Проблемы методологии исторического исследования в публикациях С. С. Кривцова

Проблемы методологии исторического исследования в публикациях С. С. Кривцова
~ 30 мин

Степан Саввич Кривцов — ещё одна забы­тая фигура нашей исто­ри­че­ской науки. Правда, в срав­не­нии с теми, чьё забве­ние было свя­зано с выбо­ром непо­пу­ляр­ной про­бле­ма­тики или поли­ти­че­скими моти­вами, поло­же­ние Кривцова кажется вполне есте­ствен­ным. Он не оста­вил после себя зна­чи­мых моно­гра­фий, если не счи­тать несколь­ких хре­сто­ма­тий и мето­ди­че­ских посо­бий, а его ста­тьи — ско­рее мето­до­ло­ги­че­ские реко­мен­да­ции к иссле­до­ва­нию. При этом послед­ние быстро выпали даже из канона совет­ского марк­сизма: идеи С. С. Кривцова не впи­са­лись в конъ­юнк­туру 1930-​х. Не спасло даже то, что именно его дебо­рин­ский состав редак­ции жур­нала «Под зна­ме­нем марк­сизма» отря­дил писать ста­тью к 50-​летию Сталина, празд­но­ва­ние кото­рого, соб­ственно, и зало­жило начало культа1 .

Самую злую шутку с его насле­дием сыг­рала широта про­бле­ма­тики. В 1920-​х зани­маться раз­ви­тием исто­ри­че­ского мате­ри­а­лизма — зна­чило зани­маться чем-​то кон­крет­ным. Сегодня же вопросы из этой дис­ци­плины образца 1920-​х — это и соци­аль­ная фило­со­фия, и фило­со­фия исто­рии, и кон­крет­ные про­блемы мето­до­ло­гии исто­ри­че­ского иссле­до­ва­ния, и даже социо­ло­гия (в неко­то­рых её трак­тов­ках). Таким обра­зом, работы Кривцова некому вспом­нить даже как сту­пеньку в изу­че­нии раз­ви­тия и ста­нов­ле­ния исто­ри­че­ского мате­ри­а­лизма, поскольку больше нет ни самой этой дис­ци­плины, ни запроса на изу­че­ние её истории.

Несмотря на утрату тех инте­гра­тив­ных дис­ци­плин, в кото­рых рабо­тал Кривцов, есть повод вспом­нить о нём как мини­мум в рам­ках мето­до­ло­гии исто­ри­че­ского зна­ния. Связано это не столько с какими-​то выда­ю­щи­мися дости­же­ни­ями Степана Саввича в этой сфере, сколько с той орга­ни­за­ци­он­ной рабо­той, кото­рой он был занят в период 1920-​х гг. В начале два­дца­тых он рабо­тал в сек­ции науч­ной мето­до­ло­гии Коммунистической ака­де­мии, где руко­во­дил груп­пой науч­ной фило­со­фии, кото­рая на тот момент зани­ма­лась тео­ре­ти­че­скими про­бле­мами социо­ло­гии. Кривцов сохра­нил за собой тот же фронт работ и в сере­дине 1920-​х, когда была обра­зо­вана фило­соф­ская сек­ция Комакадемии, а группа по науч­ной мето­до­ло­гии стала её частью. В 1928 году, уже в составе пол­но­цен­ного Института фило­со­фии, С. С. Кривцов зай­мёт пост заве­ду­ю­щего сек­цией исто­ри­че­ского мате­ри­а­лизма2 . Почти одно­вре­менно с этим назна­че­нием Кривцов полу­чил пост в Институте исто­рии, а именно вошёл в состав сек­ции по мето­до­ло­гии исто­рии3 .

Таким обра­зом, этот чело­век по сути стоял у исто­ков совет­ской мето­до­ло­гии исто­ри­че­ской науки. Его адми­ни­стра­тив­ное вли­я­ние на раз­ви­тие дан­ной сферы ещё пред­стоит оце­нить по архив­ным доку­мен­там. Вместе с тем, учи­ты­вая подоб­ное высо­кое поло­же­ние, ста­но­вятся небезын­те­ресны и его идей­ные взгляды, кото­рыми он, ско­рее всего, и руко­вод­ство­вался в тех реше­ниях, кото­рые при­ни­мал по адми­ни­стра­тив­ной линии. Они были доста­точно чётко выра­жены, и их вполне воз­можно про­сле­дить по его пуб­ли­ка­циям в веду­щих совет­ских жур­на­лах того времени.

В откры­тых источ­ни­ках часто можно встре­тить инфор­ма­цию о Кривцове как об «идео­логе Пролеткульта». В некро­логе на Богданова, напи­сан­ном Кривцовым, дей­стви­тельно сохра­ни­лись его вос­по­ми­на­ния о сов­мест­ной с покой­ным работе в Пролеткульте. И, согласно изло­же­нию, Кривцов не тянет на идео­лога этой орга­ни­за­ции, поскольку как раз бог­да­нов­ской её идео­ло­гии не раз­де­лял. Сам он отно­сил себя к т. н. «пар­тий­ной» части Пролеткульта, кото­рая не верила ни в чет­вёр­тую форму рабо­чего дви­же­ния, ни в выра­ботку какой-​то осо­бой про­ле­тар­ской идео­ло­гии помимо марк­сизма, ни уж тем более в неза­ви­си­мость орга­ни­за­ции от реше­ний РКП4 . Помимо явного уча­стия этого чело­века во всех «дебо­рин­ских» струк­ту­рах и кон­тро­ли­ру­е­мых ими жур­на­лах, как сто­рон­ника школы «диа­лек­ти­ков» его мар­ки­рует некро­лог на Скворцова-​Степанова, где он откро­венно при­знаёт себя про­тив­ни­ком школы «меха­ни­стов»5

Теперь давайте перей­дём непо­сред­ственно к идеям Кривцова. 

Роль сти­хий­но­сти и созна­тель­но­сти в исто­ри­че­ском про­цессе, по-​видимому, более всего зани­мала его. Сохранились упо­ми­на­ния об отдель­ной работе на эту тему, под­го­тов­лен­ной Кривцовым к печати: «О про­блеме сти­хий­но­сти и созна­тель­но­сти в марксизме-​ленинизме», кото­рую, однако, почему-​то так и не опуб­ли­ко­вали. Восстановить её содер­жа­ние не пред­став­ля­ется воз­мож­ным: от неё остался только отры­вок, опуб­ли­ко­ван­ный в пер­вом номере жур­нала «Под зна­ме­нем марк­сизма» за 1929 год6 . Существует ещё целый ряд пуб­ли­ка­ций, где автор обра­ща­ется к дан­ной теме, но все их отли­чает отсут­ствие ори­ги­наль­но­сти7 8 . Кривцов обоб­щает мне­ния раз­лич­ных авто­ров по про­блеме созна­тель­но­сти и сти­хий­но­сти в обще­ствен­ных про­цес­сах, но почти нико­гда не выска­зы­вает соб­ствен­ного мне­ния по вопросу.

Проблема кате­го­рии общего и еди­нич­ного при­ме­ни­тельно к изу­че­нию обще­ства в его рабо­тах рас­кры­ва­ется куда более детально. Эта довольно широ­кая фило­соф­ская про­блема кон­кре­ти­зи­ру­ется Кривцовым как вопрос при­ме­не­ния абстракт­ного метода в исто­ри­че­ской науке:

«Этот вопрос, кото­рый нам при­хо­дится раз­ре­шать мето­до­ло­ги­че­ски и в ист­мате и в фило­со­фии, это вопрос об отно­ше­нии общего к еди­нич­ному, о пра­виль­ной уста­новке этой роли общего и кон­крет­ного. <…> В нашей марк­сист­ской исто­ри­че­ской лите­ра­туре мы имеем вели­ко­леп­ные образ­чики такого объ­еди­не­ния общего и еди­нич­ного. Я имею в виду тео­ре­ти­че­ские работы Ленина. В самом деле, если возь­мём его книгу „Развитие капи­та­лизма в России“, то мы уви­дим, что Ленин, исходя из общей исто­рии капи­та­лизма, вме­сте с тем, с помо­щью этой общей тео­рии капи­та­лизма имеет воз­мож­ность про­сле­дить то осо­бен­ное, то инди­ви­ду­аль­ное, что име­ется в рус­ском капи­та­лизме. Благодаря этой дву­еди­ной точке зре­ния, ему уда­ётся под­черк­нуть не только то общее, что име­ется в рус­ском капи­та­лизме, но и нари­со­вать в общих крас­ках то инди­ви­ду­аль­ное, что имеет прин­ци­пи­ально важ­ное зна­че­ние при уста­нов­ле­нии той или иной так­тики и т. д.»9

Метод науч­ной абстрак­ции заклю­ча­ется в том, чтобы взять явле­ние в его наи­бо­лее пол­ном, зре­лом, раз­вёр­ну­том виде. Но это и зна­чит взять его в абстрак­ции, потому что в реаль­но­сти иско­мой чистоты не встречается. 

В дей­стви­тель­но­сти нет иде­аль­ных газов и пол­ного отсут­ствия сопро­тив­ле­ния воз­духа. Всё это встре­ча­ется в учеб­ни­ках, но не в жизни. Тем не менее, никто не будет оспа­ри­вать эти абстракт­ные законы и абстракт­ные фор­му­ли­ровки и тре­бо­вать их замены опи­са­ни­ями с тыся­чей мело­чей, кото­рые зате­няют глав­ное. Все при этом пони­мают, что абстрак­ция, выне­сен­ная в реаль­ность, уточ­ня­ется, дефор­ми­ру­ется иными фак­то­рами. Задача иссле­до­ва­теля состоит в том числе и в том, чтобы про­сле­дить вопло­ще­ние без­условно вер­ных, но абстракт­ных зако­нов на прак­тике и на осно­ва­нии полу­чен­ных наблю­де­ний уточ­нить их при­ме­ни­тельно к кон­крет­ным условиям. 

Это усто­яв­шийся взгляд как в есте­ствен­ных нау­ках, так и, к при­меру, в эко­но­мике. Какой бы ни пред­став­ля­лась при­рода товара с точки зре­ния той или иной эко­но­ми­че­ской тео­рии, без самой абстрак­ции товара невоз­можно обоб­щённо пред­ста­вить себе все эко­но­ми­че­ские про­цессы разом. Совершенная кон­ку­рен­ция — это тоже иде­аль­ная модель: иде­аль­ная модель рыноч­ных отно­ше­ний, кото­рая в чистом виде не суще­ство­вала ни на каком про­стран­ствен­ном и вре­мен­ном про­ме­жутке. Тем не менее, мало кто ска­жет, что она только поэтому лишена вся­кого эври­сти­че­ского зна­че­ния. Исторические тео­рии тоже пред­ла­гают подоб­ные модели, осно­ван­ные на тех или иных фило­соф­ских посыл­ках, будь то Марксовы фор­ма­ции или вебе­ров­ские иде­аль­ные типы. Абстрактный метод имеет место и в исто­рии, хотя в эпоху кру­ше­ния боль­ших кон­цеп­тов число его вра­гов ста­но­вится боль­шим, чем когда-​либо ещё.

Однако не стоит думать, что Кривцов был настолько наи­вен, чтобы не видеть реаль­ных про­блем, свя­зан­ных с пере­но­сом абстрак­ций на почву реаль­ного исто­ри­че­ского материала:

«Без соче­та­ния этих двух момен­тов [Всеобщей исто­рии и локаль­ной. — В. П.] мы далеко не пой­дём. Без выяв­ле­ния основ­ных дви­жу­щих сил исто­ри­че­ского про­цесса, взя­того в целом во всемирно-​историческом мас­штабе, мы част­ного про­цесса понять не можем, но, вме­сте с тем, не поняв част­ного про­цесса, мы не можем понять общей схемы. Это ведь про­блема общего и еди­нич­ного в диа­лек­тике. Я думаю, что здесь нужно будет прак­тике пре­по­да­ва­ния исто­ри­че­ских дис­ци­плин в вузах исхо­дить из нали­чия этой дво­я­кой задачи; без диа­лек­ти­че­ского раз­ре­ше­ния её у нас будет или голая схема, или, с дру­гой сто­роны, если мы ста­нем на опи­са­тель­ный путь, если будем зани­маться изу­че­нием отдель­ных фаб­рик, кото­рые выхва­чены вне вре­мени и про­стран­ства, полу­чится отрыв от общего про­цесса»10 .

В фило­со­фии при раз­ре­ше­нии про­блемы общего и еди­нич­ного суще­ствует две край­но­сти. Первая — гипо­ста­зи­ро­ва­ние общих поня­тий, когда абстрак­ция под­ми­нает под себя еди­нич­ные, инди­ви­ду­аль­ные объ­екты и пре­вра­щает их в без­лич­ные про­яв­ле­ния себя. Вторая — услов­ный «нео­но­ми­на­лизм»: отказ от поиска и изу­че­ния общего в объ­ек­тах, зацик­лен­ность на их инди­ви­ду­аль­но­сти и непо­вто­ри­мо­сти, при­зна­ние общего поня­тием без само­сто­я­тель­ного содер­жа­ния, смысл кото­рого огра­ни­чи­ва­ется одной лишь клас­си­фи­ка­цией. По цитате выше мы видим, что Кривцов при­ме­ни­тельно к исто­ри­че­скому иссле­до­ва­нию видит вопло­ще­ние этих край­но­стей в новой форме. Первая — схе­ма­тизм исто­ри­че­ского про­цесса, стрем­ле­ние пре­не­бречь инди­ви­ду­аль­ными осо­бен­но­стями, кото­рые не впи­сы­ва­ются в апри­ори задан­ные кон­струк­ции, и отбро­сить их. Вторая — пре­не­бре­же­ние изу­че­нием вся­кой гло­баль­ной исто­рии, отказ от поиска её дви­жу­щих сил в пользу изу­че­ния инди­ви­ду­аль­ных, уни­каль­ных явле­ний «как они есть». Нельзя не заме­тить, что это бле­стя­щее пред­ска­за­ние судьбы всей оте­че­ствен­ной исто­ри­че­ской науки. В совет­ское время реа­ли­зо­ва­лась пер­вая край­ность, а в пост­со­вет­ское — вто­рая. При этом даже фор­му­ли­ровка «будем зани­маться изу­че­нием отдель­ных фаб­рик» будто бы пред­вос­хи­щает попу­ляр­ность исто­рии повсе­днев­но­сти и отка­зом от «боль­шой» исто­рии в принципе.

Это не един­ствен­ное заме­ча­ние Кривцова, сохра­ня­ю­щее свою силу для дня сего­дняш­него. Вот ещё одно:

«Мы очень много зани­ма­емся мето­до­ло­гией марк­сизма — и совер­шенно пра­вильно. У нас про­хо­дятся и ист­мат и диа­лект. мат. Но как только мы пере­хо­дим в область кон­крет­ной работы той или иной дис­ци­плины, там эта марк­сист­ская мето­до­ло­гия исче­зает. Ведь мы хорошо знаем, что вопросы марк­сист­ской мето­до­ло­гии исто­рии для исто­ри­ков совер­шенно почти не затро­нуты, как вопросы тео­рии исто­ри­че­ского зна­ния и т. д., а это чрез­вы­чайно важ­ная вещь. Ведь если будем рас­смат­ри­вать так, что над­стро­еч­ные формы сами по себе, диа­лек­ти­че­ский мате­ри­а­лизм во всех сту­пе­нях сам по себе, а в повсе­днев­ной жизни исто­рика мы „должны“ об этом забыть и зани­маться дру­гими мето­дами. Исходящими из дру­гих посы­лок, — это поло­же­ние ненор­маль­ное. <…> Мы должны в наших вузах поста­вить изу­че­ние с точки зре­ния ист­мата вопро­сов исто­ри­че­ских кон­крет­ных мето­дов»11 .

Методология исто­рии как само­сто­я­тель­ная от ист­мата дис­ци­плина нач­нёт обособ­ляться только в после­во­ен­ное время, поэтому заме­ча­ния неуди­ви­тельны. Но тут ещё и очень метко под­ме­чена ото­рван­ность фило­со­фии от фак­ти­че­ской дея­тель­но­сти ряда лиц. Их и сей­час толпы — тех, кто кля­нутся име­нем диа­лек­ти­че­ского мате­ри­а­лизма, но стоит им перейти в сферу, где нужно диа­мат при­ло­жить, будь то иссле­до­ва­ние или прак­ти­че­ские шаги в поли­тике, как в ход идут то эти­че­ские аргу­менты, то баналь­ный «здра­вый смысл» и вообще всё что угодно, кроме уче­ния, все­силь­ность кото­рого ими декла­ри­ру­ется. Такие люди и сего­дня явля­ются более страш­ной опас­но­стью, чем раз­лич­ные сорта не-​марксистских левых цен­три­стов и откро­вен­ных про­тив­ни­ков ком­му­низма, ибо эта порода являет себя во всей красе только в пере­лом­ные моменты, а в осталь­ное время они фили­гранно мас­ки­ру­ются под «своих».

Весьма любо­пытно сле­ду­ю­щее, прак­ти­че­ски мимо­лёт­ное, заме­ча­ние С. С. Кривцова в одной из ста­тей от 1926 года:

«Нашей зада­чей явля­ется позна­ко­миться с борь­бой обще­ствен­ных сил, с дви­жу­щими силами исто­ри­че­ского про­цесса нашего вре­мени. С какого момента можно наблю­дать зарож­де­ние нашей совре­мен­ной обще­ствен­но­сти, у нас соци­а­ли­сти­че­ской, а на западе уми­ра­ю­щей, капи­та­ли­сти­че­ской? Ясное дело, что эта эпоха начи­на­ется с раз­ви­тия тор­го­вого капи­тала, с раз­ло­же­ния фео­да­лизма. И наша новая евро­пей­ская обще­ствен­ность ведёт начало вовсе не от Рима или от Греции, а от фео­даль­ного обще­ства, воз­ник­шего на раз­ва­ли­нах антич­ного мира»12 .

Любопытно это заме­ча­ние сразу по ряду причин. 

Во-​первых, оно пыта­ется доба­вить прак­ти­че­ский вывод к извест­ному со вре­мён «Коммунистического мани­фе­ста» тезису о том, что борьба клас­сов может окон­читься не только пере­устрой­ством обще­ствен­ного зда­ния, но и гибе­лью борю­щихся клас­сов. Таким обра­зом, мате­ри­а­ли­сти­че­ское пони­ма­ние исто­рии не огра­ни­чи­ва­ется линеарно-​прогрессивным пред­став­ле­нием об исто­ри­че­ском про­цессе в том плос­ком зна­че­нии, кото­рое при­да­вали ему более позд­ние совет­ские пособия. 

В 1933 году к подоб­ным выво­дам при­шёл и Николай Бухарин. Он заклю­чал, что если зако­но­мер­ность при­ме­ни­тельно к обще­ствен­ной жизни — это воз­вра­ща­ю­щи­еся к людям неиз­беж­ные послед­ствия их же соб­ствен­ных дей­ствий, то они суть «фатум» совер­шенно иного рода: не воз­ни­кают до явле­ний и строги только в рам­ках своей при­ме­ни­мо­сти. Таким обра­зом, в рам­ках марк­сист­ской док­трины кру­го­во­рот, регресс и про­гресс мыс­лятся равно допу­сти­мыми13 .

Во-​вторых, подоб­ный тезис иначе застав­ляет взгля­нуть на про­блему романо-​германского син­теза: как на отсут­ствие вся­кого син­теза. Непрерывная нить, тяну­ща­яся от антич­ных куль­тур к совре­мен­ной автору Европе, пред­стаёт, таким обра­зом, раз­но­вид­но­стью автох­то­низма, некой идео­ло­гией, не име­ю­щей отно­ше­ния к исто­ри­че­ской реальности. 

Специально отме­тим, что это не есть чрез­мерно сме­лая кон­кре­ти­за­ция с нашей сто­роны: дан­ная пози­ция в таком откро­вен­ном и раз­вёр­ну­том виде в 1920-​е годы имела неко­то­рое рас­про­стра­не­ние. Например, Соломон Захарович Каценбоген в своём курсе лек­ций от 1925 года уве­рял сту­ден­тов в том, что путь от родо­вого обще­ства к ази­ат­скому, а затем к антич­ному спо­собу про­из­вод­ства (он пред­став­лял их как после­до­ва­тель­ные этапы одного и того же) явля­ется ано­маль­ным и тупи­ко­вым раз­ви­тием. В то же время типи­че­ским явля­ется путь от родо­вой общины к фео­да­лизму, а от него к капи­та­лизму14 . Борис Исаакович Горев, вид­ный иссле­до­ва­тель исто­рии обще­ствен­ной мысли, взяв­шись издать свои лек­ции по исто­ри­че­скому мате­ри­а­лизму, ничуть не постес­нялся сле­ду­ю­щего тезиса: 

«Далее, неверно, что эпоха фео­да­лизма и кре­пост­ного права сле­до­вала за антич­ной; она сле­до­вала, может быть, по вре­мени, но это был совер­шенно новый цикл раз­ви­тия. Один кон­чался, дру­гой начи­нался»15 .

Я не спе­ци­а­лист по этой теме, и мне сложно рас­суж­дать о сте­пени акту­аль­но­сти или, напро­тив, пре­одо­лён­но­сти подоб­ных постро­е­ний отно­си­тельно совре­мен­ной ситу­а­ции в исто­рио­гра­фии. Я могу лишь отме­тить их фаталь­ное рас­хож­де­ние с раз­ви­тием основ­ного направ­ле­ния совет­ской исто­ри­че­ской науки, кото­рая в буду­щем будет дока­зы­вать пре­ем­ствен­ность и неиз­беж­ность наступ­ле­ния сред­не­ве­ко­вья, опи­ра­ясь на раз­ви­тие схо­жих отно­ше­ний в позд­не­ан­тич­ную эпоху, напри­мер, инсти­тута коло­ната, кото­рый был самым ходо­вым аргу­мен­том в подоб­ных дис­кус­сиях. В целом, однако, кар­тина полу­ча­ется крайне инте­рес­ная. Если мы при­мем исход­ную посылку Кривцова, то полу­чится, что совре­мен­ная Европа нача­лась с вар­вар­ских коро­левств, то есть она намного моложе, чем при­нято гово­рить, а обра­зо­ва­ние древ­не­рус­ского госу­дар­ства не явля­ется таким уж свое­об­раз­ным про­цес­сом в срав­не­нии с раз­ви­тием осталь­ной Европы и уж тем более оно не бед­ней. Таким обра­зом под­та­чи­ва­ется и рушится вся кон­цеп­ция «дого­ня­ю­щего раз­ви­тия», в рам­ках кото­рой рос­сий­ская исто­рия мыс­лится уже не одно сто­ле­тие. Впрочем, это всё так и оста­лось гипо­те­зой, кото­рую никто не взялся раз­ви­вать. Хотя, каза­лось бы, тот же ста­лин­ский агит­проп после­во­ен­ной эпохи вполне мог бы при­нять нечто подобное.

К слову о ста­лин­ской эпохе… Ещё одну инте­рес­ную мысль ско­рее даже исто­риософ­ского, чем исто­рио­гра­фи­че­ского харак­тера, Кривцов выска­зал в 1931 году. Он заме­тил, что в среде бур­жу­аз­ных исто­ри­ков, про­дол­жав­ших рабо­тать в СССР, про­ис­хо­дила весьма любо­пыт­ная эво­лю­ция: из эко­но­ми­че­ских мате­ри­а­ли­стов, сим­па­ти­зи­ро­вав­ших марк­сизму, пусть и пони­мая его вуль­гарно, они пре­вра­ща­лись в откро­вен­ных иде­а­ли­стов. Одновременно с этим абсо­лю­ти­за­ция эко­но­ми­че­ского фак­тора усту­пала пре­воз­не­се­нию госу­дар­ства как корен­ного фак­тора всего исто­ри­че­ского про­цесса. В согла­сии с этим нахо­ди­лось и изме­не­ние сим­па­тий доре­во­лю­ци­он­ных спе­ци­а­ли­стов. Ранее, рас­смат­ри­вая дихо­то­мию обще­ства и госу­дар­ства в рус­ской исто­рии, они без­ого­во­рочно сто­яли на сто­роне обще­ства. К началу 1930-​х их сим­па­тии так же без­ого­во­рочно пере­ме­сти­лись на сто­рону госу­дар­ства. На это накла­ды­ва­лось воз­ве­ли­чи­ва­ние вели­ких исто­ри­че­ских лич­но­стей, круп­ных госу­дар­ствен­ных дея­те­лей, кото­рые пред­стают как деми­урги истории. 

Кривцов ещё не подо­зре­вал, что совсем скоро подоб­ный «наци­о­наль­ный», «госу­дар­ствен­ни­че­ский» раз­во­рот ста­нет прак­ти­че­ски госу­дар­ствен­ной поли­ти­кой: нач­нётся истреб­ле­ние моло­дых историков-​марксистов и стре­ми­тель­ная реа­би­ли­та­ция и воз­вра­ще­ние из ссылки исто­ри­ков «ста­рой фор­ма­ции». Любопытно, что эта гипер­тро­фия роли госу­дар­ства в обще­ствен­ной жизни — по звуч­ному выра­же­нию Кривцова, «реа­би­ли­та­ция горо­до­вого», — для автора была при­зна­ком… стре­ми­тель­ной фаши­за­ции бур­жу­аз­ных спе­ци­а­ли­стов в СССР16 . Этот эпи­зод, свя­зан­ный с дефор­ма­ци­ями в совет­ской исто­ри­че­ской науке, столь любим рядом совре­мен­ных спе­ци­а­ли­стов, что при­во­дит их к пере­оценке дик­тата «Краткого курса исто­рии ВКП(б)» как пози­тив­ного явле­ния, кото­рое вер­нуло исто­ри­че­скую науку на здо­ро­вые рельсы. Подробнее этот вопрос мы осве­щали в одной из заме­ток17

Также Кривцов оста­вил ряд ори­ги­наль­ных и полез­ных заме­ча­ний по про­блеме вза­и­мо­от­но­ше­ния исто­рии и совре­мен­но­сти. Сегодня, осо­бенно в связи с вопро­сами пре­по­да­ва­ния исто­рии и научно-​популяризаторской дея­тель­но­сти, в первую оче­редь на ум при­хо­дит такое явле­ние, как «модер­ни­за­ция исто­рии». Размышления об этом у С. С. Кривцова тоже есть, но основ­ная цен­ность ска­зан­ного им в том, что он даёт именно мето­до­ло­ги­че­ские реко­мен­да­ции, учит, как вза­и­мо­связь исто­рии и совре­мен­но­сти поста­вить на службу исследованию.

По мне­нию Кривцова, совре­мен­ность помо­гает выявить суще­ствен­ное в исто­ри­че­ском про­цессе и отде­лить его от вто­ро­сте­пен­ного. События, кото­рые каза­лись самим совре­мен­ни­кам очень зна­чи­мыми и судь­бо­нос­ными, в пер­спек­тиве могут не ока­зать суще­ствен­ного вли­я­ния на обще­ство, в то время как локаль­ные и почти неза­ме­чен­ные могут иметь далеко иду­щие послед­ствия. В каче­стве при­мера он при­во­дит воз­ник­но­ве­ние Северного союза рус­ских рабо­чих в 1878 году. Подавляющее боль­шин­ство совре­мен­ни­ков этого собы­тия не заме­тили, не знали о нём и даже поня­тия не имели, что в этот день в рос­сий­ской исто­рии про­изо­шло нечто зна­чи­мое. Между тем, тот факт, что в буду­щем вся страна ока­жется в руках мас­со­вого соци­а­ли­сти­че­ского дви­же­ния, застав­ляет исто­рика уде­лять самое при­сталь­ное вни­ма­ние как раз подоб­ным вещам, кото­рые в своё время были на пери­фе­рии все­об­щего вни­ма­ния18 . От себя также доба­вим, что наи­бо­лее рельефно выше­опи­сан­ное про­яв­ля­ется в био­гра­фи­че­ских иссле­до­ва­ниях. Жизнь той или иной фигуры инте­ре­сует нас и в те пери­оды, когда она не ока­зы­вала на обще­ствен­ную жизнь ника­кого вли­я­ния и не выде­ля­лась среди про­чих, и эти эпи­зоды необ­хо­димы для пони­ма­ния вопроса, почему ей суж­дено будет занять веду­щее место в истории.

Из всего ска­зан­ного сле­дует вто­рой вывод: совре­мен­ность рас­кры­вает нам исто­ри­че­ские про­цессы в их зре­ло­сти и оформ­лен­но­сти. Двигаясь назад, от резуль­тата к его исто­кам, мы начи­наем лучше пони­мать зача­точ­ные формы явле­ний, кото­рые, взя­тые изо­ли­ро­ванно или только с точки зре­ния пред­ше­ству­ю­щего им, не все­гда могут быть пра­вильно истол­ко­ваны19 . Выражаясь кратко: истина явле­ния — это его результат. 

Вполне чётко выри­со­вы­ва­ется пози­ция, что пони­ма­ние совре­мен­но­сти не может не вли­ять на пони­ма­ние исто­рии. Эта пози­ция Кривцовым про­го­ва­ри­ва­ется прямо20 . Причём речь не об исто­рио­гра­фи­че­ском запросе, а именно что о внут­рен­ней логике иссле­до­ва­ния. Вообще для С. С. Кривцова срав­ни­тель­ный метод, про­блема ана­ло­гий, был совер­шенно отдель­ной сфе­рой инте­реса, кото­рая тяну­лась с начала 1920-​х, ещё в рам­ках общей мето­до­ло­гии марк­сизма21 , и инте­рес к ней он впо­след­ствии пере­нёс и на исто­ри­че­скую науку22 .

Вкратце отме­тим, что Кривцов, равно как и Фридлянд, отме­чает, что исто­ри­че­ские ана­ло­гии имеют неко­то­рую мето­до­ло­ги­че­скую цен­ность, если рабо­тают «впе­рёд», от про­шлого к буду­щему. С. С. Кривцов идёт даже несколько дальше Фридлянда. На при­мере тер­мина «госу­дар­ствен­ный капи­та­лизм» при­ме­ни­тельно к Пруссии и к совре­мен­ной ему Советской России он отме­чает, что поня­тие из про­шлого может помо­гать в рас­кры­тии явле­ний совре­мен­но­сти, но нико­гда не покры­вает их до конца и не осво­бож­дает от выра­ботки новых поня­тий23

Очень важно заме­тить, что этот вопрос об обрат­ной связи буду­щего и про­шлого у Кривцова тесно спле­та­ется упо­ми­на­е­мой выше про­бле­мой абстракт­ного метода в исто­рии. Он согла­ша­ется с мыс­лью В. В. Воровского, что выстро­ить абстрак­цию, кото­рую можно будет при­ме­нить в буду­щем иссле­до­ва­нии, можно только от доста­точно зре­лого явле­ния, а доста­точно зре­лым оно явля­ется в своём завер­ше­нии, то есть уже будучи результатом:

«Вопрос, стало быть, сво­дится на то, каким обра­зом опре­де­лить поня­тие какого-​нибудь раз­ви­ва­ю­ще­гося явле­ния, как замкнуть в посто­ян­ную фор­мулу пере­мен­ное явле­ние. Для этого суще­ствуют два спо­соба: или сама фор­мула явля­ется диа­лек­ти­че­ской (дина­ми­че­ской) фор­му­лой, какие даёт нам выс­шая мате­ма­тика, т.-е. фор­му­лою с двумя пере­мен­ными, или же явле­ние опре­де­ля­ется по одному моменту, именно по моменту сво­его наи­выс­шего, пол­ного раз­ви­тия. Первый приём, в сущ­но­сти мате­ма­ти­че­ский, почти непри­ме­ним к неточ­ным нау­кам, а в том числе к нау­кам обще­ствен­ным: поэтому обычно при­ме­няют вто­рой (бабочка покры­вает все три ста­дии) [Ранее в ори­ги­наль­ном тек­сте при­во­дился при­мер со ста­ди­аль­ным раз­ви­тием гусе­ницы в бабочку. — В. П.]. Точно так же в при­ме­не­нии к обще­ствен­ным нау­кам очень харак­терны слова Маркса, что при изло­же­нии зако­нов капи­та­ли­сти­че­ского раз­ви­тия он вынуж­ден был пред­по­ло­жить вполне раз­ви­тые капи­та­ли­сти­че­ские отно­ше­ния, каких в дей­стви­тель­но­сти нет и может быть во всём объ­ёме и не будет. Но важно заме­тить, что эта ста­дия выс­шего раз­ви­тия посту­ли­ру­ется на осно­ва­нии изу­че­ния хода и зако­нов этого раз­ви­тия, а не изоб­ре­та­ется путём отвле­чён­ных логи­че­ских постро­е­ний»24 .

Справедливости ради, не все идеи Кривцова были удачны даже для сво­его вре­мени. В 1924 году он опуб­ли­ко­вал рецен­зию на книгу Л. И. Мечникова «Цивилизации и вели­кие исто­ри­че­ские реки». Она была выдер­жана в бла­го­же­ла­тель­ном тоне, кри­ти­че­ские выпады повто­ряли общие места марк­сизма, а потому она мало харак­те­ри­зует инди­ви­ду­аль­ные взгляды самого Кривцова, за исклю­че­нием одного места:

«Задачей науч­ного пони­ма­ния исто­ри­че­ского про­цесса вовсе не явля­ются рас­суж­де­ния на тему, что бы могло слу­читься в том слу­чае, ежели б исто­рия пошла по иному руслу. Нет, зада­чей явля­ется объ­яс­не­ние исто­ри­че­ского про­цесса в его свое­об­ра­зии»25 .

Это суж­де­ние небез­упречно не только с точки зре­ния совре­мен­ной исто­рио­гра­фии, кото­рая пере­жила пере­стро­еч­ные дис­кус­сии об аль­тер­на­тив­но­сти раз­ви­тия и активно зани­ма­ется этой про­бле­ма­ти­кой ныне. Оно не было иде­аль­ным и для того вре­мени, прежде всего потому что без­аль­тер­на­тив­ность исто­ри­че­ского раз­ви­тия озна­чает игно­ри­ро­ва­ние про­блемы кате­го­рий воз­мож­ного и дей­стви­тель­ного в марк­сизме. Не оста­нав­ли­ва­ясь на этом фило­соф­ском сюжете подроб­нее, отме­тим наи­бо­лее суще­ствен­ное именно для нашей темы. Безальтернативность исто­ри­че­ского раз­ви­тия озна­чает прежде всего теле­о­ло­ги­че­скую направ­лен­ность исто­ри­че­ского про­цесса, а отсюда — отсут­ствие вся­кого раз­ви­тия, ибо суще­ство­ва­ние одного, един­ственно воз­мож­ного исхода озна­чает, что он зара­нее пред­опре­де­лён и по факту уже суще­ствует, уже реа­ли­зо­вался, про­сто не для кон­крет­ного наблю­да­теля в насто­я­щем, а в буду­щем. Это лишает исто­рию вся­кого зна­че­ния, что идёт враз­рез с уче­нием клас­си­ков марксизма.

Более при­зем­лён­ным аргу­мен­том к чуж­до­сти такого взгляда сво­ему вре­мени — име­ются в виду кон­кретно 1920-​е годы — явля­ется то, что аль­тер­на­тив­ность раз­ви­тия самой Советской России не была табу­и­ро­ван­ной темой и рас­смат­ри­ва­лась все­рьёз, при­чём вплоть до воз­мож­но­сти пол­ной рестав­ра­ции капи­та­лизма в СССР и пора­же­ния миро­вого ком­му­ни­сти­че­ского дви­же­ния26 27

Подводя итоги, мы, конечно же, должны заме­тить, что взгляды Кривцова на исто­ри­че­скую науку резко отли­ча­ются от совре­мен­ных. Хотя бы в тех пунк­тах, что ныне куда боль­шую под­держку нахо­дят наме­ре­ния писать исто­рию с точки зре­ния совре­мен­ника собы­тий, а не окру­жа­ю­щей дан­но­сти исто­рика. Состоялся отход от изу­че­ния мас­со­вых социально-​экономических явле­ний и поли­ти­че­ской исто­рии в пользу исто­рии повсе­днев­но­сти и малых соци­аль­ных групп и так далее. Вместе с тем эта раз­ница, как бы кто к ней ни отно­сился, лучше всего пока­зы­вает: имея дело с совет­ским про­ек­том исто­ри­че­ской науки, мы стал­ки­ва­емся не про­сто с идео­ло­ги­зи­ро­ван­ной вер­сией доре­во­лю­ци­он­ных оте­че­ствен­ных и зару­беж­ных дости­же­ний, но с совер­шенно иным взгля­дом на объ­ект, пред­мет, метод. У этого под­хода к исто­ри­че­скому зна­нию попро­сту иная фило­со­фия, и это делает его более серьёз­ным объ­ек­том для изу­че­ния, нежели это пред­став­лено в совре­мен­ных учеб­ни­ках по мето­до­ло­гии истории.

Отдельного вни­ма­ния достойно то, что при иссле­до­ва­нии тек­стов С. С. Кривцова за его основ­ными иде­ями совер­шенно не видно инди­ви­ду­аль­ного лица. В отли­чие от иных авто­ров того вре­мени, так или иначе затра­ги­вав­ших про­блемы мето­до­ло­гии исто­ри­че­ского зна­ния, у Кривцова довольно трудно выде­лить ори­ги­наль­ные идеи, харак­те­ри­зу­ю­щие его инди­ви­ду­аль­ные взгляды на про­блему. Это свя­зано с двумя обсто­я­тель­ствами. Во-​первых, дело в его адми­ни­стра­тив­ном вли­я­нии, бла­го­даря кото­рому наи­бо­лее важ­ные идеи Кривцова и стали «кано­ном», кото­рый со вре­ме­нем пере­стали ассо­ци­и­ро­вать с кон­крет­ным лицом. Во-​вторых, Кривцов в первую оче­редь был адми­ни­стра­то­ром от науки, чьи основ­ные устрем­ле­ния могли быть свя­заны как с рабо­той на постах, так и с дру­гой темой, напри­мер, исто­рией пар­тии, кото­рой он также посвя­тил доста­точно пуб­ли­ка­ций. Работы, свя­зан­ные с про­бле­мами мето­до­ло­гии, часто носили для него «дежур­ный» харак­тер. Но от этого они вовсе не теряют свою цен­ность как мате­риал иссле­до­ва­ния, поскольку как раз и репре­зен­ти­руют то, что счи­та­лось нор­мой в дан­ной сфере для 1920-х.

Нашли ошибку? Выделите фраг­мент тек­ста и нажмите Ctrl+Enter.

Примечания

  1. Кривцов С. С. И. В. Сталин (к 50-​летию со дня рож­де­ния) // Под зна­ме­нем марк­сизма. 1930. № 2–3. С. 1–17.
  2. Корсаков С. Н. Становление инсти­тута фило­со­фии в России [Электронный ресурс]. (дата обра­ще­ния: 08.02.2022)
  3. В инсти­туте исто­рии при Комакадемии // Историк-​марксист. 1929. № 14. С. 221.
  4. Кривцов С. С. А. А. Богданов // Под зна­ме­нем марк­сизма. 1928. № 4. С. 185–186.
  5. Кривцов С. С. И. И. Скворцов-​Степанов // Под зна­ме­нем марк­сизма. 1928. № 11. С. 127.
  6. Кривцов С. С. Проблема сти­хий­но­сти и созна­тель­но­сти в лени­низме // Под зна­ме­нем марк­сизма. 1929. № 1. С. 1.
  7. Стенограмма пуб­лич­ного засе­да­ния Соц. Акад., посвя­щён­ного памяти В. В. Воровского (31 мая 1923 г.) // Вестник ком­му­ни­сти­че­ской ака­де­мии. 1923. № 5. С. 191–197.
  8. Кривцов С. С. В. И. Ленин в эпоху реак­ции (1907–1910) // Воинствующий мате­ри­а­лист: Сборники / О-​во воин­ству­ю­щих мате­ри­а­ли­стов. М.: Материалист, 1924–1925. — Кн. 2: О Ленине. — 1925. С. 121–138.
  9. Диспут о книге Д. М. Петрушевского // Историк-​марксист. 1928. № 8. С. 80.
  10. Кривцов С. С. Место исто­рии в про­грам­мах общественно-​экономических вузов // Историк-​марксист. 1926. № 2. С. 227.
  11. Диспут о книге Д. М. Петрушевского // Историк-​марксист. 1928. № 8. С. 85.
  12. Кривцов С. С. Место исто­рии в про­грам­мах общественно-​экономических вузов // Историк-​марксист. 1926. № 2. С. 226
  13. Бухарин Н. И. Учение Маркса и его исто­ри­че­ское зна­че­ние / Избранные труды: История и орга­ни­за­ция науки и тех­ники. Л.: Наука, 1988. С. 162–163.
  14. Каценбоген С. З. Марксистская социо­ло­гия. Часть I и II. Курс лек­ций, читан­ных в 1924/25 акад. году на Педагогич. Фак. БГУ проф. С. З. Каценбогеным. Минск: Издание Профкома Рабпрос БГУ, 1925. С. 35.
  15. Горев Б. И. Очерки исто­ри­че­ского мате­ри­а­лизма. [Харьков]: Пролетарий, 1925. С. 106.
  16. Буржуазные исто­рики запада в СССР // Историк-​марксист. 1931. № 21. С. 50–53
  17. Прибой В. П. Смотрюсь в тебя как в зер­кало… Российские гума­ни­та­рии в поиске своих кор­ней // Герцен. Общественно-​политический жур­нал.
  18. Кривцов С. С. История и совре­мен­ность // Вестник ком­му­ни­сти­че­ской ака­де­мии. 1929. № 35–36. С. 327.
  19. Кривцов С. С. История и совре­мен­ность // Вестник ком­му­ни­сти­че­ской ака­де­мии. 1929. № 35–36. С. 328.
  20. Кривцов С. С. История и совре­мен­ность // Вестник ком­му­ни­сти­че­ской ака­де­мии. 1929. № 35–36. С. 327.
  21. Кривцов С. С. Рецензия: Тимирязев К. А. Исторический метод в био­ло­гии // Под зна­ме­нем марк­сизма. 1922. № 11–12. С. 260–261.
  22. Диспут о книге Д. М. Петрушевского // Историк-​марксист. 1928. № 8. С. 84.
  23. Кривцов С. С. История и совре­мен­ность // Вестник ком­му­ни­сти­че­ской ака­де­мии. 1929. № 35–36. С. 328.
  24. Кривцов С. С. В. В. Воровский // Под зна­ме­нем марк­сизма. 1923. № 4–5. С. 212.
  25. Кривцов С. С. Географическая тео­рия про­гресса // Воинствующий мате­ри­а­лист: Сборники / О-​во воин­ству­ю­щих мате­ри­а­ли­стов. М.: Материалист, 1924–1925. — Кн. 1. — 1924. С. 287.
  26. Милонов К. К. Октябрь и марк­сизм // Под зна­ме­нем марк­сизма. 1927. № 10–11. С. 121.
  27. Карев Н. А. Гильфердинг про­тив соци­а­лизма // Под зна­ме­нем марк­сизма. 1924. № 6–7. С. 246.