Предисловие переводчика

Пере­вод этой книги можно при­уро­чить к 100-летию созда­ния Чехо­сло­вац­кой рес­пуб­лики. Перед вами — один из самых луч­ших науч­ных тру­дов, кото­рые были напи­саны в Чехии со вре­мён рас­пада соц­ла­геря. Чехия с 1989 года — одно из самых анти­ком­му­ни­сти­че­ских госу­дарств в мире, мас­штабы анти­ком­му­ни­сти­че­ской исте­рии пора­жают. Про­па­ганда в Чехии настолько все­по­гло­ща­ю­щая и мощ­ная, что ста­но­вится почти невоз­можно найти чело­века, чьё мне­ние было бы отлично от того, что гово­рят по теле­ви­зору или в интер­нет-изда­ниях, и кто хоть сколько-нибудь сопро­тив­лялся бы гос­под­ству­ю­щему «мейн­стриму». Любая попытка при­ве­сти доводы, факты, про­ти­во­ре­ча­щие офи­ци­аль­ным оцен­кам, будет заклей­мена как боль­ше­вист­ская или марк­сист­ская про­па­ганда. Даже люди, жив­шие в ЧССР, вынуж­дены скры­вать своё мне­ние о той эпохе либо менять его на про­ти­во­по­лож­ное под дав­ле­нием бытия. 

Фак­ти­че­ски ни один чело­век в Чехии после гибели соци­а­лизма на боль­шую ауди­то­рию не про­из­нёс слов в защиту соци­а­ли­сти­че­ского пери­ода исто­рии. Его для чехов как будто не суще­ствует, от него откре­щи­ва­ются и не изу­чают. Посто­ян­ное, еже­днев­ное про­мы­ва­ние моз­гов в теле­ви­зоре, газе­тах, выстав­ках, бил­бор­дах, интер­нет-изда­ниях дало свои плоды (подробно об одной вопи­ю­щей «выставке» я рас­ска­зал в своей заметке). На руку про­па­ган­ди­стам, кото­рые цемен­ти­руют неве­же­ство насе­ле­ния, играют эко­но­ми­че­ский рост на фоне стаг­на­ции евро­зоны и уме­лая социал-демо­кра­ти­че­ская поли­тика, дела­ю­щая Чехию более при­вле­ка­тель­ной для жизни, по срав­не­нию с осталь­ными стра­нами Восточ­ной Европы. Люди поне­многу начи­нают уста­вать от про­па­ганды и отно­ситься к ней скеп­ти­че­ски, но пока не готовы осо­знать даже её мас­шта­бов, не говоря уже о борьбе с ней.

Но недавно одна из веду­щих чеш­ских эко­но­ми­стов выпу­стила книгу «Как мы стали коло­нией?», кото­рая за корот­кий период стала бест­сел­ле­ром в Чехии и Сло­ва­кии. Так как пока­зы­вает реаль­ное поло­же­ние дел в Чехии, даёт адек­ват­ный ана­лиз исто­рии людям, устав­шим от сен­тен­ций вроде «спа­сём Маса­ри­кову демо­кра­тию», пред­ла­гает дол­го­ждан­ную аль­тер­на­тиву госу­дар­ствен­ной про­па­ганде и мещан­скому «здра­вому смыслу». Конечно, книга не лишена недо­стат­ков, так как автор не явля­ется после­до­ва­тель­ным марк­си­стом. Кроме того, по сооб­ра­же­нием цен­зуры мно­гие вещи она писать не может, либо пере­даёт их заву­а­ли­ро­вано с целью избе­жать про­блем с изда­нием книги.

Юлиус Гашек

От издательства

Доцент, док­тор эко­но­ми­че­ских наук Илона Швих­ли­кова — извест­ный чеш­ский эко­но­мист, про­фес­си­о­нально зани­ма­ю­ща­яся меж­ду­на­род­ной эко­но­ми­кой, прежде всего вопро­сами гло­ба­ли­за­ции, энер­ге­тики и поли­ти­че­ской эко­но­мии. В 2010 году пред­ста­вила свою моно­гра­фию «Гло­ба­ли­за­ция и кри­зис», в 2014 году — моно­гра­фию «Пере­лом. От вели­кой рецес­сии к вели­кой трансформации».

Имеет мно­же­ство пуб­ли­ка­ций, читает лек­ции в Чехии и Сло­ва­кии, высту­пает на радио и телевидении.

В 2010 году осно­вала граж­дан­скую ини­ци­а­тиву «Аль­тер­на­тива снизу», цель кото­рой, согласно заяв­ле­ниям орга­ни­за­то­ров, — спо­соб­ство­вать уча­стию граж­дан в пуб­лич­ной жизни и эко­но­ми­че­ской демократии.

«К чему мы при­шли за послед­ние два­дцать пять лет? В каком состо­я­нии нахо­дится сей­час Чеш­ская Рес­пуб­лика? И прежде всего, куда мы дви­жемся и к чему идём?»

Чеш­ский эко­но­мист с поли­то­ло­ги­че­ским обра­зо­ва­нием в своей новой книге с про­во­ка­ци­он­ным, однако, к сожа­ле­нию, под­хо­дя­щим назва­нием — «Как мы стали коло­нией» — опи­сы­вает путь, прой­ден­ный чехами, от так назы­ва­е­мой «бар­хат­ной рево­лю­ции» до сего­дняш­него дня. Она ана­ли­зи­рует детали ситу­а­ции и одно­вре­менно пред­став­ляет воз­мож­но­сти даль­ней­шего развития.

Образ, кото­рый, рисует нам автор, не слиш­ком радо­стен. И её взгляд пол­но­стью опи­ра­ется на эмпи­ри­че­ские факты, а не на идео­ло­ги­че­ски при­укра­шен­ные дог­маты, о кото­рых мы слы­шим и читаем со стра­ниц мейн­стри­мо­вых медиа каж­дый день.

К при­меру, в отли­чие от боль­шин­ства «офи­ци­аль­ных» эко­но­ми­стов, кото­рые счи­тают раз­ви­тие после 1989 года пол­но­стью пози­тив­ным, но якобы всего лишь с мел­кими недо­стат­ками, Илона Швих­ли­кова не боится назы­вать вещи сво­ими име­нами и прямо заяв­ляет, что «с самого начала мы встали на оши­боч­ный путь».

«Чеш­ская Рес­пуб­лика после 1989 года вошла в миро­вую эко­но­мику на пра­вах коло­нии и в коло­ни­аль­ном состо­я­нии нахо­дится до сих пор. Мы ока­за­лись на пери­фе­рии в эко­но­ми­че­ских аспек­тах, а также в поли­ти­че­ских и интел­лек­ту­аль­ных. Назре­вает вопрос — было ли это след­ствием обсто­я­тельств, замыс­лом или же след­ствием нашей наив­но­сти? — но в ответ пока нельзя ничего утвер­ждать однозначно».

Автор ста­ра­ется объ­яс­нить теку­щую ситу­а­цию в кон­тек­сте пере­мен в миро­вой эко­но­мике. Чеш­ская эко­но­мика в конце 80-х годов начала вли­ваться в миро­вую гло­ба­ли­за­цию, где про­ис­хо­дил рост круп­ных транс­на­ци­о­наль­ных кор­по­ра­ций, воз­ник­но­ве­ние меж­ду­на­род­ных рыноч­ных цепей и уси­ле­ние финан­си­а­ли­за­ции (про­цесс транс­фор­ма­ции финан­со­вого капи­тала в фик­тив­ный и вир­ту­аль­ный капи­тал и его отде­ле­ние от реаль­ной, про­из­вод­ствен­ной сферы).

В миро­вую эко­но­мику Чехия начала инте­гри­ро­ваться в тот момент, когда капи­та­лизм уже нахо­дился в серьёз­ном кри­зисе, и рас­пад восточ­ного блока при­шелся как нельзя кстати, отло­жив вели­кую рецес­сию на два­дцать лет. Чехо­сло­ва­кия, а позже Чеш­ская Рес­пуб­лика, создала свою транс­фор­ма­ци­он­ную стра­те­гию в обста­новке гос­под­ству­ю­щего нео­ли­бе­ра­лизма, вопло­щён­ного в жизнь на Вашинг­тон­ском кон­сен­сусе, по кото­рому про­во­ди­лась либе­ра­ли­за­ция в каче­стве пана­цеи от всех болез­ней мира.

Быв­шие соци­а­ли­сти­че­ские страны стали не только новым желан­ным рын­ком сбыта, но и живой лабо­ра­то­рией, где при под­держке мест­ных элит было испы­тано воз­дей­ствие рецеп­тов рыноч­ного фун­да­мен­та­лизма, таких, как дере­гу­ля­ция, само­цель­ная купон­ная при­ва­ти­за­ция c кон­ку­рент­ной ценой, кото­рая в Чехии в начале транс­фор­ма­ци­он­ного про­цесса была под­дер­жана зна­чи­тель­ной деваль­ва­цией кроны, фис­каль­ными огра­ни­че­ни­ями, низ­кими нало­гами и низ­кой добав­лен­ной сто­и­мо­стью¹ . В итоге при­ток загра­нич­ного капи­тала не вызвал ника­ких зна­чи­тель­ных изме­не­ний. Одним из зако­но­мер­ных след­ствий этого стал круп­ный вывоз капи­тала из страны, в общем и целом углу­бив­ший коло­ни­аль­ный ста­тус госу­дар­ства, став­шего всего лишь при­дат­ком стран пер­вого мира.

К сожа­ле­нию, коло­ни­аль­ный ста­тус имеет свои меж­ду­на­род­ные и поли­ти­че­ские послед­ствия. Про­яв­ля­ются они в неспо­соб­но­сти и неже­ла­нии мест­ных элит пони­мать, в какой обста­новке нахо­дится Чехия, и какие у неё стра­те­ги­че­ские инте­ресы, а также реально оце­нить суще­ствен­ные вопросы.

«Мы стали поли­ти­че­ской пери­фе­рией, кото­рая не имеет ника­ких наци­о­наль­ных инте­ре­сов, потому что нахо­дится в фар­ва­тере увя­да­ю­щего геге­мона. Наш интел­лек­ту­аль­ный гори­зонт умень­ша­ется авто­ма­ти­че­ски по запад­ному образцу… Наша энер­гия ста­но­вится мар­ги­наль­ной, так как Чеш­ская Рес­пуб­лика выпа­дает из повестки сего­дняш­него дня и нахо­дится вне глав­ных интел­лек­ту­аль­ных деба­тов. Глу­бо­кие вопросы по суще­ству не зада­ются, потому что под­со­зна­тельно чув­ству­ется, что у нас ничего решаться не будет, точ­нее, до нас реше­ние дой­дёт в самую послед­нюю оче­редь. Поли­тика огра­ни­чи­вает про­ве­де­ние эффек­тив­ных целе­со­об­раз­ных опе­ра­ций и при­ме­не­ние кон­струк­тив­ных мето­дов, потому что право выбора стра­те­гии уже давно предо­став­лено кому-то другому».

Разу­ме­ется, автор не оста­нав­ли­ва­ется на опи­са­нии состо­я­ния и кон­ста­та­ции фак­тов, и смысл этой книги, как ей самой кажется, в том, что ещё не всё поте­ряно, она при­зы­вает смот­реть в буду­щее и, к тому же, раз­ра­ба­ты­вать именно ту стра­те­гию, кото­рая помо­жет выйти из коло­ни­аль­ного статуса.

Илона Швихликова. Как мы стали колонией

Общей чер­той эко­но­мик стран восточ­ного блока был цен­траль­ный план, но это не озна­чает, что дру­гих эко­но­ми­че­ских инстру­мен­тов не было.

Прежде чем заняться кон­кретно ана­ли­зом Чехо­сло­ва­кии, рас­смот­рим несколько общих при­зна­ков, кото­рые при­сущи всем эко­но­ми­кам стран быв­шего Восточ­ного блока. Однако вме­сте с тем необ­хо­димо учи­ты­вать, что выше­ука­зан­ные эко­но­мики имели свой путь раз­ви­тия, как и по своей струк­туре, так и с точки зре­ния роста, внут­рен­них про­блем и т. п.²

Зада­чей цен­траль­ного плана было разумно исполь­зо­вать эко­но­ми­че­ские мощ­но­сти, не при­бе­гая к рыноч­ным меха­низ­мам. Рынок вос­при­ни­мался как деста­би­ли­зи­ру­ю­щий фак­тор. Вза­и­мо­свя­зан­ность пра­вя­щей пар­тии и эко­но­ми­че­ской системы осно­вана на госу­дар­ствен­ной соб­ствен­но­сти и на системе коли­че­ствен­ных пока­за­те­лей. Иначе говоря, мы наблю­даем сли­я­ние поли­ти­че­ской и эко­но­ми­че­ской сфер, но если рас­суж­дать о функ­ци­о­ни­ро­ва­нии тогдаш­ней системы сквозь призму полит­эко­но­мии, то одного лишь ука­за­ния на вза­и­мо­связь цен­траль­ного плана и пра­вя­щей пар­тии недо­ста­точно. В той системе важ­ную роль играли власт­ные отно­ше­ния. К при­меру, при созда­нии плана и наборе целе­вых (коли­че­ствен­ных) пока­за­те­лей про­яв­ля­лось соот­но­ше­ние сил между отдель­ными предприятиями.

Кроме выпол­не­ния плана и общего урав­но­ве­ши­ва­ния спроса и пред­ло­же­ния центр брал на себя и дру­гие задачи, напри­мер, гаран­ти­ро­ва­ние инно­ва­ций и струк­тур­ных изме­не­ний. Однако как раз выпол­не­ние этих задач, глав­ным обра­зом, начи­ная с 70-х годов, было не все­гда успеш­ным, и пла­но­вые эко­но­мики начали во мно­гом, прежде всего в хозяй­ствен­ных вопро­сах, свя­зан­ных с това­рами широ­кого потреб­ле­ния, отста­вать от запад­но­ев­ро­пей­ских стран. Финан­со­вая система играла вто­ро­сте­пен­ную роль и к тому же была одно­сту­пен­ча­той, а роль цен­траль­ных бан­ков не была отчет­ливо выделена.

Цены на мате­ри­аль­ные блага уста­нав­ли­ва­лись и опре­де­ля­лись цен­тром. Боль­шое вни­ма­ние уде­ля­лось сохра­не­нию соци­аль­ного равен­ства, цены основ­ных соци­аль­ных благ также были суб­си­ди­ро­ваны. С дру­гой сто­роны, то, что вос­при­ни­ма­лось как пред­меты рос­коши, напри­мер, маг­ни­то­фон, сто­ило очень дорого.

План с тече­нием вре­мени стал нару­шаться, выпол­нялся частично, слабо учи­ты­ва­лись запросы реаль­ного про­из­вод­ства и потреб­ле­ния. Для завода и пред­при­я­тия, напри­мер, самым выгод­ным вари­ан­том могло быть непол­ное исполь­зо­ва­ние сво­его потен­ци­ала и фор­ми­ро­ва­ние так­ти­че­ски не завы­шен­ных, а более реаль­ных целей и задач. Иначе говоря, это скры­тие резер­вов, кото­рыми позже можно было про­сто вос­поль­зо­ваться и добиться тре­бу­е­мого жела­тель­ного «пере­вы­пол­не­ния плана». Фор­ми­ро­ва­ние плана опи­ра­лось на соче­та­ние кон­троля и согла­со­ва­ния с цен­траль­ным коми­те­том, а «осо­бенно шуст­рым» уда­ва­лось зара­нее и в инди­ви­ду­аль­ном порядке дого­во­риться об осо­бых усло­виях³ . Система каче­ствен­ных пока­за­те­лей должна была обя­за­тельно сама себя вос­про­из­во­дить с помо­щью тех отрас­лей, кото­рые можно изме­рить тон­нами угля, стали и т. д. (однако, таким же спо­со­бом тяжело, напри­мер, отра­зить уро­вень услуг). И даже при долж­ном уси­лии невоз­можно для пока­за­те­лей уло­вить дина­мику, так как они для этого не гибки.

Резуль­та­том стало созда­ние системы посто­ян­ного дефи­цита, сим­во­лом кото­рой для граж­дан явля­лись оче­реди, в основ­ном на товары основ­ного потреб­ле­ния, необ­хо­ди­мость иметь зна­ком­ства и связи ради доступа к «дефи­циту» и воз­ник­но­ве­нием нефор­маль­ного чер­ного рынка, где удо­вле­тво­рялся спрос на дефи­цит­ные товары.

Сла­бым зве­ном цен­трально ори­ен­ти­ро­ван­ных пла­но­вых эко­но­мик был спо­соб их инте­гра­ции в миро­вую эко­но­мику. Именно реин­те­гра­ция в миро­вую эко­но­мику стала глав­ной зада­чей транс­фор­ма­ци­он­ного про­цесса, при­чём спо­собы осу­ществ­ле­ния и выпол­не­ния этой задачи в Китае, СССР и Чехо­сло­ва­кии раз­ли­ча­лись. Для цен­тра­ли­зо­ван­ного пла­ни­ро­ва­ния была про­блем­ная конъ­юнк­тура, так как услож­ня­лись задачи исполь­зо­ва­ния внут­рен­них про­из­вод­ствен­ных мощ­но­стей и урав­но­ве­ши­ва­ния «спроса и пред­ло­же­ния». Важ­ную роль играл Совет эко­но­ми­че­ской вза­и­мо­по­мощи (СЭВ), осно­ван­ный в 1949 году.

В восточ­ном блоке вообще был сде­лан акцент на широ­кую само­обес­пе­чен­ность или же т. н. народно-хозяй­ствен­ную уни­вер­саль­ность. Дан­ный фено­мен нельзя рас­смат­ри­вать исклю­чи­тельно в нега­тив­ном ключе. Да, это правда, что про­из­вод­ствен­ная база была зна­чи­тельно широ­кой, то есть, мало­спе­ци­а­ли­зи­ро­ван­ной и с низ­кой эффек­тив­но­стью. Но, с дру­гой сто­роны, такая эко­но­мика в стра­те­ги­че­ском плане меньше зави­села от сво­его окру­же­ния. Однако вме­сте с этим, отста­ва­ния в неко­то­рых отрас­лях было не избе­жать. Искус­ствен­ные курсы валют в стра­нах соц­ла­геря были при­чи­ной того, что система цен в стра­нах с пла­но­вой эко­но­ми­кой была пол­но­стью ото­рвана от цен реаль­ных (т. е. рыноч­ных). Цены не выпол­няли свою функ­цию сиг­нала ни во внут­рен­них, ни во внеш­них свя­зях. Сотруд­ни­че­ство и сов­мест­ная работа в рам­ках СЭВ порой были моти­ви­ро­ваны потреб­но­стью найти сбыт излиш­кам с внут­рен­него рынка или воз­мож­но­стью коопе­ра­ции на допол­ни­тель­ной (ком­пле­мен­тар­ной) основе, а не на кон­ку­рент­ной. Нельзя также недо­оце­ни­вать роль загра­нич­ной тор­говли. Необ­хо­димо было, чтобы раз­ви­ва­лись отно­ше­ния и с Запа­дом (осо­бенно с опре­де­лён­ной груп­пой раз­ви­ва­ю­щихся стран), хотя бы ради доступа к твёр­дым валю­там. Тор­говля с Запа­дом дей­стви­тельно шла, но в раз­ных стра­нах с раз­ной интен­сив­но­стью и ценой раз­ных кур­со­вых и цено­вых дефор­ма­ций, кото­рые вме­сте с отста­ва­нием в при­клад­ных иссле­до­ва­ниях в конеч­ном счёте при­вели к дефи­циту совре­мен­ных тех­но­ло­гий и после­ду­ю­щему отста­ва­нию⁴ . По этому поводу вспо­ми­на­ется один анек­дот, кото­рый иллю­стри­рует дегра­да­цию цен­трально-пла­но­вых эко­но­мик, родом из 70-х годов:

«При­везли япон­скую камеру, разо­брали, поняли устрой­ство, создали ана­лог. Вто­рая фаза: при­везли камеру, разо­брали, поняли устрой­ство, но в этот раз не нала­дили созда­ние и про­из­вод­ство ана­лога. И, нако­нец, тре­тья, конеч­ная фаза: при­везли япон­скую камеру, разо­брали, а устрой­ство не поняли».

С точки зре­ния струк­тур­ного аспекта было оче­видно пре­об­ла­да­ние и пред­по­чте­ние тяжё­лой про­мыш­лен­но­сти. Если для после­во­ен­ного вос­ста­нов­ле­ния это имело смысл, то в послед­ние деся­ти­ле­тия стало сим­во­лом упадка и дока­за­тель­ством того, как непро­сто было для ста­биль­ного режима с цен­тра­ли­зо­ван­ной пла­но­вой эко­но­ми­кой поме­нять ори­ен­та­цию эко­но­ми­че­ской струк­туры, сде­лав акцент на товары широ­кого потреб­ле­ния. Коли­че­ствен­ные пока­за­тели должны были ори­ен­ти­ро­ваться на умно­же­ние про­дук­ции при невоз­мож­но­сти повы­ше­ния моти­ва­ции к уве­ли­че­нию уровня каче­ства про­дук­ции (начи­ная от дизайна и закан­чи­вая уров­нем тех­но­ло­гич­но­сти). Именно эта система пока­за­те­лей поспо­соб­ство­вала тому, что сфера обслу­жи­ва­ния и услуг играла исклю­чи­тельно мар­ги­наль­ную роль. При­чём пре­об­ла­да­ние тяжё­лой, а не лег­кой, про­мыш­лен­но­сти также (зача­стую нега­тивно) вли­яло на ощу­ще­ние и вос­при­я­тие уровня жизни насе­ле­нием⁵ .

С учё­том тех­но­ло­ги­че­ского отста­ва­ния в рам­ках стран с пла­но­вой эко­но­ми­кой науке и иссле­до­ва­ниям отво­ди­лось важ­ное место. Навер­ное, можно рас­смат­ри­вать как клю­че­вую ошибку, что раз­ные инсти­туты и рабоче-спе­ци­аль­ные каби­неты, зани­ма­ю­щи­еся иссле­до­ва­ни­ями, как пра­вило, не пере­жили 1989 год. Без­условно, нека­че­ствен­ная науч­ная работа была не их про­бле­мой, про­блема ско­рее заклю­ча­лась в отсут­ствии цено­вых сиг­на­лов (спроса), в мед­лен­ном рас­смот­ре­нии, при­ня­тии и утвер­жде­нии нова­тор­ских про­ек­тов «сверху». Все это тор­мо­зило и затруд­няло воз­мож­но­сти при­ме­не­ния как в работе, так и в огра­ни­чен­ных меж­ду­на­род­ных свя­зях и контактах.

Итак, если резю­ми­ро­вать очень кратко, то системе пла­но­вых эко­но­мик уда­лось про­ве­сти быст­рую после­во­ен­ную рекон­струк­цию (моби­ли­за­ция всех ресур­сов) при экс­тен­сив­ном типе раз­ви­тия. Но такая система была не спо­собна пере­стро­иться на интен­сив­ный рост, кото­рый бы про­явился в более высо­ком каче­стве потре­би­тель­ских това­ров и необ­хо­ди­мых свое­вре­мен­ных инно­ва­ций, именно из-за созда­ния плана и харак­тера его пока­за­те­лей, кото­рых она при­дер­жи­ва­лась. Дан­ные про­блемы стали осо­бенно заметны в 70-е годы, когда цен­трально-пла­но­вые эко­но­мики в целом кол­лек­тивно впа­дали в стаг­на­цию. Теперь рас­смот­рим неко­то­рые дан­ные в таб­лице 1. Здесь можно заме­тить, что этап (период) до 1973 года (то есть до пер­вого неф­тя­ного шока) был пози­тив­ным (поло­жи­тель­ным) как для запад­но­ев­ро­пей­ских стран, так и для стран с пла­но­вой эко­но­ми­кой. Раз­ли­чия в росте не были прямо-таки черес­чур замет­ными, что под­твер­жда­ется тем, что моби­ли­за­ция всех име­ю­щихся ресур­сов в рам­ках цен­траль­ного плана эффек­тивна прежде всего в кри­зис­ных ситу­а­циях, одной из кото­рых, напри­мер, явля­ется после­во­ен­ная рекон­струк­ция (str.16). Семи­де­ся­тые годы озна­ме­но­вали собой пере­лом, но здесь сле­дует обра­тить вни­ма­ние, что это про­изо­шло, опять же, как в стра­нах капи­та­ли­сти­че­ского лагеря, так и соци­а­ли­сти­че­ского. Насколько в семи­де­ся­тые годы была осно­ва­тельно под­го­тов­лена почва для совре­мен­ной формы капи­та­лизма, мы уви­дим дальше. Не будем в кон­тек­сте капи­та­ли­сти­че­ских эко­но­мик гово­рить впу­стую (и с носталь­гией) о золо­тых пяти­де­ся­тых и семи­де­ся­тых. Сле­ду­ю­щие деся­ти­ле­тия пока­зы­вают, стало быть, не только зна­чи­тель­ное замед­ле­ние и застой, но также и рас­ту­щие рас­хож­де­ния между сопо­став­ля­е­мыми эко­но­ми­ками (отдельно стоит отме­тить упа­док Польши — яркий тому при­мер). В конеч­ном счёте, мы чётко видим то, как сильно отме­чен в ста­ти­стике 1990 год, то есть начало шоко­вого пери­ода пре­об­ра­зо­ва­ний. Его вклю­че­ние в таб­лицу в неко­то­рых слу­чаях суще­ственно сни­жает при­бли­зи­тель­ный годо­вой темп роста.

Итак, раз­ви­тие пла­но­вых эко­но­мик можно в общем раз­де­лить на 3 пери­ода. Пер­вый — с наи­выс­шими тем­пами роста, кото­рый кроме экс­тен­сив­ного роста харак­те­ри­зу­ется также повы­шен­ными тем­пами инду­стри­а­ли­за­ции и высо­ким раз­ме­ром инве­сти­ций. Во вто­ром пери­оде наблю­да­ется попытка интен­си­фи­ка­ции роста, где, однако, ско­рее отме­ча­ется нара­щи­ва­ние вовле­че­ния в про­цесс рабо­чей силы, а также недо­ста­точ­ное внед­ре­ние инно­ва­ций. В послед­нем, конеч­ном, пери­оде уже доми­ни­рует страх изме­не­ний, стаг­на­ция и опре­де­лён­ное «омерт­ве­ние», кото­рое не сумела пере­ло­мить даже перестройка.

Исходя из этих пока­за­ний, выте­кает целый ряд зани­ма­тель­ных фак­тов. С одной сто­роны, мы видим, что в рам­ках восточ­ного блока Чехо­сло­ва­кия имела при­ви­ле­ги­ро­ван­ное поло­же­ние высо­ко­раз­ви­того госу­дар­ства и до про­цесса пре­об­ра­зо­ва­ний нахо­ди­лась в отно­си­тельно луч­шей пози­ции. С дру­гой сто­роны, она, тем не менее, при­над­ле­жала к числу тех стран, кото­рые наи­бо­лее всего ото­шли от сво­его исход­ного уровня. Весьма шоки­ру­ю­щим был упа­док Польши, кото­рая, равно как и Вен­грия, боро­лась с внеш­ним дол­гом. Силь­ное паде­ние уровня жизни необ­хо­димо свя­зы­вать с воз­ник­но­ве­нием дви­же­ния «Соли­дар­ность», с навя­зы­ва­нием отно­ше­ний с Евро­пей­ским эко­но­ми­че­ским сооб­ще­ством (ЕЭС) и пере­го­воры с поли­ти­че­ской оппо­зи­цией. Чехо­сло­ва­кия же была в ином положении.

Несмотря на то, что стра­нам с цен­трально-пла­но­выми эко­но­ми­ками не уда­лось повы­сить уро­вень жизни своих граж­дан, мы не можем рас­смат­ри­вать всё только через призму уровня широ­кого потреб­ле­ния. Нельзя также забы­вать, что боль­шое вни­ма­ние уде­ля­лось вопро­сам посте­пен­ного устра­не­ния нера­вен­ства и предо­став­ле­нию соци­аль­ных гаран­тий. Само собой разу­ме­ется, меди­цина, система здра­во­охра­не­ния, обра­зо­ва­ние, жильё и суб­си­ди­ро­ван­ное про­до­воль­ствие были бес­плат­ными. Помощь семьям с детьми заклю­ча­лась не только в декрет­ном отпуске, но также и в созда­нии раз­ви­той обще­ствен­ной инфра­струк­туры: системы яслей и дет­ских садов. Высо­кая доля заня­тых соче­та­лась с низ­ким воз­рас­том выхода на пен­сию. Вообще, в Чехо­сло­ва­кии, как и во всех стра­нах восточ­ного блока, глав­ным обра­зом был очень низ­кий уро­вень соци­аль­ного нера­вен­ства. Неоспо­ри­мым фак­том явля­лись широ­кая сеть соци­аль­ного обес­пе­че­ния и раз­ви­тая инфра­струк­тура. Рас­ши­ре­ние соци­аль­ного стра­хо­ва­ния, бес­плат­ное ока­за­ние меди­цин­ской помощи и выдача лекар­ствен­ных пре­па­ра­тов, путёвки в сана­то­рии и лечеб­ницы, помощь мате­рям в декрете, предо­став­ле­ние пен­сий, посо­бий по инва­лид­но­сти, все­об­щая забота о детях и их роди­те­лях, бес­плат­ное образование.

Но одно­вре­менно с этим именно в послед­ние деся­ти­ле­тия мас­сово появи­лись раз­ные допол­ни­тель­ные спо­собы под­за­ра­бо­тать, иначе говоря, полу­чать «вто­рую зар­плату» — от работы по сов­ме­сти­тель­ству вплоть до вру­че­ния подар­ков и взяток.

Дис­ци­плина на заво­дах и пред­при­я­тиях была на довольно низ­ком уровне, а неявка на работу стала частым явле­нием⁶ .

Также пред­при­ни­мался ряд попы­ток рефор­ми­ро­ва­ния «госу­дар­ствен­ного соци­а­лизма». К числу самых извест­ных отно­сятся попытки рефор­ми­стов в 1968 году, име­ются в виду именно уси­лия про­дви­нуть цены в каче­стве рыноч­ного инди­ка­тора, до пол­ного воз­врата к част­ной соб­ствен­но­сти дело пока не дохо­дило⁷ . Выше­пе­ре­чис­лен­ные наме­ре­ния и уси­лия рефор­ми­стов были впо­след­ствии заду­шены Бреж­не­вым. Можно пола­гать, что про­ва­лив­ши­еся реформы 1968 года сло­мали хре­бет «госу­дар­ствен­ному соци­а­лизму» как эко­но­ми­че­ски, так и поли­ти­че­ски. То, что пра­ви­тель­ству Бреж­нева каза­лось «спа­се­нием» от реви­зи­о­ни­стов, обер­ну­лось абсо­лют­ной своей про­ти­во­по­лож­но­стью⁸ .

Сверх того, непо­сле­до­ва­тель­ные и хао­ти­че­ские про­екты реформ Миха­ила Гор­ба­чева (пере­стройка и глас­ность) появи­лись гораздо позже, когда на их реа­ли­за­цию уже не име­лось в рас­по­ря­же­нии ни кад­ров, ни источ­ни­ков, ни ресурсов.

В дру­гой ситу­а­ции нахо­дился, напри­мер, Китай, где про­цесс реформ начался еще в конце 70-х годов, и кото­рому уда­лось застать начало гло­ба­ли­за­ции. Также очень спе­ци­фич­ный был путь у Юго­сла­вии, чья модель соци­а­лизма могла вдох­но­вить дру­гих⁹ . Хотя не хоте­лось бы здесь гово­рить о раз­ных «тео­риях заго­вора», но, тем не менее, счи­таю абсо­лютно пра­виль­ным зани­маться бал­кан­ским вопро­сом и изу­чать то, насколько был свя­зан рас­пад Юго­сла­вии с немец­кими инте­ре­сами в этом реги­оне¹⁰ .

Спе­ци­фика чехо­сло­вац­кого госу­дар­ствен­ного соци­а­лизма и рас­кры­тие выбран­ных харак­те­ри­стик (в рам­ках кон­тек­ста были выбраны чехо­сло­вац­кие транс­фор­ма­ции, а точ­нее транс­фор­ма­ции чеш­ской эко­но­мики с учё­том тех фак­то­ров, кото­рые зна­чи­тельно про­яви­лись в про­цессе трансформаций).

Цель дан­ной книги — не про­сто вешать ярлыки и оце­ни­вать период госу­дар­ствен­ного соци­а­лизма в Чехо­сло­ва­кии как исклю­чи­тельно хоро­ший или пло­хой, а пока­зать, какими чер­тами оха­рак­те­ри­зо­вы­ва­лась эко­но­мика, каким было исход­ное поло­же­ние и состо­я­ние для транс­фор­ма­ции эко­но­мики и, в том числе, какие для этого задачи ста­вил дан­ный про­цесс. Рас­суж­дая о каких-либо пере­ме­нах и изме­не­ниях, необ­хо­димо все­гда учи­ты­вать так назы­ва­е­мый эффект «колеи» (зави­си­мость от пер­во­на­чально выбран­ного пути или же вли­я­ние соци­аль­ных уста­но­вок и моде­лей пове­де­ния, про­дик­то­ван­ных веко­выми сте­рео­ти­пами, и т. п.). Ведь нельзя пол­но­стью отречься от про­шлого и начи­нать всё заново, как будто бы перед пери­о­дом транс­фор­ма­ций ничего не про­ис­хо­дило. Чита­те­лям, кото­рых инте­ре­сует более отчёт­ли­вая пози­ция, можно поре­ко­мен­до­вать, к при­меру, раз­об­ла­ча­ю­щую кри­тику, напи­сан­ную авто­ром, чехо­сло­вац­ким эми­гран­том, Яро­сла­вом Теп­лым — «Соци­а­лизм в чехо­сло­вац­ком народ­ном хозяй­стве и эко­но­мике» (Teplý, Jaroslav: «Socialismus v čs. národním hospodářství»). С дру­гой сто­роны, чтобы рас­смот­реть ещё одну точку зре­ния по дан­ному спек­тру вопро­сов, обра­тите вни­ма­ние на книгу Фран­ти­шека Неужила «Вчера, сего­дня и воз­можно зав­тра» (Neužil, František: «Včera, dnes a možná zítra»).

Одной из харак­тер­ных черт, кото­рая «тянется крас­ной нитью» через чеш­скую исто­рию, явля­ется склон­ность к край­но­стям, что неиз­бежно отра­зи­лось и на про­цессе транс­фор­ма­ций. Это имело место также и в целом в Чехо­сло­ва­кии, где (напри­мер, в отли­чие от Польши) были пол­но­стью про­ве­дены наци­о­на­ли­за­ция и кол­лек­ти­ви­за­ция¹¹ .

В свою оче­редь, в Польше всё ещё сохра­ня­лась неко­то­рая пред­при­ни­ма­тель­ская дея­тель­ность и актив­ность, а в Чехо­сло­ва­кии подоб­ное устра­няли дог­ма­ти­че­ской так­ти­кой. Одна из при­чин, воз­можно, кро­ется в том, что ком­пар­тия, кото­рая имела у нас мощ­ное вли­я­ние, заняла в резуль­тате выбо­ров в 1946 году доми­ни­ру­ю­щую позицию.

Пер­вым делом был создан коопе­ра­тив­ный сек­тор, кото­рый сперва осно­вы­вался на доб­ро­воль­ных нача­лах. Отме­тим, что коопе­ра­тив­ная дея­тель­ность ещё в период дово­ен­ной Пер­вой рес­пуб­лики явля­лась замет­ным соци­ально-эко­но­ми­че­ским фено­ме­ном. На смену доб­ро­воль­ному объ­еди­не­нию при­шла насиль­ствен­ная кол­лек­ти­ви­за­ция, кото­рая дис­кре­ди­ти­рует и попи­рает коопе­ра­тив­ную идею¹² .

В согла­сии с тра­ди­цией впа­де­ния из край­но­сти в край­ность, с кото­рой мы ещё позже столк­нёмся, коопе­ра­тив­ному сек­тору после 1989 года здо­рово доста­лось, и c нега­тив­ным обра­зом он борется по сей день. Хотя, разу­ме­ется, пол­ная наци­о­на­ли­за­ция не могла про­во­диться только лишь наси­лием и моти­ви­ро­ва­лась не только стрем­ле­нием пол­но­стью всё кон­тро­ли­ро­вать. Веро­ятно, потому в эпоху пере­мен (а дан­ное состо­я­ние сохра­ня­ется и по сей день) появи­лось так много отсы­лок, часто неточ­ных и при­укра­шен­ных, ко вре­ме­нам Пер­вой рес­пуб­лики, что предо­ста­вило бы обще­ствен­но­сти види­мость непре­рыв­но­сти и пре­ем­ствен­но­сти, при игно­ри­ро­ва­нии соци­а­ли­сти­че­ского опыта.

Цен­тра­ли­за­ция всех эле­мен­тов эко­но­мики должна была обя­за­тельно вылиться в чрез­мер­ную пере­грузку цен­тра. По этой при­чине всё логи­че­ски сосре­до­то­чи­ва­лось на реше­нии круп­ных про­блем, нежели чем на опти­ми­за­ции управ­ле­ния. Кроме того, дан­ная система вела к неже­ла­нию решать «снизу» и к пере­ме­ще­нию ответ­ствен­но­сти «наверх». Неже­ла­ние при­ни­мать и брать ответ­ствен­ность стало симп­то­ма­ти­че­ским и было рас­про­стра­нено вплоть до конца 1989 года. Помимо того, цен­тра­ли­за­ция была также негиб­кой и неустой­чи­вой: пока решался вопрос о доставке кон­крет­ного науч­ного при­бора, про­хо­дило уже много лет. Новые тех­но­ло­гии пред­став­ляли для пред­при­я­тия ско­рее угрозу пре­миям и лиш­нюю сума­тоху, а никак не заман­чи­вые и инте­рес­ные возможности.

Сле­ду­ю­щей харак­тер­ной чер­той была двой­ствен­ная струк­тура чехо­сло­вац­кого экс­порта. В рам­ках CЭВ и в отно­ше­нии к раз­ви­ва­ю­щимся стра­нам Чехо­сло­ва­кия зани­мала пози­цию зре­лого и опыт­ного парт­нёра, кото­рый был спо­со­бен реа­ли­зо­вать поставку так назы­ва­е­мых инве­сти­ци­он­ных това­ров: про­дук­цию маши­но­стро­е­ния и стро­и­тель­ную про­дук­цию¹³ . Таким обра­зом, это при­вело к высо­кому уровню экс­порта. Однако по отно­ше­нию к раз­ви­тым стра­нам пози­ция Чехо­сло­ва­кии была абсо­лютно дру­гой¹⁴ . Нужно также ска­зать, что бла­го­даря суще­ство­ва­нию формы цен­тра­ли­за­ции на пред­при­я­тиях внеш­ней тор­говли пред­став­ля­лось воз­мож­ным реа­ли­зо­вать экс­порт­ные еди­ницы (това­ров). Экс­порт был моти­ви­ро­ван полу­че­нием ино­стран­ной валюты, зача­стую ценой потерь. Своей струк­ту­рой экс­порта в раз­ви­тые запад­ные страны Чехо­сло­ва­кия была похожа ско­рее на раз­ви­ва­ю­щи­еся страны, среди «наи­луч­ших» экс­порт­ных видов товара также зна­чился и вывоз леса, но, само собой, были и исклю­че­ния, вспом­ним, напри­мер, ткац­кие станки.

Сле­ду­ю­щей харак­те­ри­сти­кой чехо­сло­вац­кой цен­тра­ли­зо­ван­ной эко­но­мики была высо­кая энер­ге­ти­че­ская и мате­ри­аль­ная затрат­ность. Хотя про­мыш­лен­ный потен­циал суще­ственно рос, тем не менее, он сопро­вож­дался очень высо­кой мате­ри­аль­ной тре­бо­ва­тель­но­стью, кото­рая, разу­ме­ется, про­дол­жала укреп­лять доми­ни­ру­ю­щую роль тяжё­лой про­мыш­лен­но­сти (добыча угля, железа, стали) и коли­че­ствен­ных пока­за­те­лей. Для пол­ноты кар­тины при­ве­дём также такой факт, что на чехо­сло­вац­кой эко­но­мике не отра­зи­лись неф­тя­ные кри­зисы 70-х годов, кото­рые, напро­тив, для раз­ви­тых стран имели куда более силь­ные последствия.

При­ни­мая во вни­ма­ние неболь­шую вре­мен­ную гиб­кость пла­ни­ро­ва­ния и цен­тра­ли­за­ции управ­ле­ния, неуди­ви­тельно, что зна­чи­тель­ную роль в струк­туре наци­о­наль­ного дохода и наци­о­наль­ного бюд­жета играло неза­кон­чен­ное стро­и­тель­ство в обла­сти инве­сти­ций, точ­нее, так: стро­и­тель­ство рас­тя­ги­ва­ется на несколько лет и обя­за­тельно сопря­жено с после­ду­ю­щим тех­но­ло­ги­че­ским уста­ре­ва­нием. Неэф­фек­тив­ность плана была также оче­видна в пре­об­ла­да­нии про­мыш­лен­ных ресур­сов, кото­рые резко кон­тра­сти­ро­вали с широко ощу­ти­мым недо­стат­ком това­ров народ­ного потреб­ле­ния, часто това­ров пер­вой необходимости.

Зна­чи­тель­ность и важ­ность «номен­кла­туры» не была спе­ци­фи­че­ской чехо­сло­вац­кой чер­той, она опре­де­ля­лась руко­во­дя­щей ролью ком­му­ни­сти­че­ской пар­тии¹⁵ . Оста­ётся спор­ным то, как часто на руко­во­дя­щие посты назна­ча­лись неспо­соб­ные и неком­пе­тент­ные члены пар­тии, или же как часто веду­щих спо­соб­ных работ­ни­ков при­нуж­дали всту­пать в пар­тию, чтобы они могли про­дол­жить работу в своей сфере. Нерав­ное поло­же­ние про­яв­ля­лось при раз­ных режи­мах раз­ными спо­со­бами. Это неха­рак­тер­ная черта, соб­ственно, исклю­чи­тельно только госу­дар­ствен­ного соци­а­лизма. Так или иначе, в своём прак­ти­че­ском исполь­зо­ва­нии этот про­цесс мог уси­ли­вать демо­ти­ва­цию, а в слу­чае неспо­соб­ных веду­щих работ­ни­ков также ста­вил под угрозу леги­тим­ность «выбора» руко­во­дя­щей компартии.

Важно сооб­щить, что ряд граж­дан не могли при соци­а­лизме пол­но­стью реа­ли­зо­вать и раз­вить свой потен­циал, так как «не соот­вет­ство­вали поли­ти­че­ски». С дру­гой сто­роны, номен­кла­тура пред­став­ляла собой сеть людей, хорошо зна­ко­мых с под­лин­ным состо­я­нием пред­при­я­тий и эко­но­мики в целом. Их назы­вали инсай­де­рами, и в рам­ках про­цесса при­ва­ти­за­ции они имели ясную инфор­ма­ци­он­ную выгоду, кото­рую также часто использовали.

Во вре­мена соци­а­лизма, однако, был построен опре­де­лён­ный базис (по этому поводу не ути­хают споры об эффек­тив­но­сти, каче­стве и т. д.), кото­рый необ­хо­димо при­нять во вни­ма­ние, если мы будем рас­смат­ри­вать соци­ально-эко­но­ми­че­ские про­цессы после 1989 года. В рам­ках госу­дар­ствен­ного соци­а­лизма воз­никла ком­плекс­ная система соци­аль­ных гаран­тий и под­держки насе­ле­ния, кото­рая покры­вала и тех, кому раньше было отка­зано в опеке над мало­иму­щими. Стоит упо­мя­нуть инфра­струк­туру здра­во­охра­не­ния и меди­цин­ского обслу­жи­ва­ния, кото­рая предо­став­ля­лась на бес­плат­ной основе, систему наци­о­наль­ного стра­хо­ва­ния, пен­си­он­ные выплаты и льготы, посо­бия по инва­лид­но­сти, также суще­ство­вала широ­кая обра­зо­ва­тель­ная инфра­струк­тура (ясли, дет­сады и школы), были постро­ены тру­бо­про­воды, транс­порт­ная сеть (от желез­но­до­рож­ных путей до линий метро в Праге) и к тому же было нала­жено стро­и­тель­ство важ­ных энер­ге­ти­че­ских мощ­но­стей (мас­сив­ный при­рост мощ­ных элек­тро­стан­ций), а про­гресс как тако­вой достиг даже деревни, где была про­ве­дена элек­три­фи­ка­ция. Сель­ское хозяй­ство спо­собно было удо­вле­тво­рить внут­рен­ний спрос. В конце вось­ми­де­ся­тых почти ⅔ насе­ле­ния про­жи­вали в домах и квар­ти­рах, постро­ен­ных после 1948 года¹⁶ . Снова мы, с одной сто­роны, наблю­даем здесь спо­соб­ность цен­траль­ной пла­но­вой эко­но­мики создать широ­кую соци­аль­ную инфра­струк­туру, плоды кото­рой обильно чер­пает капи­та­ли­сти­че­ская система, а с дру­гой сто­роны, — неспо­соб­ность про­из­во­дить товары, при­вле­ка­тель­ные для потребителя.

1968 год и про­ва­лив­ша­яся попытка «Праж­ской весны» пред­став­ляла собой пере­лом не только для Чехо­сло­ва­кии, но и для всей системы госу­дар­ствен­ного соци­а­лизма¹⁷ . В Чехо­сло­ва­кии насту­пила так назы­ва­е­мая «нор­ма­ли­за­ция», кото­рая была свя­зана с укреп­ле­нием цен­тра, «уре­за­нием» все­воз­мож­ных реформ и воз­вра­ще­нием к дог­ма­тизму¹⁸ .

При­ме­ча­тельно, конечно, то, что вопреки мно­го­лет­ней эко­но­ми­че­ской стаг­на­ции Чехо­сло­ва­кия всту­пала в транс­фор­ма­ци­он­ный про­цесс в луч­шем поло­же­нии, чем её страны-соседи — Вен­грия и Польша, — где про­хо­дили экс­пе­ри­менты с раз­ными мерами реформ (Чехо­сло­ва­кия была одной из наи­бо­лее успеш­ных стран, если гово­рить об удер­жа­нии рав­но­ве­сия и баланса на рынке¹⁹ ). Напри­мер, внеш­ний долг, раз­мер кото­рого отли­чался в сильно задол­жав­ших Вен­грии и Польше, в Чехо­сло­ва­кии же боль­шой про­блемы прак­ти­че­ски не пред­став­лял. Исход­ные усло­вия были суще­ственно лучше (это уро­вень ВВП, см. при­ве­дён­ные выше таб­лицы). Фак­том, конечно, также явля­ется то, что в это время в Польше про­хо­дили пере­го­воры с оппо­зи­цией за круг­лым сто­лом, а Вен­грия пере­жи­вала опыт либе­ра­ли­за­ции цен и раз­ре­ше­ние пря­мых загра­нич­ных инве­сти­ций²⁰ . В Чехо­сло­ва­кии же было оче­видно стрем­ле­ние удер­жать режим в креп­ких руках, это про­яв­ля­лось и сопро­тив­ле­нием пар­тий­ной вер­хушки совет­ской пере­стройке и в целом к изме­не­ниям и рефор­мам, кото­рые пытался про­во­дить Михаил Гор­ба­чёв²¹ .

Теперь под­ве­дём итоги, в какой ситу­а­ции нахо­ди­лась Чехо­сло­ва­кия на момент вступ­ле­ния в про­цесс пре­об­ра­зо­ва­ний. В 1990 году уро­вень ВВП на душу насе­ле­ния был 52% в сред­нем по ЕЭС (Евро­пей­ский эко­но­ми­че­ский союз) согласно пари­тету поку­па­тель­ской спо­соб­но­сти, и это был луч­ший исход и резуль­тат, чем в Польше или в Вен­грии²² . Если гово­рить кон­кретно о чеш­ской части Чехо­сло­ва­кии, то там цифры дости­гали при­бли­зи­тельно 57%, и это было более высо­ким пока­за­те­лем, чем в Сло­вац­кой части. Несмотря на то, что Сло­ва­кия в ХХ сто­ле­тии про­шла уско­рен­ную мас­штаб­ную инду­стри­а­ли­за­цию, она усту­пала Чехии, чья про­мыш­лен­ная тра­ди­ция брала свое начало с 19 века. Из-за своей гео­гра­фи­че­ской про­тя­жен­но­сти Чехия также ока­зы­ва­лась в более выгод­ном поло­же­нии. Дис­ба­ланс в мак­ро­эко­но­мике был отно­си­тельно мал. Долг в твёр­дых валю­тах был низок (7,9 млрд. дол­ла­ров)²³ .

Инте­рес­ным и при­ме­ча­тель­ным также было идей­ное закреп­ле­ние. В этом плане здесь ситу­а­ция отли­ча­лась от Вен­грии и Польши, где, несо­мненно, уже име­лись опыты с эле­мен­тами капи­та­ли­сти­че­ской эко­но­мики в 80-х годах. Упор­ство чехо­сло­вац­ких лиде­ров в ходе нор­ма­ли­за­ции также нашло отра­же­ние в стаг­на­ции эко­но­ми­че­ского мыш­ле­ния. Хотя и раз­да­ва­лись кри­ти­че­ские воз­гласы, но в них было всё меньше кон­крет­ных пред­ло­же­ний, что, при такой ситу­а­ции, как пра­вило, обычно, и про­ис­хо­дит. Важ­ную роль, прежде всего при созда­нии и под­го­товке новых кад­ров, сыг­рал Про­гно­сти­че­ский инсти­тут под руко­вод­ством Валь­тера Кома­река. Если же кри­тика была сфор­му­ли­ро­вана сдер­жанно, дис­кус­сия о воз­мож­ных реше­ниях полу­ча­лась весьма огра­ни­чен­ной, что должно было ока­зать воз­дей­ствие на то, в какую сто­рону будут направ­лены даль­ней­шие рас­суж­де­ния о чеш­ских пре­об­ра­зо­ва­ниях. Креп­чал наив­ный опти­мизм и вера в ско­рую момен­таль­ную реа­ли­за­цию про­цесса пре­об­ра­зо­ва­ний. Мар­тин Миант обра­щает вни­ма­ние на излиш­ний опти­мизм в Чехо­сло­ва­кии, кото­рая вос­при­ни­ма­лась как страна с посто­ян­ной, более-менее совре­мен­ной эко­но­ми­кой с исклю­чи­тель­ной про­мыш­лен­ной тра­ди­цией, и это вос­при­я­тие страны могло впо­след­ствии под­кре­пить убеж­де­ние и уве­рен­ность в том, что быст­рое откры­тие эко­но­мики Западу не вызо­вет потря­се­ний, и наряду с этим могло при­ве­сти к пре­умень­ше­нию и недо­оценке серьёз­но­сти раз­ви­ва­ю­щейся струк­тур­ной, про­мыш­лен­ной поли­тики²⁴ .

Внешняя обстановка — изменения и перемены в мировой экономике после 70-х годов

При пре­об­ра­зо­ва­ниях и транс­фор­ма­ции речь идёт не только о том, в каком состо­я­нии нахо­дится эко­но­мика страны, кото­рая всту­пает в про­цесс пре­об­ра­зо­ва­ний, но также куда и во что, соб­ственно, она соби­ра­ется инте­гри­ро­ваться. При повтор­ном рас­смот­ре­нии, к сожа­ле­нию, рас­кры­ва­ется то, что пер­вич­ные раз­мыш­ле­ния о про­цессе пре­об­ра­зо­ва­ний в Чехо­сло­ва­кии исхо­дили из того, что мы будем инте­гри­ро­ваться в основы учеб­ни­ков по мак­ро­эко­но­мике. В начале 90-х годов, разу­ме­ется, Запад нахо­дился в совсем дру­гом поло­же­нии, кото­рое отли­ча­лось от поло­же­ния 70-х годов (в период «Праж­ской весны»).

50-е и 60-е годы часто носталь­ги­че­ски озна­ме­ну­ются как золо­тые вре­мена капи­та­лизма, и, ссы­ла­ясь на ста­ти­стику, несложно про­ве­рить то, что в более позд­ние годы запад­ные страны (в целом) уже нико­гда не ока­зы­ва­лись в бла­го­при­ят­ном вза­им­ном поло­же­нии, если речь идёт об эко­но­ми­че­ском росте, сте­пени без­ра­бо­тицы, постро­е­нии соци­аль­ного госу­дар­ства и т. д.

Дан­ное пози­тив­ное раз­ви­тие, разу­ме­ется, необ­хо­димо вос­при­ни­мать в пол­ном кон­тек­сте, и, сле­до­ва­тельно, тре­бу­ется учи­ты­вать усло­вия, кото­рые сде­лали его воз­мож­ным. После­во­ен­ное вос­ста­нов­ле­ние, облег­чён­ное вопло­ще­нием плана Мар­шалла, при­несло доста­точ­ное про­стран­ство для эко­но­ми­че­ского роста и при­ме­не­ния новых тех­но­ло­гий, кото­рые, в свою оче­редь, имели сози­да­тель­ный харак­тер и вме­сте с тем повы­шали уро­вень жизни. Рынок заня­то­сти сде­лал воз­мож­ным рост и раз­ви­тие в госу­дар­стве гаран­ти­ро­ван­ной соци­аль­ной без­опас­но­сти даже в кон­тек­сте кейн­си­ан­ско-ори­ен­ти­ро­ван­ной эко­но­ми­че­ской поли­тики, кото­рая застав­ляла капи­та­ли­стов делиться при­бы­лью с рабо­чими. Здесь уместно заме­тить, что постро­е­ние соци­аль­ного госу­дар­ства нельзя вос­при­ни­мать исклю­чи­тельно как шаг, моти­ви­ро­ван­ный полу­чен­ным уро­ком и опы­том Вто­рой миро­вой войны и Вели­кой депрес­сии, кото­рая пред­ше­ство­вала Вто­рой миро­вой войне. Раз­ви­тие госу­дар­ством гаран­ти­ро­ван­ных систем соци­аль­ного стра­хо­ва­ния и без­опас­но­сти, соб­ственно, было свя­зано с кон­ку­рен­цией и сорев­но­ва­нием с восточ­ным бло­ком за более при­вле­ка­тель­ную и луч­шую идею.

Семи­де­ся­тые годы были тем деся­ти­ле­тием, когда меня­лось глав­ное соци­о­эко­но­ми­че­ское направ­ле­ние запад­ных стран. Изме­не­ние повлекло за собой череду кри­зи­сов: Неф­тя­ной кри­зис 1973 года, Цик­ли­че­ский кри­зис 1974-1975 гг., Струк­тур­ный кри­зис, кото­рые, нако­нец, пере­хо­дят в транс­фор­ма­цию эко­но­ми­че­ской поли­тики. Посте­пенно выри­со­вы­ва­ется и про­би­ва­ется нео­ли­бе­ра­лизм, сперва в Вели­ко­бри­та­нии и США, кото­рый дальше уже не огра­ни­чи­вался этими двумя стра­нами. С помо­щью круп­ных меж­ду­на­род­ных транс­на­ци­о­наль­ных инсти­ту­тов, напри­мер, таких, как МВФ или Все­мир­ный банк, его гео­гра­фия всё больше рас­ши­ря­ется, и посте­пенно нео­ли­бе­ра­лизм ста­но­вится глав­ной повсе­местно при­ня­той и одоб­рен­ной, «пра­виль­ной» эко­но­ми­че­ской политикой.

Время и сроки явля­ются клю­че­выми для про­цесса пре­об­ра­зо­ва­ний. В конце 80-х годов страны восточ­ного блока исчер­пали себя, пере­стройка не при­несла резуль­та­тов, даже наобо­рот, ухуд­шила поло­же­ние²⁵ .

Польша и Вен­грия в это время ещё больше ока­за­лись в дол­гах и погрязли в эко­но­ми­че­ских про­бле­мах. Пере­дача вла­сти могла быть в неко­то­рых слу­чаях избав­ле­нием от бре­мени, с кото­рым ком­му­ни­сти­че­ские «элиты» уже не могли справиться.

Вашинг­тон­ский кон­сен­сус, офи­ци­ально создан­ный в 1989 году Аме­ри­кан­ским мини­стер­ством финан­сов, МВФ и груп­пой миро­вых бан­ков, уже был опро­бо­ван на лати­но­аме­ри­кан­ских стра­нах, кото­рые в 80-х годах уже нахо­ди­лись дол­го­вом кри­зисе. Но кри­зис в этих стра­нах после подоб­ных мер только уси­лился и стал губи­тель­ным для многих.

Сей­час в Европе Вашинг­тон­ский кон­сен­сус отож­деств­ля­ется с непри­стой­ным сло­вом, но надо пони­мать, что Вашинг­тон­ский кон­сен­сус — это не про­сто набор эко­но­ми­че­ских мер. Про­блемы 1970-х годов воз­никли в раз­ных вза­и­мо­свя­зан­ных обла­стях, и пере­мена поли­ти­че­ского и эко­но­ми­че­ского направ­ле­ния была свя­зана с фор­ми­ро­ва­нием ради­каль­ных изме­не­ний в самой миро­вой эко­но­мике. Рост гло­ба­ли­за­ции 70-х годов при­нёс запад­ным стра­нам ком­би­на­цию стаг­на­ции и инфля­ции, так назы­ва­е­мую стаг­ф­ля­цию. Кото­рая при­вела к уси­лен­ной кри­тике кейн­си­ан­ской поли­тики²⁶ .

Вме­сте с завер­ше­нием после­во­ен­ной рекон­струк­ции страны пре­тер­пели струк­тур­ные изме­не­ния. Сек­тор услуг пре­вра­тился в круп­ней­ший сек­тор эко­но­мики, будь то с точки зре­ния ВВП или заня­то­сти. Рынок труда изме­нился, и пер­вым суще­ствен­ным изме­не­нием стало начало струк­тур­ной дол­го­вре­мен­ной без­ра­бо­тицы. Рост цен на нефть после двух неф­тя­ных шоков пока­зал важ­ность нефти в миро­вой эко­но­мике. Рас­пад Брет­тон-Вуд­ской системы, кото­рая свя­зы­вала валюты запад­ных госу­дарств с дол­ла­ром и золо­том, «открыл ворота» для финан­си­а­ли­за­ции эко­но­мики запад­ных стран^{27 28} .

Нельзя также не упо­мя­нуть о том, что после­во­ен­ное вос­ста­нов­ле­ние было свя­зано с насту­па­ю­щими эко­но­ми­че­скими тех­но­ло­ги­ями, прежде всего инфор­ма­ци­он­ными и ком­му­ни­ка­тив­ными, кото­рые впо­след­ствии гло­бально изме­нили про­из­вод­ствен­ные процессы. 

Мировая экономика в конце 1980-х годов

Не вда­ва­ясь в подроб­но­сти, оста­но­вимся на наи­бо­лее важ­ном аспекте. К ним отно­сятся новые игроки миро­вой эко­но­мики, кото­рые вли­яют на всю систему гло­баль­ного про­из­вод­ства и рас­пре­де­ле­ния. Это транс­на­ци­о­наль­ные кор­по­ра­ции и меж­ду­на­род­ный валют­ный фонд.

Брет­тон-Вуд­ская система, рух­нув­шая в начале 70-х, стала тео­ре­ти­че­ским осно­ва­нием и при­чи­ной для суще­ство­ва­ния МВФ. Миро­вой валют­ный фонд в 80-х годах стал играть новую роль, роль миро­вого кре­ди­тора послед­ней инстан­ции. После этого Вашинг­тон­ский кон­сен­сус выхо­дит на пер­вый план в каче­стве «помощ­ника» для стран долж­ни­ков и навя­зы­вает им «пра­виль­ную» госу­дар­ствен­ную поли­тику. Роль МВФ была дол­гое время идео­ло­ги­че­ски сильна, даже губи­тель­ная и ката­стро­фи­че­ская транс­фор­ма­ция в Рос­сии не поко­ле­бала её авто­ри­тета. Но её сла­бость, свя­зан­ная с кри­зи­сом в Юго-Восточ­ной Азии, поро­дила мно­же­ство кри­ти­ков. Одним из пер­вых круп­ных кри­ти­ков МВФ стал эко­но­мист Джо­зеф Стиг­лиц²⁹ .

Стиг­лиц был не согла­сен с нео­ли­бе­раль­ной поли­ти­кой и подал в отставку, оста­вив свой пре­стиж­ный пост в миро­вом банке.

Поли­тика вашинг­тон­ского кон­сен­суса вос­при­ни­мает госу­дар­ство в нега­тив­ном ключе и винит госу­дар­ство в про­бле­мах в эко­но­мике, и неуди­ви­тельно, что нео­ли­бе­ра­лизм, наряду с объ­ек­тив­ными усло­ви­ями и тех­но­ло­ги­че­скими воз­мож­но­стями, порож­дает совсем иное раз­де­ле­ние труда. Транс­на­ци­о­наль­ные кор­по­ра­ции, их раз­мер и мас­штабы меня­ются, они пере­стают быть свя­заны только с неф­те­га­зо­вым сек­то­ром. След­ствием этого стало рас­ши­ре­ние кон­тей­нер­ных пере­во­зок и про­гресс инфор­ма­ци­он­ных тех­но­ло­гий, кото­рые поз­во­ляют раз­де­лить про­из­вод­ство на несколько частей, чтобы иметь воз­мож­ность рас­ши­рять тор­го­вые точки и сни­жать издержки про­из­вод­ства, сохра­няя при этом кон­троль над про­из­вод­ствен­ным процессом.

Основ­ные ком­па­нии, нахо­дя­щи­еся в запад­ных стра­нах, кон­тро­ли­руют всю цепочку про­из­вод­ства через дочер­ние ком­па­нии. Про­из­во­дится товар с наи­выс­шей добав­лен­ной сто­и­мо­стью. Тру­до­ём­кое про­из­вод­ство пере­хо­дит в менее тру­до­ём­кие страны. Про­цесс про­из­вод­ства гло­ба­ли­зи­ру­ется. Транс­на­ци­о­наль­ные кор­по­ра­ции ста­но­вятся доми­ни­ру­ю­щим фак­то­ром меж­ду­на­род­ного биз­неса, кото­рый ока­зы­вает зна­чи­тель­ное вли­я­ние на эко­но­мику при­ни­ма­ю­щей страны.

Гло­баль­ный рынок кон­цен­три­рует капи­тал, а меж­ду­на­род­ные кор­по­ра­ции рабо­тают во вза­и­мо­свя­зан­ных сетях. С 1990-х годов их обви­няют в сли­я­ниях и погло­ще­ниях. Как и финан­со­вые группы, их пре­иму­ще­ством явля­ется гло­баль­ная мобиль­ность и спо­соб­ность избе­гать послед­ствий своих дей­ствий. Гло­ба­ли­за­ция харак­те­ри­зу­ется мобиль­но­стью, кото­рая предо­став­ляет огром­ное пре­иму­ще­ство для тех, кто может её исполь­зо­вать. (Однако это не отно­сится к наци­о­наль­ным госу­дар­ствам, кото­рые не могут изме­нить своё положение)

Эти осо­бен­но­сти важны для того, чтобы чётко ука­зать, что страны Восточ­ного блока не явля­ются частью ней­траль­ной среды или мира сво­бод­ной кон­ку­рен­ции, а ско­рее пред­став­ляют собой очень кон­цен­три­ро­ван­ную кор­по­ра­тив­ную среду с глу­бо­ким раз­де­ле­нием труда.

Дру­гие зна­чи­тель­ные тен­ден­ции, кото­рые наблю­да­лись с 1970-х годов, вклю­чают в себя финан­со­вую дея­тель­ность и повы­ше­ние важ­но­сти финан­со­вого сек­тора для эко­но­мики. Этот про­цесс пере­пол­нен дере­гу­ли­ро­ва­нием и либе­ра­ли­за­цией транс­гра­нич­ных пото­ков капи­тала. C 1970-х годов важ­ность кре­ди­то­ва­ния в эко­но­мике резко воз­росла, вызы­вая зна­чи­тель­ную тур­бу­лент­ность на рын­ках и уси­ли­вая роль спе­ку­ля­ций. Новые игроки, такие как част­ные инве­сти­ци­он­ные фонды и хедж-фонд³⁰ , исполь­зуют рычаги для деста­би­ли­за­ции миро­вой финан­со­вой среды.

Это глу­бо­кое раз­де­ле­ние труда, где страны спе­ци­а­ли­зи­ру­ются на одном кон­крет­ном про­из­вод­ствен­ном про­цессе или ком­по­ненте про­дукта. Подоб­ное можно уви­деть на при­мере авто­мо­би­лей и теле­фо­нов. Однако может иметь место и одежда, кото­рая ино­гда про­из­во­дится на трёх кон­ти­нен­тах³¹ .

Резко меня­ется роль госу­дар­ства, умень­ша­ется его суве­ре­ни­тет. Огра­ни­че­ния отра­жа­ются в доход­ной части бюд­жета: стар­тапы, кото­рые при­во­дят к сокра­ще­нию кор­по­ра­тив­ного подо­ход­ного налога, мани­пу­ля­ции цено­об­ра­зо­ва­нием, нало­го­вые убе­жища и при­ва­ти­за­ция обще­ствен­ных услуг, как, напри­мер, пен­си­он­ная система в 1990-х годах. 90-е также явля­ются пери­о­дом роста инте­гра­ци­он­ных меро­при­я­тий, кото­рые, разу­ме­ется, не направ­лены на соци­аль­ные цели, а в первую оче­редь направ­лены на либе­ра­ли­за­цию торговли.

Важ­ней­шим при­ме­ром этого явля­ется появ­ле­ние Евро­пей­ского союза и Севе­ро­аме­ри­кан­ского содру­же­ства. Также инте­гра­ции групп в Латин­ской Аме­рике (Mercosur) и Азии (ASEAN). Харак­те­ри­зу­ются эти союзы и группы сво­бод­ной тор­гов­лей и сня­тием пра­вил регу­ля­ции экономики.

Восточ­ный блок, таким обра­зом, инте­гри­ро­вался в эко­но­мику, кото­рая уже сильно отли­ча­лась от формы 50-х годов: вме­сто мощ­ных наци­о­наль­ных госу­дарств, спо­соб­ных опре­де­лять и обес­пе­чи­вать соблю­де­ния пра­вил «игры», сей­час суще­ствуют мощ­ные мно­го­на­ци­о­наль­ные субъ­екты, рынок скон­цен­три­ро­ван, а кон­туры поли­ти­че­ской эко­но­мии, то есть инте­ресы отдель­ных госу­дарств, ухо­дят на вто­рой план.

Капи­та­лизм будет отме­чать идео­ло­ги­че­скую победу, но сама система уже нахо­дится в пред­смерт­ном состо­я­нии. Рез­кое уве­ли­че­ние нера­вен­ства как в домаш­ней эко­но­мике, так и между эко­но­ми­ками дру­гих стран, рас­ту­щая финан­со­вая система, кото­рая вызы­вает ряд кри­зи­сов и пузы­рей, деста­би­ли­зи­рует всю систему, поскольку запад­ные эко­но­мики всё больше зави­сят от кре­ди­тов. C 1970 годов доля зара­бот­ной платы сокра­ти­лась в резуль­тате эко­но­ми­че­ского роста, а исполь­зо­ва­ние тех­но­ло­гий эко­но­мии труда бла­го­при­ят­ствует фак­то­рам капи­тала. В Соеди­нён­ных шта­тах, кото­рые высту­пают в каче­стве аван­гарда дан­ных тен­ден­ций, темпы экс­плу­а­та­ции рас­тут, поскольку зара­бот­ная плата рас­тёт мед­лен­нее, чем про­из­во­ди­тель­ность труда.

Итак, страны восточ­ного блока инте­гри­ро­ва­лись в капи­та­ли­сти­че­скую систему, нахо­див­шу­юся на этапе гло­ба­ли­за­ции. Кроме того, США в 1987 году были в двух шагах от мас­со­вого кри­зиса, кото­рый отра­зился на крахе фон­до­вого рынка. В панике США под­пи­сали дого­вор о безъ­ядер­ном мире (РСМД).

Рас­пад восточ­ного блока при­шёлся как нельзя кстати. Вклю­че­ние стран восточ­ного блока в капи­та­ли­сти­че­скую эко­но­мику дало капи­та­лизму вре­мен­ное спа­се­ние от кри­зиса. Но нена­долго, и время финан­со­вых пузы­рей закон­чи­лось вели­кой рецес­сией в 2008 году.

Страны Восточ­ного блока пред­став­ляли якобы при­мер и идеал капи­та­ли­сти­че­ской эко­но­мики. Инте­гри­ро­ван­ные в миро­вой рынок, они были на самом деле далеки от идеала.

Но идео­ло­ги­че­ская победа была очень важна, она поз­во­ляла дальше рас­ши­рять нео­ли­бе­раль­ную док­трину, уси­ли­вать пра­вые пар­тии и дез­ори­ен­ти­ро­вать социал-демократов.

Геге­мо­ния США начала выра­жаться в рас­ши­ре­нии НАТО, склон­но­сти к исполь­зо­ва­нию воен­ной силы, упре­жда­ю­щей войны и самое серьёз­ное: игно­ри­ро­ва­нию меж­ду­на­род­ного права.

Даль­ней­шее рас­ши­ре­ние гло­баль­ного рынка через захват рын­ков стран восточ­ного блока решало про­блемы пере­на­сы­щен­но­сти запад­ных рын­ков, с Запада в страны восточ­ного блока пова­лили низ­ко­ка­че­ствен­ные товары и излишки от потреб­ле­ния стран Запада. Также они полу­чали дешё­вую и хорошо обра­зо­ван­ную рабо­чую силу в каче­стве мест­ных работ­ни­ков на захва­чен­ных про­из­вод­ствах и тру­до­вых мигран­тов. Дешё­вое про­из­вод­ство и несо­блю­де­ние эко­ло­ги­че­ских норм стало повсе­мест­ным в Восточ­ной Европе, где запад­ный капи­тал мас­сово выку­пал про­мыш­лен­ные про­из­вод­ства и пред­при­я­тия по добыче ресурсов.

Запад был не заин­те­ре­со­ван в созда­нии кон­ку­рен­тов в стра­нах восточ­ного блока. Вашинг­тон­ский кон­сен­сус сле­дил, чтобы страны Восточ­ной Европы инте­гри­ро­ва­лись на мак­си­мально невы­год­ных для них усло­виях. Идея боль­шин­ства граж­дан о том, что запад­ные фирмы хотели «помочь», столь же наивна, как и смешна.

Дав­ле­ние на пра­ви­тель­ства ради сни­же­ния нало­гов и инве­сти­ци­он­ных сти­му­лов далее вер­ну­лось «буме­ран­гом» в запад­ные страны, вызвав «бунт» социал-демо­кра­ти­че­ских пар­тий, кото­рые оттес­нили пра­вые нео­ли­бе­раль­ные пар­тии от вла­сти. При­мер пра­ви­тель­ства Тони Блэра в Вели­ко­бри­та­нии и Гер­харда Шрё­дера в ФРГ или кри­зис­ной Испа­нии, где на волне кри­зиса к вла­сти рва­лись «ради­каль­ные левые».

В апреле 2011 года Доми­ник Стросс-Кан, глава МВФ, высту­пил с заяв­ле­нием, что «Вашинг­тон­ский кон­сен­сус» «с его упро­щён­ными эко­но­ми­че­скими пред­став­ле­ни­ями и рецеп­тами рух­нул во время кри­зиса миро­вой эко­но­мики и остался позади»³² , а при­чи­ной кри­зиса 2008–2009 гг. стало именно выпол­не­ние пра­вил «Вашинг­тон­ского кон­сен­суса»³³ .

***

От редак­ции. Вашинг­тон­ский кон­сен­сус, создан­ный Меж­ду­на­род­ным валют­ным фон­дом, Груп­пой все­мир­ного банка и Депар­та­мен­том каз­на­чей­ства США, состоит из девяти вза­и­мо­свя­зан­ных поло­же­ний. Их общая цель — воз­вра­ще­ние к клас­си­че­ской эко­но­мике и отри­ца­ние кейн­си­ан­ской поли­тики, а также убеж­де­ние, что рынок явля­ется луч­шим меха­низ­мом само­ре­гу­ли­ро­ва­ния, и сни­же­ние роли госу­дар­ствен­ного сектора.

«Вашинг­тон­ский кон­сен­сус» вклю­чает набор из 10 рекомендаций:

1. Под­дер­жа­ние фис­каль­ной дис­ци­плины (мини­маль­ный дефи­цит бюджета);
2. При­о­ри­тет­ность здра­во­охра­не­ния, обра­зо­ва­ния и инфра­струк­туры среди госу­дар­ствен­ных расходов;
3. Сни­же­ние пре­дель­ных ста­вок налогов;
4. Либе­ра­ли­за­ция финан­со­вых рын­ков для под­дер­жа­ния реаль­ной ставки по кре­ди­там на невы­со­ком, но всё же поло­жи­тель­ном уровне;
5. Сво­бод­ный обмен­ный курс наци­о­наль­ной валюты;
6. Либе­ра­ли­за­ция внеш­ней тор­говли (в основ­ном за счёт сни­же­ния ста­вок импорт­ных пошлин);
7. Сни­же­ние огра­ни­че­ний для пря­мых ино­стран­ных инвестиций;
8. При­ва­ти­за­ция;
9. Дере­гу­ли­ро­ва­ние экономики;
10. Защита прав собственности.