Надеюсь, основные выводы настоящей книги уже вполне ясны читателю. Здесь я вкратце резюмирую вышесказанное, а также сделаю радикальное предложение, которое позволит {мне и другим авторам} прийти к консенсусу, и — в завершение — несколько замечаний относительно объяснительной силы Марксовой теории.
Начну с того, что я считаю ясным тот факт, что Марксова теория построена с использованием двух основных уровней абстракции: производства прибавочной стоимости и распределения прибавочной стоимости (т. е. капитала вообще и конкуренции), — а производство прибавочной стоимости теоретически осмысляется до ее распределения. Последнее означает, что определение совокупной прибавочной стоимости в экономике в целом логически предшествует ее разделению на отдельные части. Эта определенная заранее совокупная величина прибавочной стоимости, таким образом, является предпосылкой для изложенной далее теории распределения прибавочной стоимости, где речь идет о том, как определенная заранее совокупная прибавочная стоимость разделяется на отдельные части: сперва о выравнивании нормы прибыли между отраслями, а затем о дальнейшем разделении совокупной прибавочной стоимости на промышленную прибыль, торговую прибыль, процент и ренту.
Что до «проблемы трансформации», то в Марксовой теории цен производства (отдел 2 тома III) совокупная годовая прибавочная стоимость, произведенная в экономике в целом, берется как данная, определенная заранее в томах I и II, и эта определенная заранее совокупная годовая прибавочная стоимость используется для определения годовой нормы прибыли (p′ = M ÷ Д), которая, в свою очередь, является фактором, определяющим цены производства (Pi = (Ci + Vi) ⋅ (1 + p′)). В результате определенная заранее совокупная прибавочная стоимость распределяется по отдельным отраслям так, что в каждой из отраслей получается одна и та же норма прибыли.
Я считаю, что текстовые выкладки, свидетельствующие в пользу интерпретации «два уровня абстракции» Марксова логического метода и первичного определения совокупной прибавочной стоимости, являются неопровержимыми и исчерпывающими. В главе 3 мы видели, что Маркс использовал эту логическую структуру производства и распределения прибавочной стоимости во всех черновиках «Капитала». Впервые он выработал эту логическую структуру в «Экономических рукописях 1857–1859 гг.»; здесь он ссылается на Гегеля как на источник своего вдохновения в том, что касается этого аспекта его логического метода. Дальнейшее развитие этой логической структуры Маркс провел в примечательной «Экономической рукописи 1861–1863 гг.»: здесь удачное прочтение книги Родбертуса о теории ренты Рикардо стало для Маркса стимулом к разработке собственной теории ренты; это, в свою очередь, потребовало от него развития его теории цен производства и выравнивания нормы прибыли, что он и проделал в этой рукописи. Также в этой рукописи содержится первый черновой вариант его теории процента и торговой прибыли как других частей совокупной прибавочной стоимости. Далее, в «Экономических рукописях 1863–1865 гг.», он изложил полный черновой вариант своей теории распределения прибавочной стоимости (речь о том, что мы знаем как том III «Капитала»). Во всех этих черновиках Маркс делает акцент на ключевой методологической предпосылке — первичном определении совокупной прибавочной стоимости — и использует ее в своей теории распределения прибавочной стоимости и разделения совокупной прибавочной стоимости на отдельные части. При этом Маркс считал этот частный аспект своего логического метода одним из двух или трех моментов, о которых он писал, что они — «самое лучшее» в «Капитале».
Еще одна важная характерная особенность логического метода Маркса, вытекающая из первичного определения совокупной прибавочной стоимости, состоит в том, что в теории Маркса — во всех трех томах «Капитала» — речь идет о единственной системе, действительной капиталистической экономике, которая, как предполагается, находится в долгосрочном равновесии. Сперва она теоретически осмысляется на макроэкономическом уровне (для определения совокупной величины прибавочной стоимости), а затем анализируется на микроэкономическом уровне (для определения разделения совокупной прибавочной стоимости на отдельные части). В Марксовой теории речь не идет о «двух системах» — сперва о гипотетической «стоимостной экономике» (том I), а затем о действительной капиталистической экономике (том III) (как гласит стандартная интерпретация); она от начала до конца посвящена действительной капиталистической экономической системе.
Из этого следует, что совокупная прибавочная стоимость, определяемая в томах I и II, — это действительная совокупная прибавочная стоимость, производимая в экономике в целом. Это не гипотетическая совокупная прибавочная стоимость, которая, как предполагается, должна быть равна стоимости излишка товаров и которая в дальнейшем должна быть превращена в действительную совокупную прибыль в томе III (как гласит стандартная интерпретация). Теория Маркса с самого начала, с тома I, посвящена не ей, а действительной совокупной прибавочной стоимости. Иное не согласовывалось бы с фундаментальной предпосылкой Марксовой теории — первичным определением совокупной прибавочной стоимости, которое я рассмотрел в предыдущем параграфе {этот абзац повторяет один из абзацев из главы 1, «предыдущий параграф» — это § 1 главы 1 — прим. перев.}. Первичное определение совокупной прибавочной стоимости оказывается логически возможным только при условии, что в томе I рассматриваются действительная капиталистическая экономика и действительная совокупная прибавочная стоимость, — что и соответствует действительности.
Еще один важный вывод настоящей книги состоит в том, что логический остов Марксовой теории прибавочной стоимости — это кругооборот денежного капитала (Д — Т … П … Т′ — Д + ΔД), а этим логическим остовом подразумевается, что исходное Д в начале кругооборота — это «данная информация» в Марксовой теории Д′ и ΔД. Величина денежного капитала, авансируемого капиталистами, предполагается известной, а основной вопрос в Марксовой теории — вопрос о том, как эта существовавшая ранее известная величина денежного капитала становится бо́льшим количеством денег. Подходящие же для ответа на этот важнейший вопрос данные — исходное Д, авансированное в начале кругооборота, которое должно быть извлечено, прежде чем будет произведена какая-либо прибавочная стоимость.
Ключевой же момент относительно «проблемы трансформации» — то, что в Марксовой теории цен производства (том III) берутся как данные те же величины постоянного капитала и переменного капитала, что и в теории совокупной прибавочной стоимости (том I): действительные величины денежного капитала, авансированного для покупки средств производства и рабочей силы в начале кругооборота денежного капитала. Единственное различие здесь состоит в том, что в томе III берутся как данные еще и индивидуальные величины авансированных постоянного капитала и переменного капитала — вдобавок к совокупным постоянному и переменному капиталам, которые берутся как данные в томе I (т. е. Дi в каждой из отраслей вдобавок к совокупному Д в экономике в целом). Исходные данные, позволяющие найти ответ на этот вопрос {речь о вопросе «как извлекается первоначальное Дi в каждой из отраслей, а совокупная прибавочная стоимость распределяется пропорционально первоначальному Дi в каждой из отраслей?» (см. главы 1 и 4) — прим. перев.} — исходные Дi в каждой из отраслей, которые должны быть извлечены, прежде чем сможет быть распределена какая-либо прибавочная стоимость.
Именно поэтому неверно было бы говорить, что Маркс «не смог превратить затраты» постоянного капитала и переменного капитала из стоимостей в цены производства: потому что в его теории нет необходимости в подобном превращении; говорить о нем здесь даже неуместно. Затраты постоянного капитала и переменного капитала в Марксовой теории цен производства (том III) представляют собой те же действительные величины денежного капитала, авансированного в реальной капиталистической экономике, что и затраты в Марксовой теории совокупной прибавочной стоимости (том I). В теории Маркса нет «двух систем», «стоимостной» и «ценовой», с двумя наборами величин постоянного капитала и переменного капитала. Вместо этого в его теории есть есть лишь одна система, действительная капиталистическая экономика, с одним набором величин постоянного капитала и переменного капитала, которая сперва анализируется на уровне совокупных величин, а затем на уровне отдельных отраслей. Следовательно, в теории Маркса не предполагается никакого «превращения» постоянного капитала и переменного капитала. Постоянный капитал и переменный капитал — это одни и те же действительные величины денежного капитала на обоих уровнях абстракции.
Текстовые выкладки, приведенные в главе 4 в качестве свидетельств в пользу этой «монетарной» интерпретации исходных данных в Марксовой теории, не столь ясные и однозначные, как свидетельства касательно «двух уровней абстракции» и первичного определения совокупной прибавочной стоимости, приведенные в главе 3, однако я считаю, что вся совокупность свидетельств, имеющих отношение к исходным данным, явным образом говорит в пользу изложенной здесь «монетарной» интерпретации. Сам по себе кругооборот денежного капитала — сильное свидетельство в пользу того, что исходные данные в теории Маркса — это величина денежного капитала, авансированного в начале этого кругооборота. Для объяснения действительной совокупной прибавочной стоимости (ΔД) в конце кругооборота действительное исходное Д (= C + V) в начале кругооборота берется как данное — одновременно как «издержки производства» и как составные части произведенной стоимости и произведенной прибавочной стоимости.
Кроме того, во всех черновиках «Капитала» есть множество отрывков, где Маркс напрямую утверждает, что исходное Д в рамках кругооборота денежного капитала «дано» или «предпослано». Примерами здесь могут служить отрывки из «Экономических рукописей 1857–1859 гг.» и «Теорий прибавочной стоимости» о том, что «определяющий момент» капиталистического производства — количественное отношение между величиной исходного денежного капитала, «предпосланного процессу производства» (Д), и большей величиной денежного капитала, который является результатом производства (Д′ = Д + ΔД), а также отрывок из «Результатов» о том, что данное количество денег — это «исходный пункт» Марксовой теории, объясняющей, как это исходное Д становится Д + ΔД. Также существует множество отрывков, где Маркс утверждает либо предполагает, что «цена издержек — одна и та же» при определении как стоимостей, так и цен производства (например, «пропущенный абзац», который Энгельс исключил из главы 9 тома III), и это говорит о том, что ни в каком «превращении» цены издержек в Марксовой теории нет необходимости и что говорить о нем здесь даже неуместно. В Марксовой теории есть лишь одна цена издержек: это действительная цена издержек, которая берется как данная на обоих уровнях абстракции. В других же отрывках Маркс различает стоимости «простых товаров» и стоимости «товаров как продукта капитала», и основное (с точки зрения наших целей) различие между ними состоит в том, что составная часть «перенесенная стоимость» стоимостей товаров, произведенных капиталом, — это действительный денежный постоянный капитал, авансированный для покупки средств производства, использованных при производстве этих товаров капиталом, который равен цене производства средств производства, а не их стоимости.
Я признаю, что в «Капитале» есть и ряд отрывков, которые можно интерпретировать как свидетельства в противоположном ключе (как в стандартной интерпретации), т. е. как означающие, что величины постоянного капитала и переменного капитала в томе I определяются только рабочим временем, требуемым для производства средств производства и жизненных средств (т. е. пропорциональны этому рабочему времени). Однако стандартная интерпретация этих отрывков противоречит всем прочим текстовым выкладкам, приведенным в главе 4 в качестве свидетельств и обобщенным в предыдущем абзаце. Стандартная интерпретация этих отрывков также подразумевает, что постоянный капитал и переменный капитал в томе I — это гипотетические величины в гипотетической «стоимостной экономике», а не действительные величины денежного капитала в действительной капиталистической экономике.
Более того, стандартная интерпретация этих отрывков, касающихся определения постоянного капитала и переменного капитала, также противоречит Марксову методу «двух уровней абстракции» и первичному определению совокупной прибавочной стоимости. Если постоянный капитал и переменный капитал в томе I — гипотетические величины, которые должны быть превращены в действительные величины в томе III, то совокупная прибавочная стоимость и «стоимостная норма прибыли», определенные в томе I, — это также гипотетические величины, которые тоже должны быть превращены в действительную совокупную прибыль и ценовую норму прибыли в томе III; таким образом, они не могут браться как данные в Марксовой теории распределения прибавочной стоимости и цен производства (том III). В общем, стандартная интерпретация этих отрывков и определения постоянного капитала и переменного капитала делает Марксову теорию логически противоречивой и подразумевает, что Маркс допустил фундаментальные логические ошибки в своей теории цен производства.
Однако я показал, что эти противоречивые отрывки можно интерпретировать и иным способом — таким, который согласуется со всеми прочими текстовыми выкладками, приведенными в качестве свидетельств в главе 4: принять, что в теории прибавочной стоимости (том I) действительные величины постоянного капитала и переменного капитала берутся как данные, а в этих противоречивых отрывках дается предварительное, частичное объяснение этих данных действительных величин денежного капитала (согласно которому они главным образом зависят от стоимостей средств производства и жизненных средств, но не определяется этими стоимостями полностью). Это частичное объяснение дополняется в томе III, где показано, что данные действительные величины постоянного капитала и переменного капитала (как правило) равны ценам производства средств производства и жизненных средств, а не их стоимостям. Однако это более полное объяснение этих данных действительных величин в томе III не изменяет самих этих величин; в томе III изменяется именно объяснение этих данных действительных величин: от частичного объяснения мы переходим к более полному. Таким образом, «цена издержек — одна и та же» при определении как стоимостей, так и цен производства, и Маркс не «не смог» заменить цену издержек, потому что такая замена в его теории не является необходимой и неуместна.
Эта «монетарная» интерпретация исходных данных в теории Маркса также согласуется с основополагающей предпосылкой Марксовой теории, рассмотренной в главе 3, — первичным определением совокупной прибавочной стоимости. Если мы принимаем «монетарную» интерпретацию исходных данных, то становится возможным определение совокупной прибавочной стоимости до ее разделения на отдельные части. В общем, «монетарная» интерпретация исходных данных в Марксовой теории, изложенная в настоящей книге, делает возможным понимание Марксовой теории как логически последовательного целого.
Как было рассмотрено в конце главы 4, в области герменевтики широко применяется следующий принцип: когда текстовые выкладки, приводимые в качестве свидетельств в пользу разных интерпретаций текста, неоднозначны, неясны и заставляют нас выбирать или один, или другой способ интерпретации, предпочтительна та интерпретация, которая делает текст в целом более внутренне логически последовательным. Я вновь предлагаю применять указанный принцип к этим различным интерпретациям исходных данных в Марксовой теории. Предпочтительной будет та интерпретация, которая будет делать Марксову теорию более логически последовательным целым, и такая интерпретация — это изложенная здесь монетарная интерпретация. Зачем продолжать настаивать на стандартной интерпретации исходных данных в Марксовой теории со следующими из нее логическими противоречиями, если есть альтернативная интерпретация, в пользу которой есть существенные свидетельства в тексте и в которой нет этих противоречий?
В отделе II настоящей книги были исследованы различные альтернативы стандартной интерпретации Марксовой теории, появившиеся в последние десятилетия: интерпретация Шайха, Новая интерпретация, межвременной односистемный подход, интерпретация группы «Переосмысливая марксизм» и интерпретация Файна и Саада-Филью. За счет каждой из этих интерпретаций был сделан важный вклад в наше понимание Марксовой теории. Однако все эти авторы в конце концов приходили к одной и той же ошибке интерпретации: все они по той или иной причине отказывались от Марксовой теории нормы прибыли и определяли норму прибыли так, как она определяется в сраффианской теории — через количественные натуральные показатели затрат и выпуска, — а не через прибавочный труд рабочих и величины денежного капитала, авансированного в начале кругооборота капитала. Марксова теория совокупной прибавочной стоимости не играет никакой роли в их интерпретациях определения нормы прибыли. В этих главах я показал, что отказываться от Марксовой теории нормы прибыли нет необходимости, что возможна такая обоснованная интерпретация Марксовой теории — причем в ее пользу есть существенные свидетельства в виде текстовых выкладок, — при использовании которой Марксова теория нормы прибыли оказывается логически последовательной и завершенной.
Тем, кто по-прежнему собирается настаивать на том, что моя интерпретация представляет собой фундаментально ошибочное понимание Марксовой теории, и на том, что не существует способа обоснованным образом интерпретировать Марксову теорию так, как это делается у меня, я сделаю радикальное предложение, которое позволит нам прийти к консенсусу. Повсюду в различных черновиках «Капитала» (как было подробно рассмотрено в настоящей книге) по меньшей мере есть важные нити, ведущие к этой «монетарной» интерпретации постоянного капитала и переменного капитала. При этом мы можем допустить, что сам Маркс не имел на этот счет до конца ясной точки зрения или считал, что постоянный капитал и переменный капитал следует выводить из данных количественных натуральных показателей и что их величины, таким образом, должны изменяться при переходе от тома I к тому III, как в стандартной интерпретации. Пусть дело обстоит так; в этом случае я готов предположить, что мы производим ревизию теории Маркса или реконструируем ее, следуя этим важным нитям в его черновиках и монетарной интерпретации, изложенной здесь, согласно которой действительные величины постоянного капитала и переменного капитала в его теории прибавочной стоимости и цен производства исходно предпосланы, а далее в конце концов объясняются на последующих этапах посредством стоимостей и цен производства предпосланных количеств средств производства и жизненных средств. Как писал Фоули в заключении своей влиятельной работы от 1982 г. (Foley 1982), если денежная заработная плата — не то, что Маркс имел в виду под переменным капиталом, то она — это то, что Маркс должен был иметь в виду. Я добавлю к этому, что тот же аргумент применим и к постоянному капиталу, другой составной части исходного денежного капитала, авансируемого в начале кругооборота денежного капитала: если действительный денежный капитал, авансированный для покупки средств производства, — это не то, что Маркс имел в виду под постоянным капиталом, то он — это то, что Маркс должен был иметь в виду. Эта ревизия, которая полностью обоснована и в пользу которой имеются существенные свидетельства в виде текстовых выкладок, превратит Марксову теорию из логически противоречивой путаницы в логически последовательное целое. Я хотел бы надеяться, что против такой реконструкции, которая сделает Марксову теорию логически последовательной и сделает возможным ее дальнейшее развитие, не будет возражений.
Еще один важный вывод настоящей книги состоит в том, что Марксов логический метод весьма значительно отличается от логического метода, применяемого в сраффианской теории. Вместо кругооборота денежного капитала:
Д — Т … П … Т′ — (Д + ΔД)
в рамках сраффианского логического метода используются затраты и выпуск в натуральном виде, относительные удельные цены и норма прибыли, что я представил в виде следующей формулы:
Q … П … Т′
Сраффианский метод не игнорирует деньги полностью, но и существенной роли они здесь не играют. Для покупки средств производства и рабочей силы в капиталистических экономиках здесь будто бы не авансируется денежный капитал, а ΔД здесь будто бы не является основной целью капиталистических экономик. Вместо взятия исходного денежного капитала как данного для определения Д′ и ΔД в рамках сраффианского метода берутся как данные количественные натуральные показатели затрат и выпуска для одновременного определения цены затрат, цены выпуска и нормы прибыли, за счет которых должно обеспечиваться воспроизводство данных количественных натуральных показателей.
Как было рассмотрено в главе 6, из-за сраффианского логического метода с количественными натуральными показателями и одновременным определением очень сложно ввести в сраффианскую теорию две важных характерных особенности современных капиталистических экономик: основной капитал и неравные периоды оборота в различных отраслях. Для введения основного капитала в сраффианскую теорию его по сути рассматривают как оборотный капитал, предполагая, что каждая машина служит лишь один период, а в число «продуктов» каждого периода входят не только обычные продукты, но и «частично использованные машины» как «побочные продукты», цены которых определяются одновременно с ценами обычных затрат и выпуска. Для введения неравных периодов оборота схожим образом предполагается, что периоды оборота во всех отраслях преобразуются во множества гипотетических «удельных периодов времени» (к примеру, у Стидмана это «недели»), а в число продуктов каждого из периодов входят не только обычные продукты и «частично использованные машины», но и «частично завершенные продукты», цены которых определяются одновременно с ценами всего вышеперечисленного. Таким образом, норма прибыли, определяемая в рамках сраффианской теории, — это не действительная годовая норма прибыли (как в Марксовой теории), а гипотетическая норма прибыли для этих гипотетических «удельных периодов времени», в случае которой предполагается, что за «частично использованные машины» и «частично завершенные продукты» выплачивается прибыль, хотя в действительности эти гипотетические «побочные продукты» не продаются.
Так как Марксова теория не основана на данных количественных натуральных показателях и одновременном определении, введение в нее этих важных характерных особенностей капиталистических экономик, напротив, не является проблемой. Так как исходные данные в Марксовой теории — это величины денежного капитала, основной постоянный капитал также берется как данный, как действительная величина денежного капитала, авансированного для покупки средств производства с длительным сроком службы, и эта данная величина основного постоянного капитала используется для определения годовых амортизационных отчислений посредством деления этой данной величины на ожидаемый срок службы средств производства. Здесь нет необходимости рассматривать «частично использованные машины» как «побочные продукты» и определять их цены одновременно с ценами обычных продуктов. Схожим образом, т. к. исходные денежные издержки берутся как данные и не определяются одновременно с ценой выпуска, нет нужды и предполагать, что периоды оборота во всех отраслях одинаковы или что неравные периоды оборота можно преобразовать в множества гипотетических «удельных периодов времени»; нет здесь и необходимости рассматривать «частично завершенные продукты» как «побочные продукты» и определять их цены одновременно с ценами обычных продуктов (и «частично использованных машин»). Вместо этого действительные денежные издержки в теории Маркса берутся как данные, и эти данные денежные издержки используются для последовательного определения цены выпуска, произведенного с использованием этих затрат. По всем этим причинам я считаю, что по сравнению с методом «количественных натуральных показателей», используемым в сраффианской теории, логический метод «денежного капитала», используемый в Марксовой теории, ближе к реальности и лучше подходит для анализа современных капиталистических экономик, первоочередная цель которых — превращение данного существовавшего ранее Д в Д + ΔД.
В заключение я вдобавок хотел бы сделать акцент на том, сколь впечатляющую объяснительную силу имеет Марксова трудовая теории прибавочной стоимости, особенно по сравнению с прочими экономическими теориями, в т. ч. сраффианской. Марксова теория прибавочной стоимости способна объяснить следующие важные и масштабные явления, характерные для капиталистической экономики: необходимость денег как всеобщего эквивалента товаров, конфликты между капиталистами и рабочими вокруг заработной платы, продолжительности рабочего дня и интенсивности труда рабочих, эндогенные технологические перемены, увеличение концентрации капитала, увеличение неравенства доходов, колебания нормы прибыли и тенденции ее изменения с течением времени, эндогенные причины экономических кризисов и т. д. (Объяснительная сила Марксовой теории прибавочной стоимости подробно рассматривается в Moseley 1995b; это ответ на эмпирическую оценку теории Маркса со стороны позднего Марка Блауга, выдающегося ортодоксального историка экономической мысли и методолога экономики; Blaug 1980). Эта объяснительная сила Марксовой теории прибавочной стоимости особенно сильно впечатляет, если сравнивать ее с теорией процента (или «арендной ставки капитала») в рамках теории предельной производительности, которая представляет собой основную ортодоксальную альтернативу Марксовой теории прибавочной стоимости; она не способна объяснить ни одно из перечисленных выше важных явлений, характерных для капиталистических экономик, которые объясняются в рамках теории Маркса (не говоря о неразрешимых логических проблемах теории предельной производительности)1 .
Также я хотел бы заявить, что Марксовая теория по эмпирической объяснительной силе превосходит и сраффианскую теорию. Я уже упоминал об отсутствии теории денег в рамках сраффианской теории и о сложностях с введением в нее основного капитала и неравных периодов оборота. Кроме того, при помощи сраффианской теории нельзя удовлетворительным образом объяснить важные конфликты между капиталистами и рабочими вокруг продолжительности рабочего дня и интенсивности труда. Стидман утверждает, что при помощи сраффианской теории эти конфликты можно объяснить, но в его объяснении предполагается, что трудозатраты остаются одними и теми же, а величина выпуска при данной величине трудозатрат возрастает2 . Здесь принимается, что удельное количество труда — год; из этого следует, что при увеличении рабочего дня либо интенсивности труда в течение года речь по-прежнему будет идти про один год труда; таким образом, трудозатраты здесь не увеличиваются. Однако на деле при увеличении рабочего дня или интенсивности труда величина трудозатрат, разумеется, увеличивается, что становится причиной увеличения выпуска. Причина, по которой при помощи сраффианской теории нельзя обоснованным образом объяснить эти конфликты, состоит в том, что труд в сраффианской теории — не производитель стоимости; вместо этого он рассматривается лишь как издержка, так, будто он ничем не отличается от всех прочих издержек (что было рассмотрено в главе 6). В рамках подобной теории увеличение {количества} труда лишь увеличивает издержки; он не будет производить добавочную стоимость и, таким образом, не будет побуждать капиталистов к тому, чтобы пытаться увеличить рабочий день либо интенсивность труда. В рамках стидмановского анализа оплаченный труд не увеличивается, а следовательно, не увеличиваются и трудозатраты (т. к. труд в сраффианской теории — это лишь оплаченный труд). В реальности увеличение рабочего дня либо интенсивности труда, однако, приводит к увеличению трудозатрат, но происходит оно за счет неоплаченного труда; Маркс в своей теории обнаруживает, что это источник прибавочной стоимости, в сраффианской же теории этот момент полностью упускается. Наконец, сраффианская теория — это в первую очередь статическая теория относительных цен в рамках данного периода, и потому она мало что имеет сказать относительно долгосрочной динамики капиталистических экономик. Таким образом, мы вновь видим, что Марксова теория, судя по всему, подходит для анализа современных капиталистических экономик лучше, чем сраффианская теория.
Эта впечатляющая объяснительная сила теории Маркса во многом игнорировалась экономистами на протяжении более чем столетия, т. к. ее сторонники сами «оправдались» за якобы существующее «логическое противоречие» «проблемы трансформации». Основываясь на аргументах, приведенных в настоящей книге, как я считаю, можно сделать обоснованное заключение, что в Марксовой теории при условии ее корректной интерпретации не обнаруживается этого логического противоречия; таким образом, экономистам (и не только им) следует более серьезно присмотреться к тому, сколь впечатляющую объяснительную силу имеет теория Маркса, особенно по сравнению с другими экономическими теориями.
Список литературы
Blaug, Mark 1980, «A Methodological Appraisal of Marxian Economics», in Economic Theories: True or False, Aldershot UK: Edward Elgar.
Foley, Duncan 1982, «The Value of Money, the Value of Labor-Power, and the Marxian Transformation Problem», Review of Radical Political Economics, 14, 2: 37–49.
Moseley, Fred 1995b, «Marx’s Economic Theory: True or False? A Marxian Response to Blaug’s Appraisal», in Heterodox Economic Theories: True or False, edited by Fred Moseley, Aldershot: Edward Elgar.
Moseley, Fred 2012a, «A Critique of the Marginal Productivity Theory of the Price of Capital», Real-World Economics Review, 59: 131–137.
Moseley, Fred 2012b, «Mankiw’s Attempted Resurrection of Marginal Productivity Theory», Real-World Economics Review, 61: 115–124.
Steedman, Ian 1977, Marx after Sraffa, London: New Left Books.