~ 45 мин

Предисловие от автора

В новом изда­нии ста­тьи «(Не)материальность созна­ния» под редак­цией Lenin Crew исправ­лены мно­гие сти­ли­сти­че­ские ошибки: боль­шин­ство цитат заме­нены снос­ками, пере­гру­жен­ные фило­соф­ской тер­ми­но­ло­гией пред­ло­же­ния стали проще, струк­тура неко­то­рых абза­цев была улуч­шена, а спор­ные и неточ­ные фор­му­ли­ровки — устра­нены. Что каса­ется содер­жа­ния, то оно прак­ти­че­ски не изме­ни­лось, кроме ряда момен­тов, тре­бу­ю­щих допол­ни­тель­ных пояс­не­ний: это опре­де­ле­ние мате­рии, зави­си­мость созна­ния от самого себя, соот­но­ше­ние конеч­ного и бес­ко­неч­ного, созна­ние как субъ­ект отра­же­ния. Наибольшему изме­не­нию под­верг­лась глава «Онтология и гно­сео­ло­гия» (новое назва­ние «Относительная про­ти­во­по­лож­ность»). Утверждение о чисто гно­сео­ло­ги­че­ском харак­тере поня­тий мате­рии и созна­ния было заме­нено на менее ради­каль­ное. Но это лишь част­но­сти, кото­рые ничего не меняют в сути основ­ного тезиса статьи.

Изначально пла­ни­ро­ва­лось допол­нить мате­риал раз­бо­ром кри­тики «Вектора», но раз­би­рать там ока­за­лось попро­сту нечего. Передёргивания, кри­тика того, чего в тек­сте нет, отсут­ствие серьёз­ных аргу­мен­тов и игно­ри­ро­ва­ние дово­дов оппо­нента — мате­ри­ала такого низ­кого каче­ства я уже давно не видел. Справедливости ради нужно отме­тить, что во мно­гом невнят­ность кри­тики стала след­ствием недо­ста­точно внят­ного изло­же­ния мыс­лей в ори­ги­наль­ной ста­тье. Но сни­мает ли это ответ­ствен­ность с кри­тика? Нет. Кроме того, он прямо встаёт на иде­а­ли­сти­че­ские пози­ции, когда объ­яв­ляет, что про­из­вод­ствен­ные отно­ше­ния явля­ются иде­аль­ными. Да, именно объ­яв­ляет, а не обос­но­вы­вает истин­ность своей пози­ции и лож­ность моей. В общем, раз не ста­рался мой кри­тик, то и я не вижу смысла серьёзно раз­би­рать его писа­нину. Надеюсь, что век­то­ровцы и сами заме­тят, какую низ­ко­проб­ную заметку опуб­ли­ко­вали, и сде­лают что-​то более содержательное.

Несмотря на рас­хож­де­ния по орга­ни­за­ци­он­ным вопро­сам и ряду поли­ти­че­ских момен­тов, наде­юсь, что наше сотруд­ни­че­ство с Lenin Crew не закон­чится на этой работе. Пока наши пози­ции сов­па­дают на фило­соф­ском «фронте», оста­ётся и почва для даль­ней­шей сов­мест­ной дея­тель­но­сти. Для мно­гих ком­му­ни­стов фило­со­фия марк­сизма — это нечто абстракт­ное и отвле­чён­ное от «реаль­ной» борьбы, что зако­но­мерно порож­дает пози­ти­вист­ские тен­ден­ции в левой среде. Без пре­одо­ле­ния этого неве­же­ства даль­ней­шая раз­ра­ботка марк­сист­ской тео­рии будет крайне затруднительной. 

Введение

Материалисты отве­чают на основ­ной вопрос фило­со­фии (ОВФ) вполне опре­де­лённо, при­зна­вая пер­вич­ность мате­рии и вто­рич­ность созна­ния. Но мате­ри­а­лизм, кото­рый огра­ни­чи­ва­ется абстракт­ной пер­вич­но­стью мате­рии, будет при­во­дить к раз­ного рода заблуж­де­ниям. Одно из них я пред­ла­гаю рассмотреть.

Часто ли вам при­хо­ди­лось слы­шать о том, что созна­ние мате­ри­ально? Начинающим изу­чать марк­сист­скую фило­со­фию это кажется само собой разу­ме­ю­щимся выво­дом из мате­ри­а­ли­сти­че­ской посылки. Однако в дей­стви­тель­но­сти этот тезис, кото­рый мно­гие при­ни­мают, не поду­мав, делает основ­ной вопрос фило­со­фии бес­смыс­лен­ным и тем самым сти­рает грань между мате­ри­а­лиз­мом и иде­а­лиз­мом. Здесь всё намного слож­нее, чем кажется на пер­вый взгляд.

Я уже слышу, как более «прак­тич­ные» това­рищи спра­ши­вают, для чего это вообще нужно обсуж­дать. И тем, что они не осо­знают важ­ность этой темы, дока­зы­ва­ется узость их прак­тики и бли­зо­ру­кость их тео­рии. Людям, кото­рые назы­вают себя марк­си­стами, необ­хо­димо раз­би­раться в тео­рии и методе Маркса. Бездумное повто­ре­ние пра­виль­ных, но не поня­тых долж­ным обра­зом истин пре­вра­щает эти истины в пустые ман­тры. Так, при­зна­ния отвле­чён­ного пер­во­род­ства мате­рии ещё недо­ста­точно, чтобы быть после­до­ва­тель­ным мате­ри­а­ли­стом. Необходимо, кроме того, выяс­нить содер­жа­ние и соот­но­ше­ние кате­го­рий мате­рии и сознания.

Неверные обще­фи­ло­соф­ские пред­по­сылки будут зако­но­мерно при­во­дить к лож­ным част­ным выво­дам. Тезис «созна­ние мате­ри­ально» ведёт к про­бле­мам при опре­де­ле­нии сущ­но­сти соци­аль­ной мате­рии и выяс­не­нии отно­ше­ния её к обще­ствен­ному созна­нию. А если мы не смо­жем пра­вильно раз­гра­ни­чить мате­ри­аль­ную основу обще­ства и его идео­ло­ги­че­скую над­стройку, то невоз­можно будет после­до­ва­тельно про­во­дить и обос­но­вы­вать науч­ный соци­а­лизм. Об этом мы ещё пого­во­рим подробнее.

Думаю, теперь понятно, почему наша тема важна.

Бытие и материя

Чтобы суть вопроса стала ясней, раз­бе­рём рас­про­стра­нён­ное оши­боч­ное пони­ма­ние мате­рии как всего суще­ству­ю­щего. Оно непо­сред­ственно сле­дует из при­зна­ния мате­ри­аль­но­сти созна­ния, поскольку в этом слу­чае ничего нема­те­ри­аль­ного в мире быть не может. Но доста­точно ли факта суще­ство­ва­ния для опре­де­ле­ния одной из основ­ных кате­го­рий науч­ного мате­ри­а­лизма? Для начала рас­смот­рим эту про­блему на одном инте­рес­ном примере.

В чём состоит вопрос, когда спо­рят, есть ли бог? Очевидно, что вопрос не о его бытии как тако­вом: в созна­нии мно­же­ства людей бог совер­шенно точно суще­ствует в виде идеи, а это уже бытие. Суть спора в том, как бог суще­ствует: явля­ется он про­сто нашей фан­та­зией или же суще­ствует неза­ви­симо от созна­ния чело­века (объ­ек­тивно)? В этом кон­тек­сте инте­ресно рас­смот­реть одно из онто­ло­ги­че­ских «дока­за­тельств» бытия бога:

«Когда мы мыс­лим бога, то мы мыс­лим его как сово­куп­ность всех совер­шенств. Но к этой сово­куп­но­сти всех совер­шенств при­над­ле­жит, прежде всего, суще­ство­ва­ние, ибо суще­ство, не име­ю­щее суще­ство­ва­ния, по необ­хо­ди­мо­сти несо­вер­шенно. Следовательно, в число совер­шенств бога мы должны вклю­чить и суще­ство­ва­ние. Следовательно, бог дол­жен суще­ство­вать».

Такое «дока­за­тель­ство», конечно, само нуж­да­ется в дока­за­тель­ствах. Ведь из того, что созна­ние мыс­лит бога как все­со­вер­шен­ство — кото­рое, в свою оче­редь, под­ра­зу­ме­вает дей­стви­тель­ное суще­ство­ва­ние мыс­ли­мого объ­екта, — ещё не сле­дует неза­ви­си­мое от чело­века бытие бога. 

Как иде­аль­ное бытие Бога не может слу­жить дока­за­тель­ством его объ­ек­тив­ного суще­ство­ва­ния, так и опре­де­ле­ние мате­рии не может сво­диться к ука­за­нию на всё, что суще­ствует. Перефразируя слова Энгельса, бытие — это лишь пред­по­сылка един­ства мира, а из абстракт­ного суще­ство­ва­ния нельзя выве­сти при­роду того, что суще­ствует. Чистое бытие не рас­смат­ри­вает раз­ли­чий вещей (они все оди­на­ково суще­ствуют) и потому не может ука­зы­вать на их мате­ри­аль­ное или духов­ное про­ис­хож­де­ние¹ . Поэтому гово­рить, что мате­рия — это всё, что суще­ствует, — зна­чит ста­вить в основу един­ства мира (при­ни­мать за пер­вич­ное в нём) абстракт­ное бытие, как это делал Дюринг. 

Люди, кото­рые вклю­чают в кате­го­рию мате­рии всё суще­ству­ю­щее, под­ра­зу­ме­вают: поскольку мате­ри­аль­ное пер­вично, то всё и есть мате­рия. Однако если всё есть мате­рия, то из чего выво­дится мате­ри­аль­ность мира? Взять что-​либо за пер­вич­ное можно, только выде­лив вто­рич­ное, иначе сама поста­новка вопроса будет лишена смысла: если мате­рия — это всё, то по отно­ше­нию к чему она пер­вична? Как ни назови абстракт­ное бытие — мате­рия, эле­менты мира, опыт, ато­мар­ные факты и про­чее, — из него невоз­можно выве­сти ничего, кроме самогó пустого бытия. 

Специфика вопроса о первичности-​вторичности мате­рии и созна­ния заклю­ча­ется в том, что этот вопрос воз­ни­кает, лишь когда мысль начи­нает отли­чать себя от мира. Только с момента, когда созна­ние ока­зы­ва­ется спо­собно эман­си­пи­ро­ваться от мира, оно обра­щает вни­ма­ние и на себя само, и лишь тогда мысль чело­века начи­нает стре­миться выяс­нить соот­но­ше­ние себя и объ­ек­тив­ной реаль­но­сти. До «раз­де­ле­ния мате­ри­аль­ного и духов­ного труда» чело­век не осо­знаёт себя как инди­вида, а чело­ве­че­ство в целом не отде­ляет себя от при­роды. Это соот­вет­ствует живот­ному созна­нию, для кото­рого «отно­ше­ние к дру­гим не суще­ствует как отно­ше­ние», ведь «где суще­ствует какое-​нибудь отно­ше­ние, оно суще­ствует для меня [Т. е. для инди­вида, субъ­екта. — В. С.]»² . Иными сло­вами, пред­по­сылка ОВФ воз­ни­кает лишь тогда, когда позна­нию чело­века необ­хо­димо выяс­нить соот­вет­ствие между собой и неза­ви­си­мым от него миром. Для этого же нужно, чтобы созна­ние отли­чало себя от мира — осо­знало себя как субъект.

Энгельс, говоря о пред­по­сылке ОВФ, при­во­дил в при­мер пред­став­ле­ния пер­во­быт­ных людей о том, «что их мыш­ле­ние и ощу­ще­ния есть дея­тель­ность не их тела, а какой-​то осо­бой души, оби­та­ю­щей в этом теле и поки­да­ю­щей его при смерти, — уже с этого вре­мени они должны были заду­мы­ваться об отно­ше­нии этой души к внеш­нему миру»³ . Естественно, такие пред­став­ле­ния не могли воз­ник­нуть внутри созна­ния, кото­рое «есть вна­чале осо­зна­ние бли­жай­шей чув­ственно вос­при­ни­ма­е­мой среды и осо­зна­ние огра­ни­чен­ной связи с дру­гими лицами и вещами, нахо­дя­щи­мися вне начи­на­ю­щего созна­вать себя инди­вида»⁴ . Без само­ре­флек­сии чело­века и осо­зна­ния себя инди­ви­дом невоз­можны были бы его суж­де­ния о его соб­ствен­ном мыш­ле­нии и общей при­роде мира вокруг. 

Формулируя ОВФ, Энгельс ука­зы­вает, что он есть вопрос об отно­ше­нии мыш­ле­ния к бытию, духа к при­роде⁵ . Такая фор­му­ли­ровка ОВФ, конечно, уже уста­рела, поскольку отож­деств­ле­ние мате­рии вообще и её част­ного слу­чая, при­роды, не поз­во­ляет выде­лить соци­аль­ное каче­ство. Но даже здесь мы чётко видим, что вопрос о первичности-​вторичности ста­вится именно между духом и при­ро­дой (мате­рии), т. е. пер­вое отли­ча­ется ото всей сово­куп­но­сти вто­рого. Другими сло­вами, созна­ние при­ни­ма­ется не как всего лишь ещё одна форма мате­рии, а как отлич­ная от мате­ри­аль­ного категория.

Если же мы при­ни­маем, что созна­ние — это ещё одна форма мате­рии, то под­ра­зу­ме­ваем, что вопрос об отно­ше­нии пер­вого ко вто­рому — это лишь част­ный слу­чай общего вопроса о пер­вич­но­сти низ­шего по отно­ше­нию к выс­шему. Любые формы дви­же­ния мате­рии воз­ни­кают из более про­стых преды­ду­щих, и мате­ри­аль­ное, будучи пер­вич­ным, здесь пред­стаёт перед нами как низ­шее по отно­ше­нию к иде­аль­ному как выс­шему. Однако в ОВФ непо­сред­ственно не вхо­дит вопрос о пер­вич­но­сти низ­шего по отно­ше­нию к выс­шему. Сознание и не явля­ется чем-​то выс­шим по отно­ше­нию к мате­рии, поскольку это лишь её отра­же­ние; сле­до­ва­тельно, созна­ние не может про­из­ве­сти нечто прин­ци­пи­ально отлич­ное от мате­рии. Религиозные дог­маты, худо­же­ствен­ные образы, фило­соф­ские системы и науч­ные тео­рии — лишь более или менее вер­ное или иска­жён­ное отоб­ра­же­ние дей­стви­тель­но­сти, кото­рое не может быть слож­нее по содер­жа­нию, чем мате­ри­аль­ный первоисточник. 

Некоторым может пока­заться непри­выч­ным, что из пер­вич­но­сти мате­рии выво­дится нема­те­ри­аль­ность мыш­ле­ния. Однако здесь, как все­гда, глав­ное разо­браться с опре­де­ле­ни­ями. Согласно извест­ному опре­де­ле­нию Ленина, «мате­рия есть объ­ек­тив­ная реаль­ность, дан­ная нам в ощу­ще­ниях». В нём ука­зы­ва­ется на два её при­знака — объ­ек­тив­ность и дан­ность в ощу­ще­ниях. А можно ли их при­ло­жить к сознанию?

Объективность выра­жает само­сто­я­тель­ность и неза­ви­си­мость мате­ри­аль­ных явле­ний от созна­ния. Даже про­дукты прак­тики, будучи в неко­то­ром смысле про­из­ве­де­нием мыс­ля­щего чело­века, но явля­ясь при этом мате­ри­аль­ными, обла­дают, в конеч­ном счёте, неза­ви­си­мыми от созна­ния свой­ствами и при­зна­ками. Например, работа дви­га­теля вне зави­си­мо­сти от мыс­лей и жела­ний мастера будет в первую оче­редь зави­сеть от того, насколько пра­вильно и каче­ственно его собирали.

Мысли и образы явля­ются отра­же­ни­ями мате­ри­аль­ных объ­ек­тов и потому про­дукты созна­ния не могут суще­ство­вать сами по себе. Поэтому гово­рить о про­цессе мыш­ле­ния как об объ­ек­тив­ном неверно: поскольку тогда мыш­ле­ние должно быть неза­ви­си­мым от самого себя. 

Некоторые могут ска­зать, что созна­ние и не должно зави­сеть от самого себя, поскольку все­цело опре­де­ля­ется мате­рией. При такой трак­товке созна­ния мыс­ли­тель­ное твор­че­ство ока­зы­ва­ется чисто меха­ни­че­ским про­цес­сом созер­ца­ния гото­вых идей прямо из мате­рии. Однако непо­сред­ственно созна­нию явля­ется лишь чув­ствен­ный опыт, а идеи фор­ми­ру­ются хоть и на его основе, но через посред­ство работы мысли. Поэтому созна­ние зави­симо от самого себя — зави­симо в смысле спо­соб­но­сти субъ­екта отно­си­тельно сво­бодно опе­ри­ро­вать про­дук­тами своей духов­ной дея­тель­но­сти, а не в смысле вос­про­из­ве­де­ния их содер­жа­ния из «чистого разума», поскольку оно как раз таки зави­сит от мате­рии. Ленин кри­ти­ко­вал Дицгена как раз за то, что у того «Дух не больше отли­ча­ется от стола, света, от звука, чем эти вещи отли­ча­ются друг от друга», поскольку «назвать мысль мате­ри­аль­ной — зна­чит сде­лать оши­боч­ный шаг к сме­ше­нию мате­ри­а­лизма с иде­а­лиз­мом»⁶ .

Вторая часть опре­де­ле­ния Ленина гово­рит нам о позна­ва­е­мо­сти мате­рии, поскольку всё, что отно­сится к ней, суть кон­крет­ные явле­ния, дан­ные нам в ощу­ще­ниях.

«Вещество, мате­рия есть не что иное, как сово­куп­ность веществ, из кото­рой абстра­ги­ро­вано это поня­тие; дви­же­ние как тако­вое есть не что иное, как сово­куп­ность всех чув­ственно вос­при­ни­ма­е­мых форм дви­же­ния; такие слова, как „мате­рия“ и „дви­же­ние“, суть не более, как сокра­ще­ния, в кото­рых мы охва­ты­ваем, сооб­разно их общим свой­ствам, мно­же­ство раз­лич­ных чув­ственно вос­при­ни­ма­е­мых вещей. Поэтому мате­рию и дви­же­ние можно познать лишь путем изу­че­ния отдель­ных веществ и отдель­ных форм дви­же­ния; и поскольку мы познаём послед­ние, постольку мы познаём также и мате­рию и дви­же­ние как тако­вые»⁷ .

Это отли­чает мате­рию от Бога, абсо­лют­ной идеи Гегеля или «вещи-​в-​себе» Канта, кото­рые, несмотря на при­пи­сы­ва­е­мую им объ­ек­тив­ность, суще­ствуют не через кон­крет­ные про­цессы, а как бы над ними, как нечто потустороннее. 

Сознание (иде­аль­ное) не может быть чув­ственно вос­при­ни­ма­е­мым: нельзя пере­не­сти пред­став­ле­ния и образы из головы одного чело­века в голову дру­гого. Кроме того, логи­че­ские абстрак­ции, про­из­во­ди­мые мыш­ле­нием, не тож­де­ственны кон­крет­ному опыт­ному содер­жа­нию: напри­мер, если попы­таться создать чув­ствен­ное пред­став­ле­ние тре­уголь­ника вообще, полу­чится какой-​нибудь кон­крет­ный тре­уголь­ник, а не само его гео­мет­ри­че­ское понятие. 

Итак, созна­ние про­ти­во­по­ложно мате­рии в самой своей сущ­но­сти, и поэтому сме­ши­вать эти два поня­тия нельзя. Следовательно, и утвер­жде­ние, что всё есть мате­рия, некор­ректно, поскольку созна­ние не обла­дает корен­ными свой­ствами суб­стан­ции мира и само озна­чает лишь спо­соб­ность чело­века к бес­ко­неч­ному позна­нию. Отождествление этого необ­хо­ди­мого свой­ства чело­века с мате­ри­аль­ными про­цес­сами в мире есть гру­бая ошибка, свя­зан­ная с вуль­гар­ным пони­ма­нием мате­ри­а­ли­сти­че­ского монизма.

Тезис о мате­ри­аль­но­сти созна­ния сво­дит сущ­ность мате­ри­а­ли­сти­че­ского монизма к отмене иде­аль­ного. В дей­стви­тель­но­сти же мони­сти­че­ский взгляд не отри­цает раз­ли­чия между мате­рией и созна­нием: он лишь ста­вит одно в под­чи­не­ние дру­гому. По выра­же­нию Ленина, «сплош­ной вздор, будто мате­ри­а­лизм утвер­ждал „мень­шую“ реаль­ность созна­ния»⁸ . Только вуль­гар­ный мате­ри­а­лизм на осно­ва­нии пер­вич­но­сти мате­рии отри­цает раз­ли­чие мысли и объ­ек­тив­ной реаль­но­сти⁹ . 

Причисление созна­ния к мате­рии, непо­ни­ма­ние про­ти­во­по­лож­но­сти этих двух кате­го­рий ведёт к пута­ному опре­де­ле­нию их обоих. Ускользает даже сама про­бле­ма­тика в опре­де­ле­нии. Если мате­рия — это всё сущее, то почему Энгельс так рас­пи­нался по поводу дока­за­тель­ства един­ства мира в его мате­ри­аль­но­сти? Какое там «длин­ное и труд­ное раз­ви­тие фило­со­фии и есте­ство­зна­ния», когда это уже сде­лали совре­мен­ные «мате­ри­а­ли­сты» про­стым ука­за­нием на всё? 

Стоит ли удив­ляться, что неко­то­рые вос­при­ни­мают мате­ри­а­лизм про­сто как систему полез­ных аксиом? Впрочем, с име­ю­щимся отно­ше­нием боль­шин­ства левых к марк­сист­ской фило­со­фии это вполне закономерно.

Проклятие Канта и научное мировоззрение

В преды­ду­щей части я взял кате­го­рии мате­рии и созна­ния в уже гото­вом виде, рас­смат­ри­вая их про­ти­во­по­лож­ность в кон­тек­сте ОВФ. Теперь необ­хо­димо рас­смот­реть метод опре­де­ле­ния двух край­них поня­тий гно­сео­ло­гии. Это тре­бует от нас более при­сталь­ного вни­ма­ния к дру­гому аспекту вопроса о первичности-вторичности. 

Энгельс сфор­му­ли­ро­вал вто­рую сто­рону ОВФ сле­ду­ю­щим образом:

«Но вопрос об отно­ше­нии мыш­ле­ния к бытию имеет ещё и дру­гую сто­рону: как отно­сятся наши мысли об окру­жа­ю­щем нас мире к самому этому миру? В состо­я­нии ли наше мыш­ле­ние позна­вать дей­стви­тель­ный мир, можем ли мы в наших пред­став­ле­ниях и поня­тиях о дей­стви­тель­ном мире состав­лять вер­ное отра­же­ние дей­стви­тель­но­сти? На фило­соф­ском языке этот вопрос назы­ва­ется вопро­сом о тож­де­стве мыш­ле­ния и бытия»¹⁰ .

Думаю, что связь ОВФ и вопроса о при­роде истины никто отри­цать не будет. Вопрос о позна­ва­е­мо­сти мира — это вто­рая сто­рона про­блемы соот­но­ше­ния мате­рии и созна­ния. Имеет ли мыш­ле­ние некий пре­дел в пости­же­нии истины и доступна ли она нам вообще? Ответ на этот вопрос раз­де­ляет агно­сти­ков — тех, кто отри­цает спо­соб­ность чело­века к бес­ко­неч­ному позна­нию, — и гно­сео­ло­ги­че­ских опти­ми­стов — тех, кто счи­тает, что созна­ние может адек­ватно отра­зить сущ­ность любого пред­мета или про­цесса. И пер­вые, и вто­рые могут при­над­ле­жать к раз­лич­ным направ­ле­ниям в фило­со­фии, но в своей сущ­но­сти агно­сти­цизм есть эле­мент субъ­ек­тив­ного иде­а­лизма, а после­до­ва­тель­ное про­ве­де­ние прин­ци­пов мате­ри­а­лизма тре­бует при­зна­ния позна­ва­е­мо­сти мира.

Кант, рас­суж­дая о непо­зна­ва­е­мо­сти мира, выдви­нул тезис о прин­ци­пи­аль­ной невоз­мож­но­сти досто­вер­ного зна­ния о все­об­щей сущ­но­сти мира в силу его бес­ко­неч­ной при­роды и все­гда огра­ни­чен­ного чело­ве­че­ского опыта. Если это так, то и мате­ри­а­лизм, и иде­а­лизм имеют оди­на­ково гипо­те­тич­ный харак­тер, пред­став­ляя собой не более чем пре­уве­ли­че­ние зна­чи­мо­сти суж­де­ний. Но и при­рода вся­кого конеч­ного про­цесса пред­по­ла­гает его бес­ко­неч­ное пред­ше­ству­ю­щее и после­ду­ю­щее раз­ви­тие, а потому и част­ное ока­зы­ва­ется для Канта позна­ва­е­мым не в боль­шей сте­пени, чем всеобщее.

Неужели чело­ве­че­скому разуму недо­ступна истина? Чтобы отве­тить на этот вопрос и снять про­кля­тие Канта, обос­но­вав тем самым воз­мож­ность науч­ного миро­воз­зре­ния, необ­хо­димо разо­браться и в при­роде бес­ко­неч­ного мира, и в сущ­но­сти самого мышления.

Для начала раз­бе­рёмся с опре­де­ле­нием бес­ко­неч­но­сти. В кан­тов­ской интер­пре­та­ции оно пред­став­ляет собой про­стое отри­ца­ние конеч­но­сти — вся­кого нало­же­ния огра­ни­че­ний. Ясно, что бес­ко­неч­ность пред­по­ла­гает отри­ца­ние своих гра­ниц, но исчер­пы­ва­ется ли этим дан­ное поня­тие? Можно ли гово­рить о «чистой» бес­ко­неч­но­сти без­от­но­си­тельно конеч­ных вещей и явлений? 

Проблема такого опре­де­ле­ния обна­ру­жи­ва­ется, как только при­ни­ма­ется во вни­ма­ние, что бес­ко­неч­ность мира не может рас­смат­ри­ваться отдельно от конеч­ных про­цес­сов в нём. По объ­ёму поня­тие бес­ко­неч­но­сти должно вклю­чать в себя все дру­гие, а сле­до­ва­тельно, и себя само. Определяя поня­тия, мы все­гда задаём некий круг суще­ствен­ных свойств и при­зна­ков, кото­рый отли­чает то, что им опи­сы­ва­ется, от всего осталь­ного. Но смысл отри­ца­тель­ной бес­ко­неч­но­сти заклю­ча­ется в отри­ца­нии вся­ких рамок, что делает опре­де­ле­ние этого поня­тия невоз­мож­ным. Как же нам выйти из этого противоречия? 

Бóльшую часть работы в этом направ­ле­нии уже про­де­лал Гегель. Именно он пер­вый заме­тил, что:

«Эта бес­ко­неч­ность есть дур­ная, или отри­ца­тель­ная, бес­ко­неч­ность, так как она есть не что иное, как отри­ца­ние конеч­ного, кото­рое, однако, снова воз­ни­кает и, сле­до­ва­тельно, не сни­ма­ется; или, иными сло­вами, эта бес­ко­неч­ность выра­жает только дол­жен­ство­ва­ние сня­тия конеч­ного»¹¹ .

Формально конеч­ное ока­зы­ва­ется снято «дур­ной бес­ко­неч­но­стью», но стоит лишь соот­не­сти её с кон­крет­ными про­цес­сами — и воз­ни­кает про­ти­во­ре­чие в опре­де­ле­нии. Смысл такого опре­де­ле­ния отри­цает воз­мож­ность его соб­ствен­ного существования. 

Бесконечность нельзя рас­смат­ри­вать отдельно от конеч­но­сти, и потому нельзя стро­ить опре­де­ле­ние одного на пол­ном отри­ца­нии дру­гого. Понятие бес­ко­неч­ного будет необ­хо­димо шире, чем поня­тие конеч­ного, но из этого не сле­дует, что пер­вое лишь отри­цает свой­ства вто­рого. Подходя к этому вопросу абстрактно, с точки зре­ния бес­ко­неч­но­сти вообще и конеч­ного вообще, мы не можем сде­лать выво­дов об их при­роде. Оба этих поня­тия суще­ствуют не сами по себе, а лишь постольку, поскольку выра­жают общие свой­ства кон­крет­ных вещей и явлений. 

В дей­стви­тель­но­сти бес­ко­неч­ность есть свой­ство конеч­ного пре­одо­ле­вать свои огра­ни­че­ния, и суще­ствует оно не рядом с ним, а через него. Бесконечное должно не только отри­цать конеч­ное, но и вклю­чать его в себя. Следовательно, бес­ко­неч­ное можно познать только посред­ством конеч­ного. Любой отдель­ный про­цесс, кото­рый явля­ется нам как нечто завер­шён­ное, по сути есть бес­ко­неч­ное, насто­я­щее состо­я­ние кото­рого — это итог его пред­ше­ству­ю­щего раз­ви­тия, а после­ду­ю­щие будут непо­сред­ственно зави­сеть от нынешнего. 

Далее необ­хо­димо разо­браться с мето­дом опре­де­ле­ния сущ­но­сти бес­ко­неч­ного мира как целого. Определение чего-​либо озна­чает, в первую оче­редь, отли­че­ние одного объ­екта от дру­гого. Раз мир бес­ко­не­чен и един, то, сле­до­ва­тельно, вне его ничего быть не может. Стало быть, опре­де­лить его можно, только отли­чив его от того, что одно­вре­менно будет частью самого мира и будет сто­ять во все­об­щем отно­ше­нии к нему. Такое нечто должно как быть свя­зано с при­ро­дой, так и быть её уни­вер­саль­ной про­ти­во­по­лож­но­стью, чтобы име­лась воз­мож­ность их различения. 

Все про­цессы в мире нахо­дятся во все­об­щей вза­и­мо­связи. Но будет ошиб­кой ска­зать, что связь между ними одно­родна и рав­но­мерна. Одни пред­меты и явле­ния свя­заны непо­сред­ственно, дру­гие же — лишь опо­сре­до­ванно, т. е. посред­ством чего-​либо. Находясь в вза­и­мо­за­ви­си­мо­сти, про­цессы вос­про­из­во­дят осо­бен­но­сти друг друга.

Например, явле­ние инер­ции мы можем наблю­дать в лабо­ра­тор­ных усло­виях при пере­даче кине­ти­че­ской энер­гии между твёр­дыми упру­гими телами. При этом внут­рен­няя струк­тура тел, вклю­чая хими­че­ское стро­е­ние, оста­ется неиз­мен­ной. Потому бильярд­ный шар нельзя сде­лать уни­вер­саль­ной про­ти­во­по­лож­но­стью всего мира: ведь несмотря на то, что фор­мально можно ска­зать о все­об­щей связи его с дру­гими вещами, эта связь будет лишь крайне опо­сре­до­ван­ной и случайной. 

Искомая про­ти­во­по­лож­ность должна быть спо­соб­ной встать в непо­сред­ствен­ное отно­ше­ние к любым объ­ек­там, отра­жая в себя любые их каче­ства, а её связь с дру­гими вещами быть не только воз­мож­ной, но и необ­хо­ди­мой. Из отно­ше­ния такого объ­екта — «все­об­щей про­ти­во­по­лож­но­сти» — и всего осталь­ного мира можно выве­сти общую при­роду послед­него бла­го­даря уни­вер­саль­ному харак­теру отра­же­ния, несмотря на конеч­ность каж­дого из его моментов. 

Может ли созна­ние быть такой уни­вер­саль­ной про­ти­во­по­лож­но­стью? Другими сло­вами, спо­со­бен ли чело­век к досто­вер­ному позна­нию внеш­него мира? Если созна­ние чело­века, будучи уни­вер­саль­ной про­ти­во­по­лож­но­стью мира, спо­собно отра­зить любое его каче­ство, то и науч­ное позна­ние мира как целого возможно. 

Специфическая черта созна­ния как субъ­екта отра­же­ния состоит в том, что вещи, их при­знаки и свой­ства отра­жа­ются в нём не сами по себе, а в иде­аль­ных обра­зах и суж­де­ниях, фор­ми­ру­ю­щихся посред­ством орга­нов чувств и органа мысли. Человек, раз­мыш­ляя о какой-​либо вещи, вос­про­из­во­дит её при­знаки в голове не непо­сред­ственно, а лишь в резуль­тате опо­сре­до­ва­ния мате­ри­аль­ным суб­стра­том и про­цес­сом пере­ра­ботки чув­ствен­ного мате­ри­ала в идеи. Эта наша осо­бен­ность поз­во­ляет не только вос­при­ни­мать чув­ствен­ную сто­рону пред­ме­тов и явле­ний, но и про­ни­кать в их сущ­ность посред­ством абстракт­ного мышления.

Человеческое созна­ние появи­лось в резуль­тате общественно-​трудовой дея­тель­но­сти людей и, сле­до­ва­тельно, не явля­ется чем-​то чисто инди­ви­ду­аль­ным, хоть и не может суще­ство­вать иначе как через инди­ви­ду­у­мов. Уровень зна­ний чело­ве­че­ства все­гда свя­зан с исто­ри­че­скими усло­ви­ями, в кото­рых отдель­ные поко­ле­ния фор­ми­ро­вали эти зна­ния. Противоречие между огра­ни­чен­но­стью усло­вий позна­ния и его неогра­ни­чен­ной при­ро­дой сни­ма­ется в бес­ко­неч­ном посту­па­тель­ном раз­ви­тии чело­ве­че­ских поко­ле­ний¹² . 

Если под исти­ной пони­мать соот­вет­ствие идеи объ­ек­тив­ной реаль­но­сти, то для отдель­ного чело­века или целого поко­ле­ния может суще­ство­вать лишь так назы­ва­е­мая отно­си­тель­ная истина, сфор­му­ли­ро­ван­ная в конкретно-​исторических усло­виях. Но отно­си­тель­ность чело­ве­че­ского зна­ния нельзя абсо­лю­ти­зи­ро­вать, пред­став­ляя его лишь резуль­та­том дого­во­рен­но­сти: если бы это было так, то вышло бы, что писа­ние бого­сло­вов и науч­ные тео­рии ничем друг от друга не отли­ча­ются. Несмотря на то, что созна­ние не может достичь абсо­лют­ной истины о пред­мете во всей сово­куп­но­сти, оно всё же отра­жает её частичку, состав­ляя объ­ек­тив­ное содер­жа­ние отно­си­тель­ной истины. Другими сло­вами, абсо­лют­ная истина все­гда позна­ётся нами, но нико­гда не может быть познана¹³ . Ленин в связи с этим пишет:

«Материалистическая диалек­тика Маркса и Энгельса без­условно вклю­чает в себя реля­ти­визм, но не сво­дится к нему, т. е. при­знаёт отно­си­тель­ность всех наших зна­ний не в смысле отри­ца­ния объ­ек­тив­ной истины, а в смысле исто­ри­че­ской услов­но­сти пре­де­лов при­бли­же­ния наших зна­ний к этой истине»¹⁴ .

Прогресс науки и тех­ники убе­ди­тельно дока­зы­вает, что чело­ве­че­ское позна­ние не имеет прин­ци­пи­аль­ных гра­ниц. Ещё несколько веков назад кос­мос казался недо­ся­га­е­мым, а атом неде­ли­мым, но в посту­па­тель­ном раз­ви­тии сво­его позна­ния чело­ве­че­ство раз за разом пре­одо­ле­вало его гра­ницы. Благодаря науке мы уже знаем, что при­рода обла­дает соб­ствен­ной исто­рией и посто­янно раз­ви­ва­ется, что она несо­тво­рима и несо­кру­шима, тогда как созна­ние зави­симо от тела, а содер­жа­ние мыс­лей — от объ­ек­тив­ной реаль­но­сти. Так про­гресс поло­жи­тель­ного зна­ния обес­пе­чил отлич­ную конкретно-​научную основу совре­мен­ному материализму.

Получается, что уже метод раз­ре­ше­ния вопроса о позна­ва­е­мо­сти мира и воз­мож­но­сти науч­ного миро­воз­зре­ния застав­ляет нас при­знать созна­ние уни­вер­саль­ной про­ти­во­по­лож­но­стью мате­рии. Определение двух край­них поня­тий гно­сео­ло­гии под­ра­зу­ме­вает их про­ти­во­по­став­ле­ние друг другу. Понятное дело, что не само про­ти­во­по­став­ле­ние состав­ляет содер­жа­ние кате­го­рий мате­рии и созна­ния: это лишь спо­соб фор­му­ли­ровки, и без «дол­гого и труд­ного раз­ви­тия фило­со­фии и есте­ство­зна­ния» они были бы лишь умо­зри­тель­ными абстракциями.

Относительная противоположность

Некоторые това­рищи могут при­зна­вать, что в онто­ло­ги­че­ском смысле созна­ние мате­ри­ально, но согла­шаться с тези­сом о нема­те­ри­аль­но­сти созна­ния в рам­ках гно­сео­ло­гии. Тут они могут сослаться на извест­ное место в «Материализме и эмпириокритицизме»:

«Конечно, и про­ти­во­по­лож­ность мате­рии и созна­ния имеет абсо­лют­ное зна­че­ние только в пре­де­лах очень огра­ни­чен­ной обла­сти: в дан­ном слу­чае исклю­чи­тельно в пре­де­лах основ­ного гно­сео­ло­ги­че­ского вопроса о том, что при­знать пер­вич­ным и что вто­рич­ным. За этими пре­де­лами отно­си­тель­ность дан­ного про­ти­во­по­ло­же­ния несо­мненна»¹⁵ .

Но в этой же части книги Ильич гово­рит, что «нельзя, по сути дела нельзя дать иного опре­де­ле­ния двух послед­них поня­тий гно­сео­ло­гии, кроме как ука­за­ния на то, кото­рое из них берётся за пер­вич­ное»¹⁶ . Другими сло­вами, опре­де­ле­ние мате­рии и созна­ния под­ра­зу­ме­вает про­ти­во­по­став­ле­ние их друг другу. 

Как тогда воз­мо­жен отно­си­тель­ный харак­тер (за пре­де­лами ОВФ) про­ти­во­по­лож­но­сти созна­ния и мате­рии, если они опре­де­ля­ются друг через друга? Здесь нам нужно затро­нуть общую струк­туру созна­ния. Его можно рас­смат­ри­вать с двух сторон.

С одной сто­роны, мы имеем мате­ри­аль­ный суб­страт (чело­век в целом и мозг как орган мысли в част­но­сти), кото­рый есть объ­ек­тив­ная сто­рона созна­ния. Без глу­бо­кой зави­си­мо­сти суще­ство­ва­ния мыш­ле­ния от мозга сущ­ность пер­вого ока­зы­ва­ется про­дук­том обособ­лен­ной от тела души, что несов­ме­стимо с мате­ри­а­лиз­мом. Онтологический аспект фило­со­фии, изу­чая объ­ек­тив­ную реаль­ность, может также рас­смат­ри­вать мате­ри­аль­ную основу созна­ния как опре­де­лён­ную сту­пень орга­ни­за­ции мате­рии. Но объ­ек­тив­ная сто­рона — это лишь то, бла­го­даря чему созна­ние суще­ствует; этим ещё не исчер­пы­ва­ется его сущность. 

В то же время суще­ствует и субъ­ек­тив­ная сто­рона созна­ния, кото­рая и делает его позна­ю­щим субъ­ек­том, спо­соб­ным отно­си­тельно само­сто­я­тельно от сво­его суб­страта опе­ри­ро­вать соб­ствен­ными фор­мами. Мышление чер­пает свой мате­риал из объ­ек­тив­ной реаль­но­сти — при­роды и обще­ства, но работа мозга лишь обес­пе­чи­вает пре­об­ра­зо­ва­ние чув­ствен­ного мате­ри­ала в содер­жа­ние мыс­лей. Подобно тому, как зер­кало — это не то же, что отра­же­ние в нём, мате­ри­аль­ная основа мысли ещё не есть сама мысль. Если мы это отри­цаем, мы поки­даем точку зре­ния диа­лек­ти­че­ского мате­ри­а­лизма и встаём на пози­ции мате­ри­а­лизма вуль­гар­ного, согласно кото­рому, идеи суть непо­сред­ствен­ный резуль­тат дея­тель­но­сти мозга, словно жёлчь, кото­рую выде­ляет печень.

Двойственный харак­тер созна­ния — объ­екта и субъ­екта одно­вре­менно — может при­во­дить к вуль­гар­ному пони­ма­нию его зако­нов. В онто­ло­гии созна­ние рас­смат­ри­ва­ется как форма дви­же­ния мате­рии. Здесь мы изу­чаем не сам про­цесс мыш­ле­ния, а его мате­ри­аль­ную основу. В гно­сео­ло­гии созна­ние явля­ется фор­мой отра­же­ния мате­рии. Здесь мы затра­ги­ваем уже субъ­ек­тив­ную мыс­ли­тель­ную дея­тель­ность, на ход кото­рой созна­ние вли­яет непо­сред­ственно, а не кос­венно через прак­тику. Этому раз­ли­че­нию соот­вет­ствует два рода зако­нов мышления: 

1. Объективные, свя­зан­ные с под­чи­нён­но­стью созна­ния мате­ри­аль­ному суб­страту отра­же­ния: физио­ло­ги­че­ские, пси­хо­ло­ги­че­ские и в неко­то­ром смысле язы­ко­вые; их изу­чают есте­ствен­ные науки.
2. Субъективные, кото­рые созна­ние может непо­сред­ственно исполь­зо­вать: логика (диа­лек­ти­че­ская и фор­маль­ная); их изу­чает философия.

В зави­си­мо­сти от пред­мета науки (осо­бен­ное или все­об­щее), в рам­ках кото­рого изу­ча­ются мате­рия и созна­ние, их опре­де­ле­ния будут при­об­ре­тать раз­лич­ный вид. Так же, как физи­че­ское поня­тие мате­рии отли­ча­ется от фило­соф­ского¹⁷ , био­ло­ги­че­ское и гно­сео­ло­ги­че­ское опре­де­ле­ния созна­ния будут затра­ги­вать раз­лич­ные его сто­роны. Естественно, конкретно-​научное поня­тие мыш­ле­ния нико­гда не смо­жет отра­зить его все­об­щую сущ­ность как субъ­екта позна­ния: спе­ци­аль­ные науки имеют своим пред­ме­том част­ные моменты, а изу­че­нием мира как целого зани­ма­ется только философия. 

Онтология и есте­ствен­но­на­уч­ные дис­ци­плины рас­смат­ри­вают мате­рию как целое, а созна­ние как его часть: напри­мер, в физио­ло­гии пси­хика чело­века рас­смат­ри­ва­ется как сово­куп­ность реак­ций в мозгу. Но созна­ние — это не только част­ная форма дви­же­ния мате­рии: это прежде всего выс­шая форма отра­же­ния. Конечно, чтобы понять созна­ние как уни­вер­саль­ный субъ­ект отра­же­ния мате­рии, нужно изу­чить его мате­ри­аль­ную основу, но огра­ни­чи­ваться этим — зна­чит не видеть за моз­гом мышления. 

Расхожее заблуж­де­ние, что мате­рия — это целое, а созна­ние — её часть, и есть та пред­по­сылка, из кото­рой выте­кает вся пута­ница. Люди, не пони­мая спе­ци­фики двух фун­да­мен­таль­ных кате­го­рий гно­сео­ло­гии, выстра­и­вают на осно­ва­нии этой лож­ной посылки логи­че­ское отно­ше­ние между объ­ек­тив­ной реаль­но­стью в каче­стве родо­вого поня­тия и мыш­ле­ния как видо­вого. Но подоб­ный взгляд неверен.

Во-​первых, мате­рия и созна­ние названы кате­го­ри­ями не про­сто так: их опре­де­ле­ния в скры­том виде уже вклю­чают все более част­ные поня­тия. Можно, конечно, вве­сти вдо­ба­вок к двум край­ним кате­го­риям, обо­зна­ча­ю­щим объ­ек­тив­ную и субъ­ек­тив­ную реаль­но­сти, общую для них тре­тью… Но здесь мы уже поки­даем точку зре­ния материализма.

Во-​вторых, мате­ри­аль­ность есть все­об­щее свой­ство объ­ек­тов обла­дать само­сто­я­тель­ным суще­ство­ва­нием от субъ­екта. Не полу­чится рас­про­стра­нить логику первичности-​вторичности или зависимости-​независимости на отно­ше­ния между поня­тием мате­рии и поня­ти­ями отдель­ных её форм: всё содер­жа­ние пер­вого поня­тия состав­ляет наи­бо­лее общее свой­ство вто­рых. Например, огонь мы назы­ваем мате­ри­аль­ным, так как он неза­ви­сим от созна­ния, а вовсе не потому что он про­изо­шёл от некой абстракт­ной мате­рии или зави­сим от тако­вой. Если же созна­ние при­зна­ётся частью мате­рии, то мате­ри­аль­ность ока­зы­ва­ется не сово­куп­ным суще­ствен­ным свой­ством вещей и явле­ний, а пер­во­род­ным их состо­я­нием. Сознание в такой трак­товке будет мате­ри­аль­ным, потому что зави­симо от мате­рии; но тогда и дру­гие её формы будут ей при­над­ле­жать, лишь потому что про­ис­хо­дят от неё. 

Именно для того, чтобы поня­тие мате­ри­аль­ного не отры­ва­лось от сво­его непосредственно-​конкретного содер­жа­ния, необ­хо­димо про­ти­во­по­став­ле­ние его созна­нию. Иначе полу­ча­ется иде­а­ли­сти­че­ское поня­тие мате­рии, суще­ству­ю­щей до сво­его кон­крет­ного воплощения.

Подытожим: мате­рия есть целое, но и созна­ние есть целое как уни­вер­саль­ная про­ти­во­по­лож­ность мате­рии; это две поляр­ные кате­го­рии. Частью мате­рии явля­ется чело­век, а не созна­ние, кото­рое, в свою оче­редь, явля­ется его свой­ством — спо­соб­но­стью позна­вать окру­жа­ю­щий мир.

Выходит, что созна­ние может высту­пать с двух сто­рон: в онто­ло­гии — с объ­ек­тив­ной, в гно­сео­ло­гии — с субъ­ек­тив­ной. Маркс и Энгельс в силу куль­тур­ных усло­вий акцен­ти­ро­вали вни­ма­ние именно на пер­вой сто­роне вопроса; на вто­рую обра­тил вни­ма­ние уже Ленин в борьбе с махи­стами. Если гово­рить о дей­стви­тель­ном мире, про­ти­во­по­лож­ность созна­ния и мате­рии имеет отно­си­тель­ный харак­тер, но в обла­сти фило­соф­ского опре­де­ле­ния дан­ных поня­тий — гно­сео­ло­гии, эта про­ти­во­по­лож­ность ста­но­вится абсолютной.

Социальная материя и общественное сознание

Неверные обще­фи­ло­соф­ские пред­по­сылки ведут к непо­сле­до­ва­тель­ным или даже лож­ным част­ным выво­дам. Если учё­ный имеет иде­а­ли­сти­че­ское или вульгарно-​материалистическое миро­воз­зре­ние, то и его суж­де­ния будут иметь соот­вет­ству­ю­щий харак­тер, осо­бенно когда он будет рас­суж­дать о вещах, кото­рыми не зани­ма­ется сам. Известные «борцы с мра­ко­бе­сием» и попу­ля­ри­за­торы науки Панчин и Дробышевский — яркие тому при­меры. В рам­ках вопро­сов соот­вет­ственно био­ин­фор­ма­тики и антро­по­ло­гии они прак­ти­че­ски после­до­ва­тель­ные мате­ри­а­ли­сты, но вне своих обла­стей они зако­но­мерно ска­ты­ва­ются в иде­а­лизм или механицизм.

Точно так же и совре­мен­ные горе-​марксисты, неосо­знанно сме­ши­вая иде­аль­ное и мате­ри­аль­ное, рас­про­стра­няют эту пута­ницу на мате­ри­а­ли­сти­че­ское пони­ма­ние исто­рии. Как известно, в марк­сизме за пер­вич­ную мате­ри­аль­ную основу исто­ри­че­ского про­цесса берётся тру­до­вая дея­тель­ность чело­века и отно­ше­ние людей в про­цессе неё. Маркс сфор­му­ли­ро­вал основ­ное поло­же­ние исто­ри­че­ского мате­ри­а­лизма сле­ду­ю­щим образом:

«В обще­ствен­ном про­из­вод­стве своей жизни люди всту­пают в опре­де­лён­ные, необ­хо­ди­мые, от их воли неза­ви­ся­щие отно­ше­ния — про­из­вод­ствен­ные отно­ше­ния, кото­рые соот­вет­ствуют опре­де­лён­ной сту­пени раз­ви­тия их мате­ри­аль­ных про­из­во­ди­тель­ных сил. Совокупность этих про­из­вод­ствен­ных отно­ше­ний состав­ляет эко­но­ми­че­скую струк­туру обще­ства, реаль­ный базис, на кото­ром воз­вы­ша­ется юри­ди­че­ская и поли­ти­че­ская над­стройка и кото­рому соот­вет­ствуют опре­де­лён­ные формы обще­ствен­ного созна­ния. Способ про­из­вод­ства мате­ри­аль­ной жизни обу­слов­ли­вает соци­аль­ный, поли­ти­че­ский и духов­ный про­цессы жизни вообще. Не созна­ние людей опре­де­ляет их бытие, а, наобо­рот, их обще­ствен­ное бытие опре­де­ляет их созна­ние.
На извест­ной сту­пени сво­его раз­ви­тия мате­ри­аль­ные про­из­во­ди­тель­ные силы обще­ства при­хо­дят в про­ти­во­ре­чие с суще­ству­ю­щими про­из­вод­ствен­ными отно­ше­ни­ями, или — что явля­ется только юри­ди­че­ским выра­же­нием послед­них — с отно­ше­ни­ями соб­ствен­но­сти, внутри кото­рых они до сих пор раз­ви­ва­лись. Из форм раз­ви­тия про­из­во­ди­тель­ных сил эти отно­ше­ния пре­вра­ща­ются в их оковы. Тогда насту­пает эпоха соци­аль­ной рево­лю­ции. С изме­не­нием эко­но­ми­че­ской основы более или менее быстро про­ис­хо­дит пере­во­рот во всей гро­мад­ной над­стройке. При рас­смот­ре­нии таких пере­во­ро­тов необ­хо­димо все­гда отли­чать мате­ри­аль­ный, с есте­ствен­но­на­уч­ной точ­но­стью кон­ста­ти­ру­е­мый пере­во­рот в эко­но­ми­че­ских усло­виях про­из­вод­ства от юри­ди­че­ских, поли­ти­че­ских, рели­ги­оз­ных, худо­же­ствен­ных или фило­соф­ских, короче — от идео­ло­ги­че­ских форм, в кото­рых люди осо­знают этот кон­фликт и борются за его раз­ре­ше­ние.
Как об отдель­ном чело­веке нельзя судить на осно­ва­нии того, что сам он о себе думает, точно так же нельзя судить о подоб­ной эпохе пере­во­рота по её созна­нию. Наоборот, это созна­ние надо объ­яс­нить из про­ти­во­ре­чий мате­ри­аль­ной жизни, из суще­ству­ю­щего кон­фликта между обще­ствен­ными про­из­во­ди­тель­ными силами и про­из­вод­ствен­ными отно­ше­ни­ями. Ни одна обще­ствен­ная фор­ма­ция не поги­бает раньше, чем разо­вьются все про­из­во­ди­тель­ные силы, для кото­рых она даёт доста­точно про­стора, и новые более высо­кие про­из­вод­ствен­ные отно­ше­ния нико­гда не появ­ля­ются раньше, чем созреют мате­ри­аль­ные усло­вия их суще­ство­ва­ния в нед­рах самого ста­рого обще­ства. Поэтому чело­ве­че­ство ста­вит себе все­гда только такие задачи, кото­рые оно может раз­ре­шить, так как при бли­жай­шем рас­смот­ре­нии все­гда ока­зы­ва­ется, что сама задача воз­ни­кает лишь тогда, когда мате­ри­аль­ные усло­вия ее реше­ния уже име­ются налицо, или, по край­ней мере, нахо­дятся в про­цессе ста­нов­ле­ния»¹⁸ .

Если мате­рия для нас — это объ­ек­тив­ная реаль­ность, неза­ви­си­мая от созна­ния, то, сле­до­ва­тельно, и отдель­ные её формы должны обла­дать этим при­зна­ком. Значит, про­из­вод­ствен­ные отно­ше­ния, скла­ды­ва­ю­щи­еся в про­цессе общественно-​трудовой дея­тель­но­сти, явля­ются мате­ри­аль­ными, поскольку обла­дают само­сто­я­тель­ным от мыш­ле­ния содер­жа­нием. Мало того, будучи объ­ек­тив­ными, они ещё и про­из­во­дят содер­жа­ние обще­ствен­ного созна­ния. По харак­те­ри­стике Ленина, мате­ри­аль­ные отно­ше­ния скла­ды­ва­ются «помимо воли и созна­ния чело­века, как (резуль­тат) форма дея­тель­но­сти чело­века, направ­лен­ной на под­дер­жа­ние его суще­ство­ва­ния»¹⁹ .

К сожа­ле­нию, невни­ма­ние совре­мен­ных «марк­си­стов» к фило­со­фии (даже к соб­ственно марк­сист­ской) при­вело к извра­щён­ному пред­став­ле­нию о мате­ри­аль­ной основе соци­ума у них. Смешение кате­го­рий иде­аль­ного и мате­ри­аль­ного, осо­бенно при изу­че­нии обще­ства, при­вело к тому, что соци­аль­ная мате­рия для них стала неким свой­ством обще­ствен­ного созна­ния. Теряя свой объ­ек­тив­ный харак­тер, эко­но­ми­че­ские отно­ше­ния пред­став­ляют для них реаль­ный базис обще­ства не потому, что скла­ды­ва­ются помимо обще­ствен­ного созна­ния, а лишь потому, что они более зна­чимы. Это при­во­дит к пони­ма­нию соци­аль­ного каче­ства мате­рии как субъ­ек­тив­ного. Отсюда неда­леко и до утвер­жде­ния об иллю­зор­ной при­роде капи­та­лизма, о том, что в дей­стви­тель­но­сти его нет, что он лишь про­дукт чело­ве­че­ского мыш­ле­ния, а не зако­но­мер­ный резуль­тат про­из­вод­ствен­ной практики.

Другой, не менее рас­про­стра­нён­ный, оши­боч­ный взгляд свя­зан с пред­став­ле­нием об обще­ствен­ном созна­нии как о чём-​то объ­ек­тив­ном по отно­ше­нию к инди­ви­ду­аль­ному. Например, гос­под­ству­ю­щие взгляды в обще­стве, как пра­вило, не зави­сят от миро­воз­зре­ния отдель­ного человека. 

Только вот неза­ви­си­мость отдель­ных момен­тов раз­лич­ных форм созна­ния ещё нельзя счи­тать чем-​то объ­ек­тив­ным. Во-​первых, объ­ек­тив­ное в марк­сист­ской фило­со­фии — это мате­рия в отно­ше­нии созна­ния вообще, неважно, инди­ви­ду­аль­ного или обще­ствен­ного. Во-​вторых, мыш­ле­ние не может быть чисто инди­ви­ду­аль­ным, хотя и не спо­собно суще­ство­вать иначе, как посред­ством отдель­ных людей. Другими сло­вами, созна­ние и отдель­ного чело­века, и обще­ства в целом — это раз­лич­ные формы субъ­ек­тив­ного. Плеханов хорошо выска­зался по этому вопросу:

«С точки зре­ния Маркса невоз­можно про­ти­во­по­став­ле­ние „субъ­ек­тив­ных“ взгля­дов лич­но­сти взгля­дам „толпы“, „боль­шин­ства“ и т. д., как чему-​то объ­ек­тив­ному. Толпа состоит из людей, а взгляды людей все­гда „субъ­ек­тивны“, так как те или дру­гие взгляды состав­ляют одно из свойств субъ­екта. Объективны не взгляды „толпы“, объ­ек­тивны те отно­ше­ния в при­роде или обще­стве, кото­рые выра­жа­ются в этих взгля­дах. Критерий истины лежит не во мне, а в отно­ше­ниях, суще­ству­ю­щих вне меня. Истинны взгляды, пра­вильно пред­став­ля­ю­щие эти отно­ше­ния; оши­бочны взгляды, иска­жа­ю­щие их. Истинна та естественно-​научная тео­рия, кото­рая верно схва­ты­вает вза­им­ные отно­ше­ния явле­ний при­роды; истинно то исто­ри­че­ское опи­са­ние, кото­рое верно изоб­ра­жает обще­ствен­ные отно­ше­ния, суще­ство­вав­шие в опи­сы­ва­е­мую им эпоху»²⁰ .

Заблуждения отно­си­тельно свойств мате­ри­аль­ной основы обще­ства и обще­ствен­ного созна­ния при­во­дят к ошиб­кам дво­я­кого рода. 

Одни в резуль­тате таких заблуж­де­ний при­хо­дят к эко­но­ми­че­скому детер­ми­низму — отри­ца­нию воз­дей­ствия эле­мен­тов над­стройки как друг на друга, так и на мате­ри­аль­ный базис. Материальное созна­ние у них ока­зы­ва­ется не спо­собно быть субъ­ек­том, поскольку пони­ма­ется как объ­ект. Любые мыс­ли­тель­ные опе­ра­ции для них должны быть с желез­ной необ­хо­ди­мо­стью детер­ми­ни­ро­ваны объ­ек­тив­ной реаль­но­стью, вплоть до тож­де­ства с нею. Исходя из такой посылки, все формы мыш­ле­ния (поня­тия, суж­де­ния, умо­за­клю­че­ния) могут быть лишь непо­сред­ствен­ным про­дук­том мате­рии и не могут быть выве­дены друг из друга. Общественное созна­ние, будучи мате­ри­аль­ным, должно быть неза­ви­си­мым от себя же, т. е. не спо­соб­ным к вза­и­мо­дей­ствию между соб­ствен­ными фор­мами. Если в обще­стве всё при­ни­ма­ется за мате­ри­аль­ное, то и все виды обще­ствен­ного созна­ния будут лишь непо­сред­ствен­ным след­ствием про­из­вод­ствен­ных отношений.

В дей­стви­тель­но­сти над­стро­еч­ные эле­менты вос­про­из­во­дятся не только непо­сред­ственно из мате­ри­аль­ного базиса, но и опо­сре­до­ванно, через вли­я­ние идео­ло­ги­че­ских отно­ше­ний друг на друга. Ещё Энгельс, кри­ти­куя эко­но­ми­че­ских детер­ми­ни­стов, гово­рил, что мате­ри­а­ли­сти­че­ское пони­ма­ние исто­рии не заклю­ча­ется в све­де­нии всего к про­из­вод­ствен­ным отно­ше­ниям. Они лишь в конеч­ном счёте явля­ются опре­де­ля­ю­щим момен­том в исто­ри­че­ском про­цессе, а на его ход ока­зы­вают вли­я­ние в том числе раз­лич­ные эле­менты над­стройки²¹ .

Другие при­хо­дят к субъ­ек­тив­ному пони­ма­нию про­из­вод­ствен­ных отно­ше­ний, отож­деств­ле­нию их с эко­но­ми­че­скими рефор­мами и юри­ди­че­ской фор­мой вообще, что осо­бенно ярко про­яв­ля­ется в вопро­сах прак­тики соци­а­ли­сти­че­ского стро­и­тель­ства. Там, где кажется, что всё раз­ви­тие мате­ри­аль­ной основы обще­ства под­чи­нено воле людей посред­ством госу­дар­ствен­ной машины, легко упу­стить из виду объ­ек­тив­ные фак­торы: раз­ви­тие про­из­во­ди­тель­ных сил и соот­вет­ству­ю­щий ему харак­тер про­из­вод­ствен­ных отношений.

Вопрос о воз­ник­но­ве­нии и содер­жа­нии объ­ек­тив­ного в обще­стве явля­ется одним из инте­рес­ней­ших и слож­ней­ших в исто­ри­че­ском мате­ри­а­лизме. Естественно, не только для реше­ния, но даже для поста­новки этого вопроса необ­хо­димо пра­виль­ное пони­ма­ние раз­ли­чия иде­аль­ного и мате­ри­аль­ного, их отно­ше­ния зави­си­мо­сти и вза­и­мо­связи вообще. Для марк­си­стов кон­кре­ти­за­ция основ исто­ри­че­ского мате­ри­а­лизма имеет прин­ци­пи­аль­ное зна­че­ние, как мини­мум для тео­ре­ти­че­ского объ­яс­не­ния рестав­ра­ции капи­та­лизма в нашей и дру­гих стра­нах, а как мак­си­мум — для науч­ной выра­ботки стра­те­гии и так­тики клас­со­вой борьбы про­ле­та­ри­ата и его партии.

Заключение

Моей целью было обос­но­ва­ние мате­ри­а­ли­сти­че­ского взгляда на про­ти­во­по­лож­ность мате­рии и созна­ния. Насколько у меня это полу­чи­лось, пусть судит читатель. 

Я буду рад доб­ро­со­вест­ной кри­тике моей пози­ции: поле­мика — луч­шее сред­ство для кор­рек­ти­ровки позиции.

К сожа­ле­нию, боль­шин­ство аргу­мен­тов про­тив нема­те­ри­аль­но­сти созна­ния каса­ются лишь дока­за­тель­ства пер­вич­но­сти мате­рии, невоз­мож­но­сти выхода мыш­ле­ния за её рамки — этого я нико­гда и не отри­цал. Некоторые това­рищи упре­кали меня за отри­ца­ние диа­лек­тики, ведь созна­ние якобы и мате­ри­ально, и нема­те­ри­ально. Думается, они пере­пу­тали диа­лек­тику с софи­сти­кой. Простое обо­зна­че­ние созна­ния и мате­рией, и не мате­рией никак не сни­мет рас­смот­рен­ных в ста­тье про­ти­во­ре­чий. Это лишь скры­вает корень про­блемы соот­но­ше­ния и содер­жа­ния цен­траль­ных кате­го­рий ОВФ.

Опровергнуть мою пози­цию с точки зре­ния мате­ри­а­лизма можно, лишь пока­зав, что суж­де­ние о про­ти­во­по­лож­но­сти мате­рии и мыш­ле­ния несов­ме­стимо с утвер­жде­нием о пер­вич­но­сти пер­вого по отно­ше­нию ко второму.