ля­ется на те или иные уровни[14]. Обзор неко­то­рых моде­лей пси­хики в рам­ках дан­ного под­хода дан, напри­мер, в[3]. Воля в абсо­лют­ном их боль­шин­стве пред­став­ля­ется частью регу­ля­тор­ного блока пси­хики, кона­тив­ной2 , а не когни­тив­ной её функ­цией. Соответственно, и мыш­ле­ние сохра­няет опре­де­лён­ную само­сто­я­тель­ность. Другое дело — вопрос об исто­ри­че­ском (фило­ге­не­ти­че­ском) пер­вен­стве тех или иных бло­ков. В этом плане инте­ресно, что пред­став­ле­ние о воле­вом про­ис­хож­де­нии, но зна­чи­тель­ной даль­ней­шей транс­фор­ма­ции мыш­ле­ния было, напри­мер, у К. Н. Корнилова в началь­ный период ста­нов­ле­ния его «реак­то­ло­гии» или неза­долго до этого:

«Интеллект есть не что иное, как затор­мо­жен­ный воле­вой про­цесс, не пре­вра­тив­шийся в дей­ствие»[цит. по 39, с. 490].

По Семёнову, «неко­то­рые наши после­до­ва­тели и почи­та­тели И. П. Павлова — и фило­софы, и физио­логи, и пси­хо­логи — в про­шлом неод­но­кратно пыта­лись дока­зать, что при­зна­ние чело­ве­че­ской дея­тель­но­сти условно-​рефлекторной вполне сов­ме­стимо со взгля­дом на неё как воле­вую, созна­тель­ную, но кроме раз­лич­ного рода сло­вес­ных выкру­та­сов ничего при­ве­сти не могли. Нельзя сов­ме­стить несов­ме­сти­мое. Понятия условно-​рефлекторной дея­тель­но­сти и дея­тель­но­сти созна­тель­ной, воле­вой исклю­чают друг друга»[23, с. 98].

П. В. Симонов

Но именно утвер­жде­ния сто­рон­ни­ков условно-​рефлекторной тео­рии вовсе не выгля­дят «сло­вес­ными выкру­та­сами». П. В. Симонов пишет:

«Подобно дру­гим видам пси­хи­че­ской дея­тель­но­сти, воля — про­цесс рефлек­тор­ный по физио­ло­ги­че­ской основе и типу совер­ше­ния. Эволюционную пред­по­сылку воле­вого пове­де­ния пред­став­ляет так назы­ва­е­мый рефлекс сво­боды у живот­ных — врож­дён­ная реак­ция, для кото­рой адек­ват­ным сти­му­лом слу­жит насиль­ствен­ное огра­ни­че­ние дви­же­ний»[29].

По сло­вам Павлова о рефлексе сво­боды, «не будь его, вся­кое малей­шее пре­пят­ствие, кото­рое встре­чало бы живот­ное на своём пути, совер­шенно пре­ры­вало бы тече­ние его жизни»[20, с. 343].

В конце кон­цов, «общая схема пси­хики должна охва­ты­вать все её фило­ге­не­ти­че­ские вари­анты»[3, с. 43]. И аргу­менты в пользу уни­вер­саль­но­сти условно-​рефлекторного прин­ципа в рам­ках этой схемы уже при­во­ди­лись мною в преды­ду­щей ста­тье[32]. Принятие этого прин­ципа не озна­чает редук­ции выс­ших пси­хи­че­ских функ­ций к низ­шим. Но оно даёт воз­мож­ность объ­ек­тив­ного иссле­до­ва­ния есте­ствен­ных пред­по­сы­лок выс­ших форм отра­же­ния действительности.

Отражение есть атри­бут мате­рии. И хотя его каче­ственно новые уровни содер­жат в сня­том виде пред­ше­ству­ю­щие, но «гра­ницы» между ними могут сов­па­дать, а могут и не сов­па­дать с межвидовыми.

О биологическом и социальном

В ком­мен­та­риях к двум моим преды­ду­щим ста­тьям Звонов неод­но­кратно зада­вал вопрос:

«…откуда у шим­панзе воля?»[31, к. 708; 33, к. 1146].

Его реак­ции на мой ответ, что «воля, как и дру­гие пси­хи­че­ские спо­соб­но­сти у чело­века и дру­гих живот­ных про­ис­хо­дят от более при­ми­тив­ных форм отра­же­ния и регу­ля­ции жиз­не­де­я­тель­но­сти»[33, к. 1148], не после­до­вало. Но можно дога­даться, какой бы она была, если и Семёнов пишет, что «у живот­ных вообще нет ника­кой созна­тель­ной воле­вой дея­тель­но­сти: ни физи­че­ской, ни духов­ной»[25, с. 77], и упо­мя­ну­тый Звоновым П. Я. Гальперин утверждает:

«Всякая воле­вая ситу­а­ция имеет в виду мораль­ные цен­но­сти, а мораль­ные цен­но­сти суще­ствуют только в обще­ствен­ной жизни. В мире живот­ных мораль­ных цен­но­стей нет. Воспитание воли воз­можно только в кол­лек­тиве. Вне кол­лек­тива воля лиша­ется вся­кого осно­ва­ния»[5, с. 394].

П. Я. Гальперин

Но у Гальперина ведь есть и такое:

«…воля пред­став­ляет собой осо­бую форму ори­ен­ти­ровки субъ­екта в таких поло­же­ниях, где ни интел­лек­ту­аль­ной, ни аффек­тив­ной оценки уже недо­ста­точно»[6, с. 188].

Гальперин пишет о так назы­ва­е­мых «разум­ных зада­чах»:

«Их живот­ное может решить только выде­лив отно­ше­ния, кото­рые оно прежде не выде­ляло. Пока живот­ное опре­де­ляет и видит зону дости­же­ния, задача так и оста­ётся нере­шен­ной. А чтобы задача была решена, живот­ному надо занять осо­бое поло­же­ние и вообще пере­стать дей­ство­вать, а начать, если по-​человечески гово­рить, „рас­суж­дать“»[5, с. 321].

Не «пред­став­лять», а именно рас­суж­дать, т. е. пере­хо­дить от одного поня­тия к дру­гому, от одного суж­де­ния к дру­гому, осу­ществ­лять умо­за­клю­че­ния. Напомню, однако, ещё раз Семёнова: «…поня­тия целе­на­прав­лен­ной, воле­вой, созна­тель­ной дея­тель­но­сти сов­па­дают»[24, с. 115], «…рас­су­док есть воле­вая созна­тель­ная дея­тель­ность людей по опе­ри­ро­ва­нию поня­ти­ями. Но у живот­ных вообще нет ника­кой созна­тель­ной воле­вой дея­тель­но­сти: ни физи­че­ской, ни духов­ной»[25, с. 77]. Гальперин же продолжает:

«Животное, утом­лён­ное попыт­ками достичь цели и взры­вами яро­сти в связи с неуда­чами, нако­нец несколько успо­ка­и­ва­ется. И тут всё будет зави­сеть от того, в каком поло­же­нии оно ока­жется. Если оно сидит в преж­ней пози­ции, с кото­рой ему не уда­лось решить задачу, то оно будет взды­хать, почё­сы­ваться, ози­рать это поле. Затем оно опять вер­нётся к преж­ним попыт­кам и ещё раз убе­дится в невоз­мож­но­сти достичь цели»[5, с. 321].

При чём же здесь — в вопросе о цели — кол­лек­тив и мораль­ные ценности?

Вероятно, послед­нее было напи­сано Гальпериным ещё до его сбли­же­ния с Ильенковым, кото­рый утверждал:

«Если вы, люди, обла­да­ю­щие пси­хи­кой, не постро­ите так­тику вос­пи­та­ния, исхо­дя­щую из чёт­ких пред­став­ле­ний — что такое мысль, что такое пси­хика, в чём раз­ли­чие пси­хики чело­века и пси­хики живот­ных, если вы не зна­ете точно — в чём заклю­ча­ются типи­че­ские черты чело­ве­че­ской пси­хики, кото­рая назы­ва­ется воле­вой сфе­рой, и кото­рой нет у живот­ных, короче говоря, если вы не име­ете чёт­кой карты чело­ве­че­ской пси­хики, не зна­ете, что вы хотите постро­ить на пустом месте, резуль­тата не будет»[10, с. 384-385].

О том, что воля есть, напри­мер, у обе­зьян, уже было напи­сано в моей преды­ду­щей ста­тье[32]. Наличие воли у живот­ных при­зна­ётся во мно­гих источ­ни­ках. Здесь же я при­веду утвер­жде­ния иссле­до­ва­те­лей, что в мире живот­ных и «мораль­ные цен­но­сти», даже порож­да­ю­щие кон­фликт моти­вов инди­ви­ду­аль­ного и кол­лек­тив­ного, всё же имеются.

«Некоторые (напри­мер, Rudolf von Rohr et al., 2010, 2012, 2015) утвер­ждают, что у шим­панзе может при­сут­ство­вать при­ми­тив­ная форма морали. Кандидаты на мораль­ное пове­де­ние вклю­чают пове­де­ние при­ми­ре­ния и уте­ше­ния (de Waal and van Roosmalen 1979), инстру­мен­таль­ную помощь (Warneken and Tomasello, 2006) и осо­бенно мяг­кое обра­ще­ние с детё­ны­шами (Rudolf von Rohr et al., 2010)»[41, p. 386].

М. Роулэндс пишет: 

«Собака была сбита авто­мо­би­лем и лежит без созна­ния на ожив­лён­ном шоссе в Чили. Собака-​компаньон с огром­ным риском для своей жизни вме­ши­ва­ется в тра­фик и в итоге оттас­ки­вает её бес­со­зна­тель­ное тело к обо­чине. Самка слона Грейс пыта­ется помочь уми­ра­ю­щему мат­ри­арху дру­гой семьи сло­нов и выгля­дит рас­стро­ен­ной, когда не в состо­я­нии сде­лать это эффек­тивно (Douglas-​Hamilton et al. 2006). Горилла под­ни­мает бес­со­зна­тель­ное тело малень­кого маль­чика, кото­рый упал в её вольер, и несёт его к воро­там, где она пере­даёт его хра­ни­телю (Bekoff and Pierce 2009). Обезьяна-​резус отка­зы­ва­ется при­ни­мать пищу, если при этом дру­гая обе­зьяна под­вер­га­ется элек­три­че­скому удару. Обезьяна упор­ствует в этом отказе в тече­ние две­на­дцати дней, почти голо­дая до смерти (Wechkin et al. 1964). Что мы должны делать в таких слу­чаях? Вот одна из воз­мож­но­стей: эти слу­чаи состав­ляют части боль­шого и рас­ту­щего объ­ёма дока­за­тельств того, что неко­то­рые нече­ло­ве­че­ские живот­ные (отныне „живот­ные“) могут про­яв­лять мораль­ное пове­де­ние (см. отлич­ные обзоры дока­за­тельств у de Waal 2006 and Bekoff and Pierce 2009). Большинство фило­со­фов и учё­ных отвер­гают эту воз­мож­ность. Я буду её защи­щать»[40, p. 469].

В «Экономическо-​философских руко­пи­сях 1844 года» Маркс пишет, что «созна­тель­ная жиз­не­де­я­тель­ность непо­сред­ственно отли­чает чело­века от живот­ной жиз­не­де­я­тель­но­сти»[15, т. 42, с. 93]. Однако в «Немецкой идео­ло­гии» (1845 г.) этот «акцент» меняется:

«Людей можно отли­чать от живот­ных по созна­нию, по рели­гии — вообще по чему угодно. Сами они начи­нают отли­чать себя от живот­ных, как только начи­нают про­из­во­дить необ­хо­ди­мые им сред­ства к жизни»[15, т. 3, с. 19].

Но и в 1844 г., когда Маркс отме­чает, что живот­ное «тоже про­из­во­дит»[15, т. 42, с. 93], но «только сооб­разно мерке и потреб­но­сти того вида, к кото­рому оно при­над­ле­жит»[15, т. 42, с. 94], он всё же ука­зы­вает на неко­то­рую «гра­да­цию уни­вер­саль­ного производства»:

«…чем уни­вер­саль­нее чело­век по срав­не­нию с живот­ным, тем уни­вер­саль­нее сфера той неор­га­ни­че­ской при­роды, кото­рой он живёт»[15, т. 42, с. 92].

Этот пере­ход к совре­мен­ному чело­веку — пере­ход коли­че­ствен­ных изме­не­ний в каче­ствен­ное преобразование.

Да, у живот­ных, кроме чело­века, нет про­из­вод­ствен­ных отно­ше­ний, как нет и систе­ма­ти­че­ского про­из­вод­ства, сфор­ми­ро­вав­ше­гося позд­нее у чело­века на основе орудийно-​орудийной и коллективно-​орудийной дея­тель­но­сти, став­шей необходимостью.

Но самое пер­вое чело­ве­че­ское обще­ствен­ное при­сва­и­ва­ю­щее хозяй­ство появ­ля­ется ещё в усло­виях того био­ло­ги­че­ского поло­воз­раст­ного рас­пре­де­ле­ния охотничье-​собирательских ролей и добычи, кото­рое само было момен­том «про­из­вод­ства самой жизни» в широ­ком смысле и имело опре­де­лён­ную пове­ден­че­скую «над­стройку». Тот факт, что рас­пре­де­ле­ние вообще может ока­зы­вать вли­я­ние на про­из­вод­ство, отме­ча­ется Марксом.

«Если ска­жут, что, по край­ней мере, поскольку про­из­вод­ство должно исхо­дить из извест­ного рас­пре­де­ле­ния ору­дий про­из­вод­ства, рас­пре­де­ле­ние в этом смысле пред­ше­ствует про­из­вод­ству и обра­зует его пред­по­сылку, то на это сле­дует отве­тить, что про­из­вод­ство дей­стви­тельно имеет свои усло­вия и пред­по­сылки, кото­рые обра­зуют собой его моменты. Последние могут сна­чала высту­пать как есте­ственно воз­ник­шие. Самим про­цес­сом про­из­вод­ства они пре­вра­ща­ются из есте­ственно вырос­ших в исто­ри­че­ские, и если для одного пери­ода они высту­пали есте­ствен­ными пред­по­сыл­ками про­из­вод­ства, то для дру­гого пери­ода они были его исто­ри­че­ским резуль­та­том»[15, т. 12, с. 723].

Поэтому при­ми­тив­ный «Verkehr»3 и при­ми­тив­ная «мораль» зоо­ло­ги­че­ского кол­лек­тива на пер­вых порах, «по инер­ции», высту­пают как дан­ность и есте­ствен­ное насле­дие для того соци­ума, в кото­ром позд­нее, на основе систе­ма­ти­че­ского про­из­вод­ства сло­жатся соб­ственно про­из­вод­ствен­ные отно­ше­ния, отно­ше­ния по поводу производства.

В. В. Орлов

По сло­вам В. В. Орлова, «пред­став­ле­ние о чело­ве­че­ском инди­ви­ду­уме как био­ло­ги­че­ском эле­менте и, соот­вет­ственно, о био­ло­ги­че­ском как свя­зан­ном лишь с инди­ви­ду­аль­ным не соот­вет­ствует также осно­вам совре­мен­ной био­ло­гии. Как пока­зано попу­ля­ци­он­ной био­ло­гией, живот­ный инди­ви­дуум явля­ется чле­ном опре­де­лён­ного био­ло­ги­че­ского „кол­лек­тива“ — попу­ля­ции и поэтому про­ти­во­по­став­ле­ние чело­века как „кол­лек­тив­ного“ суще­ства живот­ному, кото­рое якобы суще­ствует вне отно­ше­ний с себе подоб­ными, явля­ется уста­рев­шим. Животное в извест­ном смысле тоже ока­зы­ва­ется „сово­куп­но­стью отно­ше­ний“, но отно­ше­ний био­ло­ги­че­ских. Теория „робин­зо­нады“ ока­зы­ва­ется непри­ме­ни­мой, таким обра­зом, не только к чело­веку, но и к живот­ным. Различие между чело­ве­ком и живот­ным заклю­ча­ется отнюдь не в том, что живот­ное обла­дает такой инди­ви­ду­аль­но­стью, что может суще­ство­вать неза­ви­симо от сооб­ще­ства себе подоб­ных, а чело­век не может и, сле­до­ва­тельно, не имеет столь ярко выра­жен­ной инди­ви­ду­аль­но­сти, а в том, что живот­ное и попу­ля­ция, чело­век и обще­ство есть каче­ственно спе­ци­фи­че­ские уровни раз­ви­тия мате­рии, име­ю­щие каче­ственно раз­лич­ные эле­менты и связи»[18, с. 120-121].

В. С. Фридман

И здесь важно выяв­ле­ние именно этих кон­крет­ных эле­мен­тов, кото­рые явля­ются инди­ка­то­рами пере­хода коли­че­ствен­ных изме­не­ний в каче­ствен­ное пре­об­ра­зо­ва­ние. По сло­вам В. С. Фридмана, «чело­век — един­ствен­ное живот­ное, дей­ству­ю­щее на основе опре­де­лён­ных идей. Ну, с неко­то­рыми ого­вор­ками это может быть отне­сено и к антро­по­и­дам, напри­мер»[36, 4:49]. Фридман пишет:

«…поли­тика, и обмен, и интел­лект, видимо, имеют био­ло­ги­че­скую предыс­то­рию, но не язык и труд, напри­мер, и не сим­во­ли­за­ция, созда­ю­щая куль­туру»[34, к. 4963581].

Он же упо­ми­нает иссле­до­ва­ния А. И. Счастного в этом направлении[34, к. 4982269], а они были даже намного раньше экс­пе­ри­мен­тов с так назы­ва­е­мой «обе­зья­ньей эко­но­ми­кой» М. К. Чена, ссылки на ста­тьи кото­рого были при­ве­дены мною в преды­ду­щей ста­тье[32]. По Фридману, «„чело­века“ от „живот­ного“ отли­чают только два при­знака — труд и язык, и оба отно­сятся не к инди­виду, а к обще­ству, кото­рое а) система надин­ди­ви­ду­аль­ная, фор­ми­ру­ю­щая пер­со­наль­ные каче­ства его чле­нов сооб­разно их „месту“ в „точ­ках пере­се­че­ния“ обще­ствен­ных отно­ше­ний, и б) ради­кально отли­ча­ется от сооб­ществ живот­ных, но не соци­аль­но­стью, кото­рая у живот­ных есть тоже, а теми же самыми про­из­во­дя­щим хозяй­ством и язы­ком. А вот если срав­ни­вать инди­ви­дов — эле­мен­тов системы, то какой при­знак для сопо­став­ле­ния ни возьми, по нему выс­шие антро­по­иды будут объ­еди­няться с чело­ве­ком и про­ти­во­по­став­ляться „всем про­чим живот­ным“, в том числе и низ­шим при­ма­там. Это каса­ется интел­лекта, язы­ко­вой спо­соб­но­сти, эмо­ций, чувств и т. п. Скажем, чув­ства спра­вед­ли­во­сти и сво­боды бази­ру­ются на меха­низ­мах эмо­ци­о­наль­ной оценки ситу­а­ции и ана­лиза соци­аль­ных свя­зей вовле­чён­ных в неё инди­ви­дов (осо­бенно создав­ших про­блему) по отно­ше­нию к „нам“, а они у нас общие с выс­шими при­ма­тами. То есть, на уровне инди­ви­дов грань между „чело­ве­ком“ и „живот­ными“ про­хо­дит так, что раз­де­ляет выс­ших и низ­ших при­ма­тов, не выде­ляя чело­века из пер­вых»[37]. Разумеется, «соци­аль­ность» живот­ных не озна­чает здесь спе­ци­фи­че­ски чело­ве­че­ской соци­аль­ной формы дви­же­ния мате­рии, и, как спе­ци­ально отме­чает Фридман, слово «поли­тика» при­во­дится не как науч­ное поня­тие, а в неко­то­ром более широ­ком значении[34, к. 4974077].

Что же каса­ется языка и речи, то и здесь отли­чие чело­века от дру­гих живот­ных опре­де­ля­ется именно систе­ма­ти­че­ским упо­треб­ле­нием «рече­вых ору­дий». У зна­ко­вых систем чело­века высо­кий уро­вень раз­ви­тия обще­се­ми­о­ти­че­ски (напри­мер, коли­че­ство язы­ко­вых еди­ниц, «депо­ни­ро­ва­ние»4 дис­курса в текст), с точки зре­ния син­так­сиса (иерар­хич­ность этих еди­ниц), семан­тики (каче­ство этих еди­ниц — пре­об­ла­да­ние услов­ных зна­ков) и праг­ма­тики (рас­ши­ре­ние функ­ци­о­наль­но­сти — исполь­зо­ва­ние речи не только в ком­му­ни­ка­тив­ных, но и когни­тив­ных целях). 

В насто­я­щее время язык и речь имеет смысл рас­смат­ри­вать также и шире, как раз­ные сто­роны зна­ко­вых систем (как пара­дигму и син­тагму, соот­вет­ственно), как аспекты ком­му­ни­ка­ции, обмена инфор­ма­цией в любых кибер­не­ти­че­ских систе­мах вообще. Естественные пред­по­сылки чело­ве­че­ского языка обна­ру­жи­ва­ются в зна­ко­вых систе­мах, «про­то­ко­лах ком­му­ни­ка­ции» живой при­роды на самых раз­ных уров­нях: молекулярно-​биологическом (гене­ти­че­ский код), внут­ри­кле­точ­ном (сиг­наль­ные пеп­тиды), меж­кле­точ­ном (меди­а­торы, иммун­ные вза­и­мо­дей­ствия), внут­ри­ор­га­низ­мен­ном (гор­моны, рефлексы) и межор­га­низ­мен­ном (феро­моны). Там и тут внут­рен­няя логика зна­ко­вых систем есть язык, пара­дигма, а её осу­ществ­ле­ние в окру­жа­ю­щей среде с обрат­ным вли­я­нием на эту логику — речь, син­тагма. Именно такое раз­де­ле­ние, фор­ми­ро­ва­ние в ходе эво­лю­ции так назы­ва­е­мых бинарно-​сопряжённых под­си­стем (центр-​периферия) можно назвать пред­по­сыл­кой инте­ри­о­ри­за­ции и появ­ле­ния выс­ших пси­хи­че­ских функ­ций. И вопреки рас­про­стра­нён­ному у сто­рон­ни­ков гно­сео­ло­гизма мета­фи­зи­че­скому отрыву систем ком­му­ни­ка­ций живот­ных от тако­вых у чело­века раз­ви­ва­ется науч­ная дис­ци­плина био­се­ми­о­тика, иссле­ду­ю­щая эти феномены.

Конечно, выяв­ляя общее в при­роде, обще­стве и мыш­ле­нии, необ­хо­димо пони­мать, что широ­кая трак­товка неко­то­рых поня­тий может иметь и нега­тив­ные послед­ствия. Так, если кате­го­рию иде­аль­ного исполь­зо­вать для обо­зна­че­ния любой инфор­ма­ции вообще, отож­деств­лять с кате­го­рией отра­же­ния или поня­тием вос­про­из­вод­ства, то всё это вкупе с отка­том назад к ари­сто­те­лев­ской оппо­зи­ции формы и материи[35] явно осла­бит то гно­сео­ло­ги­че­ское про­ти­во­по­став­ле­ние мате­ри­аль­ного и иде­аль­ного, кото­рое харак­терно для основ­ного вопроса фило­со­фии в его марк­сист­ском понимании. 

Ощущения высо­ко­ор­га­ни­зо­ван­ных мате­ри­аль­ных систем, а не любые коды и сиг­налы — вот пер­вая сту­пень иде­аль­ного как формы отра­же­ния и модуса материи.

Послесловие

Элементы гно­сео­ло­гизма можно ино­гда обна­ру­жить у тех фило­со­фов и пси­хо­ло­гов, кто абсо­лю­ти­зи­рует отдель­ные аспекты культурно-​исторической теории.

Это при­во­дит их к оши­боч­ным пред­став­ле­ниям об эво­лю­ции пси­хики, о соот­но­ше­нии соци­аль­ного и био­ло­ги­че­ского. Есть и такие мыс­ли­тели, кото­рые оста­ются ско­рее на грани гно­сео­ло­гизма, отка­зы­ва­ясь в пол­ной мере при­нять взгляды наи­бо­лее извест­ной его школы — ильен­ков­ской. На этой грани оста­но­вился и Семёнов, судя по его спе­ци­фи­че­ским автор­ским вари­а­циям пред­мета фило­со­фии и отно­ше­нию к прин­ципу тож­де­ства мыш­ле­ния и бытия. По его сло­вам, Ильенков и «соскаль­зы­вал» в сто­рону объ­ек­тив­ного иде­а­лизма, и «избав­лялся» от его моментов[27, с. 104]. Вероятно, потре­бу­ется спе­ци­аль­ное историко-​философское иссле­до­ва­ние, чтобы уста­но­вить, насколько верно послед­нее. Но если гово­рить о буду­щем, а не о про­шлом, то есть все осно­ва­ния пола­гать, что, напри­мер, Звонов оста­но­вит подоб­ное «сколь­же­ние», отка­жется от напрас­ной апо­ло­гии гно­сео­ло­гизма и адек­ватно вос­при­мет выска­зан­ные в дан­ной ста­тье кон­струк­тив­ные кри­ти­че­ские заме­ча­ния, выводы из кото­рых можно сум­ми­ро­вать так:

1. Предмет фило­со­фии — наи­бо­лее общее в мире (в при­роде, обще­стве и мышлении).

2. Принцип тож­де­ства мыш­ле­ния и бытия — иде­а­ли­сти­че­ский неза­ви­симо от формы.

3. Представление о воле как о свой­ствен­ной только чело­веку — оши­боч­ный взгляд на эво­лю­цию пси­хики.

Список литературы

  1. Алексеев Н. Г., Чхартишвили Ш. Н. Воля // Большая совет­ская энцик­ло­пе­дия. – 3-​е изд. – М., 1971. – Т.5.
  2. Батыршина А. Р., Мазилов В. А. Историческая пред­став­лен­ность кате­го­рий «воля» и «воле­вая регу­ля­ция» в оте­че­ствен­ных учеб­ни­ках пси­хо­ло­гии // Ярославский педа­го­ги­че­ский вест­ник. – Ярославль, 2014. – № 4. – Т. 2. – С. 214-222.
  3. Беломестнова Н. В. Системный под­ход в пси­хо­ло­гии // Вестник Оренбургского госу­дар­ствен­ного уни­вер­си­тета. – Оренбург, 2005. – №10. – Т. 1. – С. 43-54.
  4. Бердяев Н. А. Христианство и клас­со­вая борьба. – Париж, 1931. – 140 с.
  5. Гальперин П. Я. Лекции по пси­хо­ло­гии: Учебное посо­бие для сту­ден­тов вузов. – М., 2002. – 400 с.
  6. Гальперин П. Я. Психология как объ­ек­тив­ная наука. – М., 1998. – 480 с.
  7. Звонов П. Философия и наука / 99 мыс­лей // [Электронный ресурс] (дата обра­ще­ния: 2018.11.04).
  8. Звонов П. Философия и наука : [анно­та­ция и ком­мен­та­рии] / 99 мыс­лей // [Электронный ресурс] (дата обра­ще­ния: 2018.11.23).
  9. Иванников В. А. Психологические меха­низмы воле­вой регу­ля­ции: Учебное посо­бие. – 3-​е изд. – СПб., 2006. – 208 с.
  10. Ильенков Э. В. Идеальное. И реаль­ность. 1960-1979 / Авт.-сост. Е. Э. Иллеш. – М., 2018. – 528 с.
  11. Ильенков Э. В. Ленинская диа­лек­тика и мета­фи­зика пози­ти­визма: (Размышления над кни­гой В. И. Ленина «Материализм и эмпи­рио­кри­ти­цизм»). – М., 1980. – 175 с.
  12. Ильин Е. П. Психология воли. – 2-​е изд. – СПб., 2009. – 368 с.
  13. Ленин В. И. Полное собра­ние сочи­не­ний. – 5-​е изд. – М., 1967-1981.
  14. Ломов Б. Ф. О систем­ном под­ходе в пси­хо­ло­гии // Вопросы пси­хо­ло­гии. – 1975. – № 2. – С. 31-45.
  15. Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. – 2-​е изд. – М., 1955-1981.
  16. Наш отзыв о недавно опуб­ли­ко­ван­ном видео­ро­лике «Философия и наука» Петра Звонова / Кружок по изу­че­нию диа­лек­тики. Алма-​Ата // [Электронный ресурс] (дата обра­ще­ния: 2018.09.30).
  17. Немов Р. С. Психология: Учеб. для студ. высш. пед. учеб. заве­де­ний. В 3 кн. Кн. 1. Общие основы пси­хо­ло­гии. – 4-​е из. – М., 2003. – 688 с.
  18. Орлов В. В. Об инте­граль­ной соци­аль­ной при­роде чело­века // Соотношение био­ло­ги­че­ского и соци­аль­ного в чело­веке (Материалы к сим­по­зи­уму в г. Москве – сен­тябрь 1975 г.). – М., 1975. – С. 116-121.
  19. Орлов В. В. Проблема системы кате­го­рий фило­со­фии. – Пермь, 2012. – 262 с.
  20. Павлов И. П. Полн. собр. соч. – Т. 3. Кн. 1. – М., 1951.
  21. Руткевич М. Н. Актуальные про­блемы ленин­ской тео­рии отра­же­ния. Свердловск, 1970. – C. 27-34.
  22. Семёнов Ю. И. Введение в науку фило­со­фии: Кн. 1. Предмет фило­со­фии, её основ­ные поня­тия и место в системе чело­ве­че­ского зна­ния. – М., 2013. – 224 с.
  23. Семёнов Ю. И. Введение в науку фило­со­фии: Кн. 2. Вечные про­блемы фило­со­фии: От про­блемы источ­ника и при­роды зна­ния и позна­ния до про­блемы импе­ра­ти­вов чело­ве­че­ского пове­де­ния. – М., 2013. – 344 с.
  24. Семёнов Ю. И. Введение в науку фило­со­фии: Кн. 3. Марксистский про­рыв в фило­со­фии. – М., 2013. – 239 с.
  25. Семёнов Ю. И. Введение в науку фило­со­фии: Кн. 4. Современные про­блемы тео­рии позна­ния, или логики разум­ного мыш­ле­ния. – М., 2013. – 302 с.
  26. Семёнов Ю. И. Введение в науку фило­со­фии: Кн. 5. Проблема истины. Мышление, воля и мозг. – М., 2013. – 232 с.
  27. Семёнов Ю. И. Введение в науку фило­со­фии: Кн. 6. Трудная судьба фило­со­фии диа­лек­ти­че­ского мате­ри­а­лизма (конец XIX – начало XXI в.). – М., 2013. – 224 с.
  28. Сидоров К. Р. Развитие пред­став­ле­ний о воле в пси­хо­ло­ги­че­ской науке // Вестник Удмуртского уни­вер­си­тета. Серия: Философия. Психология. Педагогика. – Ижевск, 2009. – Вып. 2. – С.61-73.
  29. Симонов П. В. Воля и эмо­ции // Большая совет­ская энцик­ло­пе­дия. – 3-​е изд. – М., 1971. – Т.5.
  30. Тутубалин В. А. К кри­тике гно­сео­ло­гизма в интер­пре­та­циях марк­сист­ской фило­со­фии // [Электронный ресурс] (дата обра­ще­ния: 2018.08.20).
  31. Тутубалин В. А. К кри­тике гно­сео­ло­гизма в интер­пре­та­циях марк­сист­ской фило­со­фии : [анно­та­ция и ком­мен­та­рии] // [Электронный ресурс] (дата обра­ще­ния: 2018.09.30).
  32. Тутубалин В. А. Постскриптум к кри­тике гно­сео­ло­гизма // [Электронный ресурс] (дата обра­ще­ния: 2018.10.21).
  33. Тутубалин В. А. Постскриптум к кри­тике гно­сео­ло­гизма : [анно­та­ция и ком­мен­та­рии] // [Электронный ресурс] (дата обра­ще­ния: 2018.10.21).
  34. Фридман В. С. Древнее чело­ве­че­ства // [Электронный ресурс] (дата обра­ще­ния: 2018.10.21).
  35. Фридман В. С. Про фило­со­фию био­ло­гии // [Электронный ресурс] (дата обра­ще­ния: 2019.02.03).
  36. Фридман В. С. Происхождение семьи, част­ной соб­ствен­но­сти и госу­дар­ства через 135 лет // [Электронный ресурс] (дата обра­ще­ния: 2018.12.02).
  37. Фридман В. С. «Человек» и «живот­ное»: где про­ве­сти грань? – 1 /// [Электронный ресурс] (дата обра­ще­ния: 2018.10.21).
  38. Щедровицкий Г. П. «Я все­гда был иде­а­ли­стом» (Беседы с Колей Щукиным) // [Электронный ресурс] (дата обра­ще­ния: 2018.09.30).
  39. Ярошевский М. Г. История пси­хо­ло­гии. – 3-​е изд. – М., 1985. – 575 с.
  40. Rowlands M. Moral subjects // The Routledge handbook of philosophy of animal minds. – New York, 2018. – Pp. 469-474.
  41. Schlingloff L., Moore R. Do chimpanzees conform to social norms? // The Routledge handbook of philosophy of animal minds. – New York, 2018. – Pp. 381-389.
  42. Wittgenstein L. Tractatus logico-​philosophicus // [Электронный ресурс] (дата обра­ще­ния: 2018.09.30).

Примечания

  1. Адекватное отра­же­ние объ­ек­тив­ной дей­стви­тель­но­сти в созна­нии чело­века.
  2. Конативный (от лат. conatus — попытка, уси­лие, стрем­ле­ние) — отра­жа­ю­щий дис­по­зи­цию к дей­ствию, отно­ся­щийся к пси­хи­че­ским про­цес­сам регу­ля­ции пове­де­ния. В кона­тив­ный (регу­ля­тор­ный) блок пси­хики, как пра­вило, вклю­чают волю и моти­ва­цию. Изредка исполь­зу­ется также суще­стви­тель­ное «кона­ция»
  3. der Verkehr (нем.) — ком­му­ни­ка­ция, обще­ние, отно­ше­ния
  4. Развитие доку­мен­тально фик­си­ру­е­мой речи, тек­ста на есте­ствен­ных и искус­ствен­ных язы­ках — один из важ­ней­ших момен­тов эво­лю­ции «вто­рой при­роды», неор­га­ни­че­ского тела чело­века. Эта меди­а­ти­за­ция, всё боль­шее опо­сред­ство­ва­ние ком­му­ни­ка­ции явля­ется обрат­ной сто­ро­ной инте­ри­о­ри­за­ции, фор­ми­ро­ва­ния внут­рен­него плана дей­ствий обще­ствен­ного чело­века.