О категории меры у Гегеля

Это надо понимать в том смысле, что раздел гегелевской «Логики», посвящённый мере, представляет собою высшую стадию развития гегелевского «учения о бытии», именно ту стадию, на которой две основные категории бытия — качество и количество — рассматриваются в их взаимной связи и единстве и тем самым получает своё завершение вся первая книга «Науки логики» («Учение о бытии»).

Если первый раздел «Логики» трактует категорию качества, отвлекаясь от её существенной связи с количеством, а второй раздел разбирает категорию количества, отвлекаясь от того обстоятельства, что всякое количество есть количество какого-нибудь определённого качества, т. е. количество специфическое, — то посвящённый мере третий раздел «Логики» исследует именно самоё эту связь, существующую в реальном мире между качествами и количествами этих качеств.

Отсюда ясно, что, прежде чем говорить о самой мере, необходимо предпослать несколько замечаний относительно того, чтó Гегель разумеет под категориями «качество» и «количество», которые трактуются им в их изолированности в первых двух разделах «Логики» и в их существенном единстве в третьем и последнем разделе «Учения о бытии».

II

В одном из своих устных выступлений А. М. Деборин указал на то, что понятие качества в начале гегелевской «Логики» выступает в смысле наиболее непосредственной, наиболее простой, наиболее бедной и наиболее абстрактной категории, о которой на первых порах можно сказать только то, что это есть бытие, реальность. На дальнейших же ступенях развития гегелевской «Логики» мы встречаем понятие качества уже в более развёрнутом, более богатом смысле и под новыми названиями: а именно, под такими заголовками, как «форма», «вещь», «целостность». Можно сказать, указывал А. М. Деборин, что качество в развёрнутом виде есть внутренняя структура вещи. Но это только в развёрнутом виде, а не в первой книге гегелевской «Логики», посвящённой учению о бытии.

Что же такое «качество» в гегелевском учении о бытии? Чтобы дать более ясный и более наглядный ответ на этот вопрос, обратимся к тем примерам, которыми Гегель иллюстрирует эту свою категорию, и к тем поясняющим выражениям, с которыми, как с синонимами, он отождествляет своё понятие качества.

Прежде всего возьмём гегелевские примеры. Они рассыпаны по всему «Учению о бытии» и уже с самого начала показывают, что на всём протяжении первой книги «Логики» Гегель под «качеством» понимает приблизительно одно и то же. В разделе о Качестве Гегель пользуется такими примерами, как «кислое», «терпкое», «горячее» (Saure, herbe, feurige Qualität, 101). В разделе о Количестве мы встречаем следующие примеры: «красное», «синее», «поле», «луг», «лес» (178), «точка», «линия», «плоскость» (274, 306, 312); наконец, само «количество» — указывает Гегель — представляет собою одно из качеств (332). В разделе о Мере мы находим такие примеры: «пространство», «время» (351, 353, 358), «вес», «объём» (360–362) «температура» (348), «легкомыслие», «преступление», «порок», «добродетель» (384) и т. д.

Из всех этих примеров видно, что качество у Гегеля в «учении о бытии» ещё не означает вещь в собственном смысле слова. Но если качество не есть ещё вещь, то ещё менее это есть свойство вещи, ибо свойство необходимым образом предполагает вещь, свойством которой оно является, принадлежит этой вещи и относится к вещи; качество же в гегелевском понимании принадлежит только самому себе и относится к самому себе.

Итак, качество не есть ни вещь, ни свойство. Качество представляет собою всякое более или менее определённое «нечто». И действительно, если мы обратимся к тем понятиям, которые Гегель употребляет в смысле синонимов, разнозначных понятию качества, то чаще всего мы найдём у него отождествление термина «качество» с термином «нечто» («die Qualität oder das Etwas», 380; «Etwas oder eine Qualität», 384 и др.).

Другое постоянно встречающееся у Гегеля отождествление — это отождествление Qualität и Bestimmtheit. Правда, последний термин (как указывает сам Гегель) имеет ещё более общее значение, чем термин «качество», т. к. можно говорить и о качественной определённости и о количественной (98). Поэтому, в более строгом смысле, Гегель отождествляет «качество» не просто с определённостью, а с определённостью, относящейся к себе самой («die sich auf sich beziehende Bestimmtheit», 332). Или, как ещё иначе выражается Гегель, качество есть такая определённость, которая тождественна с самим бытием того «нечто», определённостью которого она является (97,169).

Каждое качество есть нечто своеобразное. Поэтому, далее, мы встречаем у Гегеля отождествление Qualität и Eigentümlichkeit (напр., 238).

Наконец, весьма часто подчёркивается у Гегеля момент непосредственности и относительной простоты, как характерные моменты любого качества, причём в термине Einfachkeit Гегель явно подчёркивает словечко «ein», так что Einfachkeit означает не только простоту, но и, так сказать, монолитность, единство, целостность.

В разделе о Качестве категория эта выступает в трёх следующих друг за другом аспектах. В самом начале мы имеем нечто абсолютно-неопределённое или «нечто вообще», — то, что Гегель называет «чистым бытием». Это есть первый, наиболее непосредственный и наиболее неопределённый аспект качества.

Второй его аспект — это уже определённое нечто, отличное от других «нечто»: «это» в отличие от «другого»; «это», как ограничиваемое и определяемое другими «нечто».

Наконец, третий и высший аспект качества — это «для-себя-бытие», т. е. «нечто» в его фиксированности, в его относительной самостоятельности, относительной изолированности, относительной замкнутости, в его имманентном единстве с самим собою.

Все эти аспекты качества различаются между собою по степени своей определённости: Das Sein überhaupt есть вполне неопределённое «нечто», реальность вообще (das unbestimmte Unmittelbare, die reine Unbestimmtheit, c. 66); das Dasein, по определению Гегеля, есть das bestimmte Sein (95); наконец, das Fürsichsein характеризуется Гегелем как абсолютная определённость или определённость — просто, определённость — без околичностей (das Schlechthin Bestimmtsein, 356; G. 428).

Это последовательное развитие качественной определённости имеет своей, так сказать, диалектической пружиной противоречие между характерным для всякого качества на всех стадиях его развития отношением к самому себе и отношением к другому, без какового отношения к другому нельзя выделить и фиксировать никакого «нечто» (169). Отношение к другому выступает на первый план в категориях конечного определённого бытия (Dasein) и «снимается» (но не уничтожается) в категории для-себя-бытия.

IV

Итак, что же такое «качество» по Гегелю? Это всё, относительно чего можно спросить: что это такое? Одна из высших, наиболее развёрнутых категорий в разделе о Качестве так и называется: «Fur-Eines-Sein», причём Гегель указывает, что берёт этот термин из обыденного выражения; «Was für Eines?», которое по-русски можно передать словами: «это что за штука?» Гегель ухватывается за это словечко «Eines» для того, чтобы подчеркнуть отношение к самому себе, как к некоторому внутреннему единству, к некоторой относительной самостоятельности и замкнутости каждого фиксированного в категории Fürsichsein качество. Это Fürsichsein и есть всякое качество в его фиксированности, в его относительной замкнутости. Поэтому оно и есть «Одно».

V

Всем предыдущим изложением мы пытались установить общий смысл и общее содержание, вкладываемые Гегелем в понятие качества на всём протяжении первых трёх разделов «Науки логики». Мы видели, что качеством Гегель называет всякое непосредственно «нечто», всякое непосредственное содержание, всякое непосредственное своеобразие.

Теперь пойдём дальше.

Всё многообразие качеств распадается на две группы, существенно различающиеся между собой как качества конкретные и качества абстрактные. Это различение до известной степени намечается уже самим Гегелем, но Гегель как идеалист, не проводящий надлежащего разграничения между конкретным и абстрактным, не останавливается должным образом на означенном различении двух групп качеств и не делает из него необходимых выводов. Мы же, диалектические материалисты, должны строго различать между теми «качествами», которые можно назвать конкретными или реальными, и между «качествами» абстрактными.

Существенной особенностью первых является то обстоятельство, что они всегда существуют как наполняющие известное пространство и известное время. Об этих качествах с полным правом можно сказать (как указывал А. М. Деборин), что они суть «объективная реальность, данная нам в ощущении», т. е. применить к ним ленинское наиболее общее, наиболее первоначальное определение материи² . Если обратиться к приведённым выше гегелевским примерам качеств, то такие «нечто», как «поле», «луг», «лес», «синее», «красное», «кислое», «горячее», химические элементы и химические соединения и т. д., должны быть отнесены к конкретным или реальным качествам. Все они суть пространственно-временные, материальные «нечто». Самые же пространство и время как абстрактные понятия, отражающие реальные формы всякого бытия, — пространство как таковое и время как таковое, — суть (как указывает и сам Гегель) качества абстрактные (358). Математическая точка, не имеющая никаких измерений, математическая линия, не имеющая никакой ширины и высоты, математическая плоскость, не имеющая никакой толщины, и т. д. — всё это суть качества абстрактные. О них уже нельзя сказать,что это есть «реальность, данная в ощущении». Это — лишь абстракции от реального мира, моменты его формы, обособленные от всякого реального содержания. То же самое относится ко всем вообще отвлечённым понятиям, напр., к понятию количества как такового. Гегель указывает, что количество как таковое есть одно из качеств — особого рода определённость, относящаяся к себе самой (332). Совершенно очевидно, что это есть именно абстрактное качество, а не конкретное.

VI

Из ближайших следствий этого различения между конкретными и абстрактными качествами нам важно обратить внимание на то обстоятельство, что непосредственно следующая за категорией качества категория количества является универсальной только для конкретных качеств. Напр., можно говорить о более интенсивной синей краске и о менее интенсивной, о более обширном поле и о менее обширном, о большей степени легкомыслия и о меньшей степени и т. д., — но нельзя говорить о большей или меньшей точке, если брать точку в смысле математического понятия, в каковом смысле она мыслится абсолютно непространственной, лишённой всякой величины. Равным образом, пространство как таковое, как основная форма всякого бытия, не может быть большим или меньшим, более интенсивным или менее интенсивным. И количество как таковое, как универсальная категория, не может быть большим или меньшим, хотя количество всякого реального качества может быть увеличиваемо и уменьшаемо: в этом, согласно Гегелю, как раз и состоит его основная характеристика. Это увеличение и уменьшение всякого определённого количества возможно беспредельно, если мы рассуждаем in abstracto, — если же мы не упускаем из внимания реальных мер и их взаимоотношений, то только в определённых пределах.

Итак, в разделе о Количестве речь идёт об абстрактном рассмотрении величины как таковой, как такого определения любых конкретных качеств, которое индифферентно к самим этим качествам и к которому эти последние в свою очередь индифферентны. Так именно исследует «количественную определённость» та специальная наука, которая ведает этим предметом, т. е. математика. Гегелевский же раздел о Количестве представляет собою попытку философского осмысления математики, её предмета и её метода.

С каким предметом имеет дело математика? Можно сказать, что она имеет дело с абстракцией качества, точнее, с абстракцией от конкретного или реального качества. Другими словами, математика рассматривает величину, как таковую, — величину, могущую быть величиной любого конкретного качества, всё равно какого, но всё-таки непременно какого-нибудь. При этом математика принципиально отвлекается от того обстоятельства, что фактически-то величины отнюдь не абсолютно индифферентны к тем качествам, величинами которых они являются. Вот эта-то связь между величинами и их качествами и конституирует категорию меры. Сам Гегель в одном месте определяет категорию количества как абстрактно-безмерное (das abstrakte Masslose, 384–385). Математика вполне правомерно отвлекается от категории меры, от связи количеств с качествами, но именно в силу этого отвлечения она и является наиболее абстрактной и наиболее формальной наукой.

VII

В разделе о Мере Гегель «снимает» характерное для математического познания абстрагирование от конкретного качества и подвергает исследованию именно ту имманентную связь между количествами и качествами, которая повсюду встречается в реальном мире.

«Мера есть предвосхищение закона»,

— указывает А. М. Деборин.

И с этим нельзя не согласиться. Однако мера ещё не закон в собственном смысле этого слова, как думают некоторые товарищи. Мера не есть закон в собственном смысле уже по той причине, что мы тут ещё не дошли до категории вещи (Ding), каковая категория впервые выступает лишь в «Учении о сущности», в разделе о Явлении. В разделе же, трактующем категорию меры, мы всё ещё пребываем в сфере непосредственного бытия, в сфере качества, как специфического содержания, связанного с определённым количеством этого содержания. Чтобы быть вполне точным, надо оговорить, что и «содержание» мы употребляем здесь не в том специальном смысле, в котором оно противопоставляется форме и в котором оно выступает у Гегеля в «Учении о сущности», а в более общем смысле некоторой Eigentümlichkeit вообще, некоторой Bestimmtheit, или, ещё лучше, в смысле, тождественном значению слова «нечто».

Правда, сам Гегель в одном месте своего раздела о Мере говорит: «мера, или закон» (353), но из контекста ясно видно, что слово «закон» употреблено здесь Гегелем не в собственном смысле, а в смысле низшей ступени собственно закона. Закон же в строгом и собственном смысле рассматривается Гегелем в дальнейших частях его «Логики» — во второй и в третьей книге её.

В том месте раздела о Мере, где Гегель делает упомянутое отождествление меры и закона, он приводит в качестве примера открытый Кеплером закон движения планет, выражаемый формулой s³=at². И Гегель подчёркивает, что дело открытием этой формулы отнюдь не исчерпывается, что необходимо вывести эту формулу из понятия тех качеств (пространство и время), которые входят в эту формулу в определённом количественном отношении друг к другу. Гегель не прав, требуя дедукции из чистых понятий: это есть требование абсолютного идеализма. Но он прав в том смысле, что действительно формула s³=at² не даёт подлинного объяснения вращения планет вокруг солнца. Мы сказали бы, что такое подлинное объяснение возможно только путём изучения истории солнечной системы и путём исследования законов движения материальных масс в тех или иных условиях. Само собой разумеется, что из «чистых» понятий пространства и времени этих законов и этой истории не высосешь.

Для бóльшей ясности приведём ещё другой пример, тоже встречающийся у самого Гегеля. Это — знаменитый пример с изменением агрегатных состояний воды в связи с изменением её температуры. Возьмём явление кипения воды, которое, как известно, наступает при 100° С. Количественное изменение температуры воды приводит на известной степени этого изменения к изменению качества: горячая жидкость превращается в горячий газ. Это отношение между интенсивной величиной температуры, с одной стороны, и такими качествами, как «жидкость» и «газ», с другой стороны, представляет собою отношение меры. Но это ещё не закон в строгом смысле этого слова. Это, скорее, лишь эмпирическое констатирование того факта, что при нагревании до 100° С вода обычно закипает. Но если мы начнём нагревать воду до 100° при атмосферном давлении выше нормального, то вода у нас не закипит даже после того, как мы ее нагреем до 100°. Под давлением в 2 атмосферы вода закипит у нас лишь при 121°. Это последнее отношение между температурой в 121° и превращением жидкости в газ есть опять-таки отношение меры. И таких отношений меры может быть весьма и весьма много. Для того, чтобы все относящиеся сюда отношения меры возвести на степень закона в собственном и строгом смысле этого слова, необходимы научное обобщение и научная обработка всех подвергнутых наблюдению фактов кипения путём нахождения причины этого явления, изучения условий его, установления его сущности, его механизма, его основания.

Отсюда, кажется нам, ясно, что мера и отношения мер ещё не суть законы в собственном смысле этого слова, а лишь низшая ступень закона, лишь «предвосхищение закона», как выразился А. М. Деборин.

VIII

После этих общих соображений о месте категории меры в системе гегелевской логики перейдём к более детальному рассмотрению того развития, которое претерпевает у Гегеля эта категория в посвящённом ей разделе «Науки логики».
Как уже отмечалось, величина или количество какого-нибудь качества сперва (в разделе, трактующем о Количестве) рассматривается у Гегеля как нечто абсолютно внешнее и индифферентное по отношению к самому этому качеству.

В главе о Специфическом количестве (первая глава раздела о Мере) величина какого-нибудь качества или какого-нибудь «нечто» берётся уже как существенно-связанная с данным «нечто», как его неотъемлемое определение. «Нечто» уже отнюдь не индифферентно к своей величине: изменение величины есть вместе с тем изменение качества этого «нечто» (343).

Это и есть категория непосредственной меры (unmittelbares Mass, 343, 344, 346 и др.), как непосредственного единства количества и качества.

В этом единстве «снимается» основная характеристика количества — именно его абсолютная индифферентность к качеству, его абсолютная «внешность» по отношению к качеству. Однако «снятие» не есть полное уничтожение того, что «снимается». Упомянутая внешность или индифферентность количества сохраняется и в мере, но только как момент.

Таким образом с самого же начала раздела о Мере Гегелем устанавливается двоякое значение или двоякий аспект количественной определённости: 1) количественная определённость как внешняя, безразличная и абсолютно-изменчивая граница какого-нибудь «нечто» и 2) количественная определённость как непосредственная мера данного «нечто», как то, с чем неразрывно связано качество этого «нечто». Другими словами, Гегель различает количество, как таковое, и количество, как момент меры. Софизмы «куча» и «лысый», о которых упоминает здесь Гегель, как раз и иллюстрируют то затруднительное положение, в которое попадает человек, односторонне цепляющийся только за абстрактное понятие количества, как такового (345–346).

IX

Установивши указанный двоякий аспект количественной определённости, Гегель вслед за тем рассматривает взаимоотношение этих двух аспектов или этих двух сторон количества, которые в дальнейшем (347 ff) берутся воплощёнными в двух различных, но соотнесённых друг с другом «нечто»: напр., в температуре внешней среды и в температуре отдельных вещей, помещённых в этой среде. В то время как температура среды мыслится изменяющейся в простой арифметической прогрессии, т. е. величина этой температуры рассматривается как безразличная к самой среде, как могущая безразлично увеличиваться и уменьшаться, — температура вещей, находящихся в этой среде, зависит также и от их качественной природы, от их теплоёмкости, так что внешняя температура среды воспринимается каждой отдельной вещью специфическим образом, в меру своей теплоёмкости: здесь уже нет того безразличия изменения, которое, согласно нашему допущению, имеет место в отношении температуры среды.

Этот пример, согласно мысли Гегеля, должен иллюстрировать то, что Гегель называет специфицированием безразличной величины, — другими словами: превращение простой, извне данной, безразличной величины в величину, специфически определяемую качеством данного «нечто». Эта форма категории меры носит у Гегеля название специфицирующей меры,

X

Следует отметить, что заголовок «Специфицирующая мера» употребляется у Гегеля в двояком значении: 1) как название для всего 2-го подотдела главы о Специфическом количестве и 2) как название для второго подразделения этого 2-го подотдела — того именно подразделения, содержание которого мы только что изложили.

Этому второму подразделению предшествует коротенький абзац, озаглавленный «Die Regel» (346), под каковым заголовком фигурирует отношение между измеряющей единицей (напр., фут) и измеряемой при её помощи величиной: первая представляет собою нечто постоянное и твёрдо установленное, в самом себе определённое и специфическое (хотя и произвольно принимаемое за единицу измерения), вторая же есть любая обыкновенная величина, могущая безразлично увеличиваться и уменьшаться.

Из содержания этого коротенького подразделения видно, что слово «Regel», стоящее в заголовке, обозначает в данном случае не «правило» (как переведено у Дебольского), а такие понятия, как «мерило», «масштаб», «норма», «образцовая или укáзная мера».

XI

В приведённом выше примере с температурой внешней среды и расположенных в этой среде тел, т. е. в примере, иллюстрирующем категорию специфицирующей меры в узком смысле этого термина, — температура среды принималась за нечто такое, что может изменяться чисто количественным, безразличным образом. Но, строго говоря, температура среды есть в свою очередь температура специфическая, — именно, температура воздуха, воды или ещё чего-нибудь, следовательно, такая температура, изменения которой до известной степени зависят от специфических особенностей данного воздуха, данной жидкости и т. д. Поэтому Гегель и переходит к рассмотрению такого отношения меры, сторонами которого являются уже не простое количество и количество специфическое (как это имело место в Специфицирующей мере), а два качества, представляющие собою две различные, но соотнесённые друг с другом меры.

Это и есть «отношение обеих сторон как качеств» (349 f).

Существенным моментом этой формы категории меры Гегель считает то обстоятельство, что специфические количества, составляющие здесь стороны отношения меры, выступают не в первой, а в высших степенях (в квадрате, в кубе). Тем самым, указывает Гегель, они являются подлинно переменными величинами (351).

В качестве примера одной из высших форм реализации этой категории Гегель приводит кеплеровское уравнение s³=at², выражающее взаимоотношение времён и расстояний в движении планет вокруг солнца. Это уравнение есть, по выражению Гегеля, реализованная мера, представляющая собою взаимоотношение двух мер или двух специфицированных количеств — s³ и t².

XII

В следующем затем подотделе, озаглавленном «Для-себя-бытие в мере» (Das Fursichsein im Masse, 354 f), Гегель рассматривает понятие физической константы, т. е. того эмпирического коэффициента, который в той или иной форме входит в уравнения механики и физики.

Понятие этой константы, этого, по выражению Гегелю, «для-себя-бытия непосредственной величины» (357), служит для Гегеля переходом к следующей категории — к категории «реальной меры» (358 ff).

Здесь сторонами отношения меры являются уже такие меры, которые вместе с тем суть реальные «нечто», самостоятельные материальные предметы, а не такие «абстрактные качества», как пространство и время, которые были типичными примерами для сторон «реализованной меры» (предыдущей категории).

Первый подотдел «Реальной меры» носит заголовок: «Отношение самостоятельных мер» (359). Это отношение выступает сперва (360 f) как непосредственное отношение двух мер, характеризующих различные, вне друг друга существующие предметы, приводимые во внешнее соединение друг с другом. В качестве примера здесь фигурируют два вещества, обладающие различным удельным весом. Уже любой отдельный удельный вес, сам по себе, представляет собою некоторую меру, — именно определённое отношение между тяжестью или массой, с одной стороны, и объёмом тела — с другой стороны. Это отношение характеризует собою качественную природу данного «нечто» или, выражаясь более обычным языком (358), данного тела, данной вещи, — и при этом только в сравнении с другими телами, вещами или веществами. Когда же, далее, два тела, обладающие различным удельным весом, вступают в механическое соединение друг с другом, то получающийся сплав или смесь обнаруживает по большей части некоторое уменьшение совокупного объёма, в то время как вес сплава или смеси точно равен сумме весов соединённых воедино тел (361–362).

Гегелю важно подчеркнуть эту спецификацию величины объёма при соединении различных тел по той причине, что она служит ему переходом ко второму подразделению «Отношения самостоятельных мер», — именно к «Мере как ряду отношений мер» (362 ff).

XIII

В подразделении «Мера как ряд отношений мер» какое-нибудь самостоятельное «нечто» выступает в форме такой меры или такого качественно-количественного отношения, которое выражается в определённых специфических количественных отношениях к ряду других «нечто» или других тел. Примером может служить химическое сродство, существующее между различными химическими соединениями (363). Гегель, по-видимому, имел в виду при этом главным образом учение Бергмана о количественном выражении сродства между основаниями и кислотами. Бергман предполагал, что одно и то же количество основания тем больше требует кислоты для своего насыщения или нейтрализации, чем больше у них сродства друг к другу. Он нашёл, что для насыщения 100 частей едкого кали требуется 78,5 частей серной кислоты, 64 ч. азотной, 51,5 ч. соляной; для насыщения же 100 частей едкого натра нужно 177 ч. серной кислоты, 135,5 ч. азотной, 125 ч. соляной. В том и другом случае порядок кислот остается один и тот же³ .

Вот такого рода ряд пропорций или мер насыщения (нейтрализации) и характеризует собою специфическую природу исследуемого тела, выступающего в качестве противочлена этого ряда.

XIV

Наконец, третье подразделение рассматриваемого подотдела носит заголовок «Избирательное сродство» (Wahlverwandtschaft, 265 ff).

Здесь существенным моментом отношения меры является момент исключительности или момент предпочтения. Какое-нибудь химическое вещество уже не соединяется без различия с любым из членов противостоящего ряда, взятых в соответствующих количественных пропорциях, а соединяется предпочтительно с тем членом, с которым оно имеет избирательное сродство. Другой пример приводится Гегелем из области музыки: какой-нибудь музыкальный тон гармонирует не с любым из противостоящих ему тонов, а только с тем из них, с которым его связывает избирательное сродство (366).

XV

Второй подотдел «Реальной меры» посвящён знаменитой «Узловой линии отношений мер» (Knotenlinie von Massverhäitnissen, 379 ff).

Уже во всех предыдущих формах категории меры, как не раз отмечалось, мы имели дело с двояким аспектом количества, которое как момент входит во все эти формы: а именно с аспектом количества как такового (аспект безразличия) — и с аспектом количества как качественно-специфицированного (аспект спецификации). В «Избирательном сродстве» количественный аспект заключался в количественных пропорциях, причём любой член одного ряда рассматривался как способный к нейтрализации с любым без различия из членов противостоящего ряда, но только в различных пропорциях. Качественный же аспект «Избирательного сродства» заключался в моменте предпочтения или в моменте исключения всех других соединений, кроме соединения с наиболее «родственным» веществом. Теперь в «Узловой линии мер» два указанных аспекта достигают своей наиболее развёрнутой формы. Качественный аспект выступает здесь как пребывающая качественная основа, как себе тождественный материальный субстрат, являющийся носителем количественных изменений, которые до известного предела остаются безразличными для данного качества, т. е. чисто количественными, но, перейдя этот предел или эту меру, вызывают внезапное изменение самого этого качества и появление другого, нового качества. При этом означенный предел количественных изменений специфически определяется самим качеством данного «нечто»: каждое такое «нечто» имеет свою собственную, специфическую, имманентную меру, за пределами которой наступает переход в другое качество, в другое «нечто».

Количественный аспект или количественная сторона изменения характеризуется постепенностью. Качественный же аспект или качественная сторона этого постепенного изменения, когда оно переходит положенные ему природой данной вещи границы, дает перерыв постепенности или скачок (381). И Гегель подчёркивает, что если мы будем цепляться только за количественный аспект какого-нибудь изменения, только за аспект постепенности, то мы никогда не выйдем за пределы простой тавтологии, никогда не поймём действительного изменения, которое заключает в себе переход к качественню-иному, переход чисто количественного изменения в качественное и обратно (383–384).

XVI

Гегель приводит целый ряд примеров, иллюстрирующих категорию скачка, из самых разнообразных областей действительности. Тут фигурирует и натуральный ряд чисел, в котором мы имеем, наряду с чисто количественным, безразличным увеличением или уменьшением на одну единицу, такие специфические отношения между различными, несмежными членами этого ряда, как отношение кратного и делителя, степени и корня. Далее в качестве примеров фигурирует ряд музыкальных тонов (где, с одной стороны, мы имеем отношения простого постепенного повышения или понижения тонов, следующих друг за другом, а с другой стороны — специфические гармонические отношения между отдельными, несмежными тонами); далее ряд окислов азота (N₂O, NO, N₂O₃, N₂O₄, N₂O₅; все эти соединения возникают только на строго определённых точках шкалы окисления и обнаруживают специфические качественные различия между собой, тогда как на промежуточных пунктах шкалы окисления мы не имеем вообще никаких специфических соединений); затем — ряд окислов какого-нибудь металла (напр., свинца, каковые окислы равным образом образуются только на определённых количественных пунктах окисления и обладают существенно различными специфическими качествами); далее — ряд агрегатных состояний воды, связанных с определёнными пунктами в шкале температурных изменений воды; далее — всякое вообще рождение чего-нибудь нового и всякая смерть; наконец, в области моральных явлений — переход от легкомыслия к преступлению (путём количественного, постепенного увеличения степени легкомыслия), от добродетели к пороку и т. д. (381–384).

XVII

Узловая линия отношений мер уже заключает в себе следующую категорию, категорию «безмерного» (384).

В узловой линии мы имели переход одного какого-нибудь качества или одного какого-нибудь «нечто» — путём количественного увеличения иди уменьшения этого качества — в другое качество, в другое «нечто». Это другое качество или другое «нечто» и представляет собою «безмерное» по отношению к предыдущему качеству. Напр., безмерное или чрезмерное легкомыслие уже перестаёт быть легкомыслием и становится преступлением.

Узловая линия мер, указывает Гегель, может продолжаться в бесконечность. Правда, далеко не всякий эмпирический пример узловой линии являет собою бесконечный ряд, но принципиально возможны также и бесконечные ряды переходов количеств в качества и обратно. Напр., натуральный ряд чисел есть именно такой бесконечный ряд, в котором, с одной стороны, мы имеем простое количественное, безразличное увеличение каждого последующего числа на одну единицу, с другой же стороны, с этим количественным однообразным увеличением связаны разного рода специфические отношения между отдельными числами этого ряда.

Гегель берёт именно эту абстрактную возможность бесконечного продолжения узловой линии мер⁴ и устанавливает, что здесь мы имеем, в отличие от бесконечности качественной и от бесконечности количественной, — новый, высший вид бесконечности, в котором качественная и количественная стороны снимаются одна в другой и тем самым полагается в развёрнутом и углубленном виде, как бы возвращённым в себя само, то непосредственное единство качества и количества, которое вообще составляет содержание и существо категории меры.

Таким путём Гегель приходит к понятию пребывающей самостоятельной материи, как той основы или того субстрата, который остаётся одним и тем же в процессе смены одних качеств другими — смены, обусловленной, как мы знаем, количественными изменениями этих качеств. Это понятие намечено Гегелем уже в трактовке самой узловой линии мер, где уже дважды встречается и самый термин «пребывающий субстрат» или «тождественный субстрат» (379–380), а также и равнозначный ему термин «основа» (Grundlage, 379).

Для иллюстрации понятия субстрата мы позволим себе напомнить один из гегелевских примеров узловой линии мер, а именно ряд окислов азота: тождественным субстратом этого ряда являются одни и те же элементы — азот и кислород, которые, соединяясь друг с другом в различных количественных отношениях, дают качественно-различные, специфические продукты.

Подвергая в подотделе «Безмерное» это понятие субстрата дальнейшему анализу, Гегель подчёркивает, что в категориях «узловой линии мер» и «безмерного» качественно-количественные отношения, которые в предыдущих категориях выступали как самостоятельные «нечто», — теперь определяются только как узлы одного и того же субстрата и тем самым низводятся на степень простых состояний (Zustänide).

«Изменение,

— говорит Гегель, —

выступает теперь только как изменение состояния, причём то, чтó изменяется или переходит из одного состояния в другое, полагается как остающееся себе тождественным в этих переходах» (386).

Таким образом, заключает Гегель главу, посвящённую «реальной мере», последовательное развёртывание и реализация категории меры приводит в конце концов к потере мерой своего самостоятельного существования. Единство пребывающего субстрата с самим собою, к которому привело нас рассмотрение узловых рядов мер, снимает категорию меры как самостоятельное существование и превращает её в простой момент (387).

XVIII

Однако раздел, посвящённый мере, этим ещё не заканчивается. Последняя глава его, озаглавленная «Становление сущности», занята дальнейшей трактовкой того индифферентного к своим состояниям субстрата, понятие которого наметилось в категориях узловой линии и безмерного.

«Абсолютной индифференцией», — в отличие от абстрактной индифференции «чистого бытия» и от индифференции, присущей чистому количеству, Гегель называет ту индифференцию, которая сама себя с собою опосредствует путём отрицания всех определённостей бытия — качества, количества и их непосредственного единства, меры — и которая, следовательно, является результатом всех предыдущих категорий логики. Вот эта-то абсолютная индифференция и является субстратом тех внешних для неё и преходящих (verschwindende) качественных различий, которые суть её преходящие состояния (Zustände, 388).

XIX

При дальнейшем рассмотрении категории индифференции оказывается, что субстрат, индифферентный по отношению к своим состояниям, как бы слагается из двух факторов, находящихся в обратном отношении друг к другу (388 ff). Если бы не было этих двух факторов, могущих соединяться друг с другом в различных количественных пропорциях (при условии, чтобы уменьшение одного из факторов компенсировалось соответственным увеличением другого), тогда была бы невозможна самая множественность состояний индифферентного субстрата, т. е. не были бы возможны никакие различия в нём.

Те два фактора, из которых слагается индифферентный к своим состояниям и остающийся везде одним и тем же субстрат, представляют собою два различных качества. Но это не самостоятельные качества, не самостоятельные «нечто», могущие существовать независимо и отдельно друг от друга, а только неразрывно связанные между собою моменты одного и того же единства, одного и того же целого.

Поэтому, указывает Гегель, каждая из сторон того обратного отношения двух факторов, в форме которого теперь выступает категория индифференции, в свою очередь представляет собою единство и обратное отношение обоих факторов: ведь факторы эти, как мы видели, необходимо являются неразрывно связанными друг с другом. И только тем различаются между собою обе стороны, из которых слагается индифференция, что в одной из них преобладает один из факторов, в другой же стороне — другой фактор.

Нетрудно догадаться, что анализируемая у Гегеля вышеизложенным образом категория «индиференции как обратного отношения её факторов» имеет в виду главным образом шеллингову философию тождества, хотя Гегель при этом ни разу прямо не называет Шеллинга.

Изложение и анализ этой шеллингианской формы категории индифференции переплетаются у Гегеля с обстоятельной критикой её. Гегель показывает, что категория эта страдает неустранимым внутренним противоречием. В самом деле, с одной стороны, мы имеем здесь внешние и безразличные количественные различия между различными степенями перевеса одного из факторов, конституирующих индифференцию, над другим. С другой же стороны, налицо качественное отношение этих факторов друг к другу, в силу которого один фактор необходимо предполагает другой и существует лишь в той мере, в какой существует этот другой фактор. В силу этого качественного отношения между факторами невозможен никакой количественный перевес одного из них над другим (т. к. перевес одного качественно-соотносительного момента повлёк бы за собой соответствующий и параллельный ему перевес другого момента). А между тем только различные количественные степени этого перевеса одного фактора над другим и должны были конституировать собою множественность состояний в её отношении к единому, тождественному, индифферентному субстрату этих состояний.

Таким образом выходит, что качественная соотносительность обоих факторов делает невозможным как равенство их, так и неравенство.

Если же отбросить эту качественную соотносительность обоих факторов, эту неразрывную качественную связь между ними, то они станут вполне безразличными друг к другу и не составят уже никакого единства, никакой тождественной и целостной индифференции.

Получается, подчёркивает Гегель, «всестороннее противоречие» (392), которое взрывает и разлагает то единство качества и количества, которое составляло существо категории меры, — и тем самым образуется переход к категории сущности.

XX

«Переход в сущность» — так и озаглавлен у Гегеля последний коротенький подотдел разбираемой нами последней главы раздела о Мере (397–398).

В предыдущем подотделе, трактовавшем об индифференции как об обратном отношении её факторов, Гегель — наряду с тем внутренним противоречием, присущим этой категории, на котором мы уже подробно останавливались — отмечал также и другой недостаток, свойственный категории индифференции и тесно связанный с означенной её противоречивостью. А именно, Гегель подчёркивал, что те внешние и преходящие различия, которые выступают как состояния или модификации индифференции, определяются не самой этой индифференцией, являющейся их в-себе-сущим субстратом, а чем-то внешним по отношению к ней. Индифференция полагает свои различия не путём имманентного самоопределения и самоопосредствования, а определяется к этим различиям извне (390).

В подотделе «Переход в сущность» снова указывается на это чисто внешнее отношение между индифференцией и её определениями, как на то, чтó подлежит снятию в следующих категориях, — именно, в категориях сущности. Переход в сущность как раз и состоит в том, что единство индифференции становится «абсолютной отрицательностью», которая сама от себя отталкивается и этим путём полагает и снова снимает свои имманентные определения. Тем самым оказываются «снятыми» как индифферентный в-себе-сущий субстрат, так и внешние ему «непосредственные» различия, которые, как мы видели, не могут мыслиться без всестороннего противоречия. Бытие, как самостоятельная непосредственность, исчезает, и на его место выступает сущность, как самоопосредствование и самоотражение. В сфере этой сущности бытие остаётся лишь в качестве одного из моментов её самоотгалкивания (398).

Так заканчивается у Гегеля раздел, посвящённый мере, а вместе с тем и вся первая книга его «Логики».

Нашли ошибку? Выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.

Примечания

Hegel, Wissenschaft der Logik, Hrsg. v. G. Lasson, erster Teil, Lpz. 1923. S. 339.
В дальнейшем, цитируя этот том, мы будем просто указывать номер страницы. Ввиду того, что в издании Лассона попадаются неоговоренные издателем опечатки, все наши ссылки на «Большую Логику» сверены с изданием Qlockner’a: Hegels Samtliche Werke, Band IV, Stuttgart 1928. В некоторых случаях мы будем указывать также и номера страниц глокнеровского издания, обозначая это издание буквой «G», поставленной перед номером страницы. ↩
Ленин, Собр. соч., изд. 1-е, т. X, 117. ↩
«Энциклопедический словарь» Брокгауза-Эфрона, статья «Соли». ↩
В этом опять-таки сказывается отсутствие у Гегеля надлежащего разграничения между абстрактными и конкретными качествами, что, как уже отмечалось, проистекает из общеидеалистической установки Гегеля. ↩