Для понимания сущности подпольной организации, действовавшей в шестом десятилетии двадцатого века в Уругвае, необходимо немного рассказать об историческом контексте, в котором развивалась история этой организации.
Уругвай долгое время имел полушутливое прозвище «Американская Швейцария». Объективный фундамент для этого действительно был. Благодаря президенту Батлье, в «восточной республике», как ещё называют страну, было введено подлинно демократическое правление, базировавшееся на коллегиальном управлении и парламентаризме. Как в настоящей Швейцарии. Именно за этот парламентско-демократический строй, разительно отличавший Уругвай от других стран Латинской Америки, страна и получила своё знаменитое название — «Американская Швейцария».
Уругвай — это страна с населением чуть меньше 3 миллионов человек, с довольно большой плотностью расселения — на один квадратный километр здесь приходится 16 жителей. По большей части, этнический состав населения представляет собой потомков европейских иммигрантов. Естественно, что этот факт крайне способствовал развитию самобытной уругвайской культуры, уходившей, тем не менее, корнями в европейскую традицию, что стало одним из главных отличий Уругвая от остальной Латинской Америки, где чувствовалось сильное афро-индейское влияние.
В самом Уругвае индейский вопрос был решён ещё в прошлом веке — фактически, все аборигены были полностью истреблены. После европейское население составило большую часть войск Хосе Хервасио Артигаса и в значительной степени смешалось с индейским населением территорий, на которых федералистский вождь вёл свои кампании: в итоге влияние аборигенов в уругвайском обществе было выражено достаточно очевидно, хотя и незначительно.
Экономика Уругвая базировалась, главным образом, на сельскохозяйственной платформе. Здесь не было никаких полезных ископаемых, по крайней мере, в достаточном для использования количестве; как известно, не было и нефти. Поэтому единственным природным богатством Уругвая считается земля.
В стране главным столпом экономики было животноводство. И сегодня разведение скота широко распространено по всему Уругваю, благодаря наличию многочисленных естественных пастбищ. Так, максимальное количество животных, которых могут выдержать уругвайские поля, равняется девяти миллионам голов. Животноводство, начиная со времён колонизации и до самых 30-х годов 20 века, переживало постоянное развитие и рост. Но, начиная с этой даты, в этой области сельского хозяйства развился застой, из которого можно было выйти, только коренным образом поменяв метод производства. Но, как оказалось, частные землевладельцы упорно не желали менять что-либо в своём хозяйстве.
Утрированно, мы можем сказать следующее: в начале века Уругвай имел 1 миллион жителей и около 9 миллионов голов крупного рогатого скота. То есть покупательная способность была следующей: 9 животных на каждого жителя. Когда население перевалило за 3 миллиона, покупательная способность в области внешней торговли сократилась на треть. Учитывая, что перераспределение доходов от разведения скота было фактом, поддерживающим экономическую активность страны, радикальное уменьшение относительного дохода привело к серьёзным последствиям в долгосрочной перспективе. Эти экономические последствия производственного застоя не были заметны тотчас же. Начало Второй Мировой войны позволило, с одной стороны, продавать воюющим странам всё имеющиеся в наличии мясо, но с другой стороны, конфликт привёл к резкому сокращению производственного импорта всех типов, ибо центральные державы задействовали все свои производственные мощности на благо войны. В итоге возникла ситуация необходимой экономии. Но, нет худа без добра — сокращение импорта привело к развитию национальной индустрии, давшей множество новых рабочих мест и ускорившей развитие внутреннего рынка.
Прорыв
Когда закончилась Вторая Мировая война и её благотворное действие на экономику Уругвая начало спадать, война в Корее поддержала спадающий было рост производства. Но это продолжалось недолго. Началась инфляция, оказавшая серьёзное влияние на покупательную способность граждан.
Образовавшийся с развитием индустрии рабочий класс начал активно сопротивляться сокращению заработной платы. В то же время трудящиеся организовали борьбу за повышение уровня оплаты труда, вызвав бурную реакцию со стороны буржуазии. Управляющие классы в ответ на требования рабочих имели наглость обвинить их в том, что именно они порождают инфляцию перепроизводством. Естественно, в требовании повышения зарплат было отказано. Вместо этого усилились репрессии в отношении организованных рабочих.
В этих трудных экономических условиях, в конце 50-х — начале 60-х, организуются рабочие сахарных плантаций на севере страны. Трудясь и проживая в нечеловеческих условиях, эти рабочие организуют серию маршей по всей стране ради того, чтобы сообщить общественности о своём ужасном положении.
Сначала они просто требовали соблюдения трудового законодательства: несмотря на то, что трудовой кодекс действительно был несправедлив, но даже эти несправедливые законы владельцы латифундий не утруждались соблюдать.
Затем они потребовали экспроприаций нескольких непроизводственных латифундий общей площадью около 22 тысяч гектаров, где использовались устаревшие методы производства, и передачи их в долгосрочную аренду самим трудящимся. Под руководством синдиката работников сахарной промышленности взволновались служащие плантаций «Silva y Rosas», «Cainsa» и «Artigas» — все они просто просили земли для обработки. Понятно, что никакие из требований не были удовлетворены. Более того, владельцы латифундий нагнали на плантации массу полицейских и охранников, которые, по мере своих сил, успокаивали беспорядки и волнения.
В тот же момент, бывший член центрального комитета Социалистической Партии Рауль Сендик, прибывший в провинцию для развёртывания профсоюзной борьбы, начинает активную агитацию внутри синдиката: под лозунгами «Экспроприаций латифундий», «За землю!», «Земля или смерть!» профсоюзные активисты разворачивают солидарные действия на границе трёх государств (Уругвая, Бразилии и Аргентины), и в итоге многие из них оказываются в тюрьмах.
Работники сахарных плантаций провели четыре марша на Монтевидео, получив большую поддержку от многих людей. Группы активистов левых партий, синдикатов и независимых организаций решили оказать всестороннюю поддержку товарищам с сахарных плантаций. В процессе солидарной работы был сделан ряд выводов. Один из них, и самый важный, заключался в том, что правительство на официальные просьбы людей, которые просто хотят работать в человеческих условиях, отвечает жестокими репрессиями, нарушающими саму легитимность правительства, обязанного прежде всего соблюдать свои собственные законы. Вместо этого, оно лишь расширяет репрессии против трудящихся.
Более того: под покровительством властей были сформированы фашистские банды из татуированных свастиками молодчиков, которые нападали как на отдельных личностей, так и на представительства левых партий и организаций. Самым диким эпизодом того времени стала атака фашистов на Республиканский Университет при потворстве шефа полиции Монтевидео.
В этом тяжёлом политическом климате назревает вероятность военного переворота. Осознавая этот факт, «Национальный Народный Конгресс», объединивший ряд профсоюзов, в 1964 году одобрил «План сопротивления государственному перевороту». Отныне главным принципом организации трудящихся стал лозунг «Вооружайся и жди». Повсюду, особенно в пролетарском районе уругвайской столицы Ла Таха, начинают возникать «группы самозащиты».
«Координация»
Боевая поддержка движению трудящихся сахарных плантаций, а также многочисленные группы самозащиты группировались вокруг структуры, получившей название «Координация», предназначавшейся для объединения и координации действий отдельных людей и коллективов по развитию солидарной работы. Перед лицом насилия со стороны государства и легализовавшихся фашистских банд, действовавших под прямым покровительством полиции, активисты, уже не надеявшиеся на соблюдение законности, решили в случае необходимости использовать все средства для защиты рабочего движения, включая и вооружённое насилие.
Таким образом, на одном из «маршей на Монтевидео», проводимых работниками сахарных плантаций, произошёл ряд инцидентов, в ходе которых погиб рабочий, застреленный правыми элементами.
Тотчас после этого эпизода юридический советник профсоюза работников сахарной промышленности (UTAA), на который правительство решило возложить всю ответственность за произошедшее, Рауль Сендик, вместе с несколькими другими товарищами ушёл в подполье. В последующем многие исследователи замечали, что поворот Сендика к методам вооружённой борьбы (именно в 1963 году он организовал первую партизанскую акцию, ограбив оружейный магазин) произошёл под влиянием вышедшей сентябре того же 1963 года книги Эрнесто Че Гевары «Партизанская война».
Спустя несколько месяцев активисты «Координации» инициировали процесс политической дискуссии, в которой анализировалась ситуация в левом движении, результаты Алжирской и Кубинской революций, а также процессы политической борьбы в Латинской Америке.
Что же касается непосредственно уругвайского левого движения, активистами был признан его огромный вклад в социальную борьбу в стране. Но «Традиционных» левых обвинили в приспособленчестве к Системе, в результате чего они прекратили генерировать в народных секторах реальные идеи изменения режима, постепенно ведущего страну к полной нищете. Наиболее мощная левая сила — Коммунистическая Партия Уругвая — была обвинена в полном подчинении геополитическим интересам Советского Союза, в связи с чем вся её деятельность велась в контексте противостояния «Восток-Запад». Также в ходе дискуссии прослеживалась тяжёлая критика в адрес левых революционных демагогов, давно утерявших веру народа. Надо сказать, что эти демагоги на критику в свой адрес отвечали довольно жёстко — например, Родни Арисменди (генеральный секретарь Компартии Уругвая) и Карлос Кихано (директор интеллектуального левого журнала «Марш») в своих анализах политической ситуации переходили на прямые оскорбления «Координации» и предупреждали об опасности «экстремистского сектантства».
Впрочем, излишняя демагогия, приводящая к параличу действия, была свойственна всем политическим силам страны — люди уже не верили разглагольствующим политикам, осознав, что эти болтуны ни в коей мере не собираются решать их социальные проблемы.
В течение этого дискуссионного процесса в недрах «Координации» были сформулированы два тезиса. Оба базировались на необходимости начать политическое действие новым способом.
«Тупамарос»
Первый тезис рассматривал классический сценарий политической партии со своим военным аппаратом. Второй же предлагал сценарий стратегической защиты и структуризации военно-политической организации.
Наконец, состоялся общенациональный конгресс, так называемый Конвент, на котором рассматривались эти два тезиса.
Конвент одобрил стратегию военно-политической организации, реструктуризировал устав этой новой формации, а также была одобрена «Стратегия защиты», ставшая основным догматом новообразованной группы. Ибо соотношение сил в тот момент было не в пользу народного движения, и ни о каком «нападении» не могло быть и речи. Только защита.
Итак, была учреждена подпольная военно-политическая организация, чьей первой серьёзной задачей должно было стать создание материально-технических баз для последующей организации вооружённой пропаганды. С политической точки зрения, стратегической задачей данной группы стало терпеливое накопление сил, а точнее, содействие народному лагерю в накоплении сил. Так как народные массы в большинстве своём уже созрели для революционной борьбы и откинули мысли о том, что только политическая парламентская сила сможет решить проблемы страны.
С самого начала организация самоопределялась как социалистическая. При этом имелась в виду только социализация общества, в котором, в полном соответствии концепции Гевары о «Новом Человеке», основной целью человеческой деятельности была помощь другим людям, а не получение прибылей. Это общество должно было быть сформировано в ходе исторического процесса, процесса борьбы. «Движение Национального Освобождения — Тупамарос» никогда не имело чётко определенной модели будущего общества. Предполагалось, что каждый отдельный народ со своей историей и своей самобытностью самостоятельно должен был избрать для себя формы необходимого социального развития.
Конгресс закончился в январе 1966 года. Согласно его решению, учреждённая организация MLN-T должна была взять на себя организацию процесса социально-политической борьбы, которая, в свою очередь, приведёт к национальному освобождению от империализма. Ибо кажется невозможным, чтобы народ решал свою судьбу, не разорвав железных пут зависимости.
Был также решён и национальный и политический вопросы. В своей борьбе MLN-T должно было соединить все возможные силы, даже те, которые не признавали необходимости глубоких социальных изменений, но которые готовы были встать против Империализма, будучи также его жертвами. Позиция по данным вопросам была принята в штыки теми, кто поддерживал Коммунистическую Партию, стратегия которой определялась противостоянием Востока против Запада и включала в себя отрицание «прогрессивности» некоторых слоёв общества или некоторых политических течений.
Итак, MNL-T приступила к первому этапу своей борьбы — к формированию необходимых материально-технических баз.
22 декабря
22 декабря 1966 года в ходе операции самофинансирования произошло столкновение боевиков организации с полицией, в результате которого погиб один товарищ.
Начались задержания друзей этого товарища, среди которых, логически, были и члены MLN-T. Руководство «Тупамарос» решило, что в целях безопасности некоторые ребята и девушки должны уйти в подполье. В течение нескольких дней на нелегальное положение перешли 22 человека.
Однако полиция не прекратила своих розысков «политических бандитов»: происходили обыски в представительствах политических партий и помещениях, использующихся народным движением. В одном из таких убежищ агентам удалось обнаружить скрывшегося товарища, который в ходе начавшейся перестрелки погиб.
Вся инфраструктура организации была срочно демонтирована. Из столь трудного положения можно было выйти лишь за счёт солидарности народа, который, кстати, в тот момент совершенно не знал, что собою представляет организация, только сейчас вышедшая на общественную сцену.
Хотя ранее проводились небольшие операции с использованием имени «Тупамарос», но в глазах общественности MLN-T по-прежнему оставалась лишь группой «политических бандитов», а не структурированной военно-политической организацией. Парадоксально, но лишь после несчастий 22 декабря общественность Уругвая узнала об истинной деятельности данной формации.
Сделав необходимые выводы, руководство приняло решение медленно наращивать свои силы, внимательно присматриваться к каждому кандидату на вхождение в организацию и жёстко следить за дисциплиной подпольного функционирования, правила которого были крайне строгими.
Декабрьское происшествие заставило кардинально поменять базовые установки. Была признана необходимость политической работы с массами как единственного способа продолжить существование организации.
Первой задачей, требовавшей немедленного решения, стало создание новой минимальной инфраструктуры и развёртывание политической работы, которая изначально была начата неправильно, с помощью помещений и средств, предоставленных солидарными с организацией людьми.
Началось строительство небольших домиков-шалашей в курортной зоне; там, где было меньше трудностей в приобретении земли. Они позволяли проживать здесь подпольщикам и при этом не обращать на себя особого внимания окружающих. Инфраструктура медленно, но верно, развивалась, численность также медленно и упорно росла.
Была создана новая техническая база в зоне Пахас Бланкас, ставшая позже известной под именем «Маркеталия», — в честь свободной крестьянской республики, организованной в начале 60-х годов колумбийскими повстанцами. Позже была основана другая база недалеко от города Пандо.
В тот момент, когда создавалась эта инфраструктура, организация на время отошла от активных действий. Всеобщие выборы выиграл генерал Хестидо — человек с незапятнанной репутацией, на которого возлагали свои надежды многие люди. Необходимо было выждать, пока генерал похоронит все чаяния народа. Ожидание не было долгим, поскольку вскоре генерал умер и его заменил вице-президент Пачеко Ареко. Пачеко Апеко, сторонник сильной руки, начал действовать особо жёстко. Его правление происходило с постоянными обращениями к чрезвычайным мерам безопасности, особенно к статье об «Осадном положении» Государства.
Была установлена закамуфлированная диктатура. Пачеко Ареко ухитрился сохранить Парламент, но он абсолютно игнорировал его деятельность, управляя страной посредством специальных декретов, в обход палаты депутатов.
Захват Пандо
Перед лицом сложившейся ситуации MLN-T начало развивать оперативную деятельность, кульминацией которой стал захват города Пандо 8 октября 1969 года.
В ходе этой блестящей по своему исполнению операции были захвачены пожарная часть, центральный телефонный узел, два банка, из которых были экспроприированы деньги, и полицейский комиссариат, где произошло столкновение со множеством раненых и одним убитым со стороны полиции. Операция, отлично исполненная в своей первой части, из-за ошибок, совершённых при отходе, закончилась военным крахом.
Погибли три боевика и были схвачены около тридцати, среди них — один товарищ из руководства.
Удивительно, но провал в Пандо, так же, как и трагедия 22 декабря 1966 года, благотворно повлиял на развитие организации — военный крах повлёк за собой политический рост MNL-T. Этот рост в конечном итоге усилил организацию, но, в то же время, он и стал одним из факторов, которые привели движение к последующему провалу. Ускоренный рост не позволил формации подогнать свою подпольную инфраструктуру под такое количество боевиков. Это ощущалось не только внутри структуры MLN, но и снаружи. Начали появляться CAT (Комитеты Поддержки Тупамарос), некоторые из которых действительно имели контакты с организацией, однако же большинство являлись откровенно «дикими» структурами, действовавшими автономно вне стратегических схем MNL-T, а следовательно — приносившими больше вреда, нежели пользы.
Строго говоря, «Движение Национального Освобождения — Тупамарос» никогда не вело герилью. Оно осуществляло операции по оснащению, самофинансированию и вооружённой пропаганде. Герилья, напротив, это форма военного действия. Её цель — уничтожение живой и материальной силы противника.
MLN же стремилось, прежде всего, к накоплению политического веса. Движение отличалось от остальных традиционных левых групп своей методологией политического действия. Оно осуществило множество акций — захватов в заложники высоких персон, оккупаций фабрик, символических вооружённых операций, — лишь для того, чтобы обратиться к трудящимся и завоевать политический авторитет.
Организация была структурирована в колонны, которые включали в себя, обычно, около 100 человек. Однако у каждой колонны имелась своя «периферия поддержки», иногда насчитывавшая до 300 активистов, не занимавшихся непосредственно боевой деятельностью, но обеспечивающих тылы MLN-T.
Вообще, главным организационным принципом был концентрический круг. В центре, внутреннем ядре, помещалась организация. Вокруг неё формировалось солидарное движение. И чем дальше человек стоял от центрального ядра, тем более вялые отношения с ним поддерживала организация.
Необходимость политической работы заставила руководство сформировать особую политическую колонну — так называемую «Колонну 70». Эта колонна, в свою очередь, поддерживала связь с легальным политическим организмом MNL-T, который позже участвовал в левой коалиции «Широкий Фронт».
Этот политический инструмент сражающейся формации получил название «Движение Независимых 26 Марта», в честь даты, когда «Широкий Фронт» впервые появился на публике.
Переворот
Подпольное действие на территории, контролируемой врагом, было очень дорогим удовольствием, и вызывало большие человеческие и материальные потери. Перед необходимостью освобождения из тюрем наиболее опытных боевиков руководство решило организовать серию побегов из мест заключения.
8 марта 1970 года из тюрьмы сбежали 8 девушек, активисток движения, через главный вход тюремной часовни. Намного позже, в ночь с 29 на 30 июня 1971 года, 38 боевиков покинули тюрьму через тоннель, прорытый их товарищами из-за пределов учреждения. В конце концов, через другой тоннель, вырытый из тюрьмы строгого режима «Пунта Карретас», ранним утром с 6 на 7 сентября этого же года, сбежали 111 боевиков.
В то время как эти действия действительно служили освобождению опытных боевиков, верно и то, что они вновь загружали подпольную организацию членами, находившимися в подполье. Организация была подпольной, но её члены в большинстве своём были легальными персонами.
Перед интенсивным действием организации правительство при поддержке ручного Парламента издало декрет о «Внутренней Войне». Вместе с этим были объединены репрессивные силы. Полиция, которая исполняла главные функции карательного аппарата, получила неограниченные права. Теперь совместными усилиями (Армия, Флот и Воздушно-Военные Силы) силовые структуры государства развернули репрессии против широких слоёв общества. Повсеместно применялись пытки как средство получения информации. Нарушение прав человека приобрело чудовищные формы.
Как говорилось выше, ускоренный рост организации после военного краха в Пандо не позволил адекватно реструктуризировать нормы функционирования подпольной структуры, и поэтому различные формы конспирации, в частности, «защитные перегородки», не были соблюдаемы с особой тщательностью. «Перегородки» эти должны были поддерживать организацию разделённой на герметичные отдельные отсеки: в случае, если репрессии уничтожат одну часть движения, другая не потеряет ничего. Не было времени на взращивание нового боевого состава, поэтому «перегородки» имели большое значение, позволяющие каждому отдельному индивидууму знать не больше, чем необходимо для его работы. Но конспиративная деятельность раздувшейся организации была не на высоком уровне, и поэтому, в связи с широким применением пыток, репрессивные органы смогли бы достичь успеха, собрав необходимую информацию для разгрома MLN.
И хотя «Тупамарос» смогли на первых этапах сохранить свою организацию практически в целостности, наличие весьма большого количества боевиков неизменно ухудшало качество оперативной работы.
Именно благодаря этому на протяжении 1972-73 гг. были задержаны или убиты большинство руководителей организации среднего уровня. Вскоре движение потеряло последние возможности регенерации, ибо вторая фаза провала была напрямую связана с установлением в стране военной диктатуры, которая уничтожила народное движение, левые политические партии, синдикаты и т. д.
Многие боевики и симпатизанты MLN-T были вынуждены покинуть страну, способствуя развитию международной солидарности, но они так и не сумели восстановить уничтоженное движение.
Пожалуй, самым драматичным в этой ситуации было то, что именно «Тупамарос» своими действиями в 71-72 годах создали все необходимые условия для военного переворота 27 июня 1973 г.
Ответом рабочего и народного движения на установление диктатуры стала всеобщая забастовка с оккупацией рабочих мест, длившаяся 15 дней. Но стачечное действие было уже лишено военной поддержки, которую ранее оказывало MLN-T. Ведь именно уничтожение подпольной военно-политической организации диктатура рассматривала как первый этап на своём пути вперёд к тоталитарному государству. Устранив внутреннюю военную угрозу, диктатура со всей своей мощью обрушилась на народное движение, безоружное и лишённое вооружённой поддержки.
В течение первого периода диктатуры ни одна политическая партия не имела реальной силы — ибо само существование партий, даже представлявших интересы буржуазии (таких как консервативные Национальная Партия и Колорадо), находилось под запретом.
Но со временем гражданско-военная диктатура утратила свою былую привлекательность в глазах народных масс и, кроме того, потеряла поддержку Соединённых Штатов. А с начала 80-х годов в стране начало вызревать «тихое» народное сопротивление. В конце концов, диктатура лишилась главной своей силы: армейские генералы договорились с лидерами политических партий о проведении свободных выборов, которые вновь привели в правительство одну из консервативных партий страны — Партию Колорадо. Диктатура окончательно пала.
Реорганизация
Под народным давлением новый Парламент одобрил закон об амнистии, благодаря которому получили свободу все политические заключённые. Члены MLN-T были объединены старыми руководителями для дискуссии о необходимости реорганизации движения. Были проведены три консультативных пленарных заседания, которые собрали более 500 бывших боевиков. Эти заседания присвоили право бывшим главарям движения сформировать временное руководство, поставившее своей целью объединение всех старых активистов и симпатизантов для обсуждения новой политической линии и созыва нового общенационального Конгресса.
Заключённые были освобождены в марте 1985 года. Миновало несколько месяцев, и в декабре этого же года состоялся Третий Национальный Конвент MLN-T, установивший базовые принципы нового политического движения. Однако стало очевидным, что впереди ещё долгий процесс дискуссий и общественной практики, ибо необходимо было не просто выработать множество совместных формулировок, но и объединить в единое целое очень различные опыты боевиков, томившихся в тюрьме, живших в изгнании и подпольно существовавших в самом Уругвае всё это время с момента разгрома организации.
Конвент ратифицировал также некоторые формулировки, принятые на подпольной встрече ещё в 1968 году. В первую очередь, эти формулировки относились к использованию Диалектического Материализма как научного инструмента познания и изменения общества.
Не менее важной была признана концепция Демократического Централизма — организма коллективных решений, обязательных для исполнения каждым отдельным индивидуумом, подчинение меньшинства решению большинства, выборность всех управляющих органов на всех уровнях организации и полная демократия в решении фундаментальных и функциональных задач.
Была ратифицирована концепция международной борьбы, которая понималась как необходимость совместных действий всех зависимых стран для национального освобождения каждой отдельной страны.
Среди других резолюций также был одобрен новый устав политического функционирования MLN-T.
В общем, руководители консервативных партий Уругвая предвещали короткую жизнь для этой новой реинкарнации MLN-T. Но движение приступило к реализации своих политических задач, и уже в 1985 году состоялся цикл встреч с различными персонами и политическими организациями, посвящённых вопросу объединения усилий в совместной политической работе. Эти встречи продолжились на протяжении более двух лет, и в финале были достигнуты соглашения о формировании единого политического организма — «Движения Народного Участия», движения за национальное освобождение и социализм.
В 1989 году новая формация дебютировала на парламентских выборах, завоевав два депутатских мандата.