Спать хочется

Спать хочется
~ 12 мин

Ночь. Нянька Варька, девочка лет три­на­дцати, качает колы­бель, в кото­рой лежит ребе­нок, и чуть слышно мурлычет:

Баю-​баюшки-​баю,

А я песенку спою

Перед обра­зом горит зеле­ная лам­падка; через всю ком­нату от угла до угла тянется веревка, на кото­рой висят пеленки и боль­шие чер­ные пан­та­лоны. От лам­падки ложится на пото­лок боль­шое зеле­ное пятно, а пеленки и пан­та­лоны бро­сают длин­ные тени на печку, колы­бель, на ВарькуКогда лам­падка начи­нает мигать, пятно и тени ожи­вают и при­хо­дят в дви­же­ние, как от ветра. Душно. Пахнет щами и сапож­ным товаром.

Ребенок пла­чет. Он давно уже осип и изне­мог от плача, но всё еще кри­чит и неиз­вестно, когда он уймется. А Варьке хочется спать. Глаза ее сли­па­ются, голову тянет вниз, шея болит. Она не может шевель­нуть ни веками, ни губами, и ей кажется, что лицо ее высохло и оде­ре­ве­нело, что голова стала малень­кой, как була­воч­ная головка.

– Баю-​баюшки-​баю, — мур­лы­чет она, — тебе кашки наварю

В печке кри­чит свер­чок. В сосед­ней ком­нате, за две­рью, похра­пы­вают хозяин и под­ма­сте­рье АфанасийКолыбель жалобно скри­пит, сама Варька мур­лы­чет — и всё это сли­ва­ется в ноч­ную, уба­ю­ки­ва­ю­щую музыку, кото­рую так сладко слу­шать, когда ложишься в постель. Теперь же эта музыка только раз­дра­жает и гне­тет, потому что она вго­няет в дре­моту, а спать нельзя; если Варька, не дай бог, уснет, то хозя­ева при­бьют ее.

Лампадка мигает. Зеленое пятно и тени при­хо­дят в дви­же­ние, лезут в полу­от­кры­тые, непо­движ­ные глаза Варьки и в ее напо­ло­вину уснув­шем мозгу скла­ды­ва­ются в туман­ные грезы. Она видит тем­ные облака, кото­рые гоня­ются друг за дру­гом по небу и кри­чат, как ребе­нок. Но вот подул ветер, про­пали облака, и Варька видит широ­кое шоссе, покры­тое жид­кою гря­зью; по шоссе тянутся обозы, пле­тутся люди с котом­ками на спи­нах, носятся взад и впе­ред какие-​то тени; по обе сто­роны сквозь холод­ный, суро­вый туман видны леса. Вдруг люди с котом­ками и тени падают на землю в жид­кую грязь. – «Зачем это?» – спра­ши­вает Варька. – «Спать, спать!» –отве­чают ей. И они засы­пают крепко, спят сладко, а на теле­граф­ных про­во­ло­ках сидят вороны и сороки, кри­чат, как ребе­нок, и ста­ра­ются раз­бу­дить их.

— Баю-​баюшки-​баю, а я песенку спою… — мур­лы­чет Варька и уже видит себя в тем­ной, душ­ной избе.

На полу воро­ча­ется ее покой­ный отец Ефим Степанов. Она не видит его, но слы­шит, как он ката­ется от боли по полу и сто­нет. У него, как он гово­рит, «разыг­ра­лась грыжа». Боль так сильна, что он не может выго­во­рить ни одного слова и только втя­ги­вает в себя воз­дух и отби­вает зубами бара­бан­ную дробь:

— Бу-​бу-​бу-​бу

Мать Пелагея побе­жала в усадьбу к гос­по­дам ска­зать, что Ефим поми­рает. Она давно уже ушла и пора бы ей вер­нуться. Варька лежит на печи, не спит и при­слу­ши­ва­ется к отцов­скому «бу-​бу-​бу». Но вот слышно, кто-​то подъ­е­хал к избе. Это гос­пода при­слали моло­дого док­тора, кото­рый при­е­хал к ним из города в гости. Доктор вхо­дит в избу; его не видно в потем­ках, но слышно, как он каш­ляет и щел­кает дверью.

— Засветите огонь, — гово­рит он.
— Бу-​бу-​бу— отве­чает Ефим.

Пелагея бро­са­ется к печке и начи­нает искать чере­пок со спич­ками. Проходит минута в мол­ча­нии. Доктор, порыв­шись в кар­ма­нах, зажи­гает свою спичку.

— Сейчас, батюшка, сей­час, — гово­рит Пелагея, бро­са­ется вон из избы и немного погодя воз­вра­ща­ется с огарком.

Щеки у Ефима розо­вые, глаза бле­стят и взгляд как-​то осо­бенно остр, точно Ефим видит насквозь и избу и доктора.

— Ну, что? Что ты это взду­мал? — гово­рит док­тор, наги­ба­ясь к нему. — Эге! Давно ли это у тебя?
— Чего-​с? Помирать, ваше бла­го­ро­дие, при­шло времяНе быть мне в живых
— Полно вздор гово­ритьВылечим!
— Это как вам угодно, ваше бла­го­ро­дие, бла­го­да­рим покорно, а только мы пони­маемКоли смерть при­шла, что уж тут.

Доктор с чет­верть часа возится с Ефимом; потом под­ни­ма­ется и говорит:

— Я ничего не могу поде­латьТебе нужно в боль­ницу ехать, там тебе опе­ра­цию сде­лают. Сейчас же поез­жайНепременно поез­жай! Немножко поздно, в боль­нице все уже спят, но это ничего, я тебе запи­сочку дам. Слышишь?
— Батюшка, да на чем же он поедет? — гово­рит Пелагея. — У нас нет лошади.
— Ничего, я попрошу гос­под, они дадут лошадь.

Доктор ухо­дит, свеча тух­нет, и опять слы­шится «бу-​бу-​бу»Спустя пол­часа к избе кто-​то подъ­ез­жает. Это гос­пода при­слали тележку, чтобы ехать в боль­ницу. Ефим соби­ра­ется и едет

Но вот насту­пает хоро­шее, ясное утро. Пелагеи нет дома: она пошла в боль­ницу узнать, что дела­ется с Ефимом. Где-​то пла­чет ребе­нок, и Варька слы­шит, как кто-​то ее голо­сом поет:

— Баю-​баюшки-​баю, а я песенку спою

Возвращается Пелагея; она кре­стится и шепчет:

— Ночью впра­вили ему, а к утру богу душу отдалЦарство небес­ное, веч­ный покойСказывают, поздно захва­тилиНадо бы раньше

Варька идет в лес и пла­чет там, но вдруг кто-​то бьет ее по затылку с такой силой, что она сту­ка­ется лбом о березу. Она под­ни­мает глаза и видит перед собой хозяина-сапожника.

— Ты что же это, пар­ши­вая? — гово­рит он. — Дитё пла­чет, а ты спишь?

Он больно треп­лет ее за ухо, а она встря­хи­вает голо­вой, качает колы­бель и мур­лы­чет свою песню. Зеленое пятно и тени от пан­та­лон и пеле­нок колеб­лются, мигают ей и скоро опять овла­де­вают ее моз­гом. Опять она видит шоссе, покры­тое жид­кою гря­зью. Люди с котом­ками на спи­нах и тени раз­лег­лись и крепко спят. Глядя на них, Варьке страстно хочется спать; она легла бы с насла­жде­нием, но мать Пелагея идет рядом и торо­пит ее. Обе они спе­шат в город наниматься.

— Подайте мило­стынки Христа ради! — про­сит мать у встреч­ных. — Явите боже­скую милость, гос­пода мило­серд­ные!
— Подай сюда ребенка! — отве­чает ей чей-​то зна­ко­мый голос. — Подай сюда ребенка! — повто­ряет тот же голос, но уже сер­дито и резко. — Спишь, подлая?

Варька вска­ки­вает и, огля­дев­шись, пони­мает, в чем дело: нет ни шоссе, ни Пелагеи, ни встреч­ных, а стоит посреди ком­натки одна только хозяйка, кото­рая при­шла покор­мить сво­его ребенка. Пока тол­стая, пле­чи­стая хозяйка кор­мит и уни­мает ребенка, Варька стоит, гля­дит на нее и ждет, когда она кон­чит. А за окнами уже синеет воз­дух, тени и зеле­ное пятно на потолке заметно блед­неют. Скоро утро.

— Возьми! — гово­рит хозяйка, засте­ги­вая на груди сорочку. — Плачет. Должно, сглазили.

Варька берет ребенка, кла­дет его в колы­бель и опять начи­нает качать. Зеленое пятно и тени мало-​помалу исче­зают и уж некому лезть в ее голову и тума­нить мозг. А спать хочется по-​прежнему, ужасно хочется! Варька кла­дет голову на край колы­бели и кача­ется всем туло­ви­щем, чтобы пере­си­лить сон, но глаза все-​таки сли­па­ются и голова тяжела.

— Варька, затопи печку! — раз­да­ется за две­рью голос хозяина.

Значит, уже пора вста­вать и при­ни­маться за работу. Варька остав­ляет колы­бель и бежит в сарай за дро­вами. Она рада. Когда бега­ешь и ходишь, спать уже не так хочется, как в сидя­чем поло­же­нии. Она при­но­сит дрова, топит печь и чув­ствует, как рас­прав­ля­ется ее оде­ре­ве­нев­шее лицо и как про­яс­ня­ются мысли.

— Варька, поставь само­вар! — кри­чит хозяйка.

Варька колет лучину, но едва успе­вает зажечь их и сунуть в само­вар, как слы­шится новый приказ:

— Варька, почисть хозя­ину калоши!

Она садится на пол, чистит калоши и думает, что хорошо бы сунуть голову в боль­шую, глу­бо­кую калошу и подре­мать в ней немножкоИ вдруг калоша рас­тет, пух­нет, напол­няет собою всю ком­нату, Варька роняет щетку, но тот­час же встря­хи­вает голо­вой, пучит глаза и ста­ра­ется гля­деть так, чтобы пред­меты не росли и не дви­га­лись в ее глазах.

— Варька, помой сна­ружи лест­ницу, а то от заказ­чи­ков совестно!

Варька моет лест­ницу, уби­рает ком­наты, потом топит дру­гую печь и бежит в лавочку. Работы много, нет ни одной минуты свободной.

Но ничто так не тяжело, как сто­ять на одном месте перед кухон­ным сто­лом и чистить кар­тошку. Голову тянет к столу, кар­тошка рябит в гла­зах, нож валится из рук, а возле ходит тол­стая, сер­ди­тая хозяйка с засу­чен­ными рука­вами и гово­рит так громко, что зве­нит в ушах. Мучительно также при­слу­жи­вать за обе­дом, сти­рать, шить. Бывают минуты, когда хочется, ни на что не глядя, пова­литься на пол и спать.

День про­хо­дит. Глядя, как тем­неют окна, Варька сжи­мает себе дере­ве­не­ю­щие виски и улы­ба­ется, сама не зная чего ради. Вечерняя мгла лас­кает ее сли­па­ю­щи­еся глаза и обе­щает ей ско­рый, креп­кий сон. Вечером к хозя­е­вам при­хо­дят гости.

— Варька, ставь само­вар! — кри­чит хозяйка.

Самовар у хозяев малень­кий, и прежде чем гости напи­ва­ются чаю, при­хо­дится подо­гре­вать его раз пять. После чаю Варька стоит целый час на одном месте, гля­дит на гостей и ждет приказаний.

— Варька, сбе­гай купи три бутылки пива!

Она сры­ва­ется с места и ста­ра­ется бежать быст­рее, чтобы про­гнать сон.

— Варька, сбе­гай за вод­кой! Варька, где што­пор? Варька, почисть селедку!

Но вот нако­нец гости ушли; огни тушатся, хозя­ева ложатся спать.

— Варька, пока­чай ребенка! — раз­да­ется послед­ний приказ.

В печке кри­чит свер­чок; зеле­ное пятно на потолке и тени от пан­та­лон и пеле­нок опять лезут в полу­от­кры­тые глаза Варьки, мигают и тума­нят ей голову.

— Баю-​баюшки-​баю, — мур­лы­чет она, — а я песенку спою

А ребе­нок кри­чит и изне­мо­гает от крика. Варька видит опять гряз­ное шоссе, людей с котом­ками, Пелагею, отца Ефима. Она всё пони­мает, всех узнает, но сквозь полу­сон она не может только никак понять той силы, кото­рая ско­вы­вает ее по рукам и по ногам, давит ее и мешает ей жить. Она огля­ды­ва­ется, ищет эту силу, чтобы изба­виться от нее, но не нахо­дит. Наконец, изму­чив­шись, она напря­гает все свои силы и зре­ние, гля­дит вверх на мига­ю­щее зеле­ное пятно и, при­слу­шав­шись к крику, нахо­дит врага, меша­ю­щего ей жить.

Этот враг — ребенок.

Она сме­ется. Ей уди­ви­тельно: как это раньше она не могла понять такого пустяка? Зеленое пятно, тени и свер­чок тоже, кажется, сме­ются и удивляются.

Ложное пред­став­ле­ние овла­де­вает Варькой. Она встает с табу­рета и, широко улы­ба­ясь, не мигая гла­зами, про­ха­жи­ва­ется по ком­нате. Ей при­ятно и щекотно от мысли, что она сей­час изба­вится от ребенка, ско­вы­ва­ю­щего ее по рукам и ногамУбить ребенка, а потом спать, спать, спать

Смеясь, под­ми­ги­вая и грозя зеле­ному пятну паль­цами, Варька под­кра­ды­ва­ется к колы­бели и накло­ня­ется к ребенку. Задушив его, она быстро ложится на пол, сме­ется от радо­сти, что ей можно спать, и через минуту спит уже крепко, как мерт­вая


1888

Нашли ошибку? Выделите фраг­мент тек­ста и нажмите Ctrl+Enter.