«Услуганетоварники» на службе у капитала

~ 82 мин

Совсем недавно мы выпустили статью ¹ нашего литовского товарища Жильвинаса Буткуса, посвящённую анализу IT-сферы с точки зрения политической экономии. Естественно, вопрос о производительном и непроизводительном труде стал центральным для статьи. Относить программистов к сфере услуг в том смысле, в котором её понимают наши оппоненты, не вполне корректно, так как они, хоть и оказывают услуги, всё же своей деятельностью напрямую влияют на вполне материальный объект (компьютер, телефон и т. д.). Тем не менее, как мы и ожидали, в комментариях вскоре поднялась целая баталия на тему «услуга не товар, работники сферы услуг не создают стоимость!»

Мы уже опубликовали две большие статьи (Политэкономия «ночной бабочки»² и Физиократы XXI века ³ ), посвящённые разбору вопроса о том, какой труд производительный, а какой нет. Однако комментарии к статье Жильвинаса показали, что у многих до сих пор есть вопросы на этот счёт. Поэтому мы решили написать ещё одну статью, которая, как мы надеемся, окажется достаточно понятной и доходчивой, чтобы вопросов больше не оставалось. Хотелось бы верить, что после её прочтения все сомнения отпадут, а критики наконец-то признают нашу правоту.

Мы покажем: непризнание за сферой услуг права быть производительной и есть самая настоящая буржуазная точка зрения, которой так лихо клеймят нашу позицию оппоненты. Если последовательно развить и переложить на язык математики концепцию «услуга не товар», то становится видно: согласно ей, чем больше будет развиваться «непроизводительная» сфера услуг, тем меньше будет эксплуатация рабочих и неравенство между богатыми и бедными.

Но обо всём по порядку.

Оглавление скрыть

1. Товар и услуга: в чём разница?

2. Производительный работник с точки зрения отдельного капиталиста или с точки зрения капиталистического способа производства?

3. Вторая трактовка Адама Смита: «Производительный труд как труд, овеществляющийся в товаре»

4. Производительный для капиталиста, непроизводительный для покупателя

5. Математическая иллюстрация производительности сферы услуг

5.1. Случай 1. Существует только промышленный капитал М

5.2. Случай 2. Капиталисты М используют ссудный капитал Б

5.3. Случай 3. Товарно-торговый капитал Т как посредник между промышленниками и потребителями

5.4. Случай 4. Производительная сфера услуг

5.5. Случай 5. Непроизводительная сфера услуг

6. Заключение

Товар и услуга: в чём разница?

«Капитал» Маркса представляет собой колоссальную по объёму работу. При этом в ней очень мало формул и совсем нет графиков: большая часть этого труда представляет собой объяснение различных явлений на словах. Главным недостатком такой формы изложения является большая вероятность того, что одни и те же слова и мысли будут трактоваться по-разному. Даже Маркс, какими бы точными ни были его формулировки, по объективным причинам не мог избежать этой проблемы.

Ситуацию усугубило течение времени. С развитием производительных сил развивается и язык: некоторые слова могут обретать новые значения, другие могут, наоборот, терять некоторые смыслы. Из-за этого трактовка текста неподготовленным человеком может очень сильно отдаляться от мысли самого автора работы.

Вот что писал Энгельс в предисловии к английскому изданию первого тома «Капитала»:

«Есть, однако, одно неудобство, от которого мы не могли избавить читателя. Это — употребление некоторых терминов в смысле, отличном от того, который они имеют не только в обиходе, но и в обычной политической экономии. Но это неизбежно. В науке каждая новая точка зрения влечёт за собой революцию в её технических терминах»⁴ .

Такие затруднения в трактовке не являются уникальными, присущими лишь «Капиталу». Труд любого экономиста, да и вообще любого учёного, даже в значительной степени основанный на математическом аппарате, всегда содержит какие-либо исходные положения, записанные в текстовой форме. И от того, как их будут понимать читатели, зависит восприятие всей работы.

Подобные явления настолько затрудняют понимание текстов, что потребовалось развитие целого научного направления, занимающегося принципами интерпретации текстов — герменевтики. Герменевтика говорит нам: при толковании текстов, особенно написанных в другую историческую эпоху, необходимо придерживаться некоторых правил. Одним из них является выбор тех трактовок, в которых текст как единое целое будет наиболее непротиворечив и логичен. Другое правило интерпретации документа предполагает точную реконструкцию исторической и культурной среды, в которой действовал автор.

Давайте посмотрим на «Капитал», используя эти принципы.

Вначале рассмотрим два важных понятия: «товар» и «услуга». Заметьте, пока мы не говорим ни о стоимости, ни о прибавочной стоимости.

Чаще всего для критики нашей позиции приводят определение товара, данное Марксом в первом томе «Капитала»:

«Товар есть прежде всего внешний предмет, вещь…»⁵

Очевидно, услуга не внешний предмет, не вещь, а значит, не товар.

Но есть нюанс. В немецком оригинале это предложение звучит так:

«Die Ware ist zunächst ein äußerer Gegenstand, ein Ding…»⁶

Ключевое здесь то, в каком смысле мы понимаем слова «der Gegenstand» и «das Ding». Как известно любому немцу, они не всегда означают нечто вещественно-материальное, что можно потрогать руками. Но в каком именно смысле употребил эти слова Маркс, точно сказать на основании одного этого предложения нельзя. Согласно правилам герменевтики, мы должны будем изучить другие фрагменты текста, где Маркс употреблял те же самые слова. Но этим мы займёмся потом.

Теперь обратимся к термину «услуга» («der Dienst» — нем.). В первом томе Маркс определяет услугу так:

«Услуга есть не что иное, как полезное действие той или иной потребительной стоимости — товара ли, труда ли»⁷ .

Таким образом, под термином «услуга» Маркс понимает некое полезное действие, причём его может оказывать не только труд, например, парикмахера, а даже сам товар. Хлеб оказывает вам услугу, насыщая ваш организм питательными веществами, а тёплая одежда — согревая зимой. Естественно, что в этом смысле услуга не содержит ни капли стоимости и не является товаром.

Таким образом, понятие «услуга» у Маркса означает совершенно не то, что мы понимаем под услугой сейчас. Никто не говорит, что буханка хлеба или телефон оказывают нам услуги. Тем более ни один человек не скажет, что новые резиновые сапоги оказали великолепную услугу по спасению ног от воды.

В наше время под услугами в узком смысле чаще всего понимают особые виды труда, продуктом которых не является раз и навсегда данный материальный осязаемый объект. Мы говорим «в узком смысле», так как к сфере услуг могут относить, к примеру, услуги ЖКХ, включая вполне «вещественные» работы по созданию новых детских площадок, велосипедных дорожек и прочего. Мы же в нашей работе ограничимся только узким смыслом — производством «нематериального» продукта.

В XIX веке сфера услуг была практически не развита, а то, что мы сейчас называем сферой услуг, Маркс называл «нематериальным производством».

Впрочем, здесь не всё так просто. Нематериальное производство Маркс разделил на два типа. В первом создаваемый работником товар может существовать как отдельный вещный предмет, например, книга или статуя. Во втором «[п]роизводимый продукт неотделим от того акта, в котором он производится, как это имеет место у всех художников-исполнителей, ораторов, актеров, учителей, врачей, попов и т. д.»⁸

Очевидно, что первый тип производства совершенно не относится к сфере услуг в нашем современном понимании. Нам интересен лишь второй тип.

Что говорит Маркс про услуги, оказываемые всеми этими художниками-исполнителями, ораторами, актёрами, учителями, врачами и попами? Являются ли эти услуги просто полезным действием?

«В нематериальном производстве, — даже если оно ведётся исключительно для обмена и, следовательно, производит товары…»⁹

Мы видим, что Маркс недвусмысленно и прямолинейно говорит: продукт нематериального производства — товар.

Получается, он вначале говорит про то, что услуга — это не товар, а потом говорит, что всё-таки товар? Значит, Маркс противоречит сам себе? Отнюдь.

Маркс, рассматривая гипотетическую на то время ситуацию, в которой капитализм охватывает абсолютно все сферы производства, в том числе то, что мы сейчас называем сферой услуг, отчётливо писал:

«…если предположить, что капитал овладел всем производством, что, следовательно, товар (который нужно отличать от простой потребительной стоимости) уже не производится работником, владеющим условиями производства этого товара, что, стало быть, только капиталист является производителем товаров (за исключением одного-единственного товара — рабочей силы), то в таком случае доход должен обмениваться или на товары, производимые и продаваемые исключительно капиталом, или на такие виды труда, которые так же, как и эти товары, покупаются для потребления, т. е. только из-за присущих им определённых вещественных свойств, из-за их потребительной стоимости, из-за тех услуг, которые они в своей вещественной определённости оказывают своим покупателям и потребителям. Для производителя этих услуг они — товары. Они имеют определённую потребительную стоимость (воображаемую или действительную) и определённую меновую стоимость. Но для покупателя эти услуги (diese Dienste) — лишь потребительные стоимости, предметы (Gegenstände), в виде которых он потребляет свой доход. Эти непроизводительные работники не безвозмездно получают свою долю дохода (заработной платы и прибыли), свою долю в товарах, созданных производительным трудом, — они должны её купить, — но к производству этих товаров они не имеют никакого отношения»¹⁰ .

Разберём эту длинную цитату подробнее.

Итак, если капитал подчинил себе абсолютно всё, то любой доход (для рабочего это заработная плата, для капиталиста — прибыль) будет обмениваться на продукт капитала. В продукт капитала входят обычные для нас «вещественные» товары и те виды труда, которые покупаются для потребления. Эти виды труда покупаются для потребления из-за определённых вещественных свойств, из-за тех услуг (в Марксовом понимании), которые они в своей вещественной определённости (stofflichen Bestimmtheit — нем.) оказывают своим покупателям.

Под этими «видами труда» Маркс со всей очевидностью и понимает то, что мы в нашем современном обществе понимаем под термином «услуги». Он продолжает, говоря, что для покупателя эти услуги — предметы, в виде которых тот потребляет свой доход. Здесь услуги Маркс называет именно предметами, используя слово Gegenstände (множественное число от слова der Gegenstand). Это именно то слово, которое использует Маркс в своём определении товара в первом томе!

Но что означает эта загадочная фраза «вещественная определённость», или stofflichen Bestimmtheit? И как услуга (!), нечто нематериальное, может быть предметом?

Для незнакомого с философией человека термины «вещественная определённость», «вещь» и «предмет» могут представляться какими-то осязаемыми объектами вроде табуретки или автомобиля. Но тот, кто хоть немного разбирается в диалектическом материализме, понимает, что термины «вещь» (das Ding) и «предмет» (der Gegenstand) далеко не всегда обозначают вещественный объект, который можно потрогать. Например, здоровье человека — тоже предмет и объект исследования, однако здоровье потрогать нельзя, его нельзя осязать. Более того, мы можем сказать: «Здоровье — это вещь, которую не купишь». Означает ли, что здоровье — предмет типа табуретки? Нет, конечно. Нечто схожее подразумевает и Маркс в данном случае.

Когда Маркс говорит об услугах, он подразумевает полезное действие предмета или труда. При этом это полезное действие не всегда может осознаваться человеком как нечто отдельное от производящего его предмета. Например, услуга, оказываемая хлебом в виде насыщения, для простого покупателя не обретает какой-то вещественной определённости, отдельной от хлеба. Однако услуга певицы или врача может обретать отдельную от их труда вещественную определённость.

Как труд пекаря, который месит руками тесто, добавляет дрожжи в определённой пропорции, засовывает всё это в печку, не то же самое, что готовый продукт — хлеб, так и контроль певицей напряжения мышц голосовых связок и диафрагмы не то же самое, что песня. Песня обретает свою отдельную от труда певицы вещественную определённость. Потребитель не платит за добавление дрожжей в тесто, как и за сокращения диафрагмы певицы: он платит за хлеб и за песню. Товаром в обоих случаях является не сам живой труд, оказываемый пекарем или певицей, а продукт труда. В одном случае продукт труда может существовать продолжительное время после производства, в другом случае «продукт неотделим от того акта, в котором он производится».

Теперь самое первое определение «[т]овар есть прежде всего внешний предмет, вещь…» начинает играть совершенно иным смыслом. Песня теперь — точно такой же внешний по отношению к покупателю предмет, вещь, однако не в том вульгарно-материалистическом смысле, в котором хотят представить дело наши критики.

Нам могут возразить, что Маркс, говоря о транспортной промышленности, отдельно написал, что «…существуют самостоятельные отрасли промышленности, где продукт процесса производства не является новым вещественным продуктом, товаром»¹¹ . Однако в данном случае он употребил слово «товар» в более узком смысле «вещественного продукта», чтобы подчеркнуть то, что транспортная промышленность не производит товара в его наиболее распространённом в XIX веке смысле. Тем более, что далее Маркс пишет:

«Но меновая стоимость этого полезного эффекта [Транспортировки товара или людей. — Д. П.], как и меновая стоимость всякого другого товара, определяется стоимостью затраченных на него элементов производства (рабочей силы и средств производства) плюс прибавочная стоимость, созданная прибавочным трудом рабочих, занятых в транспортной промышленности»¹² ,

— и:

«Что касается потребления этого полезного эффекта транспортной промышленности, то и в этом отношении он совершенно не отличается от других товаров. Если он входит в индивидуальное потребление, то вместе с потреблением исчезает его стоимость; если он потребляется производительно, так что сам является стадией производства товара, находящегося в перевозке, то его стоимость переносится как дополнительная стоимость на самый товар»¹³ .

Конечно, даже после этого могут всё равно остаться возражения, что Маркс всё-таки не назвал этот полезный эффект товаром напрямую, а написал, что он просто не отличается от других товаров. Наши критики часто приводят цитату из приложений к IV тому «Капитала»:

«Когда речь идёт о перевозке людей, эта перемена места является только услугой, выполняемой для них предпринимателем. Но отношение между покупателями этой услуги и её продавцами имеет так же мало общего с отношением производительных рабочих к капиталу, как и отношение между продавцами пряжи и её покупателями»¹⁴ .

Однако Маркс здесь уточняет, что отношения между покупателями этой услуги и её продавцами аналогичны отношениям между покупателями пряжи и продавцами пряжи. Тем самым Маркс хочет сказать, что покупатель и в первом, и во втором случае не становится капиталистом, и при этом работник транспорта, как и прядильщик, не становится для покупателя производительным работником. Однако для класса капиталистов что водитель автобуса, что прядильщик, если они работают на них, — производительные работники, которые производят товары.

Возможно, Маркс действительно не считал услуги (в современном смысле) тождественными вещественным товарам. Но даже если это было так, главной причиной такого разделения было то, что эти «полезные эффекты» не могут продолжительно существовать в своей товарной форме и исчезают практически сразу после завершения процесса производства. При этом, даже несмотря на это, «[д]ля производителя этих услуг они — товары» и «[в] нематериальном производстве, — даже если оно ведётся исключительно для обмена и, следовательно, производит товары…» Также Маркс недвусмысленно писал, что эти «полезные эффекты», или услуги в нашем понимании, — тоже стоимости, а создающий их труд создаёт и прибавочную стоимость.

Таким образом, логично предположить два значения слова «товар» у Маркса. Первое значение более широкое и включает в себя как вещественные осязаемые товары, так и услуги в современном для нас понимании, представляющие собой полезный эффект труда, который получил вещественную определённость. Второе значение более узкое и включает в себя только вещественные, материальные товары. При этом различие между такими материальными товарами и услугами (в современном смысле) заключается лишь в их потребительных стоимостях. Услуги не могут быть отделены от акта производства, не могут быть перекуплены или перепроданы; несмотря на это, их потребительные стоимости всё же получают вещественную определённость, которая характерна для них так же, как для обычных материальных товаров.

Добавим к сказанному ещё один аргумент.

Маркс недвусмысленно говорил, что услуга (в современном понимании) не только потребительная стоимость, но и меновая стоимость, последняя, «как и меновая стоимость всякого другого товара, определяется стоимостью затраченных на него элементов производства (рабочей силы и средств производства) плюс прибавочная стоимость, созданная прибавочным трудом рабочих, занятых в транспортной промышленности». При этом, «[ч]то касается потребления этого полезного эффекта транспортной промышленности, то и в этом отношении он совершенно не отличается от других товаров. Если он входит в индивидуальное потребление, то вместе с потреблением исчезает его стоимость…» Однако только товары представляют собой единство меновой стоимости и потребительной стоимости. Если услуги представляют собой это же единство, то почему их не следует считать товарами?

Наши оппоненты любят утверждать, что рабочий, занятый перевозкой людей, — непроизводительный работник, следовательно, не создаёт стоимость. Но если бы труд водителя пассажирского автобуса не создавал стоимости, Маркс выделил бы этот момент отдельно, а не писал бы, что «вместе с потреблением [Полезного эффекта труда водителя, перевозящего людей. — Д. П.] исчезает его стоимость» и что «в этом отношении он совершенно не отличается от других товаров», — как может исчезнуть то, чего нет? Он бы прямо написал, что труд водителя автобуса непроизводительный и в этом отношении отличается от других товаров, а вот труд водителя грузовика в этом отношении не отличается от других товаров.

Таким образом, если бы Маркс действительно не относил к товарам такие услуги, которые, как все товары, имеют и стоимость, и потребительную стоимость, то это означало бы, что он был непоследовательным, что для него совсем не характерно. Из позиции наших оппонентов следует нелогичная классификация, в которой услуги (в современном смысле) не относятся к товарам, хотя и товары, и услуги представляют собой единство стоимости и потребительной стоимости, отличаясь лишь по характеристикам потребительной стоимости. При этом сам Маркс говорил, что нельзя акцентировать внимание на потребительных свойствах: в конце концов, они различаются и у материальных товаров. Поэтому, на наш взгляд, всё же было бы логичней отказаться от такой классификации с очевидными изъянами в пользу более широкой трактовки.

Производительный работник с точки зрения отдельного капиталиста или с точки зрения капиталистического способа производства?

«Хорошо», — скажут наши критики, — «работники сферы услуг производительны. Но производительны они лишь с точки зрения их капиталиста, а не с точки зрения самого капиталистического способа производства».

Обычно это возражение приводят в ответ на цитату Маркса, которую мы якобы выдираем из контекста. Приведём её немного в расширенном варианте:

«Производительный труд определяется здесь с точки зрения капиталистического производства, и А. Смит в данном случае проник в самую суть дела, попал прямо в точку. Одна из его крупнейших научных заслуг (как правильно отметил Мальтус, это смитовское различение между производительным и непроизводительным трудом остаётся основой всей политической экономии буржуазного общества) состоит в том, что он определяет производительный труд как такой труд, который обменивается непосредственно на капитал, т. е. определяет его тем обменом, посредством которого производственные условия труда и стоимость вообще, деньги или товары, впервые только и превращаются в капитал (а труд — в наёмный труд в научном смысле этого слова).
Этим самым абсолютно установлено также, что такое непроизводительный труд. Это — такой труд, который обменивается не на капитал, а непосредственно на доход, т. е. на заработную плату или прибыль (а также, конечно, и на те различные рубрики, которые существуют за счёт прибыли капиталиста, каковы процент и рента). Там, где всякий труд отчасти ещё сам себя оплачивает (как, например, земледельческий труд барщинного крестьянина), отчасти же обменивается непосредственно на доход (как мануфактурный труд в городах Азии), там не существует капитала и наёмного труда в смысле политической экономии буржуазного общества. Эти определения взяты, стало быть, не из вещественной характеристики труда (не из природы его продукта и не из тех определенных свойств, которые присущи труду как конкретному труду), а из определённой общественной формы, из тех общественных производственных отношений, в которых этот труд осуществляется. Актёр, например, и даже клоун, является, в соответствии с этим, производительным работником, если он работает по найму у капиталиста (антрепренёра), которому он возвращает больше труда, чем получает от него в форме заработной платы; между тем мелкий портной, который приходит к капиталисту на дом и чинит ему брюки, создавая для него только потребительную стоимость, является непроизводительным работником. Труд первого обменивается на капитал, труд второго — на доход. Первый род труда создаёт прибавочную стоимость; при втором потребляется доход»¹⁵ .

Смысл текста вроде бы совершенно очевиден. Актёр, работающий на капиталиста в театре, является производительным работником, а портной, шьющий вполне материальные брюки, — непроизводительным, так как капиталист обменивает его рабочую силу не на свой переменный капитал, а на свой доход (то есть на часть прибыли своего предприятия, которую он использует для обеспечения своего личного потребления). Актёр создаёт прибавочную стоимость и обогащает капиталиста, а работа портного несёт для капиталиста лишь расходы и не обогащает его ни на рубль. При этом Маркс прямым текстом пишет, что в определениях производительного и непроизводительного труда важна не вещественная характеристика труда, а определённая общественная форма, те отношения, в которых труд осуществляется.

Однако наши критики обвиняют нас в том, что мы якобы вырываем цитату из контекста. Маркс якобы на самом деле имеет здесь в виду, что есть различие между производительным работником для отдельного капиталиста и производительным работником с точки зрения капиталистического производства. Вот только в самом начале этого фрагмента Маркс написал:

«Производительный труд определяется здесь с точки зрения капиталистического производства»,

— то есть никак не с точки зрения отдельного капиталиста.

В подтверждение своих слов о том, что эта цитата на самом деле говорит о точке зрения отдельного капиталиста, наши критики приводят фрагмент текста, который отстоит от этой цитаты аж на 261 страницу:

«Только буржуазная ограниченность, считающая капиталистические формы производства абсолютными его формами, а следовательно вечными естественными формами производства, может смешивать вопрос о том, что такое производительный труд с точки зрения капитала, с вопросом, какой труд вообще является производительным, или что такое производительный труд вообще; только она может поэтому кичиться, как проявлением особой мудрости, своим ответом, гласящим, что всякий труд, производящий вообще что-либо, имеющий что-либо своим результатом, тем самым есть уже производительный труд»¹⁶ .

Хочется задать лишь единственный вопрос: как из этой цитаты, разнесённой с предыдущей на 261 страницу (даже в томе 49 сочинений Маркса и Энгельса эти две цитаты не стоят рядом), следует то, что в предыдущей цитате Маркс говорил о различии между точкой зрения отдельного капиталиста и класса капиталистов в целом?

Более того, даже в этой последней цитате Маркс не говорит совершенно ничего про точку зрения отдельного капиталиста и капиталистическое производство вообще. Маркс прямо пишет, что буржуазные авторы смешивают понятия производительного труда вообще с понятием производительного труда в капиталистическом обществе. Просим прочитать это медленно и вдумчиво. Маркс обвиняет буржуазных авторов в том, что они делают акцент на конкретных свойствах труда вообще, которые являются общими для всех формаций, так как считают капиталистический способ производства вечно существующим абсолютным способом производства.

Иначе говоря, при рабстве, при феодализме, при капитализме, да даже при социализме человек, готовящий борщ, будет одинаково производительным с точки зрения труда вообще. Его труд ведь что-то производит, в данном случае — борщ. В этом плане его труд одинаково производителен во всех формациях.

Но мы ведём речь о ключевом отличии капиталистического способа производства от всех других. При капитализме мало производить просто суп (потребительную стоимость): необходимо производить стоимость и прибавочную стоимость. Без этого труд не будет производительным с точки зрения капитализма.

Это и есть рассмотрение определённой общественной формы, в которой осуществляется труд. Для капиталистического производства работник, который варит суп для себя, — непроизводительный работник, а если работник варит суп в ресторане, чтобы производить своему капиталисту прибыль, он — производительный работник. Работник становится производительным не из-за материальности (вещественности) его продукта, а из-за определённых общественных отношений, в которые он вступает в процессе производства. Он даёт капиталисту больше нового живого труда, чем капиталист отдаёт ему прошлого труда, заключённого в заработной плате.

Но наши критики как будто не видят всего вышеописанного и продолжают настаивать на том, что это точка зрения отдельного капиталиста. Якобы на самом-то деле работники сферы услуг просто переносят стоимость из других, производительных сфер. Якобы на самом деле, написав «[п]ервый род труда [Труд актёра в театре, приносящем прибыль капиталисту. — Д. П.] создаёт прибавочную стоимость», Маркс имел в виду не производство прибавочной стоимости, а её распределение из производительных сфер. То есть, по мнению наших оппонентов, Маркс хотел тут показать точку зрения отдельного капиталиста.

Нам такая логика, мягко говоря, кажется довольно своеобразной. Во-первых, с точки зрения отдельного капиталиста нет никакой прибавочной стоимости: он видит только прибыль. Во-вторых, Маркс нигде не писал о том, что в данном фрагменте он рассматривает производительный труд с точки зрения отдельного капиталиста. В-третьих, почему бы Марксу было прямо не написать, что труд работников нематериальной сферы производства непроизводительный? Или хотя бы не намекнуть хоть где-нибудь, что они только распределяют произведённую ранее прибавочную стоимость?

Обратите внимание, как недвусмысленно писал Маркс про «отдельных капиталистов», когда рассматривал непроизводительных работников сферы обращения:

«Издержки обращения представляются промышленному капиталу и действительно являются непроизводительными издержками. Купцу они представляются источником его прибыли, которая, — если предположить общую норму прибыли, — находится в соответствии с их величиной. Поэтому расход, который приходится производить на эти издержки обращения, представляется торговому капиталу производительной затратой. Следовательно, и торговый труд, который он покупает, для него — непосредственно производительный труд»¹⁷ .

Маркс подчёркивает, что издержки «представляются источником его прибыли». Не прибавочной стоимости, а прибыли, и не являются, а представляются (т. е. кажутся) капиталисту. При этом буквально в этой же главе Маркс пишет о торговых работниках следующее:

«Но между ним [Торговым работником. — Д. П.] и рабочими, непосредственно занятыми промышленным капиталом, имеется такое же различие, какое существует между промышленным капиталом и торговым капиталом, а потому между промышленным капиталистом и купцом. Так как купец как простой агент обращения не производит ни стоимости, ни прибавочной стоимости (потому что добавочная стоимость, которую он присоединяет к товарам посредством своих издержек, сводится лишь к добавлению ранее существовавшей стоимости, хотя здесь напрашивается вопрос, каким образом он удерживает, сберегает эту стоимость своего постоянного капитала), то и торговые рабочие, занятые у него исполнением таких же функций, не могут непосредственно создавать для него прибавочную стоимость»¹⁸ .

Всё ясно, понятно и недвусмысленно. Торговые работники не являются производительными работниками и не создают ни стоимости, ни прибавочной стоимости ни для кого, даже для своего капиталиста. Но купцу «представляется», что они «для него» производительные работники, так как они «представляются» ему «источником его прибыли».

Теперь перечитайте всё то, что Маркс пишет про работников сферы услуг. Вы увидите, что Маркс прямо называет их производительными работниками и прямо пишет, что они создают прибавочную стоимость.

Далее мы на математических примерах покажем, почему взгляд наших оппонентов на самом деле подменяет теорию Маркса иной теорией, совершенно нелогичной и противоречивой. Пока же остановимся на втором определении производительного труда, данном Адамом Смитом.

Вторая трактовка Адама Смита: «Производительный труд как труд, овеществляющийся в товаре»

Как известно, главный труд Адама Смита «Исследование о природе и причинах богатства народов» был в значительной степени противоречивым. Эта противоречивость, двойственность позиции сохранилась и в определении Смитом производительного труда. Маркс в IV томе «Капитала» рассматривает две трактовки определения Смита. Одна из них правильная, другую же Маркс отбрасывает как ошибочную.

Правильной трактовкой Маркс считает определение производительного труда как труда, обменивающегося на переменный капитал в целях создания прибавочной стоимости. По второй трактовке производительный труд определяется как труд, овеществляющийся в товаре. Эту трактовку Маркс прямо называет неправильной:

«Второй, неправильный взгляд на производительный труд, развиваемый Смитом, до такой степени переплетается с правильным, что оба эти взгляда шаг за шагом следуют друг за другом на протяжении одного и того же отрывка»¹⁹ .

Но почему эта вторая трактовка производительного труда у Адама Смита неправильная?

Дело в том, что часть работников, несмотря на то, что они производят самые что ни на есть вполне материальные товары, могут всё равно оставаться непроизводительными. Самозанятый столяр может производить вполне материальный товар, например, стол. Допустим, стоимость его рабочей силы — 4 золотых рубля, при этом на производство этих 4 рублей требуется 4 часа общественно необходимого рабочего времени. Одновременно с этим производство стола занимает 2 часа общественно необходимого рабочего времени, иначе говоря, стоимость стола составляет 2 золотых рубля. Наш столяр может проработать 4 часа, создав два стола общей стоимостью 4 рубля, продать их и на этом закончить. Таким образом, несмотря на то, что столяр продал вполне материальный товар, он не стал производительным работником для капитала. Он лишь воссоздал стоимость своей рабочей силы, не создав ни капли прибавочной стоимости.

Однако если такой столяр будет заставлять сам себя работать больше, чем 4 часа, то он, как писал Маркс, «подвергается раздваиванию». Он будет одновременно и рабочим, работающим на самого себя, и капиталистом, эксплуатирующим самого себя. Но для наших целей рассмотрение этой ситуации излишне, так как пока мы рассматриваем наиболее чистые абстрактные отношения между субъектами рынка.

Теперь возьмём парикмахера, стоимость рабочей силы которого будет составлять всё те же 4 золотых рубля в день. При этом он работает на владельца парикмахерской. Допустим, такой парикмахер делает одну стрижку за 15 минут, а стоимость стрижки — 25 копеек. При 8-часовом рабочем дне за первые 4 часа парикмахер сделает 16 стрижек стоимостью 4 рубля, а за оставшиеся 4 часа — ещё 16 стрижек стоимостью 4 рубля. Следовательно, за первые 4 часа парикмахер воспроизведёт стоимость своей рабочей силы, за оставшиеся 4 часа — создаст прибавочную стоимость для владельца парикмахерской.

Таким образом, мы видим, что парикмахер, не производя никакого вещественного товара, является производительным работником, в отличие от столяра, который производит вполне вещественный товар — стол.

Маркс отчётливо понимал это, но наши критики — видимо, нет.

Производительный для капиталиста, непроизводительный для покупателя

Ещё один фрагмент текста Маркса, который наши критики почему-то любят приводить в качестве контраргумента, гласит:

«Всякий производительный рабочий есть наёмный рабочий, но отсюда не следует, что всякий наёмный рабочий — производительный рабочий. Когда труд покупается, чтобы быть потреблённым как потребительная стоимость, как услуга, — а не для того, чтобы в качестве живого фактора занять место стоимости переменного капитала и приобщиться к капиталистическому процессу производства, — то в этом случае труд не есть производительный труд, а наёмный рабочий не есть производительный рабочий. Его труд в этом случае потребляется из-за его потребительной стоимости, а не как создающий меновую стоимость, он непроизводителен, он потребляется непроизводительно. Капиталист, стало быть, противостоит ему не как капиталист, не как представитель капитала. Он обменивает на труд свои деньги как доход, а не как капитал. Это потребление конституирует не Д — Т — Д', а Т — Д — Т (последнее — труд, или сама услуга). Деньги здесь функционируют лишь как средство обращения, а не как капитал»²⁰ .

Почему его приводят, нам совершенно неясно. Из отрывка очевидно, что Маркс имеет в виду следующее: труд, который не покупается на переменный капитал, чтобы принести прибыль, а покупается на доход, чтобы получить конкретный полезный эффект, является непроизводительным. Иными словами, Маркс здесь описывает отношения, которые возникают между работником и капиталистом при продаже первым какого-либо товара за исключением рабочей силы, что подразумевает, что в этом случае наёмный работник — непроизводительный. Он здесь совершенно ничего не говорит про сами характеристики труда и тот предмет, в котором он воплощается. Ведь капиталист может вызвать портного, который сделает ему вполне материальные брюки, и это тоже будет услугой в том смысле, в котором её понимал Маркс (то есть капиталист покупает полезный эффект труда портного — брюки).

Приведём пример. Капиталист A заказывает у самозанятого столяра стол для своей новой кухни и платит столяру 2 рубля. Обогатится в таком случае капиталист? Отнюдь нет. Он отдал 2 рубля стоимости в денежном эквиваленте и получил всё те же 2 рубля стоимости, но уже в товарном эквиваленте. Капиталист взял эти 2 рубля из своего дохода, из своей прибавочной стоимости, которую он выжал из своих производительных рабочих. Его рабочие создали товар (Т), капиталист его продал и получил деньги (Д). Часть этих денег он, конечно, снова вложил в производство в виде капитала, но на другую часть, которая составляет его прибыль, он купил себе стол (Т). Это именно та формула Т — Д — Т, которую привёл Маркс в цитате.

Теперь возьмём другого капиталиста Б, владеющего парикмахерской. На свои деньги (Д) он приобретает рабочую силу парикмахера (Т), чтобы тот оказывал услуги другим людям не в течение 4 часов, воспроизводя просто стоимость своей рабочей силы, а в течение 8 часов, увеличивая тем самым капитал (Д'). Получается формула производительного капитала Д — Т — Д'.

При этом мы видим, что и столяр, и парикмахер — наёмные работники²¹ . Однако столяр является непроизводительным работником, а парикмахер — производительным. Труд первого покупается на доход, при этом капиталиста А волнует именно потребительная стоимость, в которой воплощается этот труд. Во втором же случае рабочая сила обменивается на переменный капитал капиталиста Б, чтобы труд создал меновую стоимость, превышающую по размеру первоначальный переменный капитал.

Далее Маркс пишет:

«При капиталистическом производстве становится абсолютным [правилом], с одной стороны, производство продуктов как товаров, с другой стороны, форма труда как наёмного труда. Масса функций и родов деятельности, которые были окружены ореолом святости, считались самоцелью, выполнялись даром или оплачивались окольными путями (как все специалисты, врачи, адвокаты и т. д. в Англии, где адвокат и врач не могли или не могут предъявлять иск относительно оплаты), превращаются, с одной стороны, непосредственно в наёмных рабочих, как бы различно ни было содержание и оплата этих функций. С другой стороны, они подпадают — их оценка, цена этой различной деятельности от проститутки до короля — под те же законы, которые определяют цену наёмного труда. Подробное рассмотрение этого последнего пункта относится не сюда, а к специальному разделу о наёмном труде и заработной плате. Тот факт, что с развитием капиталистического производства все услуги превращаются в наемный труд, а все люди, оказывающие их, превращаются в наёмных рабочих, следовательно, имеют этот общий с производительными рабочими характер, тем более даёт повод к смешению тех и других, что это есть факт, характеризующий капиталистическое производство и созданный им самим. С другой стороны, оно даёт апологетам повод превращать производительного рабочего — на том основании, что он наёмный рабочий, — в рабочего, который обменивает на деньги только свои услуги (т. е. свой труд как потребительную стоимость). Таким путем счастливо обходят differentia specifica [специфическое отличие] этого „производительного рабочего“ и капиталистического производства как производства прибавочной стоимости, как процесса самовозрастания капитала, к которому лишь живой труд присоединяется как исполнитель. Солдат — наёмный рабочий, наёмник, но из этого не следует, что он производительный рабочий»²² .

Маркс здесь не говорит о том, что врачи ни при каких условиях не могут быть производительными работниками. Он критикует тех, кто относит врачей к производительным работникам только на том основании, что они наёмные рабочие.

Апологеты капитализма (и более раннего по отношению к капитализму феодализма) могли, используя этот критерий, назвать наёмным рабочим даже короля: ведь он нанимается народом для служения Родине и Богу, а значит, он тоже производительный работник! При этом очевидно, что рабочая сила короля (если, конечно, так можно выразиться) не обменивается на переменный капитал капиталиста, чтобы принести ему прибыль. Точно так же и услуги врача, которые капиталист заказывает для себя, оплачиваются из дохода капиталиста, а не обмениваются на его переменный капитал. Однако если капиталист владеет частной клиникой и нанимает врача на работу, то он обменивает его рабочую силу на переменный капитал, а значит, в данных производственных отношениях врач — производительный работник.

Раньше врачи, учителя, парикмахеры не были пролетариями, а так или иначе получали средства к существованию непосредственно в награду за услуги, производимые ими. С установлением капиталистического способа производства же они постепенно стали вынуждены зарабатывать на жизнь продажей своей рабочей силы. Но даже теперь их рабочая сила не всегда подчинена капиталу: в целом ряде случаев она осталась и реально, и формально независимой от него (самый простой пример - бюджетная сфера). Поэтому, несмотря на то, что в итоге все они стали наёмными работниками, не все из них стали производительными наёмными работниками.

До сих пор мы можем встретить индивидуальных репетиторов, самозанятых музыкантов или частнопрактикующих врачей, которые работают на себя, а значит, не производят прибавочную стоимость для капиталиста. В XIX веке практически все представители этих профессий были вне поля зрения капитала. Маркс видел лишь самые зачатки коммерческих школ и театров, а врачи в то время даже не могли «предъявлять иск относительно оплаты». Естественно, ни о каком подчинении врачей капиталу в то время речи идти ещё не могло. Но это не отменяло тот факт, что все представители этих профессий уже тогда превращались в наёмных работников.

«Ни один человек не покупает врачебных или юридических „услуг“ в качестве средства превращения израсходованных этим путём денег в капитал»²³ .

Однако Маркс на тот момент не знал, что пройдёт не так уж много времени — и владельцы частных клиник будут с успехом покупать врачебную рабочую силу, чтобы превращать свои деньги в капитал.

Подводя промежуточный итог, Маркс писал:

«Из предыдущего изложения следует, что быть производительным трудом есть назначение труда, которое само по себе абсолютно ничего общего не имеет с определённым содержанием труда, с его особой полезностью, или своеобразной потребительной стоимостью, в которой он выражается.
Поэтому труд одного и того же содержания может быть производительным и непроизводительным.
Например, Мильтон, написавший „Потерянный рай“, был непроизводительным работником. Наоборот, писатель, работающий для своего книготорговца на фабричный манер, является производительным работником. Мильтон создавал „Потерянный рай“ с той же необходимостью, с какой шелковичный червь производит шёлк. Это было действенное проявление его натуры. Потом он продал своё произведение за 5 ф. ст. и таким образом стал продавцом товара. А лейпцигский литератор-пролетарий, фабрикующий по указке своего издателя те или иные книги (например, руководства по политической экономии), является производительным работником, так как его производство с самого начала подчинено капиталу и совершается только для увеличения стоимости этого капитала. Певица, продающая свое пение на свой риск и страх, — непроизводительный работник. Но та же самая певица, приглашенная антрепренёром, который, чтобы загребать деньги, заставляет её петь, — производительный работник, ибо она производит капитал. Учитель, обучающий других, — непроизводительный работник. Но учитель, который занят в учебном заведении вместе с другими как наёмный работник, чтобы своим трудом увеличивать деньги владельца этого заведения, торгующего знаниями, — производительный работник. Тем не менее большинство этих видов труда, если рассматривать их со стороны формы, едва формально подчинены капиталу; они принадлежат к переходным формам»²⁴ .

Маркс особо подчёркивал, что все эти виды труда в его время едва формально подчинены капиталу и принадлежат к переходным формам. Но времена изменились, и теперь все эти виды труда в значительной степени подчинились капиталу.

Предвосхищая критику наших оппонентов, мы приведём текст Маркса, следующий буквально сразу за предыдущим фрагментом:

«В целом те работы, которые могут быть потреблены лишь как услуги и не могут быть превращены в отделимые от рабочих и, стало быть, в продукты, существующие вне их как самостоятельные товары, но которые все же могут непосредственно капиталистически эксплуатироваться, составляют ничтожную величину по сравнению с массой товаров капиталистического производства. Поэтому их следует оставить совершенно в стороне и рассмотреть лишь при исследовании наемного труда, в разделе о том наемном труде, который не является производительным трудом»²⁵ .

Естественно, наши критики ухватятся за то, что Маркс написал: следует рассмотреть эти виды труда в разделе о наёмном труде, который не является производительным трудом. Но, опять же, очевидно, что Маркс сделал это по той причине, что они, во-первых, в то время даже формально едва были подчинены капиталу, во-вторых, составляли ничтожную величину по сравнению с другими товарами.

Но допустим, что, как хотят представить дело наши критики, только э́тот фрагмент текста справедлив, а всё, что было до этого, — «на самом деле» не то, что Маркс хотел сказать. Допустим, выше он просто показывал точку зрения отдельного капиталиста. Что ж, тогда мы обнаруживаем в теории Маркса колоссальные внутренние противоречия, о которых мы расскажем в следующей главе.

Математическая иллюстрация производительности сферы услуг

Мы начинали с того, что скрупулёзно, термин за термином, разбирались в том, что хотел сказать Маркс. Со стороны может показаться, что «Капитал» — совершенно непонятная книга, содержащая тонны текста, который сам себе противоречит, а следовательно, написанное в нём не может считаться наукой. Такие обвинения мы часто слышим от различных представителей экономического мейнстрима, особенно от приверженцев правых идей. И действительно: из-за того, что марксисты не могут между собой договориться даже о таких терминах, как «товар», наша теория вызывает у многих небезосновательное отторжение.

Однако наши оппоненты из правого лагеря забывают упомянуть, что точно такие же проблемы имеются и в мейнстриме. Ведь невозможно абсолютно всё уместить в математической формуле: всегда должны быть предпосылки, оговариваемые словами. И ладно экономика: даже такая точная наука, как физика, допускает различные трактовки тех или иных явлений, оставаясь при этом точной.

Возвращаясь к марксизму, следует сказать, что марксисты сами кидают кость своим критикам. Для адекватного восприятия текста «Капитала» необходимы сильная философская подготовка и понимание основных категорий диалектического материализма. Также важно при этом сохранять здравый смысл и, погружаясь в самые глубины теории, не отрываться от реальности. При этом мало знать текст «Капитала»: необходимо находить логические связи между категориями, проверять их на предмет противоречий между собой, а также обращать внимание на то, как всё описанное Марксом проявляется в реальной экономике. Для этого иногда бывает весьма полезна математическая иллюстрация.

Мы уже давали очень простые математические выкладки в нашей предыдущей статье «Физиократы XXI века». Но, видимо, даже они оказались слишком сложны для некоторых наших оппонентов, поэтому мы дадим им ещё один шанс: попытаемся упростить дело настолько, насколько это возможно. Хотя дальнейшее чтение всё равно потребует от читателя некоторого напряжения мысли.

Для начала полностью отвлечёмся от постоянного капитала и будем исследовать только переменный капитал и прибавочную стоимость. При этом допустим, что норма прибавочной стоимости во всех производительных секторах экономики равняется 100%. Допустим также, что один час общественно необходимого рабочего времени воплощается в одном золотом рубле; стоимость рабочей силы одного рабочего равняется 4 рублям (4 часа), а рабочий день во всех отраслях составляет 8 часов.

Рассмотрим несколько разновидностей капитала. Пусть капитал М является совокупным переменным капиталом, производящим только вещественные потребительские товары (сектора, производящие средства производства, мы полностью оставляем в стороне, так как не рассматриваем постоянный капитал); капитал У — совокупным переменным капиталом, производящим только услуги; капитал Б — совокупным денежным капиталом банкиров; капитал Т — совокупным торговым капиталом торговцев. Пусть всё производство идёт в течение одного дня, при этом время обращения равняется нулю.

Случай 1. Существует только промышленный капитал М

Представим для начала, что всё общество представлено только капиталом М, при этом и капиталисты М, и их рабочие потребляют только товар М, а общественно необходимое рабочее время для создания единицы товара М — 1 час.

Капиталисты М нанимают 100 рабочих. За 8-часовой рабочий день эти рабочие производят 400 рублей новой стоимости, воспроизводящей стоимость их рабочей силы, и 400 рублей новой прибавочной стоимости. Таким образом, стоимость товара капиталистов М будет V + M = 400 + 400 = 800 рублей, а всего будет произведено 800 единиц товара. Из них 400 единиц товара стоимостью 400 рублей купят для своего личного потребления рабочие, а оставшиеся 400 единиц товара стоимостью 400 рублей достанутся капиталистам М как их прибавочный продукт.

Случай 2. Капиталисты М используют ссудный капитал Б

Теперь представим, что капиталисты М используют не свой собственный капитал, а капитал капиталиста Б. При этом капиталист Б даёт капиталистам М на день 400 рублей под 10 % (в данном примере мы оставляем в стороне то, как формируется высота ставки процента, это отдельный предмет исследования). Рассмотрим, что будет в таком случае.

Получив кредит в 400 рублей, капиталисты М точно так же, как и в первом случае, нанимают 100 рабочих. Точно также продукт 8-часового дня составит 800 единиц товара стоимостью V + M = 400 + 400 = 800 рублей. Из них аналогично первому случаю 400 единиц товара стоимостью 400 рублей купят для своего личного потребления рабочие, однако оставшиеся 400 единиц товара стоимостью 400 рублей капиталисты не могут потребить полностью. 10 % прибыли они должны в виде процента выплатить капиталисту Б.

Естественно, в реальной экономике всегда идёт выплата процента в денежной форме. Но так как в данном случае мы рассматриваем простое воспроизводство, в котором весь доход потребляется непроизводительно и не накапливается, это значит, что все полученные деньги с процента капиталист Б потратит на приобретение товаров М. Поэтому в итоге из 400 товаров М стоимостью 400 рублей капиталисты М должны будут отдать капиталисту Б в виде процента 40 единиц товара М стоимостью 40 рублей плюс 400 рублей, которые они получили изначально в качестве кредита.

Таким образом, мы видим, что у капиталистов М осталось лишь 360 единиц товара М стоимостью 360 рублей. При этом капиталист Б получил 40 единиц товара М стоимостью 40 рублей и обратно свои 400 рублей. Иначе говоря, появление в экономике непроизводительного капитала привело к тому, что производительные капиталисты М не могут полностью потребить продукт, произведённый на их предприятиях. Часть их прибавочной стоимости перетекает в руки непроизводительной части общества — к банкирам.

Случай 3. Товарно-торговый капитал Т как посредник между промышленниками и потребителями

Рассмотрим теперь торговый капитал Т.

Вернёмся к случаю 1 и продукту стоимостью V + M = 400 + 400 = 800 рублей. Так как мы рассматриваем гипотетическую ситуацию, когда нет постоянного капитала, то в данном случае дневная общая норма прибыли будет равняться дневной норме прибавочной стоимости, или 100 %. Допустим, что по каким-то причинам капиталистам М стало гораздо легче вести сбыт продукции, прибегая к помощи торговцев (причины этого см. в III томе «Капитала», в главах XVII—XVIII). Представим, что к производительному капиталу добавляется торговый капитал Т размером в 100 рублей, при этом торговец нанимает двух работников (зарплата каждого по 4 рубля), а на 92 рубля он покупает продукцию у капиталистов М. В этом случае совокупный капитал будет равен 500 рублям, а дневная общая норма прибыли p′_общ = 400 ÷ (400 + 100) ⋅ 100 % = 80 %.

После установления общей нормы прибыли прибыль капиталистов М будет 400 ⋅ 0,8 = 320 рублей в день, а прибыль капиталиста Т — 100 ⋅ 0,8 = 80. При этом отпускная оптовая цена товаров, по которой капиталисты М продают капиталистам Т, будет 400 + 400 ⋅ 0,8 = 720 рублей, а отпускная розничная цена товаров, по которой капиталист Т продаёт товары потребителям, — 800 рублей. За исследуемый день промышленный капитал сделал лишь один оборот, но за этот же день 92 рубля, на которые капиталист Т покупал товары, обернулись 720 ÷ 92 = 7,83 раза, а 8 рублей, ушедшие на заработную плату, — один раз (есть существенная разница между оборотом торгового капитала и оборотом промышленного капитала, но в данном случае мы не исследуем это подробно).

Таким образом, 800 единиц продукции стоимостью 800 рублей капиталисты М продали капиталисту Т по цене 720 рублей. В свою очередь товар, приобретённый по цене 720 рублей, капиталист Т продал конечным потребителям за 800 рублей. Если рассматривать распределение продукта между различными участниками рынка, мы увидим следующее. Рабочие капиталистов М, как и в первом случае, купили 400 единиц товаров на 400 рублей, но уже у торговца, а не непосредственно у капиталистов М. При этом сам капиталист Т купил эти 400 единиц товаров за 360 рублей. Рабочие капиталиста Т на 8 рублей заработной платы купили себе у собственного работодателя 8 единиц товаров, но сам капиталист Т прежде купил эти 8 единиц товаров за 7 рублей 20 копеек.

Обратим внимание на капиталистов. Теперь капиталисты М могут купить лишь 320 единиц товаров за 320 рублей, а не 400 единиц товаров за 400 рублей, как они делали в первом случае. Капиталист Т, в свою очередь, на конец обмена имеет на руках всего 72 единицы (!) продукции М, так как 8 единиц товаров у него купили на 8 рублей его же рабочие.

Здесь мы столкнулись с затруднением, так как на руках капиталиста Т остаётся всего лишь 72 единицы продукции стоимостью 72 рубля, хотя предполагалось, что должно быть 80 единиц продукции стоимостью 80 рублей. Об этом затруднении писал Маркс, когда рассматривал особенности функционирования переменного капитала купца (см. III том «Капитала», глава XVII²⁶ ).

На самом деле разгадка кроется в следующем. При определённых размерах своей торговой компании торговец может самостоятельно покупать и продавать товары, а его капитал полностью расходуется лишь на покупку товаров у промышленных капиталистов. С увеличением размера фирмы сам он уже не справляется с потоком товаров и вынужден нанимать в штат сотрудников, которые будут брать часть функций на себя. Однако одновременно с этим появляются непроизводительные издержки в виде переменного капитала торговца. Без этих издержек его капитал в таких масштабах функционировать не может. При этом сами торговые рабочие не могут создавать ни рубля новой стоимости, так как находятся в сфере обращения.

С появлением этих работников происходит повышение величины общественного капитала, но так как эти работники непроизводительны, происходит понижение общей нормы прибыли. В нашем примере, если бы купцу не требовалась помощь двух рабочих (переменный капитал 8 рублей), то его бы капитал составил бы только 92 рубля, который он бы тратил только на покупку товаров М. Тогда общая норма прибыли была выше и составила бы 400 ÷ (400 + 92) ⋅ 100% = 81,3%, а, следовательно, промышленники продавали бы торговцу свои товары по более высокой цене. Дополнительный переменный капитал, оплачивающий рабочую силу непроизводительных работников, создаёт такую ситуацию, при которой торговец приобретает товары по более низким ценам и может вести бизнес в более крупном масштабе. При этом даже несмотря на то, что торговец получает на руки лишь 72 единицы продукции, на самом деле он продаёт полностью все 800 единиц продукции за 800 рублей. Иначе говоря, торговый капиталист, имея на руках всего 100 рублей, покупает у промышленника 800 единиц товаров за 720 рублей, но продаёт их за 800 рублей, выигрывая на этом 80 рублей прибыли в деньгах. При этом в эти 80 рублей прибыли входит та часть, которая имеет своё происхождение из покупки самими работниками торговца его товаров на 8 рублей, которые он купил за 7 рублей 20 копеек.

Таким образом, дневная общая норма прибыли и у промышленных капиталистов М, и у торгового капиталиста Т равна 80%: на каждые 100 единиц своего капитала они получают по 80 единиц прибыли.

Из рассмотренных трёх ситуаций видно, что полностью прибавочную стоимость капиталисты М могут присвоить лишь в первом случае. Во втором случае часть прибавочной стоимости в виде процента перетекает к владельцу ссудного капитала, в третьем — часть прибавочной стоимости в виде торговой прибыли перетекает к торговому капиталисту Т и его рабочим в виде заработной платы. Таким образом, в двух последних случаях в распоряжение капиталистов М поступает меньшее количество прибавочной стоимости. При этом никакое повышение эксплуатации торговых работников капиталистом Т не может повысить общее количество прибавочной стоимости в обществе. Её как было 400 рублей, так и осталось столько же. Некоторые могли бы предложить купцу поднять цену товара выше стоимости. Но и это не выход, так как в данном случае часть его товара осталась бы не проданной, так как у его покупателей не нашлось бы средств, чтобы оплатить весь необходимый им товар.

Исходя из этого, очевидно, что лишь повышение степени эксплуатации производительных работников капиталистов М увеличит количество прибавочной стоимости, создаваемой в обществе. Если, например, рабочий день вместо 8 часов станет 10 часов, то вместо 400 рублей стоимости, заключённой в 400 единиц продукции, рабочие будут создавать уже 600 рублей стоимости, заключённой в 600 единицах продукции.

После рассмотрения трёх основных случаев мы наконец-то можем перейти к сфере услуг.

Случай 4. Производительная сфера услуг

Чтобы лишние детали не затрудняли понимание, представим, что существуют только равновеликие капиталы капиталистов М и капиталистов У. При этом пусть общественно необходимое рабочее время для создания единицы товара М будет 1 час, а для оказания одной услуги У — 2 часа. Как и в предыдущих случаях, капитал М будет равен 400V, таким же будет и капитал У. Предположим, что как капиталисты, так и рабочие потребляют не только продукт М, но и услуги У в равной стоимостной пропорции 1:1, или, если смотреть с точки зрения потребительной стоимости, каждый участник рынка потребляет две единицы товара М и одну услугу У.

При норме прибавочной стоимости в 100% за 8-часовой рабочий день стоимость товаров обоих капиталов будет:

Если смотреть на продукт с точки зрения потребительной стоимости, то капитал М произвёл 800 единиц товаров М, а капитал У — 400 услуг.

Общественный продукт будет распределяться следующим образом.

Рабочие М, получив 400 рублей, 200 тратят на покупку 200 единиц товаров М, оставшиеся 200 рублей — на покупку 100 услуг У. Аналогично рабочие У, получив 400 рублей, 200 тратят на покупку 200 единиц товаров М, оставшиеся 200 рублей — на покупку 100 услуг У.

Капиталисты М получают 400 единиц товаров М стоимостью 400 рублей безвозмездно от рабочих как прибавочный продукт. 200 единиц товаров стоимостью 200 рублей они потребляют сами, 200 единиц товаров они продают капиталистам У, получая от них 100 единиц услуг У.

В свою очередь, капиталисты У 100 единиц услуг стоимостью 200 рублей получают безвозмездно от своих рабочих как прибавочный продукт. Оставшиеся 100 услуг стоимостью 200 рублей они обменивают на 200 единиц товаров такой же стоимости у капиталистов М.

Само собой разумеется, что все операции обмена как капиталисты, так и рабочие осуществляют посредством денег. При этом сами меновые операции могут протекать в различное время. Например, капиталист М может купить услугу утром, а капиталист У, получивший за оказанную услугу 2 рубля, купить 2 товара М лишь вечером.

Таким образом, весь рабочий класс получил 400 единиц товаров М стоимостью 400 рублей и 200 единиц услуг У стоимостью 400 рублей. Капиталисты М и У получили 400 единиц товаров М стоимостью 400 рублей и 200 единиц услуг У стоимостью 400 рублей безвозмездно благодаря эксплуатации рабочего класса.

Норма прибавочной стоимости у каждого капиталиста 100%, каждый из них получил прибыль в 400 рублей, которую полностью непроизводительно потребил. Никакого снижения нормы прибыли или переноса прибавочной стоимости, как во втором и третьем случаях, не произошло.

Что будет, если произойдёт увеличение рабочего дня одновременно на предприятиях М и У? В данном случае капиталисты М и У получат большее количество прибавочной стоимости.

Если же по какой-то причине рабочий день увеличится только у М, то будет наблюдаться локальное перепроизводство в данной отрасли. Если оно не покроется повышенным спросом со стороны самих капиталистов М, то им придётся снижать продажную цену товаров М, чтобы капиталисты У смогли приобрести большее количество товара М. Аналогичная ситуация будет в том случае, если увеличится рабочий день только на предприятиях У.

Таким образом, мы можем заключить, что сфера услуг является точно такой же производительной сферой, рабочие которой точно так же, как и рабочие промышленных предприятий, производят стоимость и прибавочную стоимость. При этом сбалансированное равновесное увеличение эксплуатации рабочих как «вещественного», так и «нематериального» производств приводит к тому, что в распоряжение капиталистов обоих производств поступает большее количество «материальных» и «нематериальных» товаров. Это означает общее увеличение прибавочной стоимости, чего не происходит, если увеличивается количество непроизводительных работников и непроизводительного капитала.

Более того, появление сферы услуг привело к тому, что теперь эксплуатируется большее количество производительных работников. Это, в свою очередь, позволяет всему классу капиталистов извлекать большее количество прибавочной стоимости. Если в первом случае её было всего 400 рублей, и она заключалась только в 400 единицах товаров М, то теперь прибавочная стоимость увеличилась до 800 рублей, и заключается она теперь в 400 единицах товаров М и 200 единицах услуг.

Контраргументы наших оппонентов, что для развития сферы услуг требуется вначале развитие промышленности, нисколько не опровергают производительность данной сферы. Для развития самой промышленности требуется вначале развитие сельского хозяйства, без которого ни о какой крупной промышленности речи идти не может. Данный аргумент является лишь повторением физиократической догмы, перенесённой на промышленное производство.

Случай 5. Непроизводительная сфера услуг

Предполагая, что работники сферы услуг не производят стоимости, наши оппоненты первым же делом сталкиваются с проблемами образования цен услуг. Когда речь идёт об обычных товарах, их цена всегда имеет основание, от которого она может отклоняться выше или ниже. Даже с учётом того, что в реальной рыночной экономике цены большинства товаров колеблются не вокруг стоимости, а вокруг цены производства, сами цены производства имеют своё основание в определённой величине стоимости, заключённой в том или ином товаре. Поэтому, откинув полностью категорию стоимости для услуг, мы не сможем объяснить, почему рыночная цена услуги колеблется вокруг того или иного значения. Почему, например, цена мужской стрижки машинкой «под ноль» будет колебаться около 100 рублей, а цена женской стрижки более дешёвыми, чем машинка, ножницами, будет колебаться около 500 рублей? Конечно, есть большой соблазн сказать, что на создание женской стрижки уходит большее количество труда. Но мы же откинули категорию стоимости для услуг!

Естественно, оппоненты могут нам возразить, что, например, земельные участки могут иметь цену, но не имеют стоимости. Но это будет лишь поверхностным пониманием теории Маркса: у него прописан чёткий механизм ценообразования на такие товары, и стоимость имеет в нём первостепенное значение.

Земельная собственность не даёт выравниваться прибыли между сельским хозяйством и промышленностью, что поднимает рыночную цену на сельскохозяйственную продукцию выше цены производства. Однако эту разницу между рыночной ценой и ценой производства собственник земли забирает себе в виде ренты.

При этом цена земли рассчитывается следующим образом. К примеру, если земля приносит землевладельцу 100 рублей каждый год, а средняя процентная ставка равна 10%, то цена этой земли рассматривается землевладельцем как процент на капитал в 1000 рублей.

Однако если по каким-то причинам в сельском хозяйстве начинает применяться меньше труда и капитала, то прибавочной стоимости становится также меньше. Это ведёт к тому, что разница между рыночной ценой и ценой производства сельскохозяйственной продукции становится меньше, что приводит к падению величины ренты. Если ставка процента осталась прежней, то цена земли понизится.

С другой стороны, если идёт падение нормы прибыли в промышленности, например, из-за увеличения органического состава капитала, что приводит к падению ставки процента, то при неизменном уровне прибавочной стоимости, доставляемой сельским хозяйством, произойдёт повышение цены на землю (тема ренты — одна из сложных, подробности см. в нашей работе «Надуманные противоречия марксистской теории земельной ренты»²⁷ и III том «Капитала», отдел 6).

Что касается самой ставки процента, то и она имеет прямое отношение к количеству производимой прибавочной стоимости. Если соотношение прибавочной стоимости к совокупному капиталу увеличивается, то увеличивается норма прибыли, а вслед за ней и ставка процента.

Ценообразование на услуги не имеет ничего общего ни с рентным механизмом, ни с механизмом извлечения процента. При этом в комментариях к нашей последней статье некоторые критики напрямую признавали, что капитал сферы услуг — не ссудный капитал и что он не использует рентный механизм. Однако это означает, что цена услуги должна устанавливаться каким-то иным образом, который наши оппоненты привести не могут. Иначе говоря, наши критики голословно заявляют, что услуги не имеют стоимости, но механизм образования прибыли и ценообразования у капиталистов сферы услуг хотя бы в общих чертах обрисовать отказываются. Некоторые из них просто ограничиваются пустыми фразами, что капитал сферы услуг работает и не в производстве, и не в обращении. Это, конечно, могло бы быть открытием, но каков механизм переноса стоимости? Без него это лишь пустые слова.

Раз наши критики не могут предложить внятного механизма переноса прибавочной стоимости из производительной сферы в сферу услуг, мы попытаемся сделать это за них. На наш взгляд, наиболее вероятным механизмом переноса прибавочной стоимости может быть механизм образования цены производства на основании выравнивания норм прибыли между различными сферами применения капиталов. Насколько корректно применение термина «цена производства» к услугам, которые, согласно нашим оппонентам, даже не находятся в сфере производства, нас пока не волнует, так как лучшего механизма ценообразования мы предложить не можем.

Исходя из того, что сфера услуг не производит ни рубля новой стоимости, мы должны предположить, что и работники сферы услуг не производят ни стоимости, ни прибавочной стоимости. Но, даже несмотря на это, их рабочая сила, как и всякий другой товар, имеет стоимость независимо от того, производит ли она сама новую стоимость или нет. Стоимость рабочей силы этих непроизводительных работников так же, как и для производительных работников, определяется необходимым рабочим временем производства предметов их потребления.

Допустим, что рабочие и капиталисты потребляют товары М и услуги У в точно такой же пропорции, как и в предыдущем случае. Никаких изменений в стоимости товара производительного капитала М мы не увидим, он всё тот же — 400V + 400M = 800 рублей. Основные изменения коснутся капиталистов У. Их капитал всё тот же 400V. Но на выходе они имеют товар нулевой стоимости. Почему нулевой, а не хотя бы 400 рублей? Это связано с тем, что рабочие своим трудом не переносят стоимость своей рабочей силы на товар (они переносят только стоимость постоянного капитала), а создают новую стоимость. То есть если стоимость производительного работника 4 рубля, то он потребляет 4 рубля уже существующей в обществе стоимости в виде предметов потребления (а в потреблении она уничтожается), но своим новым трудом создаёт новую стоимость, превышающую стоимость его рабочей силы. Одна часть этой новой стоимости возмещает старую стоимость, другая часть представляет собой прибавочную стоимость.

Если же, как думают наши критики, услуга не имеет стоимости, а сами работники сферы услуг не создают ни рубля новой стоимости, то стоимость итогового продукта общества будет следующей:

Итого в экономике произведено всего 800 рублей новой стоимости, а не 1600, как в предыдущем случае, когда сфера услуг признавалась производительной сферой.

Однако если мы посмотрим на количество потребительных стоимостей, то товаров М будет произведено 800 единиц (стоимостью 800 рублей), а количество услуг будет 400 (стоимостью 0 рублей). При этом капиталисты У затратили 400 рублей на покупку рабочей силы.

Рассчитаем общую норму прибыли. Совокупный капитал равен 400 + 400 = 800, прибавочная стоимость равняется 400 рублям. Тогда общая норма прибыли будет p’_общ = 400 ÷ (400 + 400) ⋅ 100 % = 50%. Согласно третьему тому «Капитала», должно произойти выравнивание прибылей с установлением цены производства. Прибыль рассчитывается по формуле p = К ⋅ p’_общ, а цена производства PP = K + К ⋅ p’_общ, где К — это издержки капиталиста, или вложенный капитал.

Прибыли капиталистов М и У одинаковы и равны p = 400 ⋅ 0,5 = 200 рублей. При этом цены производства товаров М и услуг У также будут одинаковы: PP = 400 + 400 ⋅ 0,5 = 600.

Исходя из полученных данных, мы видим, что сумма цен товаров и услуг 600(М) + 600(У) = 1200 рублей, хотя совокупная стоимость, произведённая в обществе, всего 800 рублей. Иначе говоря, получается ситуация, в которой сумма цен не равна совокупной стоимости! А это невозможно, так как равенство суммы цен и всей стоимости совокупного продукта капиталистического общества должно всегда выполняться.

На этом противоречия не заканчиваются. Теперь цена производства единицы товара М равняется 600 ÷ 800 = 0,75 рубля, а одной услуги У — 1,5 рубля. То есть цены, по которым покупают товары и услуги участники рынка, по сравнению с предыдущим случаем понизились. Посмотрим, как будет происходить обмен в новых условиях.

Рабочие М и У получили по 400 рублей зарплаты (всего 800 рублей). Половину они тратят на покупку товаров М, половину на услуги У. Тогда на 400 рублей рабочие купят 400 ÷ 0,75 = 533 ⅓ единиц товаров М, на оставшиеся 400 рублей — 400 ÷ 1,5 = 266 ⅔ услуг У. Напомним, в предыдущем случае все рабочие на свою зарплату могли купить только 400 единиц товаров М и 200 единиц услуг У. Таким образом, если капитал У становится непроизводительным, то возникает такая ситуация, что рабочие могут приобрести одновременно как больше товаров М, так и больше услуг У. То есть их жизнь становится лучше, следовательно, эксплуатация снижается.

В свою очередь, по сравнению с предыдущим случаем резко ухудшается благосостояние всех капиталистов М и У. Теперь они могут приобрести только 200 ÷ 0,75 = 266 ⅔ единиц товаров М и 200 ÷ 1,5 = 133 ⅓ услуг У. В предыдущем случае они получали 400 единиц товаров М стоимостью 400 рублей и 200 единиц услуг У.

Таким образом, если наши оппоненты правы, то появление сферы услуг приводит к резкому улучшению жизни рабочего класса с одновременным ухудшением жизни капиталистов. При этом очевидно, что резкое уменьшение промышленной прибыли также будет понижать уровень процентной ставки и величину торговой прибыли. Поэтому от появления непроизводительной сферы услуг будут страдать абсолютно все капиталисты, а все рабочие, даже производительные, наоборот, будут чувствовать себя гораздо лучше.

Очень странно, что эту гипотезу до сих пор не взяла на вооружение буржуазная пропаганда. Ведь, согласно получившимся результатам, развитие сферы услуг облегчает муки пролетариата, одновременно нанося вред капиталистам. Останется только в Африке и Азии развить сферу услуг — и настанет рай для рабочих и суровые будни для капиталистов по всему миру.

Вернёмся к тому, что сумма цен на товары и услуги в случае непроизводительной сферы услуг значительно превышает количество совокупной стоимости, произведённой в обществе. В нашем случае сумма цен 1200 рублей, а совокупная стоимость всего 800 рублей. Наши оппоненты могли бы единственным образом исправить это очевидное противоречие: они были бы вынуждены признать, что рабочие сферы услуг создают хотя бы 400 рублей новой стоимости. Тогда продукт сферы услуг будет стоить 400 рублей, а следовательно, стоимость совокупного продукта будет равняться сумме цен 800(М) + 400(У) = 1200. Однако это будет слишком произвольным допущением. Если они признают, что работники сферы услуг всё-таки производят какую-то стоимость, то почему же они тогда не производят прибавочную стоимость? В таком случае вся логика «Капитала» рушится полностью, и мы имеем лишь набор произвольных допущений, призванных заткнуть возникающие дыры в теории.

Действительно, разнообразие и количество потребительных стоимостей за прошедший век, находящихся в руках и рабочих, и капиталистов, существенно увеличилось. Повышение разнообразия потребительных стоимостей и вправду в том числе связано с появлением сферы услуг. Но основную роль в увеличении количества потребительных стоимостей в руках рабочих сыграло именно увеличение производительности труда и борьба рабочего класса.

Наша простейшая модель экономики не может отразить роль увеличения производительности труда, так как мы не рассматривали постоянный капитал. Однако очевидно, что увеличение производительности труда в различных секторах экономики приводит к тому, что часть рабочих теряют работу, образуя резервную армию, которая направляется на работу к капиталистам сферы услуг. Развитие этой сферы, в свою очередь, повышает разнообразие товаров, которые потребляются всеми классами общества. Естественно, экономисты наблюдают подобные изменения в экономике и даже находят положительную связь между развитием сферы услуг и увеличением дохода на душу населения²⁸ . К сожалению, несмотря на важность подобных эмпирических работ, они не показывают глубинные причины и механизмы, которые приводят к улучшению жизни всех слоёв населения, так как мейнстрим давно отказался от категории «стоимость».

Поэтому вернёмся к нашим простым моделям. Сравнение случая 1 со случаями 4 и 5 показывает, что в случаях 4 и 5 действительно повышалось разнообразие потребительных стоимостей в руках рабочих и капиталистов. Однако в реальной жизни мы не наблюдаем никакого ухудшения жизни класса капиталистов как целого, что следовало бы из случая 5, в котором сфера услуг рассматривается как непроизводительная сфера. На самом деле происходит колоссальное увеличение неравенства с непомерным ростом богатства класса капиталистов. Эмпирические данные убедительно свидетельствуют о том, что даже в самых развитых экономиках мира, в которых доля сферы услуг в экономике наибольшая и продолжает увеличиваться, отмечается неуклонный рост экономического неравенства²⁹ . Именно эта ситуация полностью отражена в случае 4, в котором сфера услуг признана производительной сферой. Остаётся добавить только рост доли постоянного капитала с увеличением производительности в различных сферах производства — и мы получим упрощённую модель реальной рыночной экономики.

Таким образом, вопреки всем аргументам наших критиков, нам следует признать сферу услуг производительной сферой, а самих работников, занятых «нематериальным» производством, — производительными работниками.

Заключение

В нашей работе мы показали: если воспринимать текст «Капитала» как единое целое, делая поправку на то, что он был написан в XIX веке, становится очевидным, что Маркс недвусмысленно относил работников «нематериальной» сферы производства, или сферы услуг в современном смысле, к производительным работникам.

Более того, простое математическое моделирование показало: в отличие от роста банковского или торгового капитала, рост производительной сферы услуг без увеличения производительности труда приводит к росту благосостояния капиталистов и одновременно повышает разнообразие потребительных стоимостей, находящихся в руках всех классов общества.

Моделирование структуры экономики, в которой сфера услуг не была производительной, показало, что в данном случае должно происходить уменьшение экономического неравенства, которое бы выражалось в увеличении потребления товаров и услуг рабочим классом с одновременным уменьшением потребления товаров и услуг класса капиталистов. Более того, признание работников сферы услуг непроизводительными привело к парадоксальному отклонению суммы цен товаров от совокупной стоимости, что, согласно теории Маркса, невозможно.

Таким образом, мы должны либо признать работников сферы услуг производительными работниками, либо полностью отказаться от теории Маркса. Надеемся, наши оппоненты прислушаются к голосу разума, сделают правильный выбор и перестанут помогать апологетам капитализма.

Нашли ошибку? Выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.

Примечания

Жильвинас Буткус. Цифровая политэкономия // Lenin Crew. ↩
Тросман Г., Радайкин Е. Политэкономия «ночной бабочки», или производительность с точки зрения капитализма // Lenin Crew. ↩
Перевозов Д. Физиократы XXI века, или продолжение спора о производительном и непроизводительном труде // Lenin Crew. ↩
К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения. 2-е издание (1960), т. 23, предисловие к английскому изданию, стр. 31. ↩
К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения. 2-е издание (1960), т. 23, глава I, стр. 43. ↩
Karl Marx, Friedrich Engels Werke (1962), b. 23, Abschnitt I, S. 49. ↩
К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения. 2-е издание (1960), т. 23, глава V, стр. 203–204. ↩
К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения. 2-е издание (1962), т. 26 ч.1, приложение 12з, стр. 420–421. ↩
К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения. 2-е издание (1962), т. 26 ч. 1, приложение 12з, стр. 420. ↩
К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения. 2-е издание (1962), т. 26 ч. 1, приложение 12з, стр. 420. ↩
К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения. 2-е издание (1961), т. 24, глава I, стр. 64. ↩
К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения. 2-е издание (1961), т. 24, глава I, стр. 64–65. ↩
К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения. 2-е издание (1961), т. 24, глава I, стр. 65. ↩
К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения. 2-е издание (1962), т. 26 ч. 1, приложение 12к, стр. 422–423. ↩
К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения. 2-е издание (1962), т. 26 ч. 1, глава IV, стр. 138–139. ↩
К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения. 2-е издание (1962), т. 26 ч. 1, приложение 12б, стр. 400. ↩
К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения. 2-е издание (1961), т. 25 ч. 1, глава XVII, стр. 331. ↩
К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения. 2-е издание (1961), т. 25 ч. 1, глава XVII, стр. 321. ↩
К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения. 2-е издание (1962), т. 26 ч. 1, глава IV, стр. 136–137. ↩
К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения. 2-е издание (1974), т. 49, глава VI, стр. 96. ↩
Отметим, что «наёмный работник» и «пролетарий» — не одно и то же: пролетарии — это подвид наёмных работников, у которого единственным товаром является рабочая сила. ↩
К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения. 2-е издание (1974), т. 49, глава VI, стр. 96–97. ↩
К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения. 2-е издание (1974), т. 49, глава VI, стр. 103. ↩
К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения. 2-е издание (1974), т. 49, глава VI, стр. 99–100. ↩
К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения. 2-е издание (1974), т. 49, глава VI, стр. 100. ↩
К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения. 2-е издание (1961), т. 25 ч. 1, глава XVII, стр. 321–330. ↩
Перевозов Д. Надуманные противоречия марксистской теории земельной ренты // Lenin Crew. ↩
Eichengreen, B., Gupta, P. (2013). The two waves of service-sector growth. Oxford Economic Papers, 65(1), 96–123. ↩
Zucman, G. (2019). Global wealth inequality. Annual Review of Economics, 11, 109–138. ↩