Ленин как учёный. Доклад тов. Скрыпника в Институте марксизма на собрании коммунистической ячейки от 04.02.1928

Ленин как учёный. Доклад тов. Скрыпника в Институте марксизма на собрании коммунистической ячейки от 04.02.1928
~ 74 мин

Немного об авторе

Автор доклада, Николай Алексеевич Скрыпник, выда­ю­щийся марк­сист и госу­дар­ствен­ный дея­тель соци­а­ли­сти­че­ской Украины, про­чи­тал его в 1928 году, за пять лет до своей смерти. 

Судьба Николая Алексеевича выда­ю­ща­яся и слож­ная. Будучи боль­ше­ви­ком и марк­си­стом, на про­тя­же­нии всей своей жизни он демон­стри­ро­вал при­су­щую, к сожа­ле­нию, немно­гим неве­ро­ят­ную мобиль­ность и мно­го­на­прав­лен­ность своей дея­тель­но­сти. Он был нар­ко­мом внут­рен­них дел УССР, нар­ко­мом обра­зо­ва­ния, заме­сти­те­лем пред­се­да­теля Совнаркома УССР и даже пред­се­да­те­лем укра­ин­ского Госплана. Принимал актив­ное уча­стие в работе ВЧК, был одним из осно­ва­те­лей КП(б)У. Кроме всего про­чего, Николай Алексеевич был чле­ном ЦК, ака­де­ми­ком АН УССР и даже успел пора­бо­тать в испол­ни­тель­ном коми­тете Коминтерна. Широкую извест­ность он полу­чил прежде всего как «дири­жёр совет­ской укра­и­ни­за­ции», а также бла­го­даря утвер­жде­нию «харь­ков­ского пра­во­пи­са­ния» в укра­ин­ском языке, отсюда и полу­чив­шего своё назва­ние — «скрып­ни­ковка».

Вместе с тем финал его жизни ока­зался тра­гич­ным. В послед­нем для Николая Алексеевича 1933 году про­тив него была начата кам­па­ния, нава­лив­ша­яся на него со все­воз­мож­ными обви­не­ни­ями в «наци­о­на­ли­сти­че­ском уклоне», «извра­ще­нии укра­ин­ского языка», «отходе от лени­низма». В начале года он был осво­бож­дён от своих долж­но­стей, а уже через пол­года после оче­ред­ного «антис­крып­ни­ков­ского» засе­да­ния Политбюро покон­чил жизнь само­убий­ством. После его смерти была изъ­ята и запре­щена вся лите­ра­тура, напи­сан­ная им до июля 1933 года.

Нельзя, между тем, гово­рить о том, что раз­вер­нув­ша­яся кам­па­ния была цели­ком и пол­но­стью наду­ман­ной. Николай Алексеевич был сто­рон­ни­ком аутен­тич­но­сти укра­ин­ской куль­туры, кото­рая не сво­ди­лась, по его мне­нию, к «мало­рос­сий­скому при­датку». Он высту­пал кате­го­ри­че­ски про­тив запи­сы­ва­ния укра­ин­ского языка во «вто­рич­ные». Отсюда сле­до­вала и его под­держка поли­тики «укра­и­ни­за­ции», кото­рая была раз­вя­зана самими же боль­ше­ви­ками в целях кон­со­ли­да­ции укра­ин­ского народа и взра­щи­ва­ния наци­о­наль­ного само­со­зна­ния, что при­шлось делать за руко­во­ди­те­лей Российской импе­рии. В рам­ках укра­и­ни­за­ции при­шлось при­вле­кать к работе огром­ное коли­че­ство наци­о­на­ли­стов, чтобы их дви­же­ние было под кон­тро­лем совет­ской вла­сти и в русле соци­а­лизма. В конце два­дца­тых про­тив укра­и­ни­за­ции вне­запно высту­пили не только в Политбюро КП(б)У, но и в Политбюро ВКП(б). Те же, кто при­ни­мали реше­ние создать исто­ри­че­ский миф об Украине, о един­стве её исто­рии, при­вле­кали огром­ное коли­че­ство людей (среди кото­рых были и наци­о­на­ли­сты, и марк­си­сты) к укреп­ле­нию укра­ин­ской куль­туры и нации, затем рас­кри­ти­ко­вали соб­ствен­ное реше­ние и уни­что­жили всех при­част­ных, напра­вив СССР в русло пат­ри­о­ти­че­ского пово­рота. Вместе с наци­о­на­ли­стами под каток репрес­сий попало огром­ное коли­че­ство укра­ин­ских марксистов.

Сыграли свою роль и, мягко говоря, напря­жён­ные лич­ные отно­ше­ния Скрыпника и Сталина, кото­рые уже тогда, пусть и кос­венно, пред­вос­хи­тили две линии совет­ской поли­тики в отно­ше­нии наци­о­наль­ного вопроса: интер­на­ци­о­на­ли­сти­че­скую и пат­ри­о­ти­че­ски направ­лен­ную. О пат­ри­о­тизме мы писали в этих мате­ри­а­лах: «„Patria о muerte?“, или Что такое пат­ри­о­тизм?» и «Буржуазный пат­ри­о­тизм и ста­лин­ская ВКП(б)», а также рас­ска­зы­вали на своём ютуб-канале.

Злая иро­ния исто­рии посту­пила со Скрыпником не самым при­ят­ным обра­зом. История сло­жи­лась так, что тем, кто когда-​то встал на сто­рону Сталина во внут­ри­пар­тий­ной борьбе, была уго­то­вана та же судьба, что и Троцкому. В их числе был и Н. А. Скрыпник. По-​видимому, под­держка Сталина по этому вопросу была попыт­кой сгла­дить их соб­ствен­ные отношения.

Так или иначе, изу­че­ние что совет­ской укра­и­ни­за­ции, что био­гра­фии и исто­ри­че­ской роли Николая Алексеевича Скрыпника не вхо­дит в число задач этого тек­ста и тре­бует отдель­ной тща­тель­ной про­ра­ботки. Несмотря на, воз­можно, про­ти­во­ре­чи­вую поли­тику в обла­сти обра­зо­ва­ния и куль­туры, к сожа­ле­нию, не полу­чив­шую на сего­дняш­ний день долж­ной оценки, он оста­вался марк­си­стом и при­вер­жен­цем ленин­ских идей. Скрыпник оста­вил огром­ное лите­ра­тур­ное и пуб­ли­ци­сти­че­ское насле­дие, среди кото­рого и насто­я­щая ста­тья. Свой ком­мен­та­рий к ней мы изло­жили в после­сло­вии.

Ленин как учёный


Н. Скрыпник. Ленин как учё­ный // «Прапор марк­сизму» (Харьков). — 1928. — № 3. — Стр. 7–22.


Когда мы гово­рим о Ленине, как об учё­ном, то кто-​то как из зару­беж­ных, так и из наших ква­ли­фи­ци­ро­ван­ных профессоров-​академиков может спро­сить: «А где же науч­ные работы Ленина, где те фоли­анты гру­бых книг со ссыл­ками на сотни мате­ри­а­лов, где на каж­дой стра­нице рябило бы от цитат, где была бы вся аму­ни­ция обык­но­вен­ной ака­де­ми­че­ской работы?» Необходимо при­знать, что у Ленина таких про­из­ве­де­ний нет. Но сви­де­тель­ствует ли это о том, что у Ленина нет науч­ных тру­дов? Нет. Это сви­де­тель­ствует о том, что у него нет обыч­ных «гелер­тер­ских»1 про­из­ве­де­ний. Это сви­де­тель­ствует о том, что Ленин про­кла­ды­вал совер­шенно новые пути в науке, что как раз и харак­те­ри­зует его науч­ные труды.

Необходимо пред­ва­ри­тельно ска­зать: уже по пер­вым шагам Ленина, харак­те­ри­зу­ю­щим его науч­ное твор­че­ство, можно уви­деть, что его труды не имеют ничего общего с офи­ци­аль­ными ака­де­ми­че­скими рабо­тами. Научная дея­тель­ность Ленина не была рас­счи­тана на при­зна­ние его учё­ным в офи­ци­аль­ных науч­ных кру­гах. Если срав­нить про­из­ве­де­ния Ленина даже с тру­дами его пред­ше­ствен­ника Плеханова, то мы уви­дим боль­шую раз­ницу в их внеш­нем виде. Произведения Плеханова цели­ком оформ­лены так, как должны выгля­деть науч­ные труды про­фес­сора. Тут есть ссылки на книги, цитаты под стра­ни­цами, чтобы можно было про­ве­рить каж­дую науч­ную ссылку автора. Такова харак­те­ри­стика внеш­него вида про­из­ве­де­ний Плеханова-​Бельтова. Совсем иное обли­чье имеют труды Ленина, и даже самые абстракт­ные его труды. Какова же при­чина такой раз­ницы? Причина прежде всего в раз­ли­чии эпох, в кото­рые писали Плеханов и Ленин, хотя даль­ней­шее твор­че­ство Ленина с сере­дины 1900-​х, кото­рое вхо­дит в пер­вый том его сочи­не­ний, напи­сано при­бли­зи­тельно в то же время, что и книга Бельтова про мате­ри­а­ли­сти­че­ское миро­воз­зре­ние. Однако у Плеханова, пред­ста­ви­теля марк­сист­ской науки 1900-​х, под­го­товка была иной. К тому же жизнь шла обыч­ными путями: тогда про­цесс ака­де­ми­че­ского созда­ния марк­сист­ского миро­воз­зре­ния, его про­ра­ботки, про­ис­хо­дил в дру­гих усло­виях. С одной сто­роны, было время для ака­де­ми­че­ской про­ра­ботки про­из­ве­де­ний; с дру­гой, труд рас­счи­ты­вался прежде всего на те эле­менты обще­ства, кото­рые были ака­де­ми­че­ски ква­ли­фи­ци­ро­ваны, на рос­сий­скую интел­ли­ген­цию, то есть в те вре­мена в тру­дах имели в виду даже враж­деб­ные нам круги, боро­лись с ними и отво­ё­вы­вали у них отдель­ные элементы.

Труды Ленина были напи­саны тогда, когда жизнь начала уже кипеть про­яв­ле­ни­ями борьбы и когда появи­лись новые круги новой интел­ли­ген­ции. Тогда дело каса­лось не ака­де­ми­че­ского, абстракт­ного обсуж­де­ния вопро­сов, а непо­сред­ствен­ного при­ме­не­ния этих вопро­сов в жизни и борьбе. И чем дальше эта борьба углуб­ля­ется, тем силь­нее про­яв­ля­ются харак­тер­ные черты науч­ного твор­че­ства Ленина. Если обра­тить вни­ма­ние на пер­вые ста­тьи Ленина 1900-​х, то в них ещё нали­че­ствуют и ссылки, и цитаты, и при­ме­ча­ния внизу каж­дой стра­ницы. Ленин здесь исполь­зует обыч­ные методы и спо­собы напи­са­ния науч­ных работ. Эти работы напи­саны сжато, рельефно, корот­кими фра­зами. Ленин выра­жает свои мысли, ссы­ла­ется на идеи своих про­тив­ни­ков, но не исполь­зует в обя­за­тель­ном порядке тяжё­лую артил­ле­рию цитат для сопро­вож­де­ния соб­ствен­ных мыс­лей. Здесь же мы имеем науч­ные труды, рас­счи­тан­ные на непо­сред­ствен­ное при­ме­не­ние в борьбе. Поэтому можно ска­зать, что все науч­ные труды Ленина, вся его науч­ная дея­тель­ность имеет непо­сред­ствен­ную связь с вопро­сами борьбы, с дея­тель­но­стью поли­ти­че­ской. Даже пер­вый труд Ленина, напи­сан­ный в ту пору, когда обще­ствен­ная жизнь была в недви­жи­мом состо­я­нии, когда борьба и мас­со­вые дви­же­ния только начи­на­лись, — даже тогда каж­дый шаг Ленина имел непо­сред­ствен­ное отно­ше­ние к жизни.

Повредило ли это его про­из­ве­де­ниям, изме­нило ли их науч­ное зна­че­ние? Ценность труда не изме­ря­ется добав­ле­нием сотни цитат.

Добавление цитат — это неболь­шая работа, работа несколь­ких дней, это только при­спо­соб­ле­ние из обыч­ного псев­до­на­уч­ного ассор­ти­мента2 , не харак­те­ри­зу­ю­щий про­де­лан­ную работу. Я не говорю ничего про­тив того, чтобы автор науч­ного труда давал чита­телю воз­мож­ность про­ве­рить автор­ские мысли при помощи цитат и ссы­лок. Но я поз­волю себе утвер­ждать, что про­ве­ряет цитаты, быть может, один чита­тель на тысячу, если не меньше. Даже если мы возь­мём такое важ­ное про­из­ве­де­ние, как «Капитал» Маркса: мы можем утвер­ждать, что общая и пол­ная про­верка всех цитат была про­ве­дена всего лишь один раз. Элеонора Маркс-​Эвелинг про­де­лала эту работу с неве­ро­ятно боль­шим тру­дом и при­шла к одному выводу: Маркс верно цити­ро­вал те труды, на кото­рые ссы­лался. Вообще же цити­ро­ва­ние имеет зна­че­ние для ничтожно узкого круга чита­те­лей, для пред­ста­ви­те­лей цеха учё­ных, а для обыч­ных чита­те­лей подоб­ное цити­ро­ва­ние ничего не даёт и явля­ется почти что лиш­ним. Стало быть, без цити­ро­ва­ния можно обой­тись, как это часто и делает Ленин, хотя, разу­ме­ется, ничего нельзя ска­зать про­тив того, чтобы моло­дой автор давал чита­телю воз­мож­ность про­ве­рить себя.

Итак, пер­вой харак­те­ри­сти­кой про­из­ве­де­ний Ленина явля­ется то, что они совсем не имели «гелер­тер­ского», типо­вого, ака­де­ми­че­ского харак­тера. Во-​вторых, каж­дое утвер­жде­ние Ленина имело непо­сред­ствен­ную связь с жиз­нью, с вопро­сами, име­ю­щими зна­че­ние для борьбы. Рассматривая с этой точки зре­ния, — а эта точка зре­ния явля­ется, по моему мне­нию, един­ственно науч­ной и един­ственно пра­виль­ной с точки зре­ния того, чтобы оце­ни­вать науч­ное зна­че­ние труда не в зави­си­мо­сти от внеш­них, типич­ных для ака­де­ми­че­ских про­из­ве­де­ний атри­бу­тов, а с точки зре­ния суще­ствен­ного зна­че­ния идей науч­ной работы, — мы можем и должны при­знать, что науч­ными тру­дами Ленина явля­ются все его тома. Тут необ­хо­димо обо­зна­чить осо­бен­ность науч­ного харак­тера мно­гих тру­дов Ленина. Труды Ленина можно раз­де­лить на две части. Одна зани­ма­ется вопро­сами из обла­сти наук, кото­рые уже все при­знают нау­ками, таких как фило­со­фия, полит­эко­но­мия, исто­рия рево­лю­ци­он­ного дви­же­ния, ста­ти­стика и др.; дру­гая вклю­чает в себя науч­ные работы Ленина в тех обла­стях мысли, где Ленин оттал­ки­вался лишь от оди­ноч­ных рас­суж­де­ний или вовсе не имел ничего и сам про­кла­ды­вал путь для науч­ной мысли.

Первый и отча­сти вто­рой том про­из­ве­де­ний Ленина послед­него изда­ния3 — это рас­суж­де­ния в обла­сти полит­эко­но­мии, кото­рые имеют боль­шое зна­че­ние и охва­ты­вают три направ­ле­ния. В первую оче­редь Ленин высту­пает в защиту марк­сист­ской науки полит­эко­но­мии и за адап­та­цию её к жизни тогдаш­ней России; сна­чала про­тив раз­лич­ных народ­ни­че­ских тео­рий, затем про­тив тео­рии бур­жу­аз­ного легаль­ного марк­сизма, а далее, в начале 90-​х годов, Ленин пуб­ли­кует свои ста­тьи в «Новом Слове» и «Научном Обозрении» с замет­ками по абстракт­ным вопро­сам, направ­лен­ными про­тив реви­зи­о­ни­стов.

Здесь мы имеем перед собой бле­стя­щий марк­сист­ский ана­лиз дей­стви­тель­но­сти тогдаш­ней России со всеми её осо­бен­но­стями. Ленин много раз отме­чал, что в марк­сизме он видит не бук­валь­ную догму, а метод диа­лек­тики, в кото­ром отра­жа­ется сама дей­стви­тель­ность. Это утвер­жде­ние имеет отдель­ное зна­че­ние, а именно двой­ствен­ное. В 1890–1900-х годах оно было направ­лено, как известно, про­тив реви­зи­о­ни­стов. Ревизионисты ссы­ла­лись на то, что они при­знают не букву, а только метод, и при­хо­дили к отказу от самой сути марк­сист­ской науки. В начале 1890-​х годов, то есть в начале работы Ленина, те его заяв­ле­ния имели совсем иной харак­тер. Их зна­че­ние состо­яло в отме­же­ва­нии от обоих извра­ще­ний марк­сизма: от извра­ще­ния, про­яв­ляв­ше­гося в так назы­ва­е­мом народ­ни­че­ском марк­сизме, а с дру­гой сто­роны — про­тив кафед­раль­ного [Читай: ака­де­ми­че­ского. — LC прим. перев.] марк­сизма, кото­рый рас­смат­ри­вал Марксову науку как узко-​экономическую и абстра­ги­ро­вался от дей­стви­тель­но­сти. Возьмём эти утвер­жде­ния Ленина. Рассматривая их, мы видим, что они имеют зна­че­ния ору­дия борьбы про­тив самой сути тогдаш­них пере­тол­ко­ва­ний марк­сизма. Суть этой борьбы была в том, чтобы абстракт­ную науку полит­эко­но­мии и диа­лек­тики сде­лать ору­дием пони­ма­ния дей­стви­тель­но­сти и ору­дием борьбы за пре­об­ра­зо­ва­ние этой дей­стви­тель­но­сти. Все иска­же­ния марк­сизма 1890-​х и начала 1900-​х годов, такие, как ста­рый кафед­раль­ный и народ­ни­че­ский марк­сизм, стру­визм и далее мень­ше­визм — все они имели зна­че­ние отвле­че­ния марк­сист­ской тео­рии полит­эко­но­мии и тео­рии диа­лек­ти­че­ского мате­ри­а­лизма, от дей­стви­тель­ной мате­ри­аль­ной базы и тем самым отре­зали марк­сизм от его клас­со­вой про­ле­тар­ской основы. Труды Ленина с самого начала направ­лены про­тив подоб­ного отре­за­ния и отвле­че­ния марк­сист­ской тео­рии от жиз­нен­ной основы. Ленин рас­смат­ри­вал поли­ти­че­скую эко­но­мию в дей­стви­тель­ной непо­сред­ствен­ной связи с вопро­сом эко­но­ми­че­ского раз­ви­тия тогдаш­ней России.

Таким же харак­те­ром отли­ча­ется и то, что сде­лал Ленин в обла­сти ста­ти­стики. Если взять его ана­лиз тру­дов ураль­ских ста­ти­сти­ков про сель­ское хозяй­ство, то здесь име­ется боль­шая работа в деле про­верки ста­ти­сти­че­ских работ луч­ших тогдаш­них работ­ни­ков зем­ской ста­ти­сти­че­ской школы. Детально пере­би­рая цифру за циф­рой, тща­тельно про­ве­ряя цифры и сопо­став­ле­ния раз­ных цифр, при­ве­дён­ных его про­тив­ни­ками, Ленин на этом мате­ри­але научно обос­но­вы­вает свои мысли о диф­фе­рен­ци­а­ции кре­стьян­ства. Я не буду сей­час раз­би­рать сами дока­за­тель­ства Ленина про диф­фе­рен­ци­а­цию кре­стьян­ства, я лишь хочу взять работу Ленина, где в ста­ти­сти­че­ском ана­лизе рас­смат­ри­ва­ется работа зем­ской ста­ти­сти­че­ской школы. Здесь необ­хо­димо обо­зна­чить осо­бен­ный харак­тер под­хода Ленина к этому ста­ти­сти­че­скому ана­лизу. Всю его работу можно оха­рак­те­ри­зо­вать, как пол­ный отход от ста­рых обы­чаев с абстракт­ной сред­ней циф­рой. Давно уже ска­зано, и я все­гда буду повто­рять ту хоро­шую пого­ворку, про три сорта лжи: ложь, наг­лая ложь и ста­ти­стика. Вот именно сред­няя цифра, кото­рую вычис­ляла зем­ская ста­ти­стика, тогда стала подоб­ной ста­ти­сти­че­ской ложью. В 90-​х годах рос­сий­ская зем­ская ста­ти­стика про­де­лала огром­ную работу, име­ю­щую боль­шое зна­че­ние в исто­рии обще­ствен­ной мысли, и мы ещё не раз при даль­ней­шем изу­че­нии пред­ше­ству­ю­щего раз­ви­тия нашей эко­но­мики будем поль­зо­ваться резуль­та­тами работы раз­лич­ных зем­ских ста­ти­сти­че­ских школ. Но так было только в 80-​х и 90-​х годах, когда зем­ская ста­ти­стика ста­вила себе задачи, исходя из теку­щей работы. Однако зна­че­ние этой работы изме­ни­лось, когда она стала ору­дием борьбы про­тив нового тече­ния марк­сист­ской мысли, когда сред­няя цифра, абстра­ги­ро­ван­ная от соци­аль­ной диф­фе­рен­ци­а­ции села и раз­лич­ных соци­аль­ных групп, стала ста­ти­сти­че­ской ложью и ору­дием борьбы про­тив про­ле­тар­ской тео­рии. Работа Ленина, его раз­бор раз­лич­ных ста­ти­сти­че­ских дан­ных, как и даль­ней­шие его работы по аграр­ному вопросу, даёт нам наи­луч­ший при­мер того, какой может быть и какой должна стать марк­сист­ская ста­ти­стика. Теперь, когда ста­ти­стика стала для нас фун­да­мен­том всей работы Госплана и нашего пла­ни­ро­ва­ния для стро­и­тель­ства соци­а­лизма в целом, теперь, когда рож­да­ется сугубо марк­сист­ская ста­ти­стика, — теперь вопрос изу­че­ния Ленина как ста­ти­стика ста­но­вится перед нами в пол­ный рост. Изучение его мето­дов ста­ти­сти­че­ского ана­лиза, изу­че­ние вклада Ленина в ста­ти­сти­че­скую мето­дику ещё тре­бует отдель­ной работы. Констатирую, что, хотя работа Ленина имела огром­ное вли­я­ние на даль­ней­шую работу всех марк­сист­ских ста­ти­сти­ков в России, спе­ци­аль­ной научно-​исследовательской работы по поводу того, что именно внёс Ленин, какие именно методы Ленин выявил в своём ста­ти­сти­че­ском ана­лизе, до сих пор не про­ве­дено, и эта задача — изу­чить Ленина, как марксиста-​статистика, — всё ещё стоит перед нами.

Ещё больше дал Ленин дру­гой науке, а именно науке о вопросе аграр­ном. Если мы возь­мём его труд «Аграрный вопрос», то уви­дим под­за­го­ло­вок: «К тео­рии раз­ви­тия внут­рен­него рынка капи­тала». Этот под­за­го­ло­вок ука­зан­ного про­из­ве­де­ния Ленина гово­рит о его под­ходе к изу­че­нию этого науч­ного (аграр­ного) вопроса. Ленин берёт аграр­ный вопрос одно­вре­менно, с одной сто­роны, как абстракт­ный, сугубо тео­ре­ти­че­ский вопрос, а с дру­гой сто­роны, берёт его в непо­сред­ствен­ной связи, во-​первых, с пред­ше­ству­ю­щей исто­рией эко­но­ми­че­ского раз­ви­тия, во-​вторых, с прак­ти­че­ской про­грамм­ной и так­ти­че­ской зада­чей, кото­рую необ­хо­димо было поста­вить, как вопрос борьбы про­ле­та­ри­ата тогдаш­него вре­мени. Сравним этот труд Ленина с дру­гим про­из­ве­де­нием, вышед­шим при­бли­зи­тельно в то же время и имев­шим такое же боль­шое зна­че­ние для раз­ви­тия науч­ной мысли, в част­но­сти, тео­рии аграр­ного вопроса. Я говорю о книге Каутского «Аграрный вопрос». Сравнение этих двух про­из­ве­де­ний пока­зы­вает, какая без­дон­ная раз­ница лежит между ними. Оба про­из­ве­де­ния сто­яли тогда на почве орто­док­саль­ного марк­сизма. Оба про­из­ве­де­ния направ­лены про­тив реви­зии науч­ной мысли Маркса. Оба про­из­ве­де­ния имели своей зада­чей стать ору­жием для марк­сист­ской про­ле­тар­ской пар­тии в борьбе за пра­виль­ную линию про­ле­тар­ской прак­тики и так­тики отно­си­тельно кре­стьян­ства. При срав­не­нии этих тру­дов мы видим заро­дыш пер­вого рас­хож­де­ния этих двух руко­во­ди­те­лей тогдаш­ней марк­сист­ской мысли, пер­вый заро­дыш рас­хож­де­ния между Каутским и Лениным. Каутский исхо­дит из поло­же­ний орто­док­саль­ного марк­сизма. Он кри­ти­кует и раз­би­рает тео­рию тогдаш­них немец­ких реви­зи­о­ни­стов, он оспа­ри­вает её и наме­чает твёр­дую марк­сист­скую линию для тогдаш­ней немец­кой социал-​демократической пар­тии. Но когда мы при­смат­ри­ва­емся к его труду ближе, то видим, что уже тогда у Каутского при­ту­пи­лись ост­рые рога, что уже тогда у Каутского обна­ру­жи­ва­ется абстрактно-​академический под­ход к аграр­ному вопросу. Мы видим больше: уход Каутского от адски жгу­чих вопро­сов совре­мен­но­сти к абстракт­ной тео­рии и исто­рии; мы видим попытки отсюда выве­сти тре­бу­е­мую про­ле­тар­скую тео­рию отно­си­тельно кре­стьян­ства не через ана­лиз непо­сред­ствен­ной дей­стви­тель­но­сти с помо­щью марк­сист­ской тео­рии, а непо­сред­ственно из абстракт­ных тео­рий и поло­же­ний, кото­рые Каутский изла­гает в своём труде. Тут уже зара­нее обри­со­вался буду­щий Каутский, кото­рый поне­многу пре­вра­щался в учёного-​гелертера и потом дошёл до без­душ­ного, лишён­ного дей­стви­тель­ного марк­сист­ского ана­лиза гелер­тер­ского марксизма.

Совсем иной харак­тер имеет труд Ленина. Он выхо­дит и ста­вит перед собой двой­ную задачу. С одной сто­роны, он берёт самые абстракт­ные, наи­выс­шие отделы марк­сист­ской тео­рии — про обра­зо­ва­ние внут­рен­него рынка. Уже сама поста­новка этого вопроса Лениным озна­чала вели­кое дости­же­ние, поскольку тогда именно вокруг этих вопро­сов, как известно, шла боль­шая борьба. С одной сто­роны, бур­жу­аз­ные и народ­ни­че­ские тео­ре­тики наци­о­наль­ной полит­эко­но­мии, а с дру­гой, и легаль­ные марксисты-​ревизионисты исполь­зо­вали именно этот вопрос как ору­дие своей борьбы про­тив рево­лю­ци­он­ного марк­сизма, делали его исход­ным пунк­том всех своих тео­ре­ти­че­ских иссле­до­ва­ний в своей прак­ти­че­ской борьбе про­тив про­ле­тар­ской так­тики. Постановка этого вопроса Лениным имеет [Как уже было ска­зано. — LC прим. перев.] двой­ствен­ное зна­че­ние. С одной сто­роны, Ленин исхо­дит из сво­его ана­лиза, из нару­ше­ния Марксовых поло­же­ний отно­си­тельно аграр­ного вопроса, и раз­би­рает про­цесс вос­про­из­вод­ства капи­тала, а с дру­гой сто­роны — из того, что наука должна быть непо­сред­ствен­ным ору­дием науч­ного ана­лиза дей­стви­тель­но­сти. Далее Ленин исхо­дит из ана­лиза аграр­ных вопро­сов, сто­яв­ших перед всеми рос­сий­скими марк­си­стами с самого появ­ле­ния марк­сизма в России, то есть из ана­лиза вопроса о так назы­ва­е­мом осво­бож­де­нии кре­стьян­ства в 1861 году. К этому вопросу отно­си­лись тео­ре­ти­че­ские и прак­ти­че­ские работы всех науч­ных дея­те­лей марк­сист­ской мысли с конца 80-​х — 90-​х годов. Но именно Ленин дал самый уве­рен­ный, деталь­ный и после­до­ва­тель­ный ана­лиз про­цесса раз­ви­тия сель­ского хозяй­ства после реформы 1861 года. Все выводы Ленина, тео­ре­ти­че­ские и прак­ти­че­ские, сде­ланы на осно­ва­нии марк­сист­ского метода под­хода к дей­стви­тель­но­сти. С одной сто­роны, имеем тео­ре­ти­че­ский раз­бор дей­стви­тель­ного поло­же­ния и выяв­ле­ние дей­стви­тель­ной диа­лек­ти­че­ской сути марк­сист­ских утвер­жде­ний, а с дру­гой — адап­та­цию марк­сист­ского ана­лиза к эко­но­ми­че­ской дей­стви­тель­но­сти дан­ной страны, взя­той в про­цессе её эко­но­ми­че­ского раз­ви­тия. Теперь несложно себе пред­ста­вить, какое огром­ное зна­че­ние имел для марк­сист­ской науч­ной мысли этот труд Ленина. Он имел, воз­можно, такое же эпо­халь­ное зна­че­ние, как философско-​абстрактные труды Плеханова-​Бельтова в тео­ре­ти­че­ской обла­сти. Здесь мы видим перед собой Ленина не про­сто как одного из раз­ра­бот­чи­ков того или иного глу­бо­кого, быть может, и важ­ного вопроса; мы имеем здесь вопрос, имев­ший харак­тер и зна­че­ние глав­ного осно­ва­ния науч­ной мысли. Анализ Лениным аграр­ного вопроса пока­зал и ему, и всем его чита­те­лям, всей науч­ной марк­сист­ской мысли зна­че­ние аграр­ного вопроса как одного из наи­важ­ней­ших вопро­сов всего эко­но­ми­че­ского раз­ви­тия нашей страны. Вспомним, что по аграр­ному вопросу было больше всего блуж­да­ний в нашей абстракт­ной полит­эко­но­ми­че­ской науч­ной мысли. Я думаю, что в то время не было ни одного марк­си­ста, кото­рый избе­жал бы подоб­ных блуж­да­ний. Каюсь, что и у меня до 90-​х годов по аграр­ному вопросу было доста­точно недо­ра­зу­ме­ний, и книга Ленина про аграр­ный вопрос, а также дру­гая книга «Что такое дру­зья народа» во мно­гом помогли мне изба­виться от этих тео­ре­ти­че­ских блуж­да­ний. Научное зна­че­ние про­из­ве­де­ния Ленина огромно, и от него можно дати­ро­вать дей­стви­тель­ную раз­ра­ботку нашей восточ­но­ев­ро­пей­ской марк­сист­ской политэкономии.

Если далее рас­смат­ри­вать те обла­сти науч­ной мысли, кото­рые уже очень давно при­знаны отдель­ными науч­ными дис­ци­пли­нами, то обра­титься сле­дует прежде всего к тео­рии фило­со­фии. Ещё в 1890-​х, а затем в 1900-​х годах Ленин в своих замет­ках отме­чал, что он не спе­ци­а­лист в фило­со­фии. Но это не озна­чало, что он не был све­дущ в вопро­сах фило­со­фии. Ленин имел зна­ний в фило­со­фии именно столько, сколько их дол­жен был иметь марк­сист, чтобы сво­бодно в ней раз­би­раться. Однако Ленин заяв­лял, что он не явля­ется спе­ци­а­ли­стом в фило­со­фии, то есть что он не про­ра­бо­тал весь науч­ный мате­риал, необ­хо­ди­мый, чтобы писать научно-​исследовательские работы в этой обла­сти тео­ре­ти­че­ской мысли. Правда, необ­хо­димо отме­тить, что уже в 1890-​х и в начале 1900-​х годов Ленин, высту­пая про­тив Струве, выявил его тео­ре­ти­че­ские откло­не­ния, а потом, когда писал про полит­эко­но­мию и тео­рию позна­ния, дал ана­лиз извра­ще­ний легаль­ными марк­си­стами Марксовой тео­рии. Но эти вопросы тогда не сто­яли в цен­тре вни­ма­ния Ленина. Ленин был пред­ста­ви­те­лем сугубо науч­ного отно­ше­ния к дей­стви­тель­но­сти и, более того, к самой науке. Никто не может рас­пы­лять своё вни­ма­ние без нега­тив­ного вли­я­ния на науч­ную работу. Отношение Ленина к науч­ной жизни было таким, что он, исходя из общего объ­ёма науч­ного пони­ма­ния всей жизни, всей дей­стви­тель­но­сти, далее сосре­до­то­чи­вал вни­ма­ние на тех вопро­сах, кото­рые с точки зре­ния науч­ного дея­теля имеют самое реша­ю­щее зна­че­ние. Для Ленина таким сти­му­лом, кото­рый опре­де­лял его вни­ма­ние и, так ска­зать, балан­си­ро­вал его науч­ное вни­ма­ние в том или ином науч­ном вопросе, была пер­во­оче­ред­ная важ­ность тех или иных обла­стей науки для выра­ботки про­ле­тар­ской мысли, про­ле­тар­ского ору­дия для про­ле­тар­ской рево­лю­ции. Именно поэтому наука фило­со­фии не могла сто­ять в цен­тре вни­ма­ния Ленина в 1890-​х и 1900-​х годах. Правда, необ­хо­димо отме­тить, что в 1890-​х годах, а ещё больше — с 1900-​х, именно с обла­сти фило­со­фии легаль­ные марксисты-​ревизионисты в России и начали реви­зию Маркса, и можно ска­зать, что уже тогда воз­никла потреб­ность дать им отпор, дать марк­сист­скую кри­тику этих псев­до­марк­сист­ских кри­ти­ков про­ле­тар­ской тео­рии в обла­сти фило­со­фии. Однако необ­хо­димо обо­зна­чить, что водо­раз­дел между рево­лю­ци­он­ным марк­сиз­мом и реви­зи­о­низ­мом у нас уже тогда был про­ве­дён, и потому реви­зи­о­нист­ский пере­смотр фило­соф­ских взгля­дов марк­сизма был по ту сто­рону бар­ри­кад и не так уж сильно пре­пят­ство­вал задаче Ленина, состо­яв­шей в том, чтобы при­спо­со­бить рево­лю­ци­он­ную марк­сист­скую тео­рию к тогдаш­ней рос­сий­ской дей­стви­тель­но­сти и сде­лать из неё ору­дие про­ле­тар­ской борьбы. Даже в 1905 году, когда среди боль­ше­ви­ков выяви­лись те или иные иска­же­ния в обла­сти тео­рии фило­со­фии, они ещё не были угро­жа­ю­щими, поскольку не ока­зы­вали вли­я­ния на непо­сред­ствен­ную прак­ти­че­скую работу, а потому Ленин и не ста­вил их на повестку дня. Приведу тут своё соб­ствен­ное вос­по­ми­на­ние. Попавши в тогдаш­нем Екатеринославе в тюрьму, а после по дороге в ссылку в Архангельскую губер­нию, я про­чи­тал «Очерки реа­ли­сти­че­ского миро­воз­зре­ния» Богданова. В книге я заме­тил неко­то­рые черты, озна­чав­шие, с моей точки зре­ния, реви­зию марк­сизма. Также там в неко­то­рых ста­тьях Богданова я заме­тил иска­же­ния, кото­рые потом отчёт­ливо про­яви­лись в бог­да­нов­ской тео­рии импе­ри­а­лизма. Потом я сбе­жал из ссылки и при­е­хал на III съезд нашей пар­тии. Именно тогда Аксельрод и дру­гие так назы­ва­е­мые орто­док­саль­ные марк­си­сты высту­пили со сво­ими ста­тьями про­тив бог­да­нов­ских фило­соф­ских потуг, при­пи­сы­вая все эти фило­соф­ские иска­же­ния Богданова боль­ше­ви­кам, пыта­ясь выста­вить эти фило­соф­ские уклоны Богданова как нечто свой­ствен­ное всему боль­ше­вист­скому тео­ре­ти­че­скому тече­нию. К съезду в Женеве я пере­чи­тал ещё раз книжку Богданова и в раз­го­воре с Лениным выска­зал свою мысль о том, что в ней есть искажения: 

«Хотя,

— гово­рил я, —

и в тео­рии полит­эко­но­мии, и в фило­со­фии я зна­ток вовсе не боль­шой, но, про­чи­тав в изда­нии Авенариуса „Научное миро­воз­зре­ние“, а ещё до этого — ста­тью Любови Аксельрод „Человеческое поня­тие о мире“, я вижу, что эти про­из­ве­де­ния нам пол­но­стью враж­дебны; стало быть, нам, боль­ше­ви­кам, необ­хо­димо откре­ститься от этих искажений».

Ленин отве­тил:

«Правильно, это не наша тео­рия, но где-​нибудь мы заяв­ляли о том, что это наша тео­рия? Нет. Так нигде мы об этом и не заявим. Пока не воз­ник­нет потреб­ность, не сле­дует нам тро­гать этот вопрос. Сейчас этот вопрос не стоит на повестке дня, потому что попытки Богданова ещё не обо­зна­чи­лись в такой сте­пени, чтобы можно было гово­рить, что он обя­за­тельно пой­дёт путём своей тео­рии».

Это был 1905 год. Но когда прак­ти­че­ская работа тре­бо­вала тео­ре­ти­че­ского обос­но­ва­ния и выдви­гала на повестку дня фило­соф­ские вопросы как пер­во­оче­ред­ные, когда обна­ру­жи­лось, что Богданов в рядах боль­ше­вист­ской пар­тии не удер­жался, отходя в своих взгля­дах и своей так­тике к левому реви­зи­о­низму, к отзо­визму, когда после 1907 года поли­ти­че­ская и соци­аль­ная реак­ция сде­лала вопрос фило­со­фии тем полем, на кото­ром бой давался прежде всего марк­си­стам, — на повестке дня у Ленина встал вопрос фило­со­фии. Он несколько лет рабо­тал над тру­дом «Материализм и эмпи­рио­кри­ти­цизм». Труд этот имеет огром­ное зна­че­ние для марк­сист­ской фило­со­фии. Я думаю, что это про­из­ве­де­ние не имеет себе рав­ных: таких, где столь абстракт­ная область науки, как фило­со­фия, была бы изло­жена и вправду научно, без упро­ще­ния, без вуль­га­ри­за­ции, с деталь­ным уточ­не­нием всех самых тон­ких обла­стей вопроса, а вме­сте с тем — таких, чтобы они были доступны каж­дому по-​марксистски про­све­щён­ному про­ле­та­рию. Брошюра Энгельса «Анти-​Дюринг», а также очерк «Развитие соци­а­лизма от уто­пии к науке» предо­став­ляют доста­точно понят­ное и доступ­ное изло­же­ние тео­ре­ти­че­ских вопро­сов фило­со­фии. Однако эти труды, име­ю­щие огром­ное науч­ное зна­че­ние для уточ­не­ния неко­то­рых основ­ных вопро­сов, име­ю­щих фун­да­мен­таль­ное зна­че­ние для марк­сист­ской фило­соф­ской мысли, хотя они и напи­саны доступно, всё же тре­буют от чита­теля зна­чи­тель­ной пред­ше­ству­ю­щей под­го­товки, тре­буют, так ска­зать, чита­теля, кото­рый уже лет 15–20 поучаст­во­вал в рабо­чем дви­же­нии и позна­ко­мился перед этим с марк­сист­ской тео­рией. Дело в том, что труды Ленина попу­лярны. Никто не может этого оспо­рить. Труд Ленина попу­ля­рен в том смысле, что тот, кто хочет про­чи­тать и понять, ско­рее всего пой­мёт все тон­ко­сти дис­ци­плины. Однако в этом фило­соф­ском про­из­ве­де­нии Ленина нет шелухи псев­до­на­уч­ных атри­бу­тов, до того обыч­ных в науч­ных тру­дах. Необходимо отме­тить, что вся мень­ше­вист­ская наука об этом науч­ном труде про­мол­чала. Для нас, пред­ста­ви­те­лей марк­сист­ской рево­лю­ци­он­ной науки в нашей совет­ской дей­стви­тель­но­сти, этот труд явля­ется дей­стви­тель­ным вкла­дом Ленина в исто­рию раз­ви­тия науч­ной марк­сист­ской фило­соф­ской мысли. Произведение Ленина «Материализм и эмпи­рио­кри­ти­цизм» — это раз­рыв со всей совре­мен­ной бур­жу­аз­ной нау­кой. Ленин, чтобы напи­сать этот труд, пере­вёл огром­ные тео­ре­ти­че­ские шту­дии [Читай: мате­ри­алы. — LC прим. перев.] клас­си­че­ских фило­соф­ских про­из­ве­де­ний и взял из них всё цен­ное для марк­сист­ской науки и одно­вре­менно отбро­сил всё, что ей враж­дебно, с чем необ­хо­димо бороться, от чего сле­дует изба­виться. Теперь, когда воз­ни­кает доста­точно боль­шое коли­че­ство раз­ных фило­соф­ских тео­рий, эта работа Ленина с его глу­бо­ким ана­ли­зом должна стать для нас путе­во­ди­те­лем при их раз­боре и борьбе с ними.

Возьмём ещё одну дис­ци­плину, име­ю­щую все­об­щее при­зна­ние, — это тео­рия госу­дар­ства и тео­рия госу­дар­ствен­ного права. В 1917 году, пре­бы­вая всё время в под­по­лье, под угро­зой аре­ста, пре­сле­ду­е­мый всей бур­жу­аз­ной сво­ло­чью, Ленин резю­ми­рует резуль­таты своей мно­го­лет­ней пред­ше­ству­ю­щей работы до войны и после войны в неболь­шой по своим раз­ме­рам, но эпо­халь­ной по сво­ему содер­жа­нию бро­шюре «Государство и рево­лю­ция». Я сей­час не буду детально рас­смат­ри­вать зна­че­ние этой книги для прак­тики и так­тики про­ле­тар­ской борьбы. Эта книга Ленина — тот камень, с кото­рого нача­лось воз­вы­ше­ние нашей Октябрьской рево­лю­ции. У нас вплоть до послед­него вре­мени в наших выс­ших шко­лах если брали науку права и госу­дар­ства, то начи­нали с Гуго Гроция и иных ихтио­зав­ров ста­рого права, пре­вра­щая наших слу­ша­те­лей в иссле­до­ва­те­лей архео­ло­гии и пале­он­то­ло­гии. Я не говорю ничего про­тив исто­рио­гра­фи­че­ского изу­че­ния раз­ви­тия тео­рии госу­дар­ствен­ного права, но это же исто­рио­гра­фия, а не тео­рия госу­дар­ства, это исто­рио­гра­фия госу­дар­ствен­ного права, а не сама тео­рия права. Вся сово­куп­ность науч­ных бур­жу­аз­ных и рефор­мист­ских тео­рий — исто­ри­че­ский мусор, поте­ряв­ший вся­кое зна­че­ние для совре­мен­но­сти. Теперь един­ствен­ный труд, кото­рый дол­жен быть исход­ным пунк­том и еван­ге­лием совре­мен­ного юри­ста, — труд Ленина про «Государство и рево­лю­цию». Какую бы область тео­рии права мы ни взяли, мы можем уже сей­час выстра­и­вать новое право нашего нового обще­ства, но лишь в том слу­чае, если мы будем соот­вет­ство­вать этому про­из­ве­де­нию Ленина; в част­но­сти, если мы гово­рим о тео­рии госу­дар­ства, вся наша работа должна быть выстро­ена исклю­чи­тельно на этом про­из­ве­де­нии. В обла­сти соци­аль­ной мысли, в обла­сти тео­рии о госу­дар­стве, в науке об обще­стве эта неболь­шая книга Ленина имеет зна­че­ние такого же ради­каль­ного пере­лома, какое дата 25 октября имеет в исто­рии всего чело­ве­че­ства. Это Октябрьская рево­лю­ция в обла­сти соци­аль­ной тео­рии, в обла­сти тео­рии госу­дар­ства, это неболь­шой, но про­пи­тан­ный суро­вым марк­сист­ским диа­лек­ти­че­ским ана­ли­зом труд.

Я не буду брать те науч­ные дис­ци­плины, кото­рых Ленин касался и для кото­рых он также много дал в своих тру­дах, но в кото­рые он внёс мень­ший вклад по срав­не­нию с упо­мя­ну­тыми выше науч­ными дис­ци­пли­нами. Но если бы даже Ленин не был руко­во­ди­те­лем Пролетарской Октябрьской рево­лю­ции, если бы Ленин не был осно­во­по­лож­ни­ком про­ле­тар­ского госу­дар­ства и воин­ству­ю­щего ком­му­ни­сти­че­ского Интернационала и если бы его труды огра­ни­чи­ва­лись лишь важ­ней­шими тео­ре­ти­че­скими про­из­ве­де­ни­ями, пере­чис­лен­ными мной, в его лице мы имели бы наи­луч­шего пред­ста­ви­теля дей­стви­тельно науч­ной мысли, про­ло­жив­шего во всех обла­стях, где ему дово­ди­лось рабо­тать, новые пути для неё. Ленин как учё­ный стоит перед нами как испо­лин­ская могу­ще­ствен­ная фигура всего полу­сто­ле­тия XIX и пер­вой чет­верти XX века. Суровый, твёр­дый ана­лиз, недо­воль­ство резуль­та­тами, пред­став­ля­ю­щими собой пустые слова4 , дове­де­ние мысли до логи­че­ского конца, до послед­него выяв­ле­ния всех выво­дов из неё, — так можно оха­рак­те­ри­зо­вать науч­ный метод Ленина. Характерная черта науч­ного метода Ленина во всех этих вопро­сах — пол­ное отсут­ствие какой-​либо фра­зео­ло­гии. Во всех труда Ленина есть одна и та же основ­ная черта — это нена­висть к сло­во­блу­дию, к сло­вес­ному при­кры­тию недо­стат­ков анализа.

Лишь у Маркса обна­ру­жи­ваем мы подоб­ный при­мер суро­вого отно­ше­ния к постав­лен­ным им зада­чам, суро­вого дове­де­ния тео­ре­ти­че­ского ана­лиза до конца. Но это не зна­чит, что Ленин был бес­при­страст­ным. Наоборот: науч­ная дея­тель­ность Ленина даже в обла­сти, так ска­зать, сугубо науч­ных дис­ци­плин имеет своей целью непо­сред­ствен­ное при­спо­соб­ле­ние к жизни про­ле­тар­ского класса. Вся науч­ная дея­тель­ность Ленина сво­ди­лась в основ­ном к окон­ча­тель­ному осво­бож­де­нию про­ле­та­ри­ата, к соци­аль­ному пре­об­ра­зо­ва­нию обще­ства. Самые абстракт­ные тео­рии Ленин все­гда брал не сами по себе, не сами для себя, а в аспекте про­ле­тар­ской осво­бо­ди­тель­ной борьбы.

Проторив новые пути, дав новое в обла­сти ста­рых науч­ных дис­ци­плин, где науч­ная мысль себя сфор­ми­ро­вала уже в пред­ше­ству­ю­щей исто­рии, где уже были нагро­мож­дены резуль­таты доста­точно боль­шой пред­ше­ству­ю­щей науч­ной работы и бур­жу­аз­ных пред­ше­ствен­ни­ков марк­сизма, и дея­те­лей науч­ной марк­сист­ской мысли, Ленин пред­ста­вил много нового, ино­гда ставя науку на новые рельсы, про­из­водя пол­но­мас­штаб­ный пере­во­рот, как, напри­мер, в тео­рии госу­дар­ства. Одновременно с этим Ленин заво­е­вал для науч­ной мысли новые обла­сти жизни. Целый ряд новых обла­стей науч­ной мысли Ленин впер­вые открыл и раз­ра­бо­тал, впер­вые поста­вил в науч­ную плос­кость. Представитель нового класса в новых социально-​экономических усло­виях, рас­смат­ри­вая все ста­рые науч­ные дис­ци­плины с точки зре­ния обра­ще­ния их в ору­дие для осво­бож­де­ния про­ле­та­ри­ата, очи­щая науч­ные дис­ци­плины от ста­рого мусора бур­жу­аз­ных социал-​реформистских иска­же­ний, исполь­зо­вал новые методы. В 1890-​х, а также в 1900-​х годах ясно опре­де­ля­ется про­цесс пре­вра­ще­ния про­мыш­лен­ного капи­та­лизма в капи­та­лизм финан­со­вый, где чем дальше, тем всё больше и больше при­бли­жа­ется эпоха импе­ри­а­лизма, то есть пред­две­рие про­ле­тар­ской рево­лю­ции. И это новое время, выдви­гая новые задачи для про­ле­тар­ского класса, объ­ек­тивно тре­бо­вало раз­ра­ботки новых вопро­сов, новых тео­ре­ти­че­ских вопро­сов для борьбы за осво­бож­де­ние про­ле­та­ри­ата. Их раз­ра­бо­тал и под­нял на науч­ную высоту Ленин.

Наиболее глу­боко раз­ра­бо­тал Ленин науку про орга­ни­за­цию рабо­чего класса, науку про орга­ни­за­цию пар­тии. Быть может, неко­то­рым пока­жется чудны́м то, что мы гово­рим про орга­ни­за­цию пар­тии как про отдель­ную науку. Мы можем вспом­нить, сколько в 1903–1904 гг. после нашего рас­кола с мень­ше­ви­ками, когда Ленин обо­зна­чал тогдаш­ний мень­ше­визм как оппор­ту­низм в орга­ни­за­ци­он­ных вопро­сах, было насме­шек по поводу этих заяв­ле­ний Ленина, сколько тогда было псев­до­на­уч­ных заяв­ле­ний о том, что мы знаем оппор­ту­низм в тео­рии, но оппор­ту­низм в орга­ни­за­ци­он­ном вопросе — это ник­чём­ная и без­осно­ва­тель­ная выдумка Ленина. Это утвер­жде­ние было пра­виль­ным в том отно­ше­нии, что сам Ленин впер­вые поста­вил вопросы об орга­ни­за­ции как вопросы науч­ной тео­рии, кото­рые могли всплы­вать и всплы­вали в оппор­ту­ни­сти­че­ских иска­же­ниях. Не сле­дует, однако, думать, что раз­ра­ботку тео­рии про­ле­тар­ской орга­ни­за­ции как ору­дия осво­бо­ди­тель­ной про­ле­тар­ской борьбы Ленин начал лишь после рас­кола с мень­ше­ви­ками, что она исхо­дила лишь из этого рас­кола. Это было бы непра­вильно и неверно. Книга Ленина «Что делать» — это пер­вый набро­сок науч­ной поста­новки вопроса об орга­ни­за­ции про­ле­тар­ского класса. Также не сле­дует, однако, пола­гать, что тео­рия орга­ни­за­ции рабо­чего класса у Ленина сво­ди­лась, говоря язы­ком троц­кист­ской идео­ло­гии, «к аппа­рату»5 . Основными вопро­сами, постав­лен­ными Лениным, были: вопрос о клас­сах и мас­сах и их соот­но­ше­нии, вопрос о соот­но­ше­нии между пар­тией и клас­сом, между аван­гар­дом рабо­чего класса и всей мас­сой, вопрос о проф­со­ю­зах и пар­тии. Целый ряд вопро­сов, кото­рые до Ленина рас­смат­ри­ва­лись исклю­чи­тельно с точки зре­ния теку­щей поли­ти­че­ской работы, Ленин осно­ва­тельно разо­брал в книге «Что делать» и под­нял эти вопросы на уро­вень тео­ре­ти­че­ского и науч­ного анализа.

Если мы возь­мём его сле­ду­ю­щий труд «Шаг впе­рёд, два шага назад», то здесь мы впер­вые имеем тео­ре­ти­че­скую раз­ра­ботку орга­ни­за­ци­он­ных вопро­сов, пер­вый их ана­лиз в связи с рас­ко­лом на вто­ром съезде пар­тии. Эту тео­ре­ти­че­скую науч­ную работу Ленин про­дол­жал и после, пуб­ли­куя отдель­ные ста­тьи и труды в про­цессе своей поли­ти­че­ской дея­тель­но­сти, раз­би­рая раз­лич­ные фун­да­мен­таль­ные вопросы. Эту работу он про­дол­жал вплоть до своих послед­них заме­ток, когда уже боль­ной, нака­нуне своей смерти, он дик­то­вал сво­ему сек­ре­тарю послед­ние листки заме­ток из сво­его днев­ника. Возьмём его всем извест­ную мысль про усло­вия даль­ней­шего суще­ство­ва­ния про­ле­тар­ской вла­сти: здесь он объ­яс­нил, как сбе­речь орга­ни­за­цию про­ле­тар­ского класса и её един­ство, здесь он пока­зал, какие поли­ти­че­ские и соци­аль­ные усло­вия для этого должны быть. Ленин гово­рил, что рас­кол в пар­тии может воз­ник­нуть только тогда, когда воз­ник­нет — о чём нет дан­ных — рас­кол союза рабо­чих и кре­стьян. Все эти заметки, теку­щие ука­за­ния и отдель­ные ста­тьи Ленина, где он гово­рит про орга­ни­за­ци­он­ный вопрос, имеют огром­ное зна­че­ние: ведь тезисы Ленина об орга­ни­за­ции про­ле­тар­ской пар­тии непо­ко­ле­бимы. В них Ленин выдви­гает тезис о том, что орга­ни­за­ция про­ле­тар­ской пар­тии есть обя­за­тель­ная пред­по­сылка суще­ство­ва­ния про­ле­тар­ской дик­та­туры. Мы теперь осо­знали зна­че­ние орга­ни­за­ци­он­ного вопроса и имеем перед собой уже зна­чи­тель­ное коли­че­ство науч­ных рас­суж­де­ний, где под­ни­ма­ется этот вопрос. Ленинская наука об орга­ни­за­ции рабо­чей пар­тии ныне при­об­ре­тает всё боль­шее тео­ре­ти­че­ское и прак­ти­че­ское зна­че­ние. Практическое зна­че­ние этого вопроса уже давно при­знано, а тео­ре­ти­че­ское зна­че­ние не может под­ле­жать сомне­нию, ведь вопрос об орга­ни­за­ции рабо­чего класса стал не только одним из основ­ных вопро­сов для нашего СССР, но и одной из основ­ных про­блем всей работы Коминтерна. Не зря, стало быть, дово­ди­лось Коминтерну раз­би­рать на каж­дом своём кон­грессе и на каж­дом своём рас­ши­рен­ном пле­нуме вопрос об орга­ни­за­ции рабо­чего класса и ком­му­ни­сти­че­ских пар­тий, не зря одна из безум­ней­ших атак троц­кист­ских мень­ше­ви­ков за послед­ние годы была направ­лена на такие орга­ни­за­ци­он­ные основы боль­ше­визма, кото­рые имеют не только тео­ре­ти­че­ское, но и прак­ти­че­ское зна­че­ние, — на еди­ный рабо­чий фронт, на орга­ни­за­цию ком­му­ни­сти­че­ских ячеек и фрак­ций внутри враж­деб­ных нам проф­со­ю­зов и др.6

Непрерывной линией про­дол­жа­лась науч­ная работа Ленина по тео­рии орга­ни­за­ци­он­ного вопроса пар­тии и рабо­чего класса с 1901 года (с момента появ­ле­ния его книги «Что делать») и вплоть до послед­них его пред­смерт­ных заме­ток в пись­мах и днев­нике. Ленин — вели­кий орга­ни­за­тор. Ленин умел снова и снова в каж­дом пора­же­нии, в каж­дой неудаче, оста­ва­ясь ино­гда почти в оди­но­че­стве, нахо­дить снова и снова те точки, опи­ра­ясь на кото­рые, он воз­вра­щал в пра­виль­ное русло работу по стро­и­тель­ству [про­ле­тар­ской пар­тии], орга­ни­за­ции рабо­чего класса в про­ле­тар­скую пар­тию. Ленин — вели­кий орга­ни­за­тор широ­ких тру­дя­щихся масс в про­ле­тар­ской борьбе на про­тя­же­нии деся­ти­ле­тия: в Октябрьскую рево­лю­цию, после неё, во время граж­дан­ской войны и по её окон­ча­нии. Одновременно с этим Ленин под­ни­мал эти вопросы новой жизни, новых сфер жизни к высо­там науки.

Мне спе­ци­ально при­шлось отде­лить науч­ную дея­тель­ность Ленина в рам­ках ста­рых, давно при­знан­ных науч­ных дис­ци­плин от той работы, где он был пред­ста­ви­те­лем новых науч­ных дис­ци­плин. Это искус­ствен­ное раз­де­ле­ние. Я зара­нее пошёл навстречу обыч­ным пред­рас­суд­кам науч­ной мысли, при­зна­ю­щим лишь то, что при­знано самой исто­рией. Однако насто­я­щая наука отве­чает жизни, поскольку науч­ные дис­ци­плины на про­тя­же­нии исто­ри­че­ского раз­ви­тия то воз­ни­кают именно из жизни, то исче­зают именно в ней. Мне при­дётся при­ве­сти здесь при­мер с нау­кой гераль­дики, кото­рая имела огром­ное зна­че­ние и была в цен­тре вни­ма­ния науч­ной мысли в своё время, но рас­те­ряла это зна­че­ние и ныне стоит, быть может, на деся­том месте — как вспо­мо­га­тель­ная наука для исто­рии. Геральдика имела зна­че­ние тогда, когда гос­под­ство­вали классы, для кото­рых эмблема их рода была эмбле­мой их вла­сти. Наука гераль­дики была тогда самой рас­про­стра­нён­ной, наи­бо­лее при­знан­ной нау­кой. Вместе с упад­ком упо­мя­ну­того класса про­изо­шёл упа­док и науки гераль­дики. Новый класс бур­жу­а­зии при­нёс новую науку, напри­мер, бух­гал­те­рию, став­шую отдель­ной нау­кой лишь с раз­ви­тием капи­та­ли­сти­че­ских обще­ствен­ных отно­ше­ний. Теперь же при­шёл новый класс — про­ле­та­риат, воз­ни­кают новые потреб­но­сти в жизни и борьбе, и про­ле­та­риат создаёт новые науч­ные дис­ци­плины, новые науки, как ору­дие своей осво­бо­ди­тель­ной борьбы. Такой была и оста­ётся прежде всего наука Ленина об орга­ни­за­ции про­ле­тар­ского класса и про­ле­тар­ской пар­тии. Нам посто­янно при­хо­дится воз­вра­щаться к ука­за­ниям Ленина в нашей теку­щей работе в деле и орга­ни­за­ции самой пар­тии, и орга­ни­за­ции широ­ких тру­дя­щихся масс, не потому что там есть зара­нее преду­смот­рен­ные рецепты для всех слу­чаев, а потому что в тру­дах Ленина есть насто­я­щие науч­ные осно­ва­ния про­ле­тар­ской орга­ни­за­ци­он­ной науки.

Теперь я возьму дру­гую область, где Ленин дал ана­лиз новых вза­и­мо­от­но­ше­ний в новых сфе­рах жизни и тем самым создал новую науку, кото­рую мы изу­чаем сей­час и будем изу­чать дальше. Имеется в виду тео­рия наци­о­наль­ного вопроса и тео­рия наци­о­наль­ной поли­тики. Понятно, почему именно у Ленина, руко­во­ди­теля про­ле­тар­ской осво­бо­ди­тель­ной борьбы, воз­никла потреб­ность в созда­нии науки орга­ни­за­ции про­ле­тар­ского класса и про­ле­тар­ской пар­тии. Это понятно, поскольку жизнь поста­вила реб­ром вопрос об осво­бож­де­нии про­ле­тар­ского класса и сде­лала его суще­ствен­ным вопро­сом эпохи импе­ри­а­лизма как новой эпохи раз­ви­тия обще­ства. Однако в не мень­шей сте­пени объ­ек­тив­ные потреб­но­сти, кото­рые выте­кали из клас­со­вой борьбы, побуж­дали и к созда­нию новой тео­рии наци­о­наль­ного вопроса. Стало быть, неуди­ви­тельно, что между ленин­ской тео­рией орга­ни­за­ции про­ле­тар­ской пар­тии и про­ле­тар­ского класса и тео­рией наци­о­наль­ного вопроса суще­ствует непо­сред­ствен­ная науч­ная связь. Подобно тому как глав­ной исход­ной точ­кой своей тео­рии орга­ни­за­ции Ленин сде­лал вопрос о соот­но­ше­нии между про­ле­тар­ской пар­тией и про­ле­тар­ским клас­сом, а в своей аграр­ной тео­рии и тео­рии аграр­ной поли­тики — вопрос о соот­но­ше­нии между про­ле­тар­ским клас­сом и кре­стьян­ством, он обо­зна­чил исход­ную точку и для своей тео­рии наци­о­наль­ного вопроса. Дальнейшим про­дол­же­нием этой линии была раз­ра­ботка вопроса о соот­но­ше­нии между про­ле­та­ри­а­том пере­до­вых стран, мет­ро­по­лий, и угне­тён­ными мас­сами тру­дя­ще­гося насе­ле­ния коло­ни­аль­ных и полу­ко­ло­ни­аль­ных стран. Постановка вопроса о новой науке — тео­рии орга­ни­за­ции — была про­дик­то­вана объ­ек­тив­ными усло­ви­ями, то есть раз­ви­тием капитализма-​империализма, в кото­ром ста­но­вятся неиз­беж­ными созна­тель­ное вме­ша­тель­ство про­ле­та­ри­ата в объ­ек­тив­ный про­цесс эко­но­ми­че­ского раз­ви­тия и борьба за поли­ти­че­скую власть; те же самые усло­вия объ­ек­тивно порож­дали и вопрос о соот­но­ше­нии между про­ле­та­ри­а­том капи­та­ли­сти­че­ских стран и пора­бо­щён­ным насе­ле­нием коло­ни­аль­ных и полу­ко­ло­ни­аль­ных стран. Потребность в очистке Марксовой тео­рии про­ле­тар­ской рево­лю­ции от всех социал-​демократических иска­же­ний, от всех рефор­мист­ских поку­ше­ний поста­вила перед Лениным при его тео­ре­ти­че­ском ана­лизе совре­мен­ного импе­ри­а­ли­сти­че­ского обще­ства вопрос о коло­ниях, а зна­чит, и вопрос наци­о­наль­ный. Разработку всё более острого, всё более мас­штаб­ного вопроса наци­о­наль­ной тео­рии и тео­рии наци­о­наль­ной поли­тики Ленин начал ещё до войны. Война же поста­вила этот вопрос в цен­тре вни­ма­ния Ленина и сде­лала его лак­му­со­вой бумаж­кой, про­ве­ря­ю­щей насто­я­щий про­ле­тар­ский харак­тер того или иного тече­ния, той или иной орга­ни­за­ции и даже тех или иных близ­ких к нему това­ри­щей. Вспомним хотя бы борьбу, кото­рую про­во­дил Ленин во время войны 1916 года с Бухариным, Радеком, Юрием Пятаковым, Евгенией Бош. Когда мы до Ленина имели дело с отдель­ными науч­ными и «науч­ными» рас­суж­де­ни­ями о наци­о­наль­ном вопросе, то в них наци­о­наль­ный вопрос рас­смат­ри­вался или как часть социо­ло­гии, или в аспекте общей соци­аль­ной поли­тики. Теперь, в эпоху импе­ри­а­лизма и про­ле­тар­ской рево­лю­ции, Ленин поста­вил этот вопрос как отдель­ную науку, тре­бу­ю­щую отдель­ного вни­ма­ния и име­ю­щую отдель­ное зна­че­ние для всей исто­рии про­ле­тар­ской борьбы, для всей исто­рии раз­ви­тия общества.

Я не имею сей­час воз­мож­но­сти кос­нуться всех вопро­сов, кото­рые Ленин впер­вые раз­ра­ба­ты­вал научно. Что до этого, то мы могли бы под­черк­нуть боль­шое зна­че­ние Ленина для марк­сист­ского осве­ще­ния мате­ма­ти­че­ских, есте­ствен­ных и дру­гих наук. Однако я дол­жен обо­зна­чить ещё две науки, кото­рые имеют огром­ное зна­че­ние для про­ле­та­ри­ата и кото­рые были детально раз­ра­бо­таны Лениным: это тео­рия про­ле­тар­ской стра­те­гии и так­тики про­ле­тар­ской рево­лю­ции. Рассматривая послед­ние 30 лет борьбы про­ле­тар­ской пар­тии в раз­но­об­раз­ных усло­виях, мы видим, что ино­гда про­ле­тар­ская боль­ше­вист­ская пар­тия под руко­вод­ством Ленина и сам Ленин выска­зы­ва­лись в раз­ные моменты по одним и тем же вопро­сам будто бы прямо про­ти­во­по­ложно. Примером этому может быть хотя бы то, что Ленин, про­ведя огром­ную тео­ре­ти­че­скую борьбу с народ­ни­че­ством 1890-​х годов и столь же огром­ную тео­ре­ти­че­скую и орга­ни­за­ци­он­ную борьбу с эсе­ров­щи­ной, позже сде­лал ука­за­ния трудовиков-​крестьян эсе­ров­ского толка осно­ва­нием для совет­ского земель­ного закона. Кривая линия про­ле­тар­ской прак­тики, если рас­смат­ри­вать её поверх­ностно, без ана­лиза, демон­стри­рует доста­точно боль­шие шата­ния и даже пово­роты на 180 гра­ду­сов. Отсюда пошли и заяв­ле­ния о том, что Ленин был оппор­ту­ни­стом в так­тике. Правильны они или непра­вильны? Чего в них есть пра­виль­ного и чего непра­виль­ного? Эти заяв­ле­ния пра­вильны, поскольку гово­рят, что Ленин не имел зара­нее фак­ти­че­ских ука­за­ний, кото­рые можно было бы при­ме­нять в любой ситу­а­ции, в каж­дом отно­ше­нии. Взять, напри­мер, ука­за­ния кре­стьян, кото­рые были выра­бо­таны в духе рас­кри­ти­ко­ван­ных и побо­рен­ных Лениным эсе­ров и затем поза­им­ство­ваны для нашей аграр­ной про­граммы. Оппортунизм ли это? С точки зре­ния вуль­гар­ных марк­си­стов это оппор­ту­низм. Вульгарный марк­сизм знает лишь твёр­дые, пря­мые линии, ука­зы­ва­ю­щие шаб­лоны для раз­бора вопро­сов зара­нее. Вульгарный марк­сист явля­ется шаб­лон­ным как в тео­рии, так и в прак­тике. Однако рево­лю­ци­он­ный марк­сизм нико­гда не рас­смат­ри­вает тео­рию как догму; стало быть, он не знает догмы и в так­тике, и лишь с точки зре­ния дог­ма­тизма так­тики можно гово­рить о Ленине как об оппор­ту­ни­сте. Мы, наобо­рот, можем гово­рить о пол­ной после­до­ва­тель­но­сти Ленина во всей его так­тике с самого начала и на всех кри­вых линиях про­ве­дён­ной им так­тики. Точно так же левый ком­му­низм выявил пол­ное непо­ни­ма­ние так­тики Ленина, когда рас­смат­ри­вал тео­ре­ти­че­ские ука­за­ния Ленина и его ана­лиз прин­ци­пи­аль­ных осно­ва­ний про­ле­тар­ской так­тики как догму, а после без насто­я­щего ленин­ского ана­лиза при­ме­нял их к жизни. Результатами этого были только отрыв от дей­стви­тель­но­сти и рево­лю­ци­он­ная фра­зео­ло­гия. Если мы, ана­ли­зи­руя так­тику Ленина, про­смот­рим все его труды, перед нами выри­су­ется насто­я­щая про­ле­тар­ская так­тика, где нет ника­ких бес­прин­цип­ных шата­ний. В «Что делать?» Ленин, ана­ли­зи­руя кустарно-​цеховую тред-​юнионисткую так­тику, отли­чает от неё марк­сист­скую рево­лю­ци­он­ную так­тику как так­тику, направ­лен­ную на про­ле­тар­скую рево­лю­цию и опи­ра­ю­щу­юся на широ­кое мас­со­вое дви­же­ние. Мы учимся ленин­ской так­тике. В еже­днев­ной борьбе мы исхо­дим из ленин­ских прин­ци­пи­аль­ных тео­ре­ти­че­ских и так­ти­че­ских основ, но нам пред­стоит ещё боль­шая науч­ная работа для выяв­ле­ния всего того, что дал Ленин для созда­ния тео­рии про­ле­тар­ской так­тики. Здесь мы ещё мало что сде­лали. Также мы ничего не сде­лали для той новой науки, кото­рую дал Ленин про­ле­та­ри­ату, а именно для тео­рии про­ле­тар­ской стратегии.

Много това­ри­щей удив­лённо смот­рели на поста­новку такого вопроса. Пролетарская рево­лю­ция — это война, это боль­шое столк­но­ве­ние клас­сов и масс, в кото­рой всё зави­сит от мно­же­ства усло­вий, опре­де­ля­ется мно­же­ством усло­вий. Революция имеет много общего с вой­ной, но она имеет и свои осо­бен­но­сти, тре­бу­ю­щие отдель­ного изу­че­ния. Когда-​то давно ещё Энгельс ска­зал, что рево­лю­ция — это искус­ство, а Ленин гово­рил, что рево­лю­ция имеет свою стра­те­гию. Как война имеет свою стра­те­гию, так стра­те­гию имеет и рево­лю­ция. Столкновения мил­ли­он­ных тру­дя­щихся масс тре­буют широ­кого охвата и выяс­не­ния всех усло­вий борьбы. Теоретический ана­лиз рево­лю­ци­он­ной стра­те­гии даёт нам новая наука, создан­ная Лениным, — наука стра­те­гии про­ле­тар­ской рево­лю­ции. Письма Ленина из под­по­лья про воору­жён­ное вос­ста­ние в пред­ок­тябрь­ские дни, ленин­ское руко­вод­ство Октябрьской рево­лю­цией, его работа в Коминтерне дают нам основ­ные тео­ре­ти­че­ские пред­по­сылки для этой новой науки. Вспомним пред­ок­тябрь­ские дни, чтобы выяс­нить зна­че­ние ленин­ской тео­рии про­ле­тар­ской стра­те­гии и её отли­чие от тех прин­ци­пов, что выдви­гал тогда Троцкий7 . Исходным пунк­том так­тики и стра­те­гии Троцкого было про­воз­гла­ше­ние рево­лю­ции съез­дом — кра­е­вым или все­рос­сий­ским, кото­рый потом под­дер­жат широ­кие массы и кото­рый будет при­зы­вом к борьбе тру­дя­щихся масс. Как тогда Ленин в своих пись­мах из под­по­лья оце­ни­вал меж­ду­на­род­ные вза­и­мо­от­но­ше­ния между вое­вав­шими стра­нами, вза­и­мо­от­но­ше­ния между фрон­том и тылом, вза­и­мо­от­но­ше­ния между Ленинградом8 , Москвой и про­вин­цией? Ленин, про­ведя свой ана­лиз, выяс­нил, как и где необ­хо­димо уда­рить, какую надобно выбрать точку, чтобы из неё начать про­ле­тар­скую рево­лю­цию. Ленинский ана­лиз ука­зы­вал на Ленинград и Москву как пункты, где необ­хо­димо начать вос­ста­ние, и Ленин про­вёл ана­лиз усло­вий стра­те­гии про­ле­тар­ской рево­лю­ции в обоих этих местах. Я говорю: мало, слиш­ком мало мы сде­лали, чтобы выявить эти прин­ци­пи­аль­ные основы новой науки, кото­рой раньше не было и не могло быть, — науки стра­те­гии про­ле­тар­ской рево­лю­ции. Мы небла­го­дарны по отно­ше­нию к сво­ему покой­ному руко­во­ди­телю Ленину, творцу новой науки, потому что мы не раз­ра­ба­ты­ваем с необ­хо­ди­мым упор­ством новой ленин­ской науки, и эта боль­шая угроза для Коминтерна, поскольку именно эту тео­рию необ­хо­димо выявить наи­бо­лее подробно, так как она нужна нам для огром­ных, все­мир­ных столк­но­ве­ний между соци­а­лиз­мом и капи­та­лиз­мом. С этой точки зре­ния необ­хо­димо выявить мысли, кото­рые Ленин выска­зы­вал во время повстан­че­ских дей­ствий во время нашей и немец­кой рево­лю­ций. В его лишь частично опуб­ли­ко­ван­ных заяв­ле­ниях мы обна­ру­жим новую марк­сист­скую науку, пре­крас­ный ана­лиз прин­ци­пи­аль­ных основ про­ле­тар­ской стра­те­гии, кото­рые будут ору­дием для про­ле­та­ри­ата в его даль­ней­ших жесто­ких боях с империализмом.


Я не охва­тил всех вопро­сов, о кото­рых бы нужно было вспом­нить, но, закан­чи­вая, кратко вспомню про ещё одну науку, раз­ра­бо­тан­ную Лениным. Эта наука раз­ра­бо­тана лишь прак­ти­че­ски, и о ней как о науке я даже и не смею гово­рить, однако это всё же наука. Я имею в виду науку про­ле­тар­ского руко­вод­ства. Здесь мы ника­кой раз­ра­ботки не имеем. Мы наме­чаем на прак­тике раз­лич­ные методы и формы руко­вод­ства, то заим­ствуя их у Ленина, то срав­ни­вая их с ленин­скими, но мы даже не ста­вим вопроса о све­де­нии их в систему, хотя у Ленина на этот счёт суще­ствует вели­кое мно­же­ство ука­за­ний, име­ю­щих огром­ное прак­ти­че­ское и науч­ное зна­че­ние. Мы при­выкли любить, ценить и ува­жать Ленина как нашего вождя, как руко­во­ди­теля про­ле­тар­ской рево­лю­ции, как чело­века, повер­нув­шего штур­вал исто­рии и про­бив­шего брешь, через кото­рую тру­дя­щи­еся массы мира и далее будут про­би­раться к новой, свет­лой жизни, к новому обще­ству труда и соли­дар­но­сти. Однако поскольку все мы пред­ста­ви­тели про­ле­тар­ского класса, постольку мы при­выкли рас­смат­ри­вать науку как то, что стоит в сто­роне от про­ле­тар­ской жизни и про­ле­тар­ской борьбы, поэтому лишь начи­наем, засу­чив рукава, браться за изу­че­ние наук в этой обла­сти. Наши тру­до­вые отряды на этом поле неве­лики, и поэтому облик Ленина как науч­ного дея­теля засло­нялся перед нами его обра­зом вои­теля и руко­во­ди­теля про­ле­тар­ской революции.

Снова и снова можно гово­рить о том, как неправы были пред­ста­ви­тели ста­рой школы марк­сизма и прежде всего её пред­ста­ви­тель Плеханов, когда он ска­зал, что Ленин — прак­тик, а не тео­ре­тик. У Ленина соеди­ни­лись воедино его прак­ти­че­ская и науч­ная дея­тель­ность. Великий руко­во­ди­тель гран­ди­оз­ных боёв про­ле­тар­ской рево­лю­ции, вели­кий орга­ни­за­тор широ­ких мил­ли­он­ных масс, Ленин одно­вре­менно был и пред­ста­ви­те­лем науч­ной мысли, пред­ста­ви­те­лем рево­лю­ци­он­ного марк­сизма, кото­рый брал ста­рые науки и с помо­щью сме­лого, бес­по­щад­ного марк­сист­ского ана­лиза очи­щал их от всего мусора ста­рых бур­жу­аз­ных рефор­мист­ских взгля­дов, выко­вы­вая из науки новое ору­дие про­ле­тар­ской борьбы. Он пред­ста­ви­тель новой эпохи про­ле­тар­ской борьбы, раз­ра­бо­тав­ший для про­ле­та­ри­ата новые обла­сти науки, кото­рыми тот руко­вод­ство­вался в борьбе. Руководствуясь ими и далее, про­ле­та­риат восторжествует.

Послесловие от LC. Ленин как учёный сегодня

I

Работа «Ленин как учё­ный» была напи­сана слиш­ком давно, чтобы можно было по умол­ча­нию счи­тать её во всём акту­аль­ной сего­дня: без­условно, най­дётся по край­ней мере пара-​тройка суж­де­ний, с кото­рыми можно будет не согла­ситься. Но суть работы спу­стя почти век не поте­ряла акту­аль­но­сти. Более того, в кон­тек­сте вопро­сов совре­мен­но­сти, вопро­сов, сто­я­щих перед ком­му­ни­сти­че­ским дви­же­нием снова, она ока­зы­ва­ется архиважной.

Суть работы — в ответе не на схо­ла­сти­че­ский вопрос о том, был ли Ленин учё­ным (хотя об этом мы тоже будем гово­рить), а на вопрос: явля­ется ли марксизм-​ленинизм нау­кой? И если явля­ется, то в чём суть этой науки? Что зна­чит быть учё­ным по-​ленински, по Ленину, таким, как Ленин? 

От этих отве­тов зави­сит, соб­ственно, и ответ на вопрос, кото­рый задаёт сам автор. На при­мере Ленина Скрыпник пока­зы­вает, каким дол­жен быть насто­я­щий учё­ный, какой должна быть насто­я­щая наука. Здесь же — при­мер и того, каким дол­жен быть тот, кто смеет назы­вать себя марксистом.

Ленин — мно­го­гран­ная лич­ность, диа­лек­ти­че­ски вобрав­шая в себя содер­жа­ние всей своей эпохи. Линии и зако­но­мер­но­сти обще­ствен­ной, духов­ной и поли­ти­че­ской жиз­ней пере­пле­лись, соеди­ни­лись в одном чело­веке и выдви­нули Ленина как осо­бен­ное выра­же­ние суще­ство­вав­шего тогда ансам­бля обще­ствен­ных отношений. 

Бо́льшую часть вре­мени гос­под­ство­вал взгляд о Ленине как о прак­тике, поли­тике, ярком и выда­ю­щемся марк­си­сте, узрев­шем под­хо­дя­щий исто­ри­че­ский момент для выступ­ле­ния про­ле­та­ри­ата, ввиду чего оста­ва­лась в тени науч­ная дея­тель­ность Ленина. И во время Скрыпника был рас­про­стра­нён подоб­ный взгляд:

«Однако поскольку все мы пред­ста­ви­тели про­ле­тар­ского класса, постольку мы при­выкли рас­смат­ри­вать науку как то, что стоит в сто­роне от про­ле­тар­ской жизни и про­ле­тар­ской борьбы, поэтому лишь начи­наем, засу­чив рукава, браться за изу­че­ние наук в этой обла­сти. Наши тру­до­вые отряды на этом поле неве­лики, и поэтому облик Ленина как науч­ного дея­теля засло­нялся перед нами его обра­зом вои­теля и руко­во­ди­теля про­ле­тар­ской революции».

Современным рос­сий­ским вла­стям непре­менно нужно све­сти всю дея­тель­ность Ленина исклю­чи­тельно к поли­ти­че­ской, при­чём жела­тельно к такой, кото­рая сего­дня может быть инте­ресна лишь исто­ри­кам. Если Ленин не имеет отно­ше­ния к науке, то он либо, в худ­шем слу­чае, нега­тив­ная стра­ница рос­сий­ской исто­рии, либо, в луч­шем слу­чае, один из авто­ри­те­тов в какой-​то части рос­сий­ской поли­тики. Поэтому так важно низ­верг­нуть его из обла­сти, кото­рая зани­ма­ется откры­тием истины. Иначе может ока­заться, что Ленин был прав, — а этого никак уж нельзя допу­стить. Поэтому сто­рон­ни­ков его идей нам пред­ла­гают рас­смат­ри­вать как совет­ский руди­мент, а самого Ленина — как неже­ла­тель­ную слу­чай­ность, при­вне­сён­ную в бла­жен­ную Россию-​матушку то ли Британией, то ли Германией для «закла­ды­ва­ния мины под мно­го­ве­ко­вую рос­сий­скую госу­дар­ствен­ность».

В среде же ком­му­ни­стов подоб­ный взгляд имеет место не только из-​за невер­ного пони­ма­ния того, че́м явля­ется Октябрьская рево­лю­ция в сущ­но­сти, но и из-​за нару­ше­ния внутри марк­сизма един­ства тео­рии и прак­тики. Именно в Ленине как в лич­но­сти и образе ком­му­ни­сти­че­ской пар­тии обна­ру­жи­ва­ется соеди­не­ние в наи­выс­шей точке этих двух аспек­тов марк­сизма, двух важ­ней­ших тен­ден­ций обще­ствен­ной жизни. 

С одной сто­роны мы имеем ака­де­ми­че­скую науку, плотно инте­гри­ро­ван­ную в капи­та­ли­сти­че­ский уклад. Такая наука в сущ­но­сти явля­ется реак­ци­он­ной и анти­гу­ман­ной, так как закры­ва­ется сама в себе, отка­зы­ва­ясь от борьбы за буду­щее чело­ве­че­ства. Большинство ака­де­ми­че­ских «жре­цов» в луч­шем слу­чае игно­ри­руют общественно-​политическую жизнь, отно­сясь к ней с пол­ным без­раз­ли­чием и где-​то даже с апо­ли­тич­ным циниз­мом (кото­рый на деле явля­ется латент­ной реак­ци­он­но­стью) — non progredi est regredi, как пре­ду­пре­ждали рим­ляне. В худ­шем слу­чае же они открыто высту­пают сто­рон­ни­ками суще­ству­ю­щего обще­ствен­ного уклада, скла­ды­вая ему дифи­рамбы в своих сочи­не­ниях и под­водя под него мето­до­ло­ги­че­скую и иную тео­ре­ти­че­скую основу. Подобные люди явля­ются отго­лос­ками про­шлого, насто­я­щее кото­рых на часах исто­рии уже сочтено.

Иначе дело обстоит с людьми, кото­рые не при­выкли мириться с ужа­сом повсе­днев­но­сти и при­няли для себя реше­ние вести борьбу с капи­та­лиз­мом на своём участке фронта. Речь идёт о пере­до­вой науч­ной (или дру­гой, но нас в дан­ном кон­тек­сте инте­ре­сует именно науч­ная) интел­ли­ген­ции, осо­зна­ю­щей как свои соб­ствен­ные инте­ресы, так и инте­ресы широ­ких народ­ных масс. Эта науч­ная интел­ли­ген­ция либо при­хо­дит к марк­сист­скому миро­воз­зре­нию, либо нахо­дится в паре шагов от него. В любом слу­чае она так или иначе дохо­дит до мысли о необ­хо­ди­мо­сти кол­лек­тив­ного дей­ствия, о том, что ей жиз­ненно необ­хо­димы широ­кие народ­ные массы. 

Здесь мы и под­хо­дим ко вто­рой тен­ден­ции, суть кото­рой заклю­ча­ется в социально-​политическом источ­нике левой идео­ло­гии вообще и марк­сизма в част­но­сти. Прежде чем марк­сизму как уче­нию и форме поли­ти­че­ской прак­тики суж­дено было появиться на Западе, люди про­шли огром­ный путь по осо­зна­нию недо­стат­ков, тупи­ко­во­сти капи­та­лизма. Сначала идеи о необ­хо­ди­мо­сти прак­ти­че­ского вопло­ще­ния гума­низма витают в голо­вах широ­ких масс, затем наи­бо­лее пере­до­вые слои обще­ства фор­му­ли­руют эту идею на понят­ном языке. Так появился уто­пи­че­ский соци­а­лизм, кото­рым вдох­нов­лялся и Маркс. А пере­до­вые слои рос­сий­ской обще­ствен­но­сти, прежде чем появился Ленин, про­шли путь от Радищева и декаб­ри­стов через «Народную Волю» к пер­вой марк­сист­ской орга­ни­за­ции в России. 

Иными сло­вами, сам тру­дя­щийся народ тяго­теет к идее соци­аль­ной спра­вед­ли­во­сти, сам народ жаж­дет изме­не­ний к луч­шему. Но этот народ не спо­со­бен эту идею сфор­му­ли­ро­вать — он спо­со­бен лишь бороться, когда эта идея им овла­де­вает, ста­но­вясь мате­ри­аль­ной силой, когда ему нечего терять, кроме своих цепей. Оформить идею могут только те, кому, с одной сто­роны, небез­раз­лична судьба широ­ких народ­ных масс (как, впро­чем, и своя соб­ствен­ная), и, с дру­гой сто­роны, только те, кто доста­точно хорошо вла­деет науч­ным мето­дом, чтобы мыс­ленно — а затем и прак­ти­че­ски — про­то­рить путь к новому обще­ству. Скрыпник об этом пишет: 

«Труды Ленина были напи­саны тогда, когда жизнь начала уже кипеть про­яв­ле­ни­ями борьбы и когда появи­лись новые круги новой интел­ли­ген­ции. Тогда дело каса­лось не ака­де­ми­че­ского, абстракт­ного обсуж­де­ния вопро­сов, а непо­сред­ствен­ного при­ме­не­ния этих вопро­сов в жизни и борьбе».

Как мы уже ска­зали, Ленин как раз выра­жает эти две ука­зан­ные тен­ден­ции в одном лице. Ленин — плоть от плоти рево­лю­ци­он­ного про­ле­та­ри­ата, прак­тик, однако он и плоть от плоти рево­лю­ци­он­ной интел­ли­ген­ции, теоретик:

«У Ленина соеди­ни­лись воедино его прак­ти­че­ская и науч­ная деятельность».

«Наоборот: науч­ная дея­тель­ность Ленина даже в обла­сти, так ска­зать, сугубо науч­ных дис­ци­плин имеет своей целью непо­сред­ствен­ное при­спо­соб­ле­ние к жизни про­ле­тар­ского класса. Вся науч­ная дея­тель­ность Ленина сво­ди­лась в основ­ном к окон­ча­тель­ному осво­бож­де­нию про­ле­та­ри­ата, к соци­аль­ному пре­об­ра­зо­ва­нию общества».

Многими это живое един­ство тео­рии и прак­тики не пони­ма­лось долж­ным обра­зом, а неко­то­рые даже пыта­лись рас­ко­лоть его ещё при жизни Скрыпника:

«Все иска­же­ния марк­сизма 1890-​х и начала 1900-​х годов, такие, как ста­рый кафед­раль­ный и народ­ни­че­ский марк­сизм, стру­визм и далее мень­ше­визм — все они имели зна­че­ние отвле­че­ния марк­сист­ской тео­рии полит­эко­но­мии и тео­рии диа­лек­ти­че­ского мате­ри­а­лизма, от дей­стви­тель­ной мате­ри­аль­ной базы и тем самым отре­зали марк­сизм от его клас­со­вой про­ле­тар­ской основы».

Очень жаль, что и сей­час, уже в реаль­но­сти XXI века, после бес­пре­це­дент­ного пора­же­ния ком­му­низма в мире, нам при­хо­дится снова защи­щать это един­ство от людей, кото­рые явля­ются не то иди­о­тами, не то пре­да­те­лями. В совре­мен­ном левом дви­же­нии и ныне рас­про­стра­нены пред­став­ле­ния, рас­ка­лы­ва­ю­щие марк­сизм. Бал пра­вят сви­де­тели секты «реаль­ного поли­ти­че­ского прак­сиса»: «рабо­че­любцы» и проф­со­юз­ники раз­ных мастей, гре­зя­щие о невоз­мож­ном пере­те­ка­нии эко­но­ми­че­ской борьбы в поли­ти­че­скую, а также те, кто пыта­ется «раз­бу­дить народ». Нынешние левые, оправ­ды­вая свою беготню, огля­ды­ва­ются на Ленина как на поли­тика и «прак­тика» рево­лю­ции и дово­дят марк­сист­ское пони­ма­ние прак­тики до абсурда, низ­водя его до эклек­ти­че­ской сово­куп­но­сти уча­стия в выбо­рах, акти­визма, проф­со­юз­ной дея­тель­но­сти, круж­ков­щины и низ­ко­сорт­ного агит­пропа. Почти трид­ца­ти­лет­ний опыт «прак­тики» пост­со­вет­ского левого дви­же­ния пока­зал, чего сто­ило непо­ни­ма­ние совет­скими ком­му­ни­стами их соб­ствен­ной тео­рии, их соб­ствен­ных целей. Сейчас также при­хо­дится с боль­шим тру­дом дока­зы­вать мно­гим, пере­фра­зи­руя Маркса, что «ника­кой мате­ри­аль­ной силой идея не ста­нет, если она не спо­собна овла­деть мас­сами». Знай Скрыпник, какие мас­штабы при­ни­мает небла­го­дар­ность нынеш­них «ком­му­ни­стов», он, пожа­луй, ужас­нулся бы.

Ленин — не только «оче­ред­ной» прак­тик или тео­ре­тик марк­сизма. Ленин — дея­тель науки, при­чём новой науки. В этом Скрыпником обна­ру­жи­ва­ется спе­ци­фика Ленина как науч­ного дея­теля, кото­рый, подобно Марксу, отверг­нув­шему в лице Фейербаха всю пред­ше­ству­ю­щую созер­ца­тель­ную фило­со­фию, отре­ка­ется от пред­ше­ству­ю­щего в лице Плеханова отвле­чён­ного от жизни, ака­де­ми­че­ского, гелер­тер­ского под­хода к науке. За отре­че­нием Ленина от преж­ней науки сле­дует науч­ная рево­лю­ция и рож­да­ется новое, ком­му­ни­сти­че­ское, пред­став­ле­ние о науке как форме позна­ния и форме дея­тель­но­сти. Отличие этого пред­став­ле­ния от преж­него заклю­ча­ется в непри­я­тии «каби­нет­ной» учё­но­сти, в стрем­ле­нии соеди­нить вме­сте жизнь, клас­со­вую и поли­ти­че­скую прак­тику и науч­ное позна­ние как тако­вое. Буржуазный же взгляд заклю­ча­ется в том, чтобы видеть в науке отре­зан­ный от реаль­ной обще­ствен­ной жизни уни­вер­си­тет­ский дис­курс, порож­да­ю­щий не отра­же­ние объ­ек­тив­ной реаль­но­сти, а раз­ного рода «кон­вен­ции» между учё­ными. Так, «исче­зает» не только мате­рия, исче­зают вслед за ней и классы, и экс­плу­а­та­ция. Более того, исче­зает чело­ве­че­ское обще­ство, пре­об­ра­зу­ю­щее мате­ри­аль­ную дей­стви­тель­ность в соот­вет­ствии со сво­ими потреб­но­стями. Таких сто­рон­ни­ков упразд­не­ния мате­рии, а зна­чит, и клас­со­вой жизни Ленин гро­мил до самой смерти. 

Совершаемый Лениным раз­рыв сим­во­ли­зи­рует воз­вра­ще­ние науки к её истин­ному назна­че­нию — к актив­ному вме­ша­тель­ству в судьбу бытия и его пре­об­ра­зо­ва­нию. Быть сего­дня учё­ным не по Ленину — зна­чит бежать от жизни, от ответ­ствен­но­сти, пря­чась в ака­де­ми­че­ском сно­бизме, тон­нах наду­ман­ных поня­тий и испи­сан­ных лист­ков, дви­га­ю­щих вверх лишь свой индекс Хирша, но никак не науку и общество.

Этот раз­рыв начи­нает то и дело играть новыми крас­ками в кон­тек­сте совре­мен­ного этапа раз­ви­тия марк­сизма, когда по мере ана­лиза ком­му­ни­стами своих оши­бок, по мере посту­па­тель­ного раз­ви­тия новой марк­сист­ской тео­рии, при­спо­соб­ле­ния её к новому этапу раз­ви­тия обще­ства в среде левых обна­ру­жи­ва­ются мно­го­чис­лен­ные про­тив­ники ленин­ского взгляда на науку — те самые ака­де­ми­че­ские жрецы, выда­ю­щие себя за марк­си­стов и пред­став­ля­ю­щие якобы «твор­че­ский взгляд» на науку и марк­сизм, в дей­стви­тель­но­сти пред­став­ля­ю­щий собой либо огол­те­лый пози­ти­визм, либо симу­ля­цию бур­ной дея­тель­но­сти, либо ещё что похуже. 

Мы должны бороться с подоб­ными взгля­дами и защи­щать марк­сист­ское насле­дие от пере­смотра и лож­ных интер­пре­та­ций. И хотя нами уже напи­сано немало мате­ри­а­лов и о сви­де­те­лях секты прак­сиса, и тех, кто зани­ма­ется выхо­ла­щи­ва­нием марк­сизма в тео­рии, нам, марк­си­стам, пред­стоит ещё дли­тель­ная и тяже­лая работа по уста­нов­ле­нию и отста­и­ва­нию истины в этом и дру­гих важ­ных вопросах.

II

Скрыпник пишет и о глу­бо­кой диа­лек­ти­че­ской вза­и­мо­связи харак­тера тру­дов Ленина с исто­ри­че­ским моментом:

«…Чем дальше эта борьба углуб­ля­ется, тем силь­нее про­яв­ля­ются харак­тер­ные черты науч­ного твор­че­ства Ленина. Если обра­тить вни­ма­ние на пер­вые ста­тьи Ленина 1900-​х, то в них ещё нали­че­ствуют и ссылки, и цитаты, и при­ме­ча­ния внизу каж­дой стра­ницы. Ленин здесь исполь­зует обыч­ные методы и спо­собы напи­са­ния науч­ных работ».

«Это был 1905 год. Но когда прак­ти­че­ская работа тре­бо­вала тео­ре­ти­че­ского обос­но­ва­ния и выдви­гала на повестку дня фило­соф­ские вопросы как пер­во­оче­ред­ные, когда обна­ру­жи­лось, что Богданов в рядах боль­ше­вист­ской пар­тии не удер­жался, отходя в своих взгля­дах и своей так­тике к левому реви­зи­о­низму, к отзо­визму, когда после 1907 года поли­ти­че­ская и соци­аль­ная реак­ция сде­лала вопрос фило­со­фии тем полем, на кото­ром бой давался прежде всего марк­си­стам, — на повестке дня у Ленина встал вопрос фило­со­фии. Он несколько лет рабо­тал над тру­дом „Материализм и эмпириокритицизм“».

В раз­ных исто­ри­че­ских ситу­а­циях на повестку дня выхо­дят раз­ные вопросы. И Ленин, и боль­ше­вики, верно осо­зна­вая усло­вия исто­ри­че­ского момента, это пре­красно пони­мали. Именно поэтому со вре­ме­нем меня­лась и внеш­няя форма их тру­дов, и их пред­мет, на что ука­зы­вает и Скрыпник:

«Рассматривая послед­ние 30 лет борьбы про­ле­тар­ской пар­тии в раз­но­об­раз­ных усло­виях, мы видим, что ино­гда про­ле­тар­ская боль­ше­вист­ская пар­тия под руко­вод­ством Ленина и сам Ленин выска­зы­ва­лись в раз­ные моменты по одним и тем же вопро­сам будто бы прямо про­ти­во­по­ложно».

И это тоже сво­его рода урок для тех совре­мен­ных левых, что рискуют пре­вра­титься в ком­му­ни­стов. В канун рево­лю­ции стоит вопрос о том, как удер­жать власть, в усло­виях внут­ри­пар­тий­ной кон­фрон­та­ции задача — бить по про­тив­нику всеми воз­мож­ными спо­со­бами. В период же глу­бо­кой реак­ции, в усло­виях пора­же­ния и пол­ной дис­кре­ди­та­ции ком­му­низма, в усло­виях изме­нив­ше­гося за сто лет почти до неузна­ва­е­мо­сти капи­та­лизма глав­ной зада­чей марк­си­стов явля­ется как раз осмыс­ле­ние усло­вий исто­ри­че­ского момента и спо­со­бов работы в нём. 

«Кто мы? Где мы? Куда и как нам идти?» Для ответа на эти вопросы тре­бу­ется не про­сто понять клас­си­че­скую тео­рию марк­сизма: нужно суметь взо­браться на плечи гиган­тов, чтобы взгля­нуть дальше них, чтобы при­спо­со­бить марк­сизм XXI века к капи­та­лизму XXI века. Именно поэтому тео­ре­ти­че­ская форма борьбы в насто­я­щий момент явля­ется наи­бо­лее соот­вет­ству­ю­щей духу вре­мени. Без тео­рии нам смерть! 

III

Возвращаясь к ленин­скому пере­во­роту в пони­ма­нии науки, кото­рый пред­ве­щал ещё Маркс в «11-​м тезисе о Фейербахе», стоит немного оста­но­виться на вкладе Ленина в науку. 

Скрыпник делает попытку осмыс­лить, в каких именно науч­ных обла­стях Ленин добился суще­ствен­ных успе­хов. Это поли­ти­че­ская тео­рия, фило­со­фия (как соци­аль­ная, так и общая), аграр­ная наука, тео­рия наций (этно­гра­фия), полит­эко­но­мия, ста­ти­стика, тео­рия орга­ни­за­ции пар­тии и класса и мно­гое дру­гое. Ленин не только дви­гал впе­рёд науки, кото­рые уже давно вошли в оби­ход ака­де­ми­че­ского сооб­ще­ства, вроде эко­но­мики и фило­со­фии. Он изоб­ре­тал новые науки, кото­рые были жиз­ненно необ­хо­димы для осво­бож­де­ния про­ле­та­ри­ата. Это, в част­но­сти, наука об орга­ни­за­ции про­ле­та­ри­ата, наука об орга­ни­за­ции пар­тии, тео­рия соци­а­ли­сти­че­ской госу­дар­ствен­но­сти и др. В ака­де­ми­че­ской среде подоб­ные «якобы» науки сразу отбро­сили бы, и даже не столько потому что ака­де­мия их с извест­ным высо­ко­ме­рием не при­знает как науки, сколько потому что наука по-​академически — это не наука по-ленински:

«Быть может, неко­то­рым пока­жется чудны́м то, что мы гово­рим про орга­ни­за­цию пар­тии как про отдель­ную науку».

Ленинская наука вырас­тает из самой жизни, из потреб­но­стей соци­ума и нового обще­ства. Если социум ста­вит перед собой мно­го­чис­лен­ные вопросы одного рода, неиз­бежно появ­ля­ется и дис­ци­плина, кото­рая, опи­ра­ясь на мате­ри­а­лизм и науч­ный метод, сде­лает попытку отве­тить на эти вопросы. Похожий про­цесс мы, впро­чем, наблю­даем и в ака­де­ми­че­ской среде: не так давно появи­лись науки вроде куль­ту­ро­ло­гии, поли­то­ло­гии и кон­флик­то­ло­гии. И хотя, на наш взгляд, осо­бой необ­хо­ди­мо­сти в выде­ле­нии кон­кретно этих наук нет, ясно одно: их появ­ле­ние — это сво­его рода стрем­ле­ние выяс­нить сущ­ность куль­туры, поли­тики и соци­аль­ных конфликтов.

Зачем же Скрыпник ста­вит сам вопрос о систе­ма­ти­за­ции науч­ных дости­же­ний Ленина? Для нас, как и для мно­гих, сей­час оста­ётся доста­точно оче­вид­ным, что по умствен­ным спо­соб­но­стям и тео­ре­ти­че­ской под­ко­ван­но­сти рав­ных Ленину в боль­ше­вист­ской пар­тии не было. После смерти у Ленина не ока­за­лось рав­ного ему пре­ем­ника, кото­рый мог бы про­дол­жить раз­ви­тие всех его нара­бо­ток само­сто­я­тельно, в оди­ночку — впро­чем, в прин­ципе нельзя рас­счи­ты­вать на такую ситу­а­цию. Эту про­блему осо­зна­вал и сам Скрыпник. Указанная выше систе­ма­ти­за­ция была нужна, как раз чтобы понять, куда ленин­ской науке дви­гаться дальше и с чего ей сле­дует начинать. 

Скрыпник верил, что тео­ре­тики, взро­щен­ные СССР, смо­гут про­дол­жить дело Ильича в каж­дой из раз­ра­ба­ты­вав­шихся им наук. Увы, его надежды не оправ­да­лись: хотя совет­ская наука и доби­лась неоспо­римо вели­ких резуль­та­тов, она не смогла до конца сле­до­вать ленин­ским заве­там и отра­жать мате­ри­аль­ную дей­стви­тель­ность после­до­ва­тельно. Вместо этого она без­успешно зали­зы­вала раны, нане­сён­ные ей мно­го­чис­лен­ными рас­ко­лами внутри пар­тии и пре­об­ла­да­нием сле­пой идео­ло­гии во всех сфе­рах жизни обще­ства. В тот период, когда доклад Скрыпника был про­чи­тан, прак­тика иска­же­ний, в част­но­сти, исто­рии боль­ше­вист­ской пар­тии, уже вхо­дила в норму. В после­ду­ю­щие годы огром­ное коли­че­ство интел­ли­ген­тов, науч­ных дея­те­лей, кото­рые были спо­собны раз­ви­вать науку, репрес­си­ро­вали, в том числе и самого Скрыпника9 . Ленинская наука ока­за­лась на грани смерти, что потом сыг­рает свою роль в миро­вом пора­же­нии коммунизма. 

Недаром Скрыпник ста­вит особ­ня­ком вопрос и о науке про­ле­тар­ского руко­вод­ства. Уже тогда, как мы видим, то и дело выры­ва­лись наружу мно­го­чис­лен­ные про­блемы, свя­зан­ные с выстра­и­ва­нием новой про­ле­тар­ской дик­та­туры. И у Скрыпника верно под­ме­чено, что наука про­ле­тар­ского руко­вод­ства, или тео­рия соци­а­ли­сти­че­ской госу­дар­ствен­но­сти — наи­ме­нее раз­ра­бо­тан­ная в марк­сизме область, но, вме­сте с тем, одна из самых важных. 

Сегодня уже оче­видно, что демо­кра­ти­че­ский цен­тра­лизм как спо­соб орга­ни­за­ции пар­тии, потер­пев исто­ри­че­ское пора­же­ние, дол­жен усту­пить место новым, более про­грес­сив­ным фор­мам устрой­ства, луч­шей из кото­рых, по нашему убеж­де­нию, явля­ется науч­ный цен­тра­лизм. В какой именно форме будет суще­ство­вать науч­ный цен­тра­лизм в буду­щей ком­му­ни­сти­че­ской пар­тии? Это и для нас самих важ­ней­ший вопрос, и по нему в LC ведутся дискуссии.


Ленинский урок, кото­рый мы должны выне­сти, заклю­ча­ется в том, что мы должны с упор­ством вгры­заться в гра­нит науки и с её помо­щью непре­станно обра­щаться к самой дей­стви­тель­но­сти, опре­де­ля­ю­щей мно­го­об­ра­зие соци­аль­ной и духов­ной жизни; уметь кри­ти­че­ски отно­ситься к самим себе; при­зна­вать соб­ствен­ные ошибки:

«Мы небла­го­дарны по отно­ше­нию к сво­ему покой­ному руко­во­ди­телю Ленину, творцу новой науки, потому что мы не раз­ра­ба­ты­ваем с необ­хо­ди­мым упор­ством новой ленин­ской науки».

Только став кол­лек­тив­ным Лениным, учё­ными по Ленину, такими, как Ленин, ком­му­ни­сты смо­гут снова стать аван­гар­дом про­ле­та­ри­ата; только если они будут раз­ра­ба­ты­вать с необ­хо­ди­мым упор­ством эту новую ленин­скую науку и поста­вят её в фун­да­мент ком­му­ни­сти­че­ской пар­тии XXI века, соци­а­лизм снова смо­жет восторжествовать.

Нашли ошибку? Выделите фраг­мент тек­ста и нажмите Ctrl+Enter.

Примечания

  1. Здесь и далее — заум­ных, начёт­ни­че­ских, ото­рван­ных от реаль­ной жизни. — И. К.
  2. Здесь дан кос­вен­ный, смыс­ло­вой пере­вод. В ори­ги­нале фраза пере­во­дится как «ассор­ти­мент обыч­ного псев­до­на­уч­ного при­спо­соб­ле­ния».
  3. К сожа­ле­нию, не пред­став­ля­ется воз­мож­ным опре­де­лить, какое именно изда­ние имеет в виду Скрыпник. Если сле­до­вать тому, что жур­нал от 1928 г., то это могут быть сразу несколько изда­ний: пер­вое — в 20 томах, изда­ва­лось в 1920–1927 гг.; вто­рое — в 30 томах, изда­ва­лось в 1925–1934 гг.; тре­тье — в 30 томах, изда­ва­лось в 1925–1935 гг.
  4. В ори­ги­нале фраза зву­чит как «неза­до­во­лення із сло­вес­них наслід­ків» и точно пере­во­дится как «недо­воль­ство сло­вес­ными послед­стви­ями».
  5. Одной из основ­ных тем внут­ри­пар­тий­ной борьбы 1920-​х гг. была кри­тика бюро­кра­ти­за­ции, отрыва от пар­тий­ных масс руко­во­дя­щих работ­ни­ков («пар­тий­ного аппа­рата») со сто­роны Левой оппо­зи­ции во главе с Л. Троцким. Будучи сто­рон­ни­ком линии боль­шин­ства, Скрыпник упо­ми­нает эту кри­тику в нега­тив­ном кон­тек­сте.
  6. В дан­ном слу­чае, веро­ятно, име­ется в виду поле­мика в ВКП(б) вокруг Англо-​Русского коми­тета проф­со­юз­ного един­ства, суще­ство­вав­шего в 1925–27 гг. Большинство видело в нем форму работы ком­му­ни­стов в мас­со­вых рефор­мист­ских проф­со­ю­зах, оппо­зи­ция — согла­ша­тель­ство с про­бур­жу­аз­ной вер­хуш­кой Британского кон­гресса тред-​юнионов. См.: В. Сарабеев. Троцкий, Сталин, ком­му­низм. С. 130–133.
  7. Такого рода про­ти­во­по­став­ле­ние так­тики Ленина и Троцкого есть плод мифо­твор­че­ства офи­ци­аль­ной «пар­тий­ной исто­рии» с целью дис­кре­ди­та­ции Троцкого. На самом деле, при­зывы Ленина в сен­тябре — начале октября 1917 г. к немед­лен­ному вос­ста­нию не под­дер­жало осталь­ное пар­тий­ное руко­вод­ство в целом. Впоследствии Ленин при­знал так­тику при­уро­чи­ва­ния вос­ста­ния к Съезду Советов пра­виль­ной, о чем есть сви­де­тель­ство не кого иного, как Сталина. См. И. Сталин. Речь на собра­нии в Московском коми­тете РКП(б) по поводу 50-​летия со дня рож­де­ния В. И. Ленина 23 апреля 1920 г.
  8. Здесь име­ется в виду город Петроград. Скрыпник ого­ва­ри­ва­ется, потому что доклад был про­чи­тан в то время, когда город уже назы­вался Ленинградом.
  9. Формально Скрыпника не репрес­си­ро­вали, а довели с помо­щью травли до суи­цида, но нам это не кажется прин­ци­пи­аль­ным.