1968 год в свете нашего опыта

1968 год в свете нашего опыта
~ 31 мин

40-​летие — это всё-​таки не 50-​летие (по-​настоящему сим­во­ли­че­ская дата), и поэтому мас­си­ро­ван­ная про­па­ган­дист­ская кам­па­ния на Западе (то, что наблю­да­ется у нас — лишь очень блед­ная тень), свя­зан­ная с собы­ти­ями «бун­тар­ского» 1968-​го, не может быть слу­чай­ной (10 лет назад, заме­тим, ничего подоб­ного не было!). Точно так же не слу­чайно и то, что тон в этой кам­па­нии задают именно рене­гаты левого дви­же­ния, люди, давно про­дав­шие свои иде­алы за ста­тус­ное поло­же­ние в неко­гда столь нена­вист­ном им бур­жу­аз­ном истеб­лиш­менте — такие, как Кон-​Бендит, Глюксман или Хитченс.

Прямых актив­ных и важ­ных участ­ни­ков собы­тий 68-​го, живых и поныне, много: десятки и даже сотни тысяч. Многие не изме­нили взгля­дам своей моло­до­сти. Но их голоса не про­би­ва­ются в мейн­стрим mass media. Более того, этот мейн­стрим тща­тельно делает вид, что ни этих людей, ни их голо­сов в левой прессе — от анар­хист­ской до лево­со­ци­а­ли­сти­че­ской вклю­чи­тельно — ни даже самой этой прессы про­сто нет. Перед нами — отра­же­ние силь­ней­шей потреб­но­сти, испы­ты­ва­е­мой пра­вя­щими клас­сами стран «пер­вого мира», по насаж­де­нию нового мифа, «объ­яс­ня­ю­щего» 1968 год. Мифа, кото­рый дол­жен заме­нить лево­ра­ди­каль­ный миф о 68-​м, поскольку тот, как обна­ру­жи­лось, пере­стал играть «полез­ную» (то есть анти­со­вет­скую) роль и теперь высту­пает исклю­чи­тельно в «раз­ру­ши­тель­ном» (анти­ка­пи­та­ли­сти­че­ском) качестве.

Основное содер­жа­ние нового мифа уже понятно: 68-​й — это, дескать, «побе­див­шая рево­лю­ция», «изме­нив­шая лицо капи­та­лизма», сде­лав­шая его пре­дельно сво­бод­ным, пре­дельно демо­кра­ти­че­ским, пре­дельно толе­рант­ным, обра­щён­ным лицом к нуж­дам всего насе­ле­ния, вклю­чая моло­дежь, жен­щин, мень­шин­ства. Видимо, к 50-​летию «Красного Мая» насаж­де­ние этого мифа — мифа о том, что после 68-​го капи­та­лизм при­об­рёл «чело­ве­че­ское лицо» и стал совер­шен­ным, — должно быть закон­чено. А в 2018 году заказ­чики и режис­сёры этой про­па­ган­дист­ской кам­па­нии наме­ре­ва­ются тор­же­ственно празд­но­вать «победу 68-го».

Итак, чем же на самом деле был 1968 год?

Начнём с того, что мод­ная сей­час уста­новка на отрыв «Красного Мая» 68-​го от преды­ду­щих и после­ду­ю­щих собы­тий явля­ется лож­ной и даже прямо фаль­си­фи­ка­тор­ской. Даже для Франции оче­видно, что собы­тия, име­ну­е­мые «Маем», нача­лись осе­нью преды­ду­щего, 1967 года, а закон­чи­лись в 1969-​м — с отстав­кой де Голля1 . В США «68-​й год» начался в 1965–1966 годах, а закон­чился в начале 70-​х (не раньше 1973-​го). В боль­шин­стве стран Латинской Америки «68-​й» начался также в 1965–1966 годах, а завер­шился году в 1970-​м. В Чили же, наобо­рот, в 1970 году он только начался — и был искус­ственно пре­рван пино­че­тов­ским пере­во­ро­том. В Италии 1968 год слу­чился в 1969-​м. В Бельгии «68-​й» рас­тя­нулся с конца 1966 до 1970 года (если не 1971-​го)2 . Канадский «68-​й» (отно­си­тельно скром­ный, надо при­знать) начался в 1966 и закон­чился в 1969 году. В Восточном Пакистане «68-​й» начался, как и поло­жено, в 1968-​м и закон­чился лишь в 1971 году — с обра­зо­ва­нием Бангладеш3 . В Индии «запоз­дал» и длился с 1969 по 1970 год (или, воз­можно, по 1973-​й)4 . В Ливане «68-​й» слу­чился в 1969 году. В Иордании — в 1969–1971 годах. На Цейлоне — в 1970–1971 годах. В Таиланде — аж даже в 1972–1976 годах. И т. д., и т. п. Даже «Пражская весна» нача­лась не вес­ной 68-​го, а дли­лась с 1966 года по 1970-​й, чего, кстати, вовсе не скры­вал и пра­вив­ший про­со­вет­ский режим5 . Число стран, в кото­рых «68-​й» состо­ялся именно и только в 1968-​м, очень неве­лико: Польша, Югославия, Испания, Мексика, Ирак, Австралия (где «68-​й» был не актив­нее канадского).

То есть вообще неверно гово­рить только о «68 годе». Куда пра­виль­нее гово­рить о «sixty rollers» или «бур­ных шести­де­ся­тых» — и то, лишь по отно­ше­нию к «пер­вому миру».

Другим (хотя и понят­ным) недо­ра­зу­ме­нием явля­ется тра­ди­ци­он­ное пред­став­ле­ние о «68-​м» как о пике дости­же­ний и вли­я­ния «новых левых». На самом деле это был пик дости­же­ний и вли­я­ния «ста­рых левых», замас­ки­ро­ван­ных под «новую левую». Просто «новые левые» ока­за­лись недо­ста­точно новыми и слиш­ком ста­рыми.

В основе своей тео­ре­ти­че­ский багаж «новых левых» был вовсе не нов: это были тео­рии «ста­рых левых» — анар­хи­стов, соци­а­ли­стов и ком­му­ни­стов, вос­хо­дя­щие ещё к XIX веку. Стратегия и так­тика дей­ствий «новых левых» — во вся­ком слу­чае, в стра­нах «пер­вого мира» — также были вполне тра­ди­ци­он­ными, пол­но­стью заим­ство­ван­ными у «ста­рых левых»: митинги, демон­стра­ции, пети­ции, заба­стовки (вклю­чая окку­па­ци­он­ные), уча­стие в выбо­рах. Даже в ходе «Красного Мая» во Франции основ­ную роль в пре­вра­ще­нии собы­тий в обще­на­ци­о­наль­ный кри­зис сыг­рали именно «ста­рые левые»: проф­со­юзы и «ста­рые» пар­тии — ком­му­ни­сты и соци­а­ли­сты, а ни в коем слу­чае не малень­кие группы объ­еди­нён­ных в орга­ни­за­ции «новых левых» и уж тем более не бес­пар­тий­ные массы студентов.

Тут надо разо­браться, чем вообще отли­ча­лись «новые левые» от «ста­рых». Конечно, не тем, что, как любили писать совет­ские про­даж­ные «спе­ци­а­ли­сты» по теме (вроде Юрия Давыдова), «новые левые» были «экс­тре­ми­стами» и отвер­гали «пра­виль­ную» совет­скую идео­ло­гию («марксизм-​ленинизм»), под­ме­няя её — разу­ме­ется, по зада­нию запад­ных спец­служб! — «непра­виль­ными», такими как анар­хизм, троц­кизм и мао­изм. В анар­хизме нет ничего нового, это «ста­рая левая» идео­ло­гия. Троцкизм как направ­ле­ние марк­сизма тоже «стар» — суще­ствует с 30-​х годов XX века. Маоизм как спе­ци­фи­че­ский вари­ант мел­ко­бур­жу­аз­ного урав­ни­тель­ного кре­стьян­ского соци­а­лизма, исполь­зу­ю­щий марк­сист­скую тер­ми­но­ло­гию, пред­став­ляет собой всего лишь мест­ный извод ста­ли­низма — тоже «ста­рой», суще­ству­ю­щей с 30-​х же годов мел­ко­бур­жу­аз­ной урав­ни­тель­ной соци­а­ли­сти­че­ской идео­ло­гии, поль­зу­ю­щейся марк­сист­ской тер­ми­но­ло­гией, но (как и мао­изм, есте­ственно) не явля­ю­щейся марксизмом.

Если не счи­тать анар­хи­стов — очень крик­ли­вого, но бес­плод­ного тео­ре­ти­че­ски и тупи­ко­вого прак­ти­че­ски отряда — «новые левые» отли­ча­лись от «ста­рых», во-​первых, тем, что ста­вили во главу угла не про­блему экс­плу­а­та­ции, а про­блему отчуж­де­ния (отсюда, кстати — веду­щая роль сту­ден­че­ства среди «новых левых»: сту­денты ещё не под­вер­га­лись пря­мой экс­плу­а­та­ции (что бы там ни писали в 60-​е «тео­ре­тики» сту­ден­че­ства как «экс­плу­а­ти­ру­е­мого класса»), а вот отчуж­де­ние испы­ты­вали в пол­ной мере). То есть «новые левые» были пря­мыми наслед­ни­ками несколь­ких направ­ле­ний «запад­ного марк­сизма» — Франкфуртской школы, фран­цуз­ского ате­и­сти­че­ского экзи­стен­ци­а­лизма, фрейдо-​марксистов и Че Гевары6 . Во-​вторых, отли­ча­лись тем, что оспа­ри­вали тра­ди­ци­он­ные пред­став­ле­ния о рево­лю­ци­он­ном субъ­екте и рево­лю­ци­он­ном классе, о харак­тере и фор­мах рево­лю­ци­он­ной орга­ни­за­ции, о роли рево­лю­ци­он­ной идео­ло­гии и рево­лю­ци­он­ной тео­рии, о фор­мах и мето­дах борьбы. Вместо рабо­чего класса, кре­стьян­ства и мел­кой бур­жу­а­зии (или в допол­не­ние к ним) на роли рево­лю­ци­он­ного субъ­екта и рево­лю­ци­он­ного класса пред­ла­га­лись: интел­ли­ген­ция, сту­ден­че­ство, моло­дёжь, мар­ги­наль­ные слои и угне­тён­ные страны «тре­тьего мира». Вместо рево­лю­ци­он­ной пар­тии (союза, ассо­ци­а­ции, проф­со­юза) — авто­ном­ные группы, ком­муны, мас­со­вые дви­же­ния, кон­тр­куль­тура как сооб­ще­ство, пар­ти­зан­ские отряды. Оспаривалась необ­хо­ди­мость раз­ра­бо­тан­ной рево­лю­ци­он­ной тео­рии и идео­ло­гии. В каче­стве новых форм и мето­дов борьбы пред­ла­га­лись мас­со­вые нена­силь­ствен­ные дей­ствия (вплоть до пол­ного выпа­де­ния из Системы — в ком­му­нах, напри­мер, или в виде ухода в кон­тр­куль­туру и/​или в «парал­лель­ную» (нар­ко­ти­че­скую) реаль­ность), орга­ни­зо­ван­ный сабо­таж, пар­ти­зан­ская борьба (в том числе город­ская герилья).

Уже по раз­бросу упо­мя­ну­тых тео­ре­ти­че­ских нова­ций видно, что у «новых левых» не было ни еди­ной идео­ло­гии, ни еди­ной тео­рии, ни даже еди­ных дотео­ре­ти­че­ских воз­зре­ний. Более того, не было вообще сколько-​то раз­ра­бо­тан­ной рево­лю­ци­он­ной тео­рии (тео­рий), тем более систе­ма­ти­зи­ро­ван­ной (в отли­чие от «ста­рых левых») — в том числе из-​за созна­тель­ной уста­новки на отказ от тео­рий и идеологии.

Строго говоря, даже само упо­треб­ле­ние слова «идео­ло­гия» по отно­ше­нию к «новым левым» явля­ется не вполне кор­рект­ным (допу­сти­мым разве что с иссле­до­ва­тель­ской точки зре­ния). В своё время я выде­лил 29 основ­ных ком­плек­сов идей и поня­тий «новых левых», к кото­рым можно было смело доба­вить ещё десяток-​полтора более мел­ких и необя­за­тель­ных и кото­рые более или менее успешно увя­зы­ва­лись в некое аморф­ное целое (а ино­гда не увя­зы­ва­лись, а прямо про­ти­во­ре­чили друг другу)7 . Идеология (или несколько идео­ло­гий — для раз­ных отря­дов) «новых левых» просто-​напросто не была раз­ра­бо­тана. В отсут­ствие раз­ра­бо­тан­ной идео­ло­гии смешно гово­рить о победе любой рево­лю­ции — в том числе и «рево­лю­ции 68-​го». Поэтому идео­ло­ги­че­ски «новые левые» ока­за­лись тотально зави­си­мыми от «ста­рых» и вскоре в боль­шин­стве своём были этими «ста­рыми» «разо­рваны» и поглощены.

Это было вполне есте­ственно, так как к началу актив­ных поли­ти­че­ских боёв sixty rollers у «новых левых» было слиш­ком мало вре­мени для созда­ния тео­рии: основы её стали закла­ды­ваться только с конца 50-​х (самые ран­ние работы), мно­гие важ­ней­шие тек­сты (в част­но­сти, «франк­фурт­цев») вышли как раз в сере­дине 60-​х и ещё не были осво­ены (или даже про­чи­таны — доста­точно ска­зать, что «Одномерный чело­век» Маркузе был пере­ве­дён на фран­цуз­ский после «Красного Мая»!), а то и про­сто созда­ва­лись на ходу, вто­ро­пях, в «горячке сра­же­ний» (вроде почти анек­до­тич­ной книги бра­тьев Кон-​Бендитов «Левизна»). Значительная часть тео­ре­ти­че­ских раз­ра­бо­ток «новых левых» при­шлась как раз на вто­рую поло­вину 1968-​го и на после­ду­ю­щие годы, то есть postfactum — тогда, когда прак­ти­че­ская нужда в них уже схо­дила на нет.

В обла­сти рево­лю­ци­он­ной прак­тики «новые левые» (если не счи­тать само­убий­ствен­ных эска­пист­ских экс­пе­ри­мен­тов, вроде ком­мун и «пси­хо­де­ли­че­ской куль­туры») пред­ло­жили всего две нова­ции: кон­тр­куль­туру и гери­лью (как само­сто­я­тель­ную форму борьбы, а не так­ти­че­ский приём, исполь­зу­е­мый — вынуж­дено или в бла­го­при­ят­ных усло­виях — тра­ди­ци­он­ными поли­ти­че­скими силами). Но кон­тр­куль­тура про­де­мон­стри­ро­вала неспо­соб­ность выжить в усло­виях неза­кры­то­сти от «боль­шой» бур­жу­аз­ной куль­туры. А гери­лья в 60-​е в стра­нах «пер­вого мира» прак­ти­че­ски не исполь­зо­ва­лась (исполь­зо­ва­лись тра­ди­ци­он­ные методы «ста­рых левых» — демон­стра­ции, заба­стовки, про­па­ган­дист­ские кам­па­нии, орга­ни­за­ция пар­тий и сою­зов, а также мас­со­вые дви­же­ния, созда­вать кото­рые «ста­рые левые» научи­лись ещё во вре­мена Коминтерна), ока­зав­шись при­над­леж­но­стью мира «тре­тьего». А когда «новые левые» «пер­вого мира» обра­ти­лись к ней, выяс­ни­лось, что «рево­лю­ция» уже закон­чи­лась, дви­же­ние идёт на спад и подав­ля­ю­щее боль­шин­ство акти­ви­стов уже погло­щено орга­ни­за­ци­ями «ста­рых левых».

Говоря иначе, 68-​й был послед­ним пла­не­тар­ным три­ум­фом «ста­рых левых», их апо­фе­о­зом. Но тогда этого никто не понял. И ещё долго не пони­мал. Но одно­вре­менно — строго диа­лек­ти­че­ски — этот три­умф был и мани­фе­ста­цией кри­зиса «ста­рых левых», нача­лом их упадка и конца. «Старые левые» (марк­си­сты — в том числе и троц­ки­сты; анар­хи­сты; соци­а­ли­сты — вклю­чая социал-​демократов; ста­ли­ни­сты — в том числе и мао­и­сты) исчер­пали себя. Закончился целый исто­ри­че­ский этап, начав­шийся в сере­дине XIX века.

Leaye_ischerpali

То, что «новые левые» ока­за­лись ни тео­ре­ти­че­ски, ни прак­ти­че­ски не готовы к рево­лю­ци­он­ным 60-​м, то, что собы­тия застали их (хотя они этого не пони­мали) врас­плох, ока­за­лось фаталь­ным. «Старые левые» к моменту своих пер­вых побе­до­нос­ных рево­лю­ций (то есть к 1917 году) имели за спи­ной 70 лет раз­ви­тия и совер­шен­ство­ва­ния тео­рии и прак­тики, в ходе кото­рого про­ис­хо­дил отбор наи­бо­лее успеш­ного и жиз­не­спо­соб­ного. У «новых левых» к 1968 году даже в обла­сти прак­тики (не говоря о тео­рии) было лишь около 10 лет (с Кубинской рево­лю­ции) для усво­е­ния и осво­е­ния новых форм рево­лю­ци­он­ной борьбы, их про­верки в спе­ци­фи­че­ских усло­виях каж­дой страны и адап­та­ции (а если гово­рить о город­ской гери­лье — созда­нии «Тупамарос» — то и вовсе 2–3 года). Даже в Латинской Америке кубин­ский опыт из-​за спешки неод­но­кратно пыта­лись некри­ти­че­ски вос­про­из­ве­сти в несо­по­ста­ви­мых с Кубой усло­виях, а уж что гово­рить о стра­нах «пер­вого мира»!

Если марк­си­сты — самые успеш­ные рево­лю­ци­о­неры XX века — потра­тили 60–70 лет на осво­е­ние, улуч­ше­ние и адап­та­цию марк­сист­ской клас­сики для «бой­цов рево­лю­ции», то наивно думать, что тек­сты ничем не легче (а то и слож­нее) для вос­при­я­тия, при­над­ле­жав­шие Сартру, Хоркхаймеру, Адорно, Маркузе или Альтюссеру, могли быть осво­ены и адап­ти­ро­ваны для масс «новых левых» за несколько лет или даже меся­цев и недель, к тому же в усло­виях рево­лю­ци­он­ной или пред­ре­во­лю­ци­он­ной ситуации.

В резуль­тате полу­чи­лось, что де-​факто в отсут­ствие тео­рии, то есть в тем­ноте, на ощупь и к тому же мень­шин­ство дви­же­ния вынуж­дено было искать новые пути рево­лю­ци­он­ной борьбы, что авто­ма­ти­че­ски ста­вило это мень­шин­ство в ущерб­ное поло­же­ние по отно­ше­нию к Системе: город­ская гери­лья была обре­чена на то, чтобы захлеб­нуться (или как мини­мум не при­ве­сти к победе) — как начав­ша­яся слиш­ком рано и слиш­ком малыми силами, без пред­ва­ри­тельно под­го­тов­лен­ной базы (там, где база — по при­чи­нам наци­о­наль­ного харак­тера — ока­за­лась хоть сколько-​то гото­вой, город­ская гери­лья про­де­мон­стри­ро­вала свою неис­тре­би­мость — в Ольстере и в Стране Басков); кон­тр­куль­тура была слиш­ком паци­фична и слиш­ком открыта для враж­деб­ной ей крайне агрес­сив­ной «мас­со­вой куль­туры» и при­ме­нён­ных Системой мето­дов дивер­сии (арти­за­ция, пси­хо­де­ли­за­ция, рели­ги­за­ция), чтобы высто­ять и тем более победить.

Именно сти­хий­но­стью дви­же­ния 1968-​й пока­зал, насколько широко было рас­про­стра­нено в моло­деж­ной среде ощу­ще­ние кри­зиса и насколько мучи­тельны были попытки найти выход из него. Но выход най­ден не был.

Всемирное наступ­ле­ние на инду­стри­аль­ный спо­соб про­из­вод­ства — при­чём сразу в обеих его ипо­ста­сях: в капи­та­ли­сти­че­ской (основ­ной фронт наступ­ле­ния) и в супер­эта­тист­ской (локально: в Польше, Чехословакии и Югославии) — в «68-​м» потер­пело пора­же­ние. Через 20 лет это при­вело к гибели Восточного блока (как более сла­бого вари­анта инду­стри­а­лизма): нако­пив­ши­еся социально-​экономические про­ти­во­ре­чия, поро­див­шие обще­ствен­ное недо­воль­ство, были в эпоху нео­кон­сер­ва­тив­ного (нео­ли­бе­раль­ного) контр­на­ступ­ле­ния кана­ли­зо­ваны именно в это русло — русло борьбы с «реаль­ным соци­а­лиз­мом» (супер­эта­тиз­мом). Это было свя­зано также и с тем, что пра­вя­щие круги Запада (во вся­ком слу­чае, в «пер­вом мире», в «тре­тьем» при­ме­ня­лись и репрес­сии) отве­тили на «68-​й» слож­ной систе­мой усту­пок и псев­до­усту­пок, то есть изме­не­ний (даже псев­до­уступки — всё равно изме­не­ния). А пра­вя­щая номен­кла­тура на Востоке (в супер­эта­тист­ских стра­нах) тупо и при­ми­тивно отве­чала на «68-​й» только репрес­си­ями. Помимо про­чего, тот же под­ход, обрёк­ший спу­стя 20 лет Восточный блок на гибель, наблю­дался и в сфере идео­ло­гии: на Западе «68-​й» и «новых левых» изу­чали (с раз­ными целями: пыта­ясь понять, при­ру­чить, изме­нить, пода­вить), а у нас изу­че­ние было заме­нено шель­мо­ва­нием и кле­ве­той8 .

1968 год при­вел к уси­ле­нию «ста­рых левых», воору­жён­ных хорошо раз­ра­бо­тан­ными (пусть и неадек­ват­ными уже реаль­но­сти) идео­ло­ги­ями и про­ве­рен­ными мето­дами организационно-​практической работы. Все «ста­рые левые» орга­ни­за­ции — от анар­хи­стов до социал-​демократов — при­няли в свои ряды огром­ное коли­че­ство рекру­тов из «новых левых». «Новые левые» ока­за­лись не спо­собны этому про­ти­во­сто­ять. Стратегия раз­ру­ше­ния ста­рого обще­ства и замены его новым — един­ственно рево­лю­ци­он­ная стра­те­гия — была заме­нена стра­те­гией врас­та­ния в ста­рое обще­ство, стра­те­гией рефор­мист­ской и оппор­ту­ни­сти­че­ской. Это в исто­ри­че­ски быст­рые сроки при­вело к ката­строфе для всего левого дви­же­ния (кое-​где — к чудо­вищ­ной ката­строфе, напри­мер, в Чили, по отно­ше­нию к кото­рой мы сего­дня можем уве­ренно гово­рить, что правы в своем ана­лизе ситу­а­ции и в своих про­гно­зах ока­за­лись не силь­ные и опыт­ные «ста­рые левые» — соци­а­ли­сты, ком­му­ни­сты и хри­сти­ан­ские соци­а­ли­сты — а сла­бые и неопыт­ные «новые левые»: доста­точно почи­тать «левац­кий» «Пунто финаль» 40-​летней дав­но­сти и убе­диться, что алар­мист­ские про­гнозы «лева­ков» сбылись).

Razrushenie_vrastanie

Чили — лишь один из самых пер­вых (уже в 1973-​м) и один из наи­бо­лее тра­ги­че­ских и кро­ва­вых при­ме­ров того, чем кон­чи­лось воз­вра­ще­ние на пути «ста­рой левой», на пути пред­ста­ви­тель­ной демо­кра­тии, пар­тий­ных коа­ли­ций, согла­сия с бур­жу­аз­ной закон­но­стью и, в част­но­сти, с бур­жу­аз­ной изби­ра­тель­ной систе­мой. Для Чили это обер­ну­лось кро­ва­вым пере­во­ро­том, дол­гой дик­та­ту­рой, внед­ре­нием нео­ли­бе­раль­ной системы с её 11-​летним глу­бо­чай­шим эко­но­ми­че­ским кри­зи­сом, лик­ви­да­цией «сред­него класса», мас­со­вой нище­той и одно­вре­мен­ным неве­ро­ят­ным обо­га­ще­нием кор­по­ра­ций и оли­гар­хии, с её мас­со­вой эми­гра­цией из страны наи­бо­лее интел­лек­ту­аль­ной части насе­ле­ния, раз­ру­ше­нием раз­ви­той само­быт­ной чилий­ской куль­туры евро­пей­ского образца и заме­ной её «мас­со­вой куль­ту­рой» севе­ро­аме­ри­кан­ского типа.

Этот при­мер ничему не научил «ста­рых левых». В той же Франции они так же тупо шли по тому же пути, придя, нако­нец, в 1981 году к вла­сти. После чего обна­ру­жи­лось, что коа­ли­ци­он­ное левое пра­ви­тель­ство не может про­во­дить какие-​либо реаль­ные соци­а­ли­сти­че­ские реформы, так как круп­ная бур­жу­а­зия и кор­по­ра­ции отве­чают на это эко­но­ми­че­ским сабо­та­жем, мас­со­вым выво­дом капи­та­лов из страны и т. п. — и поде­лать с этим ничего нельзя, так как все эти дей­ствия законны. Капитализм ока­зался не рефор­ми­ру­е­мой в соци­а­лизм систе­мой. Естественным резуль­та­том был сна­чала рас­пад левой коа­ли­ции, затем при­ход к вла­сти пра­вых, затем — пре­вра­ще­ние «ста­рых левых» в обыч­ные бур­жу­аз­ные пар­тии, исполь­зу­ю­щие соци­а­ли­сти­че­скую риторику.

В мораль­ном плане ещё мрач­нее ока­за­лась судьба Итальянской ком­пар­тии, круп­ней­шей в «пер­вом мире». Также чрез­вы­чайно уси­лив­ша­яся в резуль­тате sixty rollers за счёт ново­бран­цев из «новых левых», создав­шая в 70-​е еди­ный блок с бур­жу­аз­ными пар­ти­ями про­тив «лева­ков» (при­шед­ших к авто­но­мизму, опе­ра­изму и город­ской гери­лье), ИКП сэво­лю­ци­о­ни­ро­вала до евро­ком­му­низма, «исто­ри­че­ского ком­про­мисса» с ХДП — и таким обра­зом ока­за­лась тотально вклю­чена в ита­льян­скую поли­ти­че­скую систему, насквозь кор­рум­пи­ро­ван­ную и кли­ен­таль­ную. То есть ком­му­ни­сты стали частью струк­туры, осно­ван­ной на союзе поли­ти­че­ских пар­тий с мафией и круп­ным капи­та­лом (что для Италии было по сути одним и тем же, поскольку круп­ный капи­тал — это мафия, ушед­шая с кри­ми­наль­ными день­гами в легаль­ный бизнес).

Поэтому когда в 90-​е рух­нула пол­но­стью про­гнив­шая партийно-​мафиозная система, выстро­ен­ная ХДП, «ста­рые левые» даже смогли прийти к вла­сти (как «демо­кра­ти­че­ские левые»), но это были уже бур­жу­аз­ные левые, вер­ные НАТО, про­во­див­шие нео­ли­бе­раль­ную поли­тику и кор­рум­пи­ро­ван­ные. Моральное рас­тле­ние «ста­рых левых» чуть позже выли­лось в мас­со­вую про­даж­ность пар­тий­ных интел­лек­ту­а­лов, пошед­ших за боль­шие деньги в услу­же­ние Берлускони.

Долгая смерть «ста­рых левых», начав­ша­яся в 1968 году, рас­тя­ну­лась на 25 лет, в ходе кото­рых евро­ком­му­низм 70-​х сме­нился дегра­да­цией 80-​х, и закон­чи­лось всё кра­хом в начале 90-х.

Одновременно — с сере­дины 70-​х — нача­лась дегра­да­ция запад­ной куль­туры, куль­туры «пер­вого мира» (разу­ме­ется, речь идёт о высо­кой куль­туре), всё уско­ря­ю­ща­яся. За вто­рую поло­вину 70-​х и 80-​е годы эта куль­тура фак­ти­че­ски исчезла, хотя отдель­ные её пред­ста­ви­тели были еще физи­че­ски живы и что-​то делали, воз­вы­ша­ясь как гигант­ские дере­вья среди выжжен­ной мас­скуль­том пустыни. Наступила эпоха псев­до­куль­туры, псев­до­ис­кус­ства — эпоха мас­скульта, эпоха исчез­но­ве­ния худо­же­ствен­ного вкуса, лик­ви­да­ции искус­ства как инсти­тута обще­ствен­ного позна­ния и раз­ви­тия. Со вре­мён нео­ли­бе­ра­лизма куль­тура и искус­ство мертвы, заме­нены зомби, ходя­чими мерт­ве­цами, смысл суще­ство­ва­ния кото­рых — удо­вле­тво­рять потреб­ность в при­ми­тив­ных зре­ли­щах и раз­вле­че­ниях и запол­нять сво­бод­ное время при­ми­ти­ви­зи­ро­ван­ной (хотя и дивер­си­фи­ци­ро­ван­ной) ауди­то­рии. Оказалось, что высо­кая куль­тура в «пер­вом мире» была напря­мую свя­зана с левым про­ек­том (в раз­ных ипо­ста­сях: от марк­сист­ской до левокатолической).

У нас же в стране 68-​го года до сих пор так и не было. Это видно уже из того забав­ного факта, что у нас в роли глав­ной «левой силы» высту­пает вообще не левая КПРФ, пря­мой и откры­тый наслед­ник номенклатурно-​бюрократической КПСС, то есть части той Системы, с кото­рой и боро­лась моло­дёжь в 68-​м. А в роли «глав­ной орга­ни­за­ции левой моло­дёжи» под­ви­за­ется СКМ — дочер­няя струк­тура КПРФ. Да и про­чие «мел­кие левые» — это «ста­рые левые»: анар­хи­сты, троц­ки­сты, комсомольцы-​сталинисты. Все они руко­вод­ству­ются идео­ло­ги­ями (пусть и плохо изу­чен­ными) «ста­рых левых» и при­дер­жи­ва­ются так­тики «ста­рых левых» («про­ле­тар­ская пар­тия», проф­со­юз­ная борьба, митинги и демон­стра­ции, выборы), меч­тают про­ве­сти своих пред­ста­ви­те­лей в бур­жу­аз­ные зако­но­да­тель­ные органы вла­сти (в иде­але — в бур­жу­аз­ный пар­ла­мент, то есть в Госдуму) и бло­ки­ру­ются с бур­жу­аз­ными пар­ти­ями и орга­ни­за­ци­ями (пер­вый при­мер пока­зала ещё в начале 90-​х Конфедерация анархо-​синдикалистов, кото­рая бло­ки­ро­ва­лась с «Демократической Россией»).

Даже воз­ник­но­ве­ние в 90-​е в России несколь­ких орга­ни­за­ций «новых левых» можно счи­тать сво­его рода недо­ра­зу­ме­нием и про­яв­ле­нием «запаз­ды­ва­ю­щего раз­ви­тия», тем более что един­ствен­ная замет­ная орга­ни­за­ция — «Студенческая защита» — фор­мально име­но­ва­лась проф­со­ю­зом и отно­си­лась к «новым левым» не столько по идео­ло­гии и так­тике, сколько в силу типич­ного для орга­ни­за­ций «новых левых» прин­ципа фор­ми­ро­ва­ния из раз­но­род­ных идео­ло­ги­че­ских отря­дов, смело к тому же пре­не­бре­гав­ших тео­рией9 . Неудивительно, что эти орга­ни­за­ции ока­за­лись нежиз­не­спо­собны и быстро сошли на нет.

Итак, что же пока­зал 1968 год?

В первую оче­редь, он пока­зал, что все эти «моло­дёж­ные рево­лю­ции», «сту­ден­че­ские рево­лю­ции», «антиав­то­ри­тар­ные рево­лю­ции», «сек­су­аль­ные рево­лю­ции», «пси­хо­де­ли­че­ские рево­лю­ции», «рок-​революции», «рево­лю­ции цве­тов», «рево­лю­ции вооб­ра­же­ния», «рево­лю­ции Иисуса» и т. д., и т. п. совер­шенно не опасны для Системы. Всё, что не лишает пра­вя­щие классы соб­ствен­но­сти на сред­ства про­из­вод­ства и вла­сти, уже не страшно для совре­мен­ного капи­та­лизма. Все страхи перед этими псев­до­ре­во­лю­ци­ями носят дока­пи­та­ли­сти­че­ский харак­тер и исполь­зу­ются пра­вя­щей эли­той исклю­чи­тельно в целях мани­пу­ля­ции обще­ством. Надо будет — капи­та­лизм при­мет и бла­го­сло­вит «сек­су­аль­ную рево­лю­цию» (или ещё какую), надо будет — осу­дит и ошель­мует. И так — много раз.

Slishkom_starye

1968 год пока­зал также, насколько раз­но­об­ра­зился арсе­нал мето­дов, кото­рые при­ме­няет Система к своим вра­гам. Раньше это были: репрес­сии, огра­ни­че­ния, под­куп, уступки, обман, кле­вета. По отно­ше­нию к «дви­же­нию 68-​го» были успешно при­ме­нены: арти­за­ция, то есть увод про­те­ста в плос­кость шоу-​бизнеса, поп-​искусство и т. п. (наи­бо­лее широко при­ме­нено в Великобритании, где таким обра­зом «68-​й» по сути свели на нет); нар­ко­ти­за­ция, то есть вывод про­те­ста из реаль­ного мира в вир­ту­аль­ный (при­ме­нено в первую оче­редь в США); рели­ги­за­ция, то есть насаж­де­ние среди про­те­сту­ю­щих раз­ных рели­ги­оз­ных и мисти­че­ских куль­тов, что по опре­де­ле­нию должно пере­клю­чить инте­ресы с изме­не­ния соци­аль­ной дей­стви­тель­но­сти на вопросы «загроб­ной жизни» (при­ме­нено везде в «пер­вом мире»); кар­на­ва­ли­за­ция, то есть навя­зы­ва­ние пред­став­ле­ния о рево­лю­ци­он­ной прак­ти­че­ской дея­тель­но­сти как об игре, раз­вле­че­нии, празд­нике, что, есте­ственно, пре­вра­щает эту дея­тель­ность в поли­ти­че­ски без­опас­ную (наи­бо­лее широко было при­ме­нено во Франции, Нидерландах, США).

Показательно, однако, что все эти методы ока­за­лись дей­ственны только из-​за сла­бо­стей, недо­стат­ков и оши­бок самих «новых левых». При «гру­бом мате­ри­а­ли­сти­че­ском» под­ходе к соци­аль­ной рево­лю­ции, когда рево­лю­ци­о­неры ста­вят своей целью именно отъ­я­тие вла­сти и соб­ствен­но­сти у пра­вя­щих клас­сов, не сра­ба­ты­вают ни кар­на­ва­ли­за­ция и арти­за­ция (воору­жён­ную борьбу и экс­про­при­а­цию средств про­из­вод­ства невоз­можно пре­вра­тить ни в кар­на­вал, ни в шоу-​бизнес), ни нар­ко­ти­за­ция (нар­ко­тор­гов­цев рево­лю­ци­о­неры про­сто рас­стре­ляют, как, впро­чем, и своих товарищей-​наркоманов, как только те — а это неиз­бежно — про­ва­лят рево­лю­ци­он­ные зада­ния), ни рели­ги­за­ция (мате­ри­а­ли­сты рели­гию отвер­гают, а вся­ких особо настой­чи­вых гуру и про­по­вед­ни­ков могут под горя­чую руку — или наобо­рот, после тща­тель­ного рас­сле­до­ва­ния и уста­нов­ле­ния их свя­зей со спец­служ­бами — расстрелять).

1968 год пока­зал, однако, не только сте­пень гиб­ко­сти и цинич­но­сти Системы, но и сте­пень её обес­по­ко­ен­но­сти и спо­соб­но­сти делать выводы. Именно из-​за и после «68-​го» была раз­вёр­нута серьёз­ная работа по созда­нию «моло­дёж­ного гетто», то есть по раз­ви­тию, рекламе и экс­плу­а­та­ции (в том числе ком­мер­че­ской) «моло­дёж­ной куль­туры», по поощ­ре­нию, изоб­ре­те­нию и насаж­де­нию моло­дёж­ных суб­куль­тур — по прин­ципу «чем бы дитя ни теши­лось, лишь бы не свер­гало власть капи­тала». Именно из-​за и после «68-​го» в стра­нах «пер­вого мира» стали насаж­дать толе­рант­ность и муль­ти­куль­ту­ра­лизм — чтобы обес­пе­чить внут­рен­ний мир, избе­жать повто­ре­ния мас­со­вых рево­лю­ци­он­ных выступ­ле­ний мень­шинств напо­до­бие вос­ста­ний в негри­тян­ских гетто. Именно из-​за и после «68-​го» начался мас­си­ро­ван­ный созна­тель­ный вывод про­из­вод­ства из стран «пер­вого мира»: раз рабо­чие про­де­мон­стри­ро­вали — даже после деся­ти­ле­тий эко­но­ми­че­ского роста и роста бла­го­со­сто­я­ния — откро­вен­ную нело­яль­ность капи­та­лизму, зна­чит, надо све­сти к мини­муму число самих рабо­чих, пере­ме­стить «небла­го­дар­ный» рабо­чий класс подальше от бога­тых квар­та­лов, жела­тельно далеко за гра­ницу. Наконец, именно из-​за и после «68-​го» на Западе нача­лась «реформа» обра­зо­ва­ния, когда под видом «демо­кра­ти­за­ции» стали внед­ряться при­ми­ти­ви­за­ция и про­фа­ни­за­ция обра­зо­ва­ния. Идея была про­стой: раз эти бун­ту­ю­щие сту­денты ока­за­лись слиш­ком умны и слиш­ком обра­зо­ванны для капи­та­лизма (чем и порож­дены их «необос­но­ван­ные» тре­бо­ва­ния и «завы­шен­ные» пре­тен­зии), зна­чит, сле­ду­ю­щие поко­ле­ния должны быть при­ми­тив­нее, огра­ни­чен­нее, неве­же­ствен­нее, обра­зо­ванны лишь в той мини­маль­ной сте­пени, в кото­рой это нужно хозя­е­вам — вла­дель­цам средств про­из­вод­ства. Тогда они будут цели­ком зави­сеть от хозяев, не смо­гут мыс­лить кри­ти­че­ски (то есть тео­ре­ти­че­ски вообще) и, сле­до­ва­тельно, не смо­гут бун­то­вать. У нас, сде­лав вывод из уро­ков «пере­стройки», эту так­тику взяла на воору­же­ние совет­ская номен­кла­тура, став­шая новым пра­вя­щим клас­сом (бюрократ-​буржуазией) и про­во­дя­щая — по лека­лам ВШЭ — ана­ло­гич­ную при­ми­ти­ви­за­цию системы обра­зо­ва­ния («реформу»).

Вернёмся к тому, с чего начали. Так кто же всё-​таки имеет право гово­рить «от лица 68 года», от лица поко­ле­ния 1968-​го? Во-​первых, конечно, не только те, кому в 68-​м было 20 лет. «Дух 68-​го» — это дух рево­лю­ции, родив­шейся не в 68-​м, а в конце 50-​х на Кубе, и побе­див­шей в конце 70-​х в Никарагуа. Говорить «от лица 68-​го» имеют право актив­ные участ­ники и тео­ре­тики, духов­ные и поли­ти­че­ские вожди дви­же­ния неза­ви­симо от воз­раста. Покойные Сартр, Дубчек или Воннегут могут с куда боль­шим осно­ва­нием счи­таться «гла­ша­та­ями 68-​го», чем мно­гие из тех, кому в 68-​м было 20 лет и кто жив и поныне.

Люди, кото­рые имеют пре­иму­ще­ствен­ное право гово­рить «от лица 68-​года» — это люди, отдав­шие свои жизни во имя иде­а­лов 68-​го. Это «чёр­ные пан­теры» и «тупа­ма­рос», погиб­шие в США и в Уругвае; Че и Инти, погиб­шие в Боливии; Ульрика Майнхоф и Хольгер Майнс, погиб­шие в ФРГ; Карлус Ламарка и Маригелла, погиб­шие в Бразилии; Джанджакомо Фельтринелли и Мара Кагол, погиб­шие в Италии; Карлос Фонсека и Ригоберто Крус, погиб­шие в Никарагуа; Бобби Сэндз и Фрэнсис Хьюз, погиб­шие в Ольстере; Лучо де ла Пуэнте и Хавьер Эро, погиб­шие в Перу; Чаби Эчебаррьета и Аргала, погиб­шие в Испании; Турсиос Лима и Отто Рене Кастильо, погиб­шие в Гватемале; Стив Бико и Крис Хани, погиб­шие в ЮАР; Камило Торрес и Хакобо Аренас, погиб­шие в Колумбии; Абу Салах и Абу Йаззид, погиб­шие в Омане; Роке Дальтон и Каэтано Карпио, погиб­шие в Сальвадоре; Богры Минпай и Фазлул Хак Мони, погиб­шие в Бангладеш; Америко Сильва и Фабрисио Охеда, погиб­шие в Венесуэле; Такин Ба Тин и Такин Тан Мьяинг, погиб­шие в Бирме; Виктор Хара и Мигель Энрикес, погиб­шие в Чили; Мазлум Доган и Хаки Карер, погиб­шие в Турции; Сесар Яньес и Йон Соса, погиб­шие в Мексике; и т. д., и т. д., и т. д.

«От имени 68-​го» могут гово­рить и живые по сей день Анджела Дэвис и Бернардин Дорн, Иммануил Валлерстайн и Эльмар Альтфатер, Фидель Кастро и Габриэль Гарсиа Маркес, Сесар Монтес и Нэнси Унгер и мно­гие, мно­гие дру­гие. Но уж точно не поли­ти­че­ские про­сти­тутки Кон-​Бендит и Глюксман.

25 мая — 9 июня 2008 г.

Первоисточник: Тарасов А.: 1968 год в свете нашего опыта // Скепсис.

Нашли ошибку? Выделите фраг­мент тек­ста и нажмите Ctrl+Enter.

Примечания

  1. См. подроб­нее: Тарасов А. Н. Страна Икс. М., 2007. С. 478–480.
  2. Это вопрос дис­кус­си­он­ный — и есть серьёз­ные аргу­менты в защиту и той, и дру­гой точек зре­ния. См.: Spiatel-​Evrard A. Les édutiants on le parole. Bruxelles, 1970; Вопросы исто­рии меж­ду­на­род­ного моло­деж­ного дви­же­ния. Вып. 7. Томск, 1983. С. 102–112.
  3. Это хорошо пока­зано в работе Т. Манируззамана «Политический акти­визм уни­вер­си­тет­ского сту­ден­че­ства в Пакистане» (Journal of Commonwealth Political Studies (Leicester), 1971, vol. IX, N 3).
  4. Calman L. J. Protest in Democratic India. Authority’s response to challenge. Boulder–L.,1985. См. также: Средние слои город­ского обще­ства в стра­нах Востока. М., 1975. С. 188–198.
  5. См., напри­мер: Уроки кри­зис­ного раз­ви­тия в Компартии Чехословакии и обще­стве после XIII съезда КПЧ. Документ, при­ня­тый на пле­нуме ЦК КПЧ в декабре 1970 г. М., 1971.
  6. Последнее, видимо, неоче­видно даже для более или менее под­го­тов­лен­ного чита­теля. Однако это несо­мненно. См.: Че Гевара Э. Статьи. Выступления. Письма. М., 2006. С. 58–68, 128–132, 266–280, 432–448, 475–492; Che Guevara E. Obras. T. II. La Habana, 1970. P. 39–48, 81–91, 161–175, 230–250, 308–318, 367–384. См. также: Tablada Pérez C. El pencamiento económico de Ernesto Che Guevara. La Habana, 1987. P. 123–127.
  7. Тарасов А. Н., Черкасов Г. Ю., Шавшукова Т. В. Левые в России: от уме­рен­ных до экс­тре­ми­стов. М., 1997. С. 72–81.
  8. В этой обла­сти есть выда­ю­щи­еся по гнус­но­сти при­меры, при­над­ле­жа­щие замет­ным, вполне ста­тус­ным, совет­ским «обще­ство­ве­дам» (без кавы­чек это писать нельзя), такие как книга Ю. Н. Давыдова «Эстетика ниги­лизма» (М., 1975), Ю. Н. Давыдова и И. Б. Роднянской «Социология кон­тр­куль­туры» (М., 1980) или К. Г. Мяло «Под зна­ме­нем бунта» (М., 1985).
  9. О рос­сий­ских «новых левых» подроб­нее см.: Тарасов А. Н. Революция не все­рьёз. Штудии по тео­рии и исто­рии ква­зи­ре­во­лю­ци­он­ных дви­же­ний. Екатеринбург, 2005. С. 66–69, 101–120.